Двести грамм и свобода

Я была в депрессии все последующие дни, но не знала, что с того момента не только это изменилось в моей жизни. У Андрея словно открылись глаза на меня. Неожиданно он осознал, что я могу нравиться другим, кому-то кроме него. Эта простая истина сделала его подозрительным и ревнивым. Он больше не хотел видеть меня на фото в журналах, он должен был лишь один смотреть и любоваться мной. С того момента мне вдруг все запрещалось: выходить из дома одной, видеть подруг, ездить к маме и просто по магазинам. Все мои звонки заканчивались подробным отчетом о разговоре, который велся. Матильде было приказано следить за мной, пока Андрея не было дома, и вечером отчитываться ему обо всем, чем я занималась. Нет, он был все тем влюбленным, милым и прекрасным, но только, когда это не касалось моих отношений с окружающим миром.

***

Мы становились с ним чужими друг другу людьми. Это происходило постепенно, но вскоре стало все сильнее и сильнее проявляться. В разговоре мы перестали понимать друг друга с полуслова, да и вообще перестали понимать, о чем говорим. Я все время оглядывалась назад, пытаясь узнать, где та точка, с которой наши отношения пошли на убыль. Где мы сделали неверный шаг и разошлись в разные стороны. Но это всегда, всегда ускользало от меня, и в этой гонке за прошлым я только все больше и больше теряла его в настоящем. Мне казалось, что прошло еще так мало времени, а мы уже устали друг от друга. Это чувствовалось, витало в воздухе между нами, и лишь болезненная привязанность не давала нам разойтись и больше никогда не встречаться. Мы перестали друг друга радовать, а даже казалось, что наоборот приносим только чувства ненависти и отторжения. Куда делась наша столь сильная и нежная любовь, спросите вы? Я тоже все время задавала себе этот вопрос. Думаю, проблема была в том, что мы были слишком одинаковыми, слишком вспыльчивыми и властными, каждый из нас хотел быть лидером в этих отношениях и эта борьба за власть убивала любую романтику. Я чувствовала, что должна уступить ему это место, стать послушной, но это означало бы, что мне нужно убить свое я, свою свободу и независимость. Что же тогда должно было остаться от прежней меня? Смутная тень и внешние данные. К тому же, я прекрасно понимала, что, уступив в первенстве, я быстро стану неинтересной ему и так или иначе наши отношения не станут лучше. Ведь именно эта непокорность жертвы распаляет охотника. Казалось, из нашей ситуации не было благоприятного выхода. Наверное, это больные отношения, приносящие только горечь и страдания. Я так часто спрашивала себя: «Зачем мне все это?», что даже устала от этого вопроса. Ответа все равно никогда не было. Мы медленно и мучительно продолжали убивать друг друга в чувствах любви.

Мы стали часто ссориться, думая, что в этой ссоре мы обретем, наконец, истину. Он кричал на меня, а я орала на него. Я стала думать, что мне стоит уехать обратно к родителям и начать просто встречаться с ним, как и раньше. Возможно, это что-то бы изменило. Но я знала, что он меня не отпустит. Какими бы плохими ни стали наши отношения, мы никогда не смогли бы расстаться. Ведь даже в самой дикой ссоре он говорил, что никогда в жизни меня не отпустит и что я должна это понимать, понимать то, что всю оставшуюся жизнь мне придётся жить с ним, хочу я этого или нет. Думаю, для кого-то это прозвучит довольно романтично, но от романтики здесь очень далеко. Ведь помимо всего прочего и нашей безудержной борьбы за власть в отношениях, Андрей был совершенно несдержанным и эксцентричным человеком. Он бросался на улице на людей, которые, по его мнению, проявили неуважение к нему или ко мне, он кидал в них камнями и подвернувшимся мусором, он мог не разговаривать ни с кем целую неделю, мог запереться у себя в комнате на сутки, порой он заносился и вёл себя совершенно непристойно.

