Алтарь судьбы

Гостеприимство было оказано нам должным образом. Мы, разумеется, прибыли позже всех остальных приглашенных. После чего ужин тотчас же начался. Петрушенька закапризничал и попросился усадить его подле меня, хотя его место было обозначено рядом с Александром Даниловичем. Мой внук не жаловал Меншикова, считая его главным виновником в смерти своего отца, оттого он его боялся.

– Вы собрали сегодня поистине изысканное общество, князь, – похвалила я друга, как только все гости приступили к трапезе. – Приятно находиться среди столь уважаемых господ и дам.

– Благодарю, Ваше Величество. Сегодня особенный день, не только в свете Рождества Христова, но еще по одному светлому поводу, озвучить который я позволю себе чуть позже. А сейчас, дорогие гости, наслаждайтесь чудесной уткой под сладким соусом, пока она не остыла. Рецепт мне удалось раздобыть у одного знаменитого королевского повара, когда я гостил при дворе в Вене.

– Утка вышла божественной, – подхватил кто-то из присутствующих.

– О, да, князь, вы всегда умели удивить высший свет России чем-то заграничным, – подхватил другой.

– Ваше Величество, позвольте поинтересоваться, как наши успехи на кавказском направлении? – спросил князь Куракин.

– Александр Борисович, право же, я ехала сюда с надеждой, что мне не представится случай говорить о политике.

– Действительно, князь, – вмешался Меншиков. – Мы собрались сегодня не дела обсудить, а отдохнуть и поздравить друг друга с Рождеством. Екатерина Алексеевна, вероятно, и слышать не хочет о военных делах.

– Вы правы, Александр Данилович, но коли уж князь задал вопрос, я не могу его проигнорировать. Отвечу кратко – на Кавказе у нас успех, персы сдались через несколько дней осады.

Все в зале стали аплодировать.

– За это нельзя не поднять бокалы! – крикнул кто-то.

Закончив трапезу, Меншиков обратился ко всем присутствующим. Вступление его было слегка затянутым, но вот конец речи произвел на всех впечатление. «Горд сообщить вам, что моя дочь, Мария, и наш достопочтенный гость из Речи Посполитой, граф Петр Сапега, решили скрепить свои судьбы узам брака». Его слова вызвали всеобщее удивление, ведь никто при дворе, кроме меня, не знал о матримониальных планах князя относительно своей дочери. После короткого поздравления молодых людей и аплодисментов по столу прошлось шушуканье. Люди говорили разное. Я подслушала разговор трех особ, расположившихся неподалеку от меня.

– Она же еще так молода для брака, совсем дитя.

– Вот-вот, моя дочь того же возраста, что и Марья Александровна, так она еще в куклы любит поиграть, а эту уже замуж отдают.

– Князь ни перед чем не остановится, лишь бы найти для себя выгоду, – вторила третья.

Я обратила свой взгляд на молодых. Мария, воспитанная в пуританском духе, вела себя как всегда сдержанно, почти не говорила, лишь кивком головы принимая поздравления. Ее щеки заметно горели от избытка внимания, она застенчиво опускала голову. Судя по ее искренней, но едва уловимой улыбке она была действительно счастлива. Видно, Меншикову все же удалось склонить ее к Сапеге. Зато жених скромностью не страдал, он купался в лучах многочисленного внимания к своей персоне, лишь изредка поглядывая на свою невесту. Он, в отличие от нее, отвечал на поздравления, не скупясь на слова. Отточенность его стиля речи подкупала всех. Молодой человек обладал редчайшими внешними данными: крупный стан, мускулистые плечи, широкое лицо, слегка загнутые брови, огромные черные глаза, тонкий вытянутый подбородок и жилистая шея. Он поистине мог похвастаться тем, что является едва ли не самым красивым мужчиной при дворе. Сознающий свое превосходство над окружающими, он чувствовал себя хозяином положения. В целом дворяне отнеслись к нему благосклонно.

Больше всех, конечно, радовался сам Меншиков. Довольный собой, он сидел во главе стола, наблюдая за реакцией публики на новость о помолвке.

– Поздравляю вас, Дарья Михайловна, – сказала Елизавета, когда та проходила мимо.

– О, Лизанька, дорогая, спасибо.

Так как я находилась рядом с ними, мне пришлось тоже поучаствовать в диалоге.

