Двести грамм и свобода

– Андрей, ты мог бы осчастливить любую девушку, но выбрал меня. Видимо, я хорошая девочка.

– Ты чудесная, чудесная и моя…

Мы не собирались готовиться к свадьбе. А к чему тогда было ждать? Мы решили, что она будет через месяц. Его мы прожили своей обычной жизнью в любви и согласии. Хотя, в начале, я все же с отчаянным рвением просматривали сайты и магазины со свадебными платьями в надежде отыскать то единственное и неповторимое платье своей мечты. Конкретных представлений о нем у меня не было, просто я думала, что когда увижу его, то тут же узнаю, но этого не произошло. Чем больше платьев я видела, тем больше они казались мне слишком вычурными и торжественными, совершенно неподходящими к нашей свадьбе и к нашему мировоззрению. Даже самые элегантные и скромные образы указывали на то, что я готовилась, тщательно готовилась. Этого я не хотела. Я видела себя в легком, воздушном светлом платье с венком в волосах, летящей навстречу к своей мечте и падающей в объятья единственного мужчины в моей жизни. Ни одно платье от Веры Вонг или Александра Маккуина не смогло бы передать мои чувства. Дни шли, а я все пребывала в поиске. Андрей же вообще не задумывался по поводу своего свадебного наряда и отшучивался словами, что он хорош и так.

Мы сидели на нашей веранде, а на улице шел сильный летний дождь. В воздухе парило, и капли принесли долгожданную прохладу. Небо было затянуто темными тучами, и, несмотря на совсем еще ранний час, на улице уже было темно. С крыши лились струи воды, и подъездная дорожка была вся мокрой. Мы наблюдали за дождем. Наша собака лежала рядом с нами и тоже следила за каплями. Выбегать на улицу она не любила, ведь там было слишком мокро для ее превосходной шубки. Мы с Андреем почти не разговаривали, только смотрели. Было так приятно ощущать себя сухим и не продрогшим под уютным пледом. Молодым, предвкушающим самый счастливый день в своей жизни. Думать, что вся самая интересная жизнь еще впереди и надеяться, что она будет счастливой.

– Ты боишься этого дня? – неожиданно спросил у меня Андрей.

– Нет, что ты, совсем не боюсь. А почему я должна вдруг бояться?

– Ну, просто мне говорили, что все девушки очень сильно нервничают перед свадебным днем, и у них бывают истерики, а ты такая спокойная все это время.

– Может быть, потому что я не думаю, что теперь вершиться моя судьба, я уже давно поняла и решила, что мы с тобой проживем всю эту жизнь вместе. Так чего же мне стоит бояться?

– Да, я тоже уже давно это решил.

– Думаешь, этот день не принесет нам обещанной радости оттого, что все уже давно решено?

– Конечно же, принесет. Фантазии, воплощенные в реальность. Что может быть лучше?

– Да, действительно это так. А потом мы будем также сидеть здесь, и ждать появления на свет нашего первого ребенка. Ты бы хотел завести сразу детей?

– Я буду дико счастлив, когда ты забеременеешь, но мне кажется, ты еще сама к этому не готова.

– Да, ты прав, мне хочется увидеть мир, почувствовать себя свободной и взрослой, хочется прыжков с парашютом и немного экстрима, хочется, чтобы сердце замирало от страха и восторга, и чтобы жизнь была полна приятных неожиданностей. Чтобы проснуться с утра и понять, что сегодня до боли хочется увидеть Париж и уже вечером спускаться по трапу в Парижском аэропорту.

– Да, моя маленькая девочка, я тебя отлично понимаю. Все будет ровно так, как ты будешь хотеть. Я исполню все твои желания, ведь это самый большой кайф – видеть, как ты сияешь от счастья.

– Ну а потом, через пару лет, мы заведем детей и будем их воспитывать так, как сами того пожелаем. Мне не хочется никого слушать в этом деле, ведь это будут наши дети, и мы дадим им то, что сами имеем.

– Научим их беззастенчиво пить?

– Ну, точно не сразу. Но мне не хотелось бы, чтобы мои дети что-то скрывали от меня. Если им захочется выпить, покурить или заняться сексом, то пусть это будет в их собственном доме, а не где-то там, на чердаках или в подвалах. Я с удовольствием оставлю им ключи и уйду из дома настолько, сколько им будет нужно.

– Хорошо, договорились, а я, пожалуй, останусь и прослежу за всем этим беспорядком.