Выход всегда есть, скажете вы. Вы не знали его, отвечу вам я. Да, он был готов убить нас двоих, но мы обязаны были быть вместе и это не шутка. Ни я, ни кто-то другой никогда не видели, чтобы он когда-либо общался с другими девушками. Это было довольно странно, учитывая, что в их огромной тусовке все давно друг друга знали. Он даже не здоровался с ними, хотя, естественно, многих привлекал своим благосостоянием и красивой внешностью. Были случаи, что он мог очень грубо оттолкнуть девушку, подошедшую с ним поздороваться. Из-за этого они все его немного побаивались. Поэтому просто приветливо махали рукой на расстоянии, а он им не отвечал. Но так было только с женщинами. Для своих друзей и вообще для мужчин он всегда оставался веселым, задорным, готовым на авантюры товарищем. Им было с ним легко и комфортно, он был очень умён и остроумен, и любая беседа с ним превращалась в увлекательное путешествие слов. Его все любили, он всегда был готов помочь и отдать последнее, что было у него. Готов был сорваться и лететь к попавшему в передряги другу даже из другой страны. Он много умел и точно все мог, и что самое страшное, – его ничего не страшило. Я думаю, он считал себя королем этого мира, человеком, наделённым суперсилой и супержизнью. Он был совершенно неадекватным, неоднозначным и самым лучшим мужчиной, с которым я была знакома. Он был ужасен и прекрасен одновременно. И, наши с ним отношения были наполнены любовью и нежностью с такой же силой, как ненавистью и безысходностью. Да, мне всегда хотелось быть с ним рядом, согревать его своим теплом, а потом я понимала, что больше не хочу его видеть. Никогда. Но все же он был самым прекрасным человеком, и так по кругу: каждый долбанный день. Если вы не были в аду, я расскажу вам каков он.

Я была маленькой птичкой в его золотой клетке. У меня не было хороших подруг, с кем бы я смогла разделить своё состояние. Мне не кому было высказать свою боль, и я переживала от этого ещё сильнее. Мне было страшно одиноко и очень хотелось поговорить с ним об этом моём состоянии, но я знала, что он меня не поймёт. Скажет, что мне просто нечего делать, и от этой скуки я выдумываю наши проблемы. Для Андрея их просто не существовало. Несмотря ни на что, он считал, что у нас с ним ничего не изменилось, только если чуть-чуть поутихли страсти. Но это так банально и прогнозируемо, ведь мы уже давно вместе, и это просто должно было случиться. Ведь случается так со всеми людьми.

После периода взрыва эмоций наши отношения перешли в отдаленный штиль. Мы перестали по вечерам встречаться в гостиной на нашем любимом диване под классную музыку и пару бокалов виски. Он все больше и больше времени проводил в своей комнате за ноутбуком, считая доходность компании и прогнозируя этапы развития. Я же в погоне за красотой и ухоженностью практически переехала в эту огромную ванную с пушистыми полотенцами и кучей стеклянных красивых банок с кремами. Я считала, что только так, только своей красотой я смогу наладить наши отношения и вернуть былую нежность. Мы встречались только поздно ночью в постели, практически не разговаривая друг с другом, засыпали, смотря в разные стороны. В это время я очень часто в мыслях возвращалась к нашей первой поездке на море. Тогда, среди людей с большим стажем отношений, я считала себя умнее и прагматичнее, думала, что с нашими отношениями точно не произойдёт подобных неразберих и обыденности. Я вспоминала, как мы с ним лежали в номере на кровати и получали огромное удовольствие от того, что можем вот так просто лежать и читать книги, не прикасаясь друг к другу. Теперь же это стало обычным делом для нас. Так легко было ни разу не поцеловаться за весь день. Андрей рано утром уезжал на работу, когда я ещё спала. Проснувшись около полудня, я спускалась на кухню и очень медленно завтракала за просмотром любимых сериалов. Мне нравилось готовить себе на завтрак необычные блюда, вроде банановых блинчиков с шоколадным кремом или фруктового салата, заправленного йогуртом без примесей. Я готовила себе капучино в нашей огромной кофемашине. Мне нравилось делать это самой без помощи Моти, так я могла почувствовать себя самостоятельной. После завтрака я принимала ванну с большой шапкой душистой пены, наносила на лицо различные маски и скрабы, очищая его до скрипа. После ванны мне нравилось долго стоять и выбирать крем для тела, которым я буду пахнуть весь день. У меня был очень, очень большой выбор. Затем я долго-долго втирала его в свою кожу, не пропуская ни малейшего квадратика тела. Крем, тоник, сыворотка и крем под глаза были обычным условием каждого утра. Затем я мыла голову. Мне нравилось это делать самой. Но укладывала волосы всегда моя парикмахер. Ее салон был недалёко от нашего дома, и каждое утро она приходила ко мне по звонку. Ещё из этого салона ко мне домой приходила девушка, чтобы сделать маникюр. После процедур красоты я садилась за широкий дубовый, красивого бордового цвета стол в кабинете, утопала в огромном кресле и делала покупки через интернет. Я заказывала себе сумки и платья. Все, которые мне только нравились. У меня была огромная-огромная гардеробная с целым шкафом обуви на разную погоду. Но мне всегда этого было мало. После пары часов утомительных покупок я спускалась вниз и обедала тем, что готовила мне Матильда. Я очень любила ее обеды, потому что она с лёгкостью придумывала каждый раз новые и очень вкусные блюда, до которых я сама никогда бы в жизни не догадалась. Мы с ней болтали и смеялись, она рассказывала мне новости текущего дня и как там погода в Москве. После обеда я любила гулять в нашем маленьком вишневом садике. Там было уютно и тихо. Шуршали листики над головой, и было так приятно сидеть с книгой под большим пушистым деревом. Единственное, что омрачало мою беззаботную жизнь, – это самодовольная ревность Андрея. Мне совершенно не разрешалось без него покидать территорию нашего дома и сада. Я не имела возможности съездить в центр и погулять по Тверской или выпить кофе в уютной кофейне, не могла съездить к маме или встретиться с кем-то из близких. Ворота были заперты, и рядом сидела охрана. Возможности сбежать у меня тоже не было. Андрей приезжал довольно поздно, когда я уже изнемогала от одиночества и тоски и мой бессвязный поток слов его утомлял. Он смотрел на меня с лёгкой тенью улыбки и едва кивал на мои вопросы о его прошедших делах. Он был голодный и недовольный, а после ужина обязательно отправлялся в свою комнату, чтобы продолжить там работу над прибылью. Я же шла в ванную залечивать свои раны вином и пеной.