– Помолвка удалась. У вас прекрасный зять, княгиня. И еще более прекрасная дочь. Уверена, они составят блестящую партию.

– Дай Бог, Катерина Алексевна.

После ужина народ стал разбредаться по компаниям. Более молодые сразу же стали развлекаться танцами, попросив Марью Александровну сыграть на клавесине. А ее младшая сестра вызвалась петь. Самые старшие гости образовали небольшой светский кружок, расположившись на четырех софах в самом дальнем углу комнаты. Остальные заняли себя игрой в преферанс, собравшись вокруг обитого зеленым бархатом дубового стола. Я присоединилась к их числу.

Игра была энергичной, мы вели себя довольно шумно, не заметив, как нас захватил серьезнейший азарт. Поглощенная игрой, я и не заметила, как проиграла кругленькую сумму. Везло только Сапеге. Он ловко играл, складывая возле себя куш.

В перерыве я решила проветриться и отправилась на балкон. Вдыхая ароматный речной воздух, я наполняла легкие свежестью. Неожиданно за мной появился Сапега. Он будто подкрался тихо. Я не сразу его услышала, поэтому, когда он начал говорить прямо под моим ухом, я подпрыгнула.

– Вы напугали меня, граф, – сказала я.

– Простите, Ваше Величество. Напугать вас не входило в мои планы, – усмехнулся он.

– А что же входило?

– Я не знал, что вы тоже тут. Единственным моим желанием было уединиться на время, передохнуть.

– Что ж, тогда вам следует поискать другой балкон. Этот я вам не отдам.

– Мне расхотелось уединяться. Находиться в вашем обществе мне представляется более занятным.

– Как вам удалось попасться на удочку Меншикова? Мне думалось, вы птица свободного полета, и брак не для вас, по крайней мере, сейчас.

– Вы меня раскусили, – фыркнул юноша. – Я и правда не помышлял о браке, но как говорится в Священном Писании «пути Господни неисповедимы».

– Чего вы ждете от этого супружества?

– Пока что я не задавался этим вопросом.

– Вы хотя бы влюблены в свою избранницу?

– Марья Александровна, безусловно, нравится мне. Она красива, нежна, умна.

– Ей всего лишь четырнадцать лет. Вы намного старше ее. Понимаете ли вы, Петр, что творится в голове у столь юной девушки? Способны ли вы дать ей то, что она в вас ищет?

– У нее, как и у любой девчурки ее возраста, сейчас ветер в голове. От супруга она может ждать только внимания.

– Все же Мария развита не по годам, я бы не сказала, что она неразумна. Мне кажется, вы еще не успели ее понять.

– Не знал, что вы упражняетесь в чтении людей.

– Чтобы уметь понимать людей, мой дорогой, не нужно заниматься изучением человеческой природы, нужно пожить. Эти знания приходят с годами.

– Вы необычайно мудры, Ваше Величество. Признаюсь, вы попали в точку. Мария Александровна, возможно, излишне молода для меня. Я бы, конечно, предпочел найти себя рядом со взрослой умной женщиной, тем не менее, подлинно могу вам заявить, что я испытываю к моей невесте симпатию, и тешу себя надеждой, что с годами наш союз способствует возникновению у нас обоих любовных чувств.

– Мария Александровна, кажется мне, в вас безумно влюблена. Полагаю, вы включили все свое обаяние, чтобы добиться этого. Но, прошу вас, не думайте, что я пытаюсь лезть не в свое дело. Я лишь поделилась с вами своими наблюдениями. Пожалуйста, не разочаруйте девочку. Я тепло к ней отношусь, и знаю, насколько она ранима. Быть ее супругом – дело сложное, но зато в невесты вам досталась одна из красивейших девушек Петербурха, к тому же, она самая неиспорченная из всех, кого я знаю. Желаю вам обрести счастье, граф.

Юноша низко поклонился мне и поцеловал руку.

– А что насчет вас? – неожиданно спросил он.

– О чем вы?

– Вы красивы и все еще молоды. Не пристало такой женщине долго вдовствовать.

– Вы невероятно бестактны, граф, – возмутилась я. – Как посмели вы говорить такое!

– Простите меня. Я решил, раз мы откровенно обсудили мою личную жизнь, то я могу поинтересоваться и вашей.

Я засмеялась.

– Ох, Сапега. Откуда в вас столько самоуверенности?

– Не вижу в этом изъяна.

– Это, разумеется, не изъян, хотя этим качеством вы, вероятно, не редко смущаете людей.