–Ну, нет! Так не пойдет! Ты ломаешь всю мою теорию воспитания детей.

– Малыш, ну я не хочу, чтобы мои дети в двенадцать лет пили, курили и занимались сексом.

– Я не говорила про двенадцать лет, но, согласись, это их жизнь и они вправе распоряжаться ей так, как они посчитают нужным.

– Да, но наша задача – показать им, как они считают нужным. И как правильно.

– Ты типичный строгий отец.

– А ты нетипичная безнравственная мать.

Я рассмеялась и он тоже. Было забавно рассуждать о воспитании наших детей. Как будто мы были уже готовы стать родителями. Но мы были к этому совершенно не готовы, мы были еще слишком эгоистичны и распущены. Дети не должны воспитывать детей, это неправильно. Нам предстояло еще самим повзрослеть.

Летние дни бежали с быстротой молнии, я не успевала отрывать настенный календарь, и мои даты всегда отставали от действительности на три-четыре дня. Летом ведь всегда так: стараешься продлить эти теплые прекрасные дни, а они как назло все ускоряют свой шаг. Наша дата свадьбы приближалась, а волнение ко мне так и не приходило. Я чувствовала, что поступаю правильно, и в моей душе не было ни грамма сомнений на этот счет. Он – мой мужчина и всегда им будет. Мне не верилось, что недавно я думала по-другому. Во мне жил бес, которого я изгнала. И я очень надеялась, что этот бес больше никогда не вернется ко мне.

Мила совсем перестала к нам заезжать и, по сведениям Андрея, они с отцом улетели в Америку. Это были хорошие новости. Ее присутствие никогда меня не радовало.

Матильда встретила мужчину. Как она говорила, «мужчину своей мечты», поэтому мы стали часто отпускать ее намного раньше, и я сама готовила ужин. Нам было приятно видеть ее счастливой, наши отношения с ней давно перешли грань рабочих, несмотря на существенную разницу в возрасте. Я очень полюбила Матильду, она стала мне лучшей подругой, и все мои тайны я доверяла лишь ей. Я думаю, она тоже любила меня. Все самые вкусные пирожные города оказывались на моем столе, когда я спускалась к завтраку. Она приносила самые красивые цветы каждое утро и всегда рассказывала мне подробности своих отношений с мужчинами.

С друзьями Андрея, по истечению времени, я нашла общий язык, и теперь они нередко бывали у нас в гостях по вечерам за бутылкой вина. Они стали относиться ко мне, как к хозяйке этого дома и сердца мужчины, что со мной. Они не стеснялись звонить мне и спрашивать, где Андрей, а затем мило болтать со мной по телефону еще минут пять. Их подружки тоже относились ко мне довольно дружелюбно, и мы часто обсуждали новинки, прочитанные книги или текущие тусовки в Москве. Они всегда помогали мне расставлять закуски во время наших дружеских посиделок и в это время рассказывать все последние сплетни о наших общих знакомых. Обычно я молчала и слушала, иногда поддакивала и хохотала, мне было весело с ними, и моя жизнь не казалось мне отчужденной и закрытой, как раньше.

Мои родители в начале лета, как и всегда, перебрались жить на дачу, и мы каждый вечер созванивались с мамой, обсуждая, как растут огурцы и сколько еще предстоит сварить килограммов варенья.

Наконец-то моя жизнь полностью наладилась. Она стало размеренной и тихой, неомраченной непониманием и чужой завистью, все стало так, как и должно было быть.

***

Я стояла напротив батюшки, и у меня дрожали колени. На мне было белое платье и белые кеды. Голова покрыта прозрачной фатой, прикрепленной к собранным в низкий хвост волосам. Летнее платье, совсем не свадебное. В руках букет неизвестных цветов, которые мы нарвали на клумбе у здания МГУ. На нем зеленые шорты, красные кеды и белоснежная футболка. Нас никто не научил, как нужно правильно одеваться на венчание, а если бы даже научил, то мы наверняка бы их не послушали. К большому сожалению, мы никогда не чтили принятые в обществе традиции и всегда шли наперекор им. Только в душе была священная вера и любовь к Богу, а остальное было не важно. В детстве нас крестили, не спрашивая согласия, но мы приняли эту веру, приняли не просто потому, что она была, и нам было все равно, а по-настоящему, в душе были согласны с ней и веровали. И каждую ночь, засыпая, просили у Бога прощения за все, совершенные по глупости, грехи. Я верила, что грехи никогда не были преднамеренными, даже являясь таковыми, они были лишь оттого, что не было в нас той просвещенности и знаний. Все грехи совершаются только по глупости, ведь мы все непроходимо глупы перед Богом и верим в пустые идеалы, стремясь к таким же пустым вершинам. Но понимание этого еще не дает право и основания считать себя безгрешным и праведным. Только поступки и мысли определяют нашу верную сущность. Такими мы были, слишком молодыми и амбициозными, любившими беспечную жизнь и приключения, зацикленными на земных благах и собственном внешнем виде. Единственное, что оставалось нам, – это молить каждый день о прощении наших истерзанных душ. Я знала, что по ночам он тоже молился. Это было удивительно и немного странно, но сказывалось влияние его верующей няни. В конце концов, мы пришли в эту церковь не потому, что не смогли бы пожениться на гражданских правах, ведь мне скоро должно было исполниться восемнадцать, а потому что нам казалось, что именно так будет правильно.