Изо дня в день в моей жизни ничего не менялось, и порой мне хотелось не просыпаться с утра. Заранее зная, что мой день ничем не закончится, не было никакого стимула его начинать. В одно такое утро я подумала, что мне пора вернуться на учебу, тогда я смогу получить долгожданную свободу и перестану тратить свою жизнь попусту. Эта мысль так захватила меня, что я скупила все учебники и тетради, которые могли мне понадобиться. В тот вечер с нарастающим нетерпением я ждала возвращения Андрея домой, чтобы рассказать свою прекрасную идею ему и чтобы он ее одобрил и отпустил меня снова учиться. Ждать пришлось довольно долго, в тот день он как назло сильно задерживался на работе, и я потеряла всякое терпение. Когда он, наконец, вернулся домой практически в десять вечера, лицо его выражало крайне недовольство этим днем. Моя уверенность слетела с меня, и я даже подумала, что нам стоит отложить наш разговор на следующий день, но Андрей сразу все понял по моему лицу.

– Ты что-то хочешь мне сказать, да? – спросил он у меня с порога, даже не поздоровавшись.

– Да нет… ну, если честно, то да. Но, может быть, ты сначала поужинаешь? Вид у тебя не очень веселый.

– Настя, говори!

– М-м-м.… Да, собственно, и говорить-то особо нечего… просто я подумала, может быть, мне стоит вернуться в школу? Я и так уже очень многое пропустила. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя девушка была безграмотной с девятью классами образования. Скоро мне нужно будет поступать в институт.

– Зачем?

– Ну, как зачем? Я хочу выучиться, пойти работать.

– Зачем тебе идти работать? Работают те, у кого денег нет. А у тебя есть.

– Да, но не только для этого… мне осточертело сидеть дома и ничего не делать. Мне скучно! Ты совершенно не проводишь со мной времени! Мы отдалились друг от друга, практически не разговариваем. Ты не разрешаешь мне никуда выходить отсюда, я не могу так больше! Пойми меня! – все больше распалялась я.

– Нет, я не понимаю тебя! Зачем тебе куда-то идти, если все, кто тебе нужен, могут прийти сюда. И все, что ты захочешь, тебе принесут. И эти глупости по поводу работы… Кем ты собралась идти работать? Секретаршей? Это полный бред! – Андрей очень быстро разозлился, так же как и я.

– По-твоему, я способна быть только секретаршей? Конечно, с моим уровнем образования мое место либо там, либо в рекламном агентстве. Но я не хочу этого! Я хочу стать кем-то в этой жизни, чего-то добиться самой, а не с помощью тебя, понимаешь?