– Бывает, – улыбнулся он. – И все же, ответьте на мой вопрос. Мне интересно.

– Я не помышляю о повторном замужестве. Меня это не интересует.

– Неужели вы поставили на себе крест?

– Мой крест – моя любовь к покойному мужу. Я не в состоянии быть с другим мужчиной, мои чувства умерли вместе с ним.

– Благодарю, что поделились. Для меня большая честь быть вхожим в ваш круг доверия.

– Пойдемте, Сапега, в такой день нужно веселиться. У меня появилось сильное желание выиграть у вас в карты.

Мужчина взял меня под руку, и мы вернулись к нашей карточной компании.

Глава IX

Александр Меншиков

Февраль 1726 года

На заседании Сената больше всех выступал зять императрицы. Именно благодаря его близкому родству с ней члены собрания были склонны во всем с ним соглашаться, дабы не нанести вред своей репутации, впав в немилость государыни. Время от времени сенаторы не брезговали даже выказывать Карлу-Фридриху лестные комплименты. И конечно, всех радовало, что наконец-то во властных кругах появился хотя бы кто-то, кто взялся открыто противостоять мне. Мое раздражение поступками Карла тем временем неуклонно росло, и я порой едва мог сдержать себя от выражения гнева в его сторону. Положение, которое он занимал в обществе, заковывало меня в возможностях открытой конфронтации. На руку голштинцу было и то, что Екатерина всячески его поддерживала. Это немое противостояние между нами угрожало стать причиной ослабления моих дружеских связей с Катериной.

– Как и обещал, господа, я хорошо поработал в эти месяцы, и вот, что из этого вышло, – начал он сразу после открытия собрания. – План учреждения совещательного органа, которому подчинялись бы Сенат и все коллегии. Я подготовил все необходимые бумаги. Прошу вас, взглянуть на них.

– Шустрый вы, однако, – заметил я.

– Я, князь Меншиков, искренне хлопочу на благо Российской Империи, мне не безразлична ее судьба.

– Как это забавно, что о России пекутся в основном иностранцы, а не сами русские, вы не находите?

– Вероятно, потому что русские слишком заняты стяжательством, в то время, как иностранцы честно делают свое дело, – самодовольно ухмыльнулся он в ответ. – В этом и есть разница между европейцами и русскими. Вами движет жажда к наживе, такова ментальность любого русского человека, вы не умеете пресыщаться, чем больше попадает вам в руки, тем больше вы тянитесь к чужому. Оттого в вашей стране народ никогда не будет жить в достатке. Вы не даете людям отрезвиться, чтобы умы не включали, да жили в вечной терпеливости, полагая свою жизнь на пресытившихся чиновников.

В течение следующих двух часов сенаторы рассматривали бумаги, принесенные Карлом-Фридрихом, обсуждали его идеи, затем озвучили свои предложения по улучшению плана, и, в конце концов, приняли его практически без изменений. Заканчивая заседание, мы провели голосование по поводу состава нового органа. Затем был подготовлен указ, который оставалось только подписать императрице, что она и сделала на следующий день. Возглавлять Верховный Тайный Совет, разумеется, был назначен сам его автор. На этом настояла императрица.

– Как ты можешь всесильно доверять ему? – решительно спросил я, ворвавшись в покои Екатерины вечером.

– Разве у меня есть повод ему не доверять? – спокойно спросила она, продолжая расчесывать свои волосы.

– Он появился при дворе совсем недавно, а ты уже передаешь ему все бразды правления! Мы пока не знаем толком, что он из себя представляет, и какие идеи ставит своей целью.

– Меншиков, я понимаю, что ты хотел бы стоять у руля Тайного Совета, но государству нужны новые люди. Я бы, конечно, была всеми руками за тебя, если бы ты не приобрел столько противников. Никто не желает видеть тебя во главе. Ты ни к кому не прислушиваешься, все делаешь так, как решил сам.

– Разве я хоть раз ошибся в государственных вопросах, Екатерина? Петр доверял мне, как самому себе! Наверное, не зря, а потому что считал меня лучшим политиком. Он советовался со мной по каждому вопросу, и всегда во всем принимал мою точку зрения, даже если другие были убеждены в моей неправоте. А что делаешь ты? Своими действиями ты провоцируешь недоверие ко мне. Ставишь под сомнение мой авторитет! Ты должна быть за меня хотя бы из чувства благодарности! Это я тебя сделал!