Старый храм с маленькой часовней недалеко от Москвы… Он нравился нам, поэтому сложностей в выборе не возникло. Мы прошли все необходимые процедуры перед венчанием, и батюшка сказал, что с удовольствием соединит нас узами брака, потому что чувствует между нами сильную связь. Мы приехали в назначенный день и назначенный час в гордом одиночестве, попросив заранее, чтобы кроме нас троих в церкви больше никого не было. Нам не хотелось стандартной процедуры, только уединенности и благословения на наш союз. Венчание длилось недолго. Андрей сжимал мою руку немного сильнее, чем обычно. Мне казалось, он испытывал страх перед будущим, хотя и очень старательно это скрывал. А возможно, он просто таким образом высказывал свое нетерпение. Когда я подняла глаза, то столкнулась с ним взглядом. Все это время, пока батюшка говорил нам, что мы должны быть терпимы друг другу, уважать друг друга и поддерживать, он смотрел на меня.

Затем батюшка спросил у Андрея:

– Листов Андрей Владимирович, вы согласны…

– Да!!

– Но я не договорил!!

– Все равно да!

– Ну, хорошо! Теперь она ваша…

Из церкви Андрей вынес меня на руках. Он был так счастлив, что улыбка не сходила с его лица. Он целовал меня, не переставая, и все время твердил, что это его самый счастливый день. Мне нравилась его счастливая возбужденность, ведь я сама испытывала такие же чувства. Мы были так опьяняюще счастливы, что вполне могли обойтись и без бутылки шампанского. Позже я поняла, почему жениться нужно сразу, а не спустя пять-десять лет. Только тогда ты действительно счастлив, еще влюбленный и море по колено. Глаза горят пламенем и никому не нужно кричать «Горько», ведь вы даже не переставали целоваться все это время. Свадьба через пять лет напоминает скорее выход супружеской пары в свет. Вряд ли это что-то примечательное и уж точно не самый лучший день в их жизни, ведь самый лучший уже, пожалуй, был. Тогда, когда они были еще влюблены. Она его все время одергивает и зациклена больше на своем внешнем виде, нежели на вообще происходящем событии. Ей хочется, чтобы все было идеально и на салфетках в ресторане ни единого пятнышка. Когда же ты влюблен, салфетки вообще не имеют значения, и ты довольно легко соглашаешься пускать в небо голубей и слушать поздравительные речи окружающих. Точнее, ты их не слушаешь. Ты счастлив. Волна любви захлестывает с головою, и это поистине самый счастливый день в жизни. Ты смотришь вперед только с оптимизмом. И дело не в возрасте жениха и невесты, дело в возрасте их отношений.

Матвей, водитель Андрея, встретил нас у церкви. Мы упали на заднее сидение автомобиля, не прекращая целоваться ни на минуту, но Матвей и так прекрасно знал, куда нас нужно отвезти, поэтому не задавал лишних вопросов. Мы были в аэропорту спустя сорок минут. Быстрая регистрация и посадка на рейс до Ниццы. Мы как всегда улетели без вещей. Садясь в самолет в моем якобы свадебном платье, я была в недоумении и восторге, ведь до самого последнего момента не знала, что мы куда-то летим. Андрей придумал все сам, как и обычно. Ему хотелось отметить венчание на Лазурном берегу. В самолете мы летели одни, поэтому никто не мешал нам праздновать свадьбу прямо в полете. Спустившись по трапу, спустя четыре часа мы ощутили приятное дуновение теплого воздуха и безудержный восторг от того, что были женаты. У аэропорта уже стоял автомобиль, поджидающий нас. Мы отправились в отель, забронированный Андреем заранее. Конечно же, наши окна оказались с видом на море. Теплый и влажный аромат соленой воды наполнял все комнаты нашего номера. Мы заказали бутылку шампанского внизу, чтобы отметить наш праздник.