– Хочешь свободной жизни, да? Планируешь найти себе любовника, пока меня нет? Такие твои планы? Скажи, скажи, не стесняйся! Этого хочешь? Отвечай!

– Боже! Конечно же, нет, что за бред!? Ты совершенно не понимаешь меня!

– Да, я не понимаю тебя!

– Зря я завела этот разговор…

Мы стояли и смотрели друг на друга испепеляющими взглядами. Я тяжело дышала, как после марафона по бегу. После пары минут молчания Андрей вновь заговорил уже совершенно спокойным голосом:

– Единственное, что я могу тебе предложить, раз ты так хочешь продолжить учиться, это преподавателей, которые будут приходить сюда. Но о возвращении на учебу даже не мечтай.

Я поняла, что никакие средства мне не помогут уговорить его выпустить одну меня из дома. Я смирилась со своей участью.

– Хорошо, этот вариант меня устраивает. Пусть приходят каждый день, мне нужно многое подтянуть.

Меня радовало только то, что наша ссора прошла не просто так, хотя бы чего-то я добилась в ней. И теперь мои дни не будут проходить зря.

– Прекрасно, я договорюсь. А теперь извини, я хочу есть, и мне нужно закончить дела.

Он ушел на кухню, а я не последовала за ним. Все же определенная обида затаилась в моей душе.

Со следующего дня ко мне стали приходить преподаватели по всем предметам, которые сейчас проходили в моем классе. Я купила портативную доску, и они писали на ней, объясняя разные теоремы и доказательства. Я была прилежной ученицей, потому что в душе надеялась выучиться и стать выдающимся человеком. Не зависеть от Андрея и иметь свои собственные знания и суждения.

Внезапно я осознала прекрасную и страшную новость, что я смогу без него. Что я хочу без него жить. Это было так просто. Так легко. И вдруг мне стало совершенно наплевать, что не нравится ему во мне. И наплевать на то, что он мною недоволен.

«Плевать. Я смогу без него. Пускай катится ко всем чертям. И с чего он вообще вдруг решил, что я без него не проживу, что я не уйду от него? Такие глупости, такая наивность! И почему же я раньше так сильно боялась этого? Почему раньше шла мириться к нему первой, даже если он был виноват? Почему спокойно терпела всего его унижения и оскорбления в мой адрес, считая, что лучше пусть так, но только чтобы он был со мной? Чудовищно. Нет, я больше не хочу с ним мириться. Пускай он меня бросит. Пускай он уходит от меня. Я не буду растерянной маленькой дурочкой, если он уйдет от меня. Я не буду лить слезы в подушку, когда его не будет рядом со мной. Да, я буду дико скучать, но моя жизнь от этого станет только лучше. Я стану свободной. Больше никто не посмеет кричать на меня или запрещать что-то мне. Мне не нужно будет договариваться и просить разрешения. Я просто буду делать то, что я сама считаю нужным. Я буду гулять, буду общаться с мужчинами на вечеринках, буду флиртовать и уезжать в другой город, никого не предупредив. О, это прекрасно!»

От одних этих мыслей мое настроение взлетало до небес. Он что-то спросил у меня, а я ему не ответила. Он спросил второй раз, а я послала его куда подальше. Он обиженно засопел. А мне было плевать. Пускай уходит. Он поднялся наверх, а я была в прекрасном расположении духа. Впервые меня это совершенно не трогало. Какое это прекрасное чувство… Мне захотелось записать свои мысли, чтобы увековечить это мгновение свободного счастья.