Екатерина уставилась на меня, выкатив глаза. До меня, конечно, сразу дошло, что я перегнул палку, но сказанных слов было уже не вернуть. Ее щеки наполнились кровью, теперь она тоже впала в бешенство.

– Что? – закричала она после некоторой паузы. – Так вот какого ты мнения о нашей дружбе! Считаешь меня обязанной тебе. А я то, дура, думала, что мы друг другу близки, и между нами нет долгов. Если уж на то пошло, то и я не раз вытаскивала твою голову из-под виселицы, забыл? Сколько раз ты был на волосок от немилости государя, и сколько раз я бескорыстно приходила тебе на помощь! А когда люди стали отворачиваться от тебя из-за твоих барских замашек, не я ли поддержала тебя, не я ли была той единственной, кто помимо твоей семьи, находилась с тобой рядом?

Встревоженный, я слушал ее с замиранием сердца, осознавая, что пришел конец нашим отношениям. Я понимал, что она теперь не захочет видеть меня в течение длительного времени, пока ее досада не уляжется.

С минуту мы простояли молча, оба в попытках унять свой гнев. Отдышавшись, я попытался взять женщину за руку. Она одернула ее и отвернулась от меня.

– Прости меня, – прошептал я. – Я наговорил глупости, на самом деле, у меня нет таких мыслей.

– В моменты ярости мы всегда говорим то, что на душе, – спокойно сказала она, поджигая табак, чтобы закурить.

– Это не тот случай, поверь мне, Катеринушка. Сам не ведал, что молвил. Бес попутал. Разозлился, да и вышел из себя.

– Ладно, чего уж теперь.

– Пообещай, что про этот разговор помнить не будешь.

– Обещать не могу, больно задел. Но постараюсь. Может со временем и забудется.

– Великодушная моя Катерина.

– Не называй меня так! И кстати, князь, до тебя дело имеется. Дипломаты доложили, что Курляндский герцог все чаще на болячки сетует. А ведь ему уже далеко за семьдесят.

– Ну и что?

– А то, что наследничков он так и не родил.

– Я все это знаю, Екатерина.

– Хочу своего человека поставить следующим герцогом. На ум пришла твоя кандидатура. Что думаешь?

– Предложение заманчивое. Курляндское герцогство – лакомый кусок.

– Ну, так что? Возьмешься за это дело?

– Нечего и спрашивать, дорогая.

– Имей ввиду, мне настоятельно советовали отправить в Курляндию Карла-Фридриха, но я все же решила отдать это место тебе.

Обрадованный известием, я отправился по своим делам. Всю следующую неделю я предвкушал, как стану новым герцогом. Но желаемому оказалось не суждено сбыться. Всему виной стал ненавистный Карл-Фридрих. На первом заседании Тайного Совета он вручил императрице челобитную с просьбой отстранить меня от членства, ввиду моего недостойного поведения в должности. Два часа все выслушивали его пылкую речь о том, что я веду непомерно роскошный образ жизни на казенные деньги, вымогаю взятки у торговцев и землевладельцев, обещая взамен покровительство в фискальных делах, а также о том, что жалованье, которое мне назначено по службе явно не соразмерно с тратами, которые я фактически осуществляю.

Екатерина была удивлена его разоблачением не меньше меня. Кажется, она оказалась разочарована в своих ожиданиях от зятя. Он возомнил себя достаточно могущественным, чтобы вести откровенную кампанию против меня. Императрица упустила его амикошонские наклонности из-под контроля, она не предусмотрела такого исхода от наделения Карла-Фридриха властными полномочиями. Завершая свое слово, он бросил на меня триумфальный взгляд, полный восторга и гордости за себя. Мужчина не преминул потребовать от императрицы отменить ее решение о моем назначении в герцогство. Остальные члены, имевшие право голоса, посодействовали оратору. Екатерина проявила упорство и настояла на том, что я должен остаться в Совете. «Это не стоит даже обсуждения! Совет нуждается в таком опытном государственном деятеле, как Александр Данилович», – твердо заявила она.

– Ты оказался прав, – вздохнула она извиняющейся интонацией, когда мы остались одни.

Я оставил ее слова без ответа.

– Алексашка, скажи что-нибудь. Я чувствую себя такой виноватой перед тобой.

– Твой зять очень словоохотлив. Выражаться он умеет. Должно быть, ночами упражняется в оттачивании ораторского мастерства.