– Я так счастлива! Я даже не верю! – я закрыла лицо руками, будто пытаясь очнуться от прекрасного сна.

– Конечно, счастлива, ты ведь первый раз в Ницце! – Андрей усмехнулся и сел на край огромной кровати.

– Но я ведь не об этом, ты понимаешь! Хотя… да, здесь волшебно! Почему ты выбрал именно это место?

– Ну, ты знаешь, острова – это так банально. Я люблю Европу, – Андрей лег на кровать, расставив в стороны руки.

– Ой, ну ты знаешь, я тоже люблю Европу. Есть в ней что-то особенное, – с видом знатока заметила я.

– Да? А я-то думал ты здесь впервые! – Андрей притянул меня к себе.

– Ну да, впервые! Ну и что? Я фильмы смотрела про Европу.

– Весомый аргумент.

Мы снова принялись целоваться. В дверь постучали. Это портье принес нашу бутылку шампанского в ведерке со льдом и двумя бокалами. Когда он ушел, Андрей разлил шампанское по бокалам и протянул один из них мне.

– Давай за то, что теперь ты точно всегда будешь моей! – произнес он.

– Можно подумать, что до этого было не точно! – рассмеялась я.

– До этого был шанс умереть раньше, и тогда ты бы вышла замуж за другого. А теперь не страшно, все равно в итоге ты вернешься ко мне! – он заулыбался.

– Серьезно? Этот тост больше похож на мой, чем на твой. В нашей семье я отвечаю за грустные мысли!

– Это не грустные мысли, это реализм. Хотя я, конечно, еще долго не собираюсь умирать!

– Боже! У нас свадьба, а ты все продолжаешь эту тему про смерть. Что с тобой такое?

– Насть, ничего. Я такой же, как и всегда. Просто, бывает, я тоже об этом думаю.

– Да? Даже не верится! Открываются твои новые грани. Это интересно!

– Ты такая смешная! Давай уже выпьем за мою прекрасную молодую жену, еще совсем маленькую и глупую, уверенную, что люди думают либо только о хорошем, либо только о плохом, но которую я все равно очень люблю! За тебя!

Послышался звон бокалов, и мы выпили. Шампанское быстро развеселило меня, и мне захотелось пойти к морю. К тому времени на улице уже стемнело, и все ушли с пляжа, поэтому никого не смущало, что я плавала без купальника.

Мы провели на Лазурном берегу семь дней. Семь прекрасных, наполненных новой любви, дней. Это был поистине медовый месяц, все дни которого были чудесны по-своему. Мне нравилось путешествовать с Андреем, потому что он везде хорошо ориентировался и знал все самые лучшие места в городе. Мы не теряли зря ни минуты нашего отпуска, узнавая новые детали этой праздной жизни Средиземного моря. Я купила нам домой антикварную вазу, как подарок самим себе на свадьбу. В то время у меня проснулась любовь к старым вещам. Андрея это веселило. Не то, чтобы он тоже этим увлекся, скорее, он считал это милой забавой, и ему нравилось ходить со мной на блошиные рынки. Он рассматривал там старинные книги и очень любил примерять странные вещи в духе ковбойских шляп или жилеток.