Прошла неделя и мне стоило бы закончить нашу ссору, но она продолжалась. Чего пыталась добиться я нашим затянувшимся разногласием? Считала себя удивительно сильной и смелой. И зачем мне какой-то Андрей, если я и так прекрасно без него проживу? Андрей молчал все эти дни, лишь со стороны наблюдая с неприязнью, а я старалась на него не смотреть. Не знаю, переживал ли он за наш разрыв или же со всей своей мудростью взирал на него свысока. Он молчал, а я не хотела с ним разговаривать. За ту неделю мы виделись всего пару раз, когда я случайно спускалась вниз во время его возвращения домой. И каждый раз я, высоко задрав голову, проходила мимо, ни разу так и не взглянув на него. Я не переживала и меня это радовало, я словно отстранилась от него и представляла его чужим мне человеком. Это было легко. Как мне сейчас кажется, оттого, что я была уверена в его чувствах ко мне. Я не собиралась никуда уходить, просто мне было скучно. Так легко представлять себя независимой, зная, что за спиной есть та стена, за которую всегда можно спрятаться. Я продолжала играть в свои игры, пока мне это порядком не надоело. Я соскучилась по нему, мне захотелось поговорить, хотелось его объятий и ласки, и я передумала о скоропалительном возвращении в отчий дом, но моя проклятая гордость мешала мне совершить первый шаг навстречу к нему. Андрей не делал его тоже. Мы зашли в тупик в несогласии. Я хотела помириться, но не хотела быть человеком, который сдался. Тогда я осознала, что есть только один выход. Я собрала вещи. Вернувшись вечером домой, Андрей не нашёл меня там. По словам Матильды, сначала он ничего не заметил, наверное, думал, что я в кабинете или в ванной продолжаю делать вид, что нас больше нет. Он спокойно поужинал и поговорил с ней о домашних делах, но потом, заметив странный блеск в её глазах, он забеспокоился и спросил про меня. Матильда сказала, что меня больше нет в этом доме. Андрей спросил: «где же она теперь есть?» Она сказала, что не знает. Он разозлился и скинул тарелку со стола. Она со звоном разбилась о кафельный пол. Андрей вышел из дома и с шумом уехал с территории. Он поехал искать меня, считая, что я вернулась домой. Но меня там не было. Родители ничего не знали обо мне, я им не позвонила. Андрей отправился к моим немногочисленным знакомым по модельному агентству, но они тоже не видели меня. Он продолжал ездить по городу, по его щекам катились слезы, но он не плакал. Я видела, как он с силой вытирал руками своё лицо, и с какой скоростью мимо пролетали дома. Я была в той машине, я была ее призраком. Маленькая неприметная камера смотрела прямо в его лицо, но он ее так и не увидел. Он так никогда и не узнал про неё. Я наблюдала за ним, сидя на автобусной остановке и держа ногами свой чемодан. Зачем мне это было нужно? Не знаю. Наверное, как доказательство его любви. Я не могла помириться с ним, не узнав, насколько сильны его чувства ко мне. Я успела за это время отвыкнуть от его всепоглощающей любви, и мне нужны были неопровержимые доказательства. Я очень тщательно подготовилась к своей операции. Я заказала в интернете все, что мне было необходимо для этого трюка, и установила камеру, пока он спал. Матильда об этом не знала. Тогда я поняла, что никакие меры не смогут удержать меня рядом, если только я сама этого не захочу. Я посчитала это его великой слабостью, и мне стало легче. Будто бы это давало мне какие-то преимущества, словно я имела над ним власть. За все то время, что я проводила дома, мне удалось познакомиться и подружиться с охраной, и в нужный момент они, словно бы отвернувшись, выпустили меня с территории. Я знала, что их за это уволят, но мне нужно было уйти. Я хотела уйти и стать свободной, но поняла, что жизнь без него мне не нужна.

Я сидела на остановке и обливалась слезами, как будто мой организм состоял только из одних слез. Я любила его в тот момент так сильно, что готова была умереть в ту же секунду, как только перестану видеть его лицо.

Он спросил меня: «Настя, ну где же ты?». И я ответила, но он все равно ничего бы не услышал. На улице занимался рассвет, а он продолжал ездить по городу в поисках меня. Через полчаса он не выдержал и остановил машину около клуба, в который мы часто ходили с ним вместе. Он вышел из машины, но уже очень скоро вернулся назад. Он закрыл руками лицо и спросил меня: «За что?». Я готова была умереть на том самом месте. «За что?? Правда, за что, Настя? Что такого он сделал тебе, что ты позволила себе так издеваться над ним?» Он уснул, больше не в силах сопротивляться моему исчезновению. Я бросила свой чемодан прямо там, на остановке, и поймала машину. Размазывая тени, тушь и румяна в одно грязное пятно, я подгоняла таксиста ехать как можно скорее в центр. Он меня слушался. Мы были на месте уже через двадцать минут. Я села в машину к Андрею, но он даже не проснулся. Я встречала рассвет, глядя в его лицо. Он был самым лучшим на свете, несомненно. Я простила ему все грехи, которые, конечно же, у него были. Но разве это уже было важно? Он проснулся внезапно, словно что-то его разбудило, но это была не я. Я старалась не шевелиться последние пару часов, и моя спина ужасно затекла, но разбудить его было выше моих сил. Я сказала ему «прости», а он улыбнулся, словно я никуда и не уходила. Мы вернулись домой.

