Двести грамм и свобода

– Да, один. Но у меня есть Мотя. Она прекрасна.

– Мотя – это твоя собака?

– Нет, это моя прекрасная женщина!

– Что ты имеешь в виду?

– Она незаменима, она готовит мне, моет посуду и терпит мое ужасное настроение и вредный характер.

– Ты сейчас говоришь про домработницу?

– Ну, можно сказать и так, но мне не нравится это слово. Скорее, она моя помощница. Она помогает мне немного проще жить, она замечательная, и я очень ценю ее. Ты ведь не будешь ее обижать?

– Зачем мне ее обижать? – я с удивлением посмотрела на него.

– Ну, знаешь, некоторые люди считают, что раз человек работает на тебя, а ты платишь ему зарплату, то можно совершенно по-хамски относиться к нему и позволять себе оскорблять его или вымещать свое дурное настроение.

– Андрей, ты серьезно? В моей жизни никогда не было домработниц, скорее я сама была бы домработницей, – чуть не вскричала я.

– Я могу тебя устроить. Знаю одну отличную семью, они как раз ищут. Хочешь, я вышлю им твое резюме? – он усмехнулся.

Я рассмеялась и закивала головой.

– Да-да, конечно, я ведь мечтала об этом всю свою жизнь!

– Завтра придет Мотя, и я тебя с ней познакомлю.

– Ты разве не собираешься везти меня сегодня домой?

– Нет, я забронировал тебя до завтрашнего вечера.

– А где же я буду спать?

– Ну, я могу показать тебе пару достойных мест в этом доме, – он сделал широкий взмах руки, указывая на огромное пространство и второй этаж. – Я что-то забыл показать тебе дом, но просто я совершенно не умею этого делать. Обычно люди сами ходят и смотрят то, что им нужно.

Мы поднялись на второй этаж, и он быстро провел меня по всем комнатам. При этом он ничего не объяснял, просто говорил: «эта комната и эта комната». Но, в общем-то, это было абсолютно не важно. В конце мы зашли в его комнату, и она была очень простой и мужской. Легкий бардак с примесью вытертой пыли и чистых окон. Никаких милых сердцу вещиц или воспоминаний. Только те вещи, которыми он мог легко пользоваться каждый день. Его кровать с совершенно простым, но дорогим покрывалом. Две подушки. На полу зарядка от ноутбука. В комнате не было даже стола, видимо, он ему был не нужен. Никаких домашних тапок, халата или пижамы, он этого не понимал и считал совершенно лишним.

– Каждый день Мотя складывает все эти вещи по местам, а я каждый день их раскладываю в другие места. Она пытается приучить меня к порядку, но я слишком плохой ученик в этом деле, – пояснил мне Андрей.

– У тебя слишком мало вещей, чтобы создать реальный хаос, – уверенно ответила я.

– Да, это меня только и спасает, – согласился Андрей.

Возле кровати, а скорее даже под кроватью, лежала его книга. Оказалось, что он был очень даже не прочь почитать. Это мне, конечно, понравилось. На самом деле мне все там понравилось. Если бы я была на его месте, моя комната выглядела бы так же.

– Ты не будешь против, если я пойду и приму душ? Не привыкла ложиться спать грязной! – я почесала за ухом, изображая грязного пса. Он улыбнулся.

– Дурачишься?

– Немного!

– Это смешно! Да, конечно, иди. Я буду ждать тебя здесь.

– Я быстро! А полотенце дашь?

– Дорогая, там есть все, что тебе будет нужно. Иди!

– Хорошо!

В ванной комнате было действительно все, что нужно. Джакузи. Огромные пушистые полотенца. В стене был целый шкаф с новой косметикой для ухода за телом и волосами. Мне показалось, что я попала в шикарный отель.

– Джакузи? Серьезно? – спросила я, заходя в комнату после ванных процедур.

– Не начинай. Это мамина ванная. Моя душевая комната справа.

– Откуда столько новых шампуней? Я там открыла один.

– Я их купил для тебя. Не мог угадать, чем ты пользуешься.