Ницца. Маленький уютный город с широкой набережной, где по вечерам гуляют счастливые люди с маленькими собачками. Это была моя первая в жизни поездка в Европу. В первый день нашего путешествия, когда мы только сошли с трапа на землю, до самого вечера мне было жутко не по себе от языка, который я совершенно не понимала, от нового для меня запаха города, от внешности местных жителей, хоть они и были похожи на нас, но все равно другими. Мне было не по себе от нашего шикарного, но совершенно не русского номера, от этих домов, что окружали гостиницу, от погоды, которая была совершенно не свойственна нашей стране. Все было такое непривычное и другое, и от этого мне ужасно хотелось вернуться назад. Но на следующий день наваждение прошло. Мы гуляли с Андреем по узким улочкам города, обедали прямо на улице, сидя за маленьким круглым столиком, заходили в магазины, где нам приветливо улыбались хозяева, и я влюбилась в этот город. В эту жизнь, в уклад их быта. Меня было легко переманить на свою сторону, ведь я еще толком нигде не была, но видя, как горят глаза Андрея, я не сомневалась в правильности своего поступка. И тогда, неожиданно, мне впервые захотелось увидеть весь мир и, наконец, понять для себя, где я все-таки хочу быть. Это желание, зародившееся столь стремительно, должно было оставить меня вскоре после возвращения в Москву, но так не случилось. Вся моя последующая жизнь до настоящего времени и скорее всего в будущем, направлена на воплощение моего желания. Поездки – практически единственное, на что мне никогда не жаль тратить свои деньги, отдавая суммы куда большие, чем стоимость платья, над которым я могу думать часами, прежде чем все-таки купить его. Да, я всегда любила красивые вещи, но они не доставляли мне столь продолжительного удовольствия, в отличие от путешествий, которые сохранились в моей памяти на всю жизнь. Я возвращаюсь к ним, переживая все новые и новые эмоции. В путешествиях я люблю делать фотографии бытовых мелочей, еды, интерьеров квартир местных жителей, детали их обычной жизни, их книги и подъезды, это все помогает мне проникнуться их повседневностью и хоть что-то взять для себя. Во время нашего путешествия с Андреем я была еще слишком неподготовленной в этом плане и не успела сделать те фотографии, которые могли бы привлечь меня в настоящее время. Но я до сих пор очень отчетливо помню, в какой восторг привела меня Ницца и ее обитатели. Я изучала прически и маникюр, следила за походкой и всегда отчетливо запоминала форму и размер сумки той или иной француженки. Их стиль поразил меня в самое сердце, ведь он так сильно отличался от того, что я видела на улицах Москвы. Расслабленность, элегантность и полная непринужденность. Они виртуозно сочетали слегка старомодные платья с незыблемой классикой и новинками сезона. Это, на первый взгляд, безумное сочетание не выглядело экстравагантным или безвкусным, скорее наоборот, оно добавляло им столько индивидуальности и шика, что мне хотелось следовать за ними по пятам.

Наверное, самой важной деталью, о которой я еще не упомянула, было то, что мы никому не рассказали о нашей свадьбе. Ни мои, ни его родители не были в курсе этого знаменательного события, и мы не собирались их посвящать, просто потому, что знали, что за этим может последовать. А этого очень не хотелось. Для сохранения полной конфиденциальности друзья тоже ничего не знали, поэтому единственный, кто мог за нас порадоваться, были мы сами. И этого вполне хватало для счастья.

Но, к сожалению, в моей душе не бывает полного безграничного счастья, и грустные, депрессивные мысли точат мое подсознание, не позволяя расслабиться и забыть обо всем. Так произошло и в те чудесные дни. Внезапно я почувствовала себя недостойной Андрея. Словно я заставила его жениться на мне против воли. Мне казалось, он не осознавал своего поступка: венчание со мной, обязанность быть преданным мне до конца своих дней. Я была не той, кто ему нужен. Я была не из его круга, я была хуже всех тех девушек, которые были досягаемы и доступны ему. Как он только мог выбрать меня? И, несмотря на то, что наши отношения уже были проверены временем и депрессиями, я все равно глубже и глубже погружалась в эти ужасные мысли. Конечно же, это не могло не отразиться на моем настроении, и Андрей не мог понять, почему, стоя на берегу Средиземного моря, я вытираю слезы со своих щек. Но длилось это недолго, и моя зарождающаяся депрессия так ни чем не закончилась, спустя несколько дней она растворилась в океане счастливых эмоций, которые дарил нам отдых. Сейчас мне кажется, что тогда я испугалась ответственности и пыталась переложить ее на плечи Андрея, не понимая, что это я сама, на самом деле, боюсь этого «навсегда».

Мы вернулись в Москву спустя семь дней. Загорелые и счастливые, мы смущали своим видом своих уже общих друзей.

– Почему вы решили так внезапно уехать? – спросил нас один из них, видимо, высказав общее недоумение, одним из вечеров в гостях на нашей огромной кухне.

– Меня больше интересует, почему это так важно для тебя, – ответил со своей неизменной ухмылкой Андрей.

– Просто вы какие-то слишком счастливые. Так не бывает!

– Настя, доставай из кармана кольцо. Нас раскусили! – скомандовал мне Андрей.

– Ты серьезно? Вы что, поженились? – друг был явно смущен и в некотором недоумении.

– Да. А что тут такого? По-моему, это было очевидно, – спокойно заметил Андрей.