***

«Книга рождалась мучительно, практически в агонии, то нагоняя шквал мыслей, перерождающихся в слова, то в отмель, и я не могла выдавить из себя ни одного нужного слова. Зная, что хочу написать, слова не приходили ко мне в голову, а лишь смутная тень истории маячила над головой. Не знаю, всегда ли творчество так тяжело и губительно, но каждый день я мучилась той мыслью, что не смогу написать все то, что хотела в том же объёме и в том же стиле. Возможно, это говорит о том, что я плохой писатель или не писатель вовсе, а может быть, все так мучаются…»

За окном шел дождь. Все деревья стояли в зелени, и даже немного казалось, что капли дождя отдавали зеленым. Был неожиданный очень жаркий май, и дождь нисколько не мешал радоваться теплой погоде, а даже наоборот приносил ожидаемую прохладу и меланхоличное настроение. Май прекрасен во всех своих проявлениях, ведь это начало жизни и лета. А разве лето – это не есть сама жизнь? В стране, где более полугода холодно и лежит снег, лето -единственное время года, которое приносит радость.

Я готовила ужин на кухне, так как пораньше отпустила Матильду. Андрей вернулся домой несвойственно ему рано. Он открыл входную дверь ключом, и сразу, не разуваясь, прошел в кухню, ко мне.

– Здравствуй, моя любимая! Как ты? – он обнял меня за талию и притянул к себе.

– Привет! Я хорошо, а ты сегодня рано. Я не успела еще приготовить нам ужин. Придется тебе потерпеть.

– Не за ужином я пришел в этот дом, – Андрей улыбнулся.

– А зачем же ты сюда пришел? – я ответила ему тем же.

– Настя, скажи честно, ты меня любишь?

– Нет, а что, надо?

– Да вроде нет. А замуж пойдешь за меня?

– Пойду, а когда свадьба?

– Ну, хочешь, давай завтра!

– Дурак ты и шутки у тебя дурацкие! – я рассмеялась и отмахнулась от него.

– Я не обиделся, потому что я сейчас не шучу. Я понимаю, все должно быть красиво: ресторан, свечи, кольцо в бокале шампанского и ты такая «Ну, я не знаю», но просто мы с тобой не такие. Я знаю, все пойдет не по плану, я сильно буду волноваться и в итоге вообще ничего не скажу, а ты либо проглотишь кольцо и подавишься, либо вообще не будешь пить из этого бокала, ну или, ты знаешь, в ресторане что-то будет не так. Не для нас это все, Насть, понимаешь? Я тебя просто сейчас спрашиваю, выйдешь ты за меня замуж или нет? Ты же знаешь, что ты моя принцесса и моя радость и без тебя я никто и ничто. Без тебя я – дерьмо, понимаешь? Мне нужна только ты. Всегда. Каждую минуту. И я…

– Андрей, помолчи, умоляю. Я так сильно тебя люблю, но мне всего семнадцать, нас никто не поженит. К чему сейчас это? Осталось всего полгода, и тогда я с радостью скажу тебе да.

– Значит, ты согласна?

– А ты думал, нет?

– Я не знаю. Месяц назад ты чуть не ушла от меня, это было страшно.

– Поэтому ты хочешь жениться на мне?

– Нет, не поэтому. Я всегда хотел жениться на тебе, ты же знаешь. Просто сейчас я нашел выход. Мы не пойдем с тобой в ЗАГС, мы обвенчаемся в церкви.

– Обвенчаемся в церкви?

– Да, я знаю это возможно. И не обязательно должно быть восемнадцать лет. Так ты согласна выйти за меня?

– Да, конечно же, я согласна выйти за тебя!

Он схватил меня на руки и закружил по кухне. Он целовал мое лицо, и его глаза сияли неизвестным мне светом, а в моей груди трепетали вновь возродившиеся эмоции. Андрей поставил меня на пол и достал из кармана своих джинсов кольцо. Оно было тонкое и лаконичное из желтого золота и с огромным бриллиантом. Он притянул к себе мою правую руку и надел на мой безымянный палец это кольцо. При электрическом свете оно переливалось и сияло. Я залюбовалась им, оно было прекрасно.