– И решил скупить весь магазин? – я улыбнулась. – Получается, это дом твоего детства? Здесь есть комнаты мамы, отца и еще куча комнат для всех членов семьи.

– Да, в этом доме я вырос. Точнее провел ту часть детства, когда мы жили в Москве. Потом отец оставил его мне. Они переехали в Барвиху.

– А сколько тебе было лет, когда ты стал жить один?

– Точно не помню, кажется, мне было шестнадцать, – задумался на секунду Андрей, а потом добавил: – Хватит говорить обо мне. Я хочу говорить о тебе.

Мы перестали болтать, и перешли, наконец, к поцелуям.

Я проснулась рано утром из-за ослепительно ярких солнечных лучей. Они смотрели мне прямо в глаза, и было сложно устоять под их натиском. Я повернулась на другую сторону и уткнулась лицом в его щеку. Андрей еще спал. На его ресницах блестели слезы. Он дышал так глубоко и ровно, что мой ритм никак не мог под него подстроиться. Я стала разглядывать его татуировку на внутренней части плеча. Мне она очень нравилась, казалась такой необычной. Не каждый ее мог увидеть, она была спрятана там от посторонних глаз. От Андрея исходила такая уверенность, несмотря на то, что он спал. Казалось, его ни что не сможет застать врасплох. Он лежал, раскинув ноги практически на весь периметр кровати, поэтому мне приходилось прижиматься к нему, чтобы не упасть на пол. Это была наша первая ночь, которую мы провели вместе. И я всю ночь не спала. Просыпалась от каждого шороха и движения его тела. Мне было непривычно спать с кем-то в постели, и еще я очень боялась сделать что-то не то. Поэтому я проснулась так рано. Хотела скорее встать и бежать в ванную, чистить зубы, умывать лицо и красить глаза. Но я не успела. Он схватил меня и стал целовать все мое лицо. Сначала я сопротивлялась, а потом перестала. Если ему все равно, то мне-то уж и подавно.

Мы спустились вниз, когда часы тикали в сторону половины двенадцатого. На кухне была Матильда, она готовила завтрак и варила кофе. Увидев меня, она улыбнулась и произнесла свое имя. Я немного смущенно сказала ей свое. Она налила мне кофе в красивую чашку и предложила пирожные, которые купила по пути сюда, в кондитерской. Она была так добра ко мне и так расслаблена, что я тоже вдруг перестала стесняться, и стала обсуждать с ней новости в мире. Андрей молча наблюдал за нами, и его ехидная улыбка не сходила с лица. По-моему, он был очень доволен нашим знакомством. Мотя предложила нам такой шикарный завтрак, что для меня это был скорее обед. Несмотря на то, что во время завтрака мы без умолку разговаривали с ней, я очень вдумчиво разглядывала ее. Она не была похожа на мамочку или на девушку. Это была женщина лет сорока, ухоженная и красивая. Она держалась с Андреем просто, но учтиво, не проявляла излишнюю заботу или внимание, спрашивала у него разрешение на те, или иные действия, уточняла меню обеда. Андрей разрешил ей ничего не готовить, так как мы не собирались сидеть больше дома. Москва ждала нас.

Мы уехали из дома на его желтом «Lamborghini».

***

До нашего знакомства Андрей часто проводил время в ночных клубах. В тех клубах, которые он посещал, его многие знали и общались с ним даже вне стен ночных заведений. Но в большинстве своем, конечно же, они встречались именно там. Поэтому, вскоре после того как мы начали с ним встречаться, Андрей загорелся желанием познакомить меня со своей клубной компанией друзей. Мне не очень нравилась эта идея, и я долго отнекивалась, так как после знакомства с другими его товарищами мой пыл знакомиться значительно поутих. Но Андрей был настойчив, и, в конце концов, я сдалась под его натиском. И вот в одну из теплых августовских ночей мы поехали в его любимый клуб. До этого раза я еще никогда не была в подобных местах, поэтому даже не знала, как стоит одеваться и как нужно выглядеть, направляясь туда. Андрей посоветовал мне более ярко накраситься и надеть красивую одежду, а не шорты, майку и балетки. У меня дома ничего подобного не было, поэтому он купил мне все сам. Это был наряд координально отличающийся от того, что я когда-либо надевала. Мини платье и туфли на каблуках, а вдобавок маленькая сумка-клатч без ремня, которую нужно было постоянно носить в руке. Несмотря на то, что звучит это довольно банально и слишком вызывающе, малолетней «Лолиты» из меня не вышло. Платье было подобрано чудесно, полностью скрывая руки и плечи, оно открывало спину и ноги, туфли бледно-голубого, небесного цвета с красивой пряжкой на мысе. Макияж и прическу я сделала себе сама, и в этом плане, скорее всего, все было довольно плохо, так как никакими умениями в этой области я не владела.