– Лариса, иди сюда! Они поженились! – крикнул своей девушке наш друг.

Лариса буквально залетела на кухню с распростертыми объятиями.

– Ребята! Я так за вас рада! Какие вы молодцы!

– Ну вот, началось… – смеясь, ответила я. – Спасибо большое, дорогая!

– А почему вы нам не сказали? Мы бы хотели прийти!

– Ну, вот поэтому и не сказали! Хотели быть только вдвоем. Ну, и священник…

– Вы что? Вы венчались? – она не верила своим ушам.

– Да, но мы не были в ЗАГСе, по-моему, это совершенные глупости! Кому нужен этот штамп в паспорте? – беспечно ответила я.

– Ну как? Стать официальной женой! – Лариса немного растерянно посмотрела сначала на меня, а потом на Андрея.

– Да, но зачем мне это? Я и так знаю, что я его жена, и Андрей вроде не собирается никуда уходить от меня, правда ведь? – я, смеясь, обратилась к нему с вопросом.

– Ну, почему же? Я нашел себе уже квартирку… ты останешься здесь.

– Перестань…

– Расскажите, как все прошло? Какое на тебе было платье? Ральф и Руссо?– закидывала меня вопросами Лариса.

– Нет,… это была Зара, мы купили его по дороге на венчание, – улыбнулась я.

– Брось… ты серьезно? А туфли? А фата? А букет? – не унималась моя подруга.

– Я была в моих кедах. Фату да, мы купили заранее в бутике Веры Вонг.

– А платье, почему там не купили? У нее потрясающая коллекция свадебных платьев! – Лариса закатила глаза, выражая крайнее восхищение Верой.

– Потому что это было бы слишком празднично! Мы такого не хотели. Тихое скромное венчание.

– А цветы? Какие были цветы? – она хотела знать буквально все про наше венчание.

– Цветы были разные, все с клумб МГУ, – я взглянула на нее, ожидая новую порцию удивления.

– Вы что, украли цветы с клумбы? И ты с ними вышла замуж? Я от вас в шоке, ребята! Вы какие-то ненормальные! – Лариса была крайне предсказуема для меня.

– Ну… Да, может быть, ты и права! – согласилась с ней я, в душе, конечно же, так не считая.

– Да я точно права! Цветы с клумбы… Я даже поверить в это не могу! А как отреагировала Мила на ваш брак? – в конце Лариса задала тот главный вопрос, который нужно было задать в самом начале.

– Она не в курсе. И не зачем ей об этом знать!

– Не в курсе?? Да вы точно сумасшедшие! Она же нас всех с бриллиантами съест!

– Так вы ей не рассказывайте, и все будет в порядке. Я думаю, она и так нормально живет без этих известий.

– Ну, это же нереально! Кто-то все равно проболтается! А кто еще об этом знает?

– Никто. Только вы и мы.

– Ну, вы даете! У меня даже голова кружится!

– Выпей воды, легче станет! Не нужно шокироваться, я понимаю, что все не привыкли к такому, но в этом ничего такого особенного нет. Как Андрей правильно заметил, это было вполне предсказуемо. И как ты знаешь, Мила отреагировала бы не очень. Поэтому мы и решили никому не рассказывать, а просто тихо обвенчаться и улететь отдыхать! Все прошло супер, и мы ни о чем не жалеем. И давайте, пожалуйста, больше не будем на эту тему, у нас ужин стынет, – подвела итог нашему разговору я, и мы все вместе отправились в холл, где, конечно же, продолжили обсуждение нашего венчания.

Лето в том году выдалось жаркое и засушливое. Ни единой капли дождя не пролилось практически за весь месяц. Температура достигала тридцати градусов Цельсия, и мы изнемогали от духоты. После венчания наша с Андреем жизнь не сильно изменилась. Мы все по-прежнему любили друг друга, ругались до хрипоты и бурно мирились спустя пару минут после ссоры. У Андрея появилась навязчивая идея: он хотел, во что бы то ни стало переписать на меня этот дом, в котором мы жили. Но я так настойчиво от этого отказывалась, что порой это действительно перетекало в серьезную ссору. Я не понимала, зачем это все нужно и к чему мне его дом, ведь в нашей жизни и так все чудесно и замечательно. Он говорил, что я слишком инфантильна и расслаблена и что жизнь дарит нам разные подарки, к которым мы бываем совершенно не готовы. А я слушала его, пропуская все мимо ушей, считая это все несерьезным и недоумевая, что только может с нами случиться в двадцать-то лет.