– Я бы ни за что не допустила этого, если бы только знала, что он готовит на тебя компрометирующие сведения.

Я ограничился лишь кивком.

– Неужели ты мне не веришь? Думаешь, я могла бы растоптать тебя?

– Естественно я тебе верю. Не обессудь, но я не настроен сейчас на разговор. Мне нужно побыть одному.

Придя домой, я тут же отправился в свой кабинет, где наконец-то смог предаться своему гневу. На пол полетели все предметы, мирно лежащие на рабочем столе. Затем, немного успокоив нервы, я откинулся на спинку кресла, и поток моих мыслей обратился на придумывание плана по устранению врага.

Карл-Фридрих сам вырыл себе яму, его обостренный интерес к моим делам вынуждал меня принять меры, забыв о том, что тягаться придется с родственником Екатерины. На самом деле, в тайном ящике стола, запертом на ключ, уже давно имелись неопровержимые доказательства того, что он работает на два правительства, и вся его деятельность в России напрямую связана с политикой Голштинии. Упрочив влияние здесь, он намеревается поправить свое положение там. В моих силах представить сей факт как предательство русских интересов. Карл не учел, что мои лазутчики могут оказаться незамеченными в любом месте. Каждый день мне приносили депеши, свидетельствующие о его виновности, и я тщательно хранил их до той поры, пока он не перейдет за грани моего терпения. Теперь, когда он считает, что уничтожил меня, я обрушу на него всю свою мощь. Он узнает, что значит соперничать с князем Меншиковым.

Не теряя времени, я стал складывать бумаги и, закончив к концу дня, поспешил отправиться к императрице.

Она по обыкновению в это время дня прогуливалась по парку в компании внуков. Раскланявшись, я сразу же попросил Екатерину уделить мне время в ее рабочем кабинете. Поцеловав в лоб своих подопечных, она попросила их продолжить прогулку без нее.

– Ты что-то задумал, да? – с предостережением спросила она, пока мы шли.

– Не по своей воле, меня вынудили.

Дама поняла, о ком идет речь, и какого рода сообщение я хочу до нее донести. Она поникла. До кабинета мы шли молча, оба с серьезными выражениями лица.

Екатерина присела на краешек стула и попросила прислужницу принести нам чай с лимоном. После того, как мы все так же бессловесно завершили чаепитие, разговор начался.

– Итак, князь, – провела она. – Я вся во внимании.

Откашлявшись, я вынул из-за пазухи стопку бумаг, и преподнес ей.

– Что это? – увлеченно спросила Екатерина.

– Это, моя дорогая, полное и безоговорочное доказательство того, что твой зять не так прост, как нам казалось. С самого начала его пребывания в Петербурхе мне, как человеку, который ответственен за безопасность членов императорской фамилии, была доступна его переписка с важными людьми, а также я ежедневно получал записи своих шпионов, которые описывали каждое движение и каждое слово нашего славного герцога. Из всей совокупности мною представленного, могу с уверенностью осведомить тебя, что вся его деятельность в России осуществлялась вопреки нашим интересам, его заботит только удовлетворение личных притязаний на власть на территориях, о которых тебе известно не меньше меня.

Екатерина взволнованно вздохнула.

– Я догадывалась об этом. Он так неистово пытался контролировать политику.

– Полагаю, он сообразил, что у меня есть компрометирующие его материалы, и дабы я не пролил на них свет, первостепенной своей целью провозгласил низвержение меня.

Лицо Екатерины выражало расстройство.

– И что ты собираешься со всем этим делать? – удрученно поинтересовалась она.

– Разумеется, вынести на обсуждение в Совете. Я намереваюсь поступить с ним так же, как он со мной. Видишь ли, я не собирался подлить ему, и если бы он не стал рушить мою карьеру, эти бумажки так и остались бы пылиться на моем столе. Но теперь я не могу сидеть, сложа руки. Ты сама видела, что он натворил. Я должен защищаться.

Женщина покачала головой.

– Ты не можешь этого сделать, – прошептала она.

Я взглянул на нее с недоумением.

Она помолчала еще с минуту, потом поднялась на ноги, подошла к окну и стала в слезах объясняться.

– Меншиков, я не в силах запретить тебе вынести истинные помыслы герцога на публичное разбирательство, я могу лишь попросить тебя отказаться от этого замысла.