Было уже довольно поздно, ближе к двум часам ночи, когда мы подъехали на его лимонном автомобиле к клубу «В-club». Как сказал мне Андрей, это заведение открылось недавно, но там уже движение и жизнь.

Когда мы зашли внутрь, от громкой музыки у меня заложило уши. Я совершенно не слышала, что говорил мне Андрей. В конце концов, он просто схватил меня за руку и потащил вглубь клуба. В зале было очень много людей, и нам приходилось практически пробивать себе дорогу. Многие парни останавливали Андрея, здоровались с ним и пытались поговорить, но он ничего не слышал. Я шла за ним, и мне было жутко неуютно и некомфортно в этой атмосфере, хотелось, чтобы мы поскорее оттуда ушли. Я не понимала, что привлекало Андрея в подобном отдыхе. Наконец мы выбрались из толпы и направились к столику, где уже сидели несколько парней со своими девушками. Я поняла, что это и были его друзья. Подходя к столику, я заметно стушевалась, так как увидела, что все эти молодые люди намного старше меня, очень хорошо одеты и расслаблены. На столе стояло несколько бутылок с алкоголем, а у девушек в руках были неизвестные мне коктейли. Андрей поздоровался со всеми ребятами, игнорирую их подруг. Это было нормально. Никто из них не обратил на это никакого внимания. Затем Андрей представил своим друзьям меня. Сказал, что я его любовь Анастасия. Кто-то из них подумал, что мое имя – Любовь. От этого я стала чувствовать себя еще хуже. Несмотря, на мой прекрасный наряд, его друзья косились на меня с недоверием, и в их глазах явно читался вопрос: « А сколько же ей лет?». Андрей завел разговор с одним из своих друзей. Я молчала. Сказать мне им было нечего. Его друзья тоже мне ничего не говорили.

Десять минут спустя все присутствующие девушки поднялись и дружно направились в сторону туалетной комнаты, чтобы не чувствовать себя белой вороной, я последовала их примеру. Когда я вошла туда, они стояли около раковин и смотрелись в зеркало, и одна из них громко спрашивала у своих подруг, есть ли у них тампон, так как у нее внезапно начались месячные. Я машинально ответила ей «Нет», хотя вопрос ко мне и не относился. Она услышала мой ответ и повернулась ко мне лицом:

– А я тебя вообще-то не спрашивала! Да и месячных у тебя, наверное, еще нет.

Подружки хором захихикали, поддерживая тем самым ее мнение. Я загорелась.

Другая девушка добавила:

– Да откуда же ты такая взялась? У Андрея вообще, что ли, крыша поехала?

– Да, он вообще чокнутый придурок! – подтвердила третья из них.

– Точно! Ты видела, мы-то не в его вкусе. Девочки, так он педофил! – добавила четвертая.

Они все дружно снова рассмеялись. Меня словно парализовало от этой грубости. Я только и могла, что стоять и слушать те гадости, что они говорили в наш адрес.

– Да… жалко, что он такой ненормальный… а ведь такой симпатичный, и при деньгах… – протянула первая девушка.

Я отмерла.