– Екатерина, ты понимаешь, чего просишь?

– Да. Вот только и ты пойми мои мотивы. Анна замужем за ним. После такого серьезного обвинения мы будем вынуждены выслать Карла обратно. Соответственно, я потеряю дочь. Мои дети и внуки – единственное светлое, что осталось в моей жизни. Умоляю, не лишай меня Аннушки. Я мечтаю о том, чтобы она жила подле меня, хочу воспитывать родных внуков. Если они покинут Россию, мое сердце будет окончательно разбито.

Я понятия не имел, что ей ответить. Она продолжала плакать, уставившись в окно. А я сидел, ухватившись обеими руками за голову.

– Решать тебе, – проговорила она.

– Можешь не переживать на этот счет, – ответил я и покинул помещение.

Вечером того же дня, ужиная со своей семьей и женихом Марии, всем нам пришлось выслушивать последние светские сплетни от Дарьи Михайловны, любезно поведанные ей подругой, у которой моя жена имела счастье быть гостьей. «Вы не поверите, оказывается граф Демидов изменял своей супруге со служанкой», – негодовала она. «И происходили их распутные встречи, как бы вы думали, где? Прямо в его рабочем кабинете, притом, что спальня графини располагается на том же этаже!» – восклицала она. Ее не волновало, что все остальные восприняли новость менее обескуражено. Девочки покраснели, но продолжили непринужденно поедать пудинг. А польский гость, казалось, даже не слушал свою будущую тещу, время от времени подавляя зевки.

– Разумеется, такое поведение служанки непозволительная вольность. Будь я ее барыней, непременно высекла бы розгами во дворе, чтобы и другие получили урок, – заключила моя жена.

– А что же, матушка, сделалось с самим Демидовым? – подал голос Александр.

– Ах, ничего особенного! Графиня, конечно, его простила. Говорят, она уезжала к сестре в Гатчину на три недели после случившегося. Видно, пребывание там успокоило ее нервы и она остыла.

– Я бы развелась, – тихо высказалась Мария.

– Так графиня супруга этим и наказала, что осталась с ним, – засмеялся сын. – Мне было бы досадно жить со столь пышнотелой женой.

– Уйми, пожалуйста, поток своего красноречия, – возмутилась мать. – Некоторым, между прочим, нравятся женщины в теле, – продолжила она после некоторой паузы с явным укором в мой адрес.

Но я был слишком поглощен собственными, далекими от темы разговора мыслями, чтобы обратить внимание на ее замечание.

Сообразя, что не смогла меня задеть, Дарья продолжила делиться сенсациями со своими детьми.

Рассказ об измене Демидова навел меня на весьма интересную затею. Вне всякого сомнения, несмотря на обещание, данное Екатерине касательно ее зятя, я не оставил занимавших мой разум планов по изжитию честолюбивого Карла-Фридриха из императорского двора. Сделать так, чтобы он все-таки покинул Россию, сделалось для меня первостепенной задачей. Дарья, сама того не ведая, зародила в моей голове блестящий замысел.

Воплотить его в жизнь оказалось проще простого. Среди прислуги, обслуживающей Карла и Анну, я отыскал девицу, не обремененную моральными качествами. Сунув ей в карман несколько серебряных, я легко убедил ее соблазнить герцога после того, как он придет в свои покои в состоянии опьянения. Такой случай подвернулся уже спустя неделю. По плану в самый разгар страсти покои должны были посетить две другие прислужницы, якобы пришедшие в поисках задержавшейся их сослуживицы. Им отводилась роль свидетельниц супружеской неверности.

Все получилось лучше, чем предполагалось. Карл, обделенный в последние месяцы любовью со стороны страдавшей от слабости и болей жены, почти сразу же поддался на чары юной прелестницы. После дела она отправилась ко мне и заверила, что измена произошла, а свидетельницы вошли в комнату очень вовремя, и им стала доступна вся картина происходящего так, что принять это действо за что-либо иное не представлялось возможным. «Испуганный господин тут же вскочил, едва прикрыв срам одеяльцем, стал кричать на женщин, сначала попытался выгнать их, но потом остановил и строго велел молчать об увиденном. Они поклялись ему, что им все равно, чем господа занимаются, и что не в их правилах бежать рассказывать все хозяйке», – доложила девушка. Я убедился в том, что она поделилась вознаграждением с остальными двумя, участвовавшими в заговоре, и отправился спать.