– Вы, злобные крысы! – крикнула я им в ответ и выбежала из туалета. По щекам потекли слезы, но в темноте этого никто не смог бы разглядеть. Я вытерла их рукой, попыталась улыбнуться и направилась к нашему столику. Но, когда я увидела его веселого и смеющегося, эти жуткие грязные слова с новой силой застучали в моей голове. Я кинулась к нему на плечи и заплакала. Мне было так тяжело говорить, что слышны были только всхлипывания. Нет, ничего такого страшного, конечно же, не произошло, просто я всегда была столь чувствительна и ранима. Любые грубые выражения из чужих губ могли привести меня в оцепенение и даже депрессию. Обычно это происходило молниеносно, и я сама точно никогда не могла сказать, почему меня это так задевает. Дело было даже не всегда в грусти, рассердится и возненавидеть я тоже умела в доли секунды. Обладая столь вспыльчивой натурой, мне было довольно тяжело общаться с другими людьми, ведь каждое сказанное ими не к месту слово могло легко вызвать во мне гнев и злость. Самое главное: нрав мой был необузданный, и никакие условия не могли помешать мне высказаться.

– Андрей, пожалуйста, давай отсюда уйдем! – прошептала я ему на ухо.

– Но мы ведь только пришли, Насть. Тебе здесь не нравится?

– Да, мне не нравится!

– Может, тебе выпить?

– Нет, не хочу я пить. Я хочу домой!

– Окей, пойдем домой.

Он сказал друзьям, что мы уходим. У них был недовольный вид, но они не стали нас останавливать. Андрей взял меня за руку, и мы вышли из клуба. На улице все еще было темно. Наверное, мы пробыли там не больше сорока минут. Ну что ж, для первого раза неплохо. У меня на душе было скверно. Хотелось плакать, но я этого не делала. Не хватало того, чтобы они увидели, как «малолетка» плачет из-за их слов. Я предложила Андрею пройтись и не ехать сразу домой. Он согласился. Мои ноги жутко гудели от каблуков, но я мужественно зашагала вперед.

– Почему ты захотела уйти оттуда? – спросил через минуту Андрей.

Я молчала, не зная, что ответить ему. Мне совершенно не хотелось передавать эту ситуацию в туалете. Он спросил еще раз. Я ответила, что, кажется, это совсем не мое.

– Брось. Тусоваться – очень даже твое, – возмущенно ответил мне он.

– Мне не понравилось это место, – я пыталась оправдаться, не вдаваясь в подробности.

– Чем? – допытывался Андрей.

– Людьми, – немного помолчав, ответила я.

– Тебе не понравились мои друзья? – немного расстроено спросил он.

– Я думаю, что это я им не понравилась! – в моем голосе сквозила обида.

– Да что за бред! Нормально ведь все было. Они тебе что-то сказали? – Андрей вновь возмутился и повысил голос.

– Нет-нет, ничего не сказали. Просто… – я снова попыталась оправдаться, не вдаваясь в лишние подробности.

– Что просто? – не унимался Андрей.

– Андрей, пожалуйста, не мучай меня… Я просто хочу поехать домой, – немного жалобно попросила я.

– Какого черта мы тогда здесь гуляем? – Андрей практически закричал на меня.

– Я не знаю… – растерянно ответила я.

– Ты сама не можешь определиться, чего хочешь!

Я промолчала. Я видела, что он сердится на меня, думая, что это все мои капризы, но рассказывать ему совершенно не хотела. Мы молча отправились обратно к машине. В ней я скинула туфли с уставших ног и в темноте ночной Москвы проливала слезы обиды. Первый раз за все время, проведенное с ним, мне было так гадко и мерзко на душе. Первый раз я чувствовала себя полным ничтожеством в его окружении. И он совершенно не был в этом виноват. Просто слова этих девушек больно ударили меня. Возможно, из-за того, что они не совсем относились ко мне. Мне было стыдно за Андрея. Было стыдно, что я позорю его. В голове крутилась мысль, что мне нужно расстаться с ним, пока это все не зашло так далеко. Я не подхожу ему. Это очевидно. Я еще слишком маленькая и некрасивая. Зачем он вообще связался со мной? От этих мыслей слезы текли все быстрее. Андрей молчал. Мы добрались до дома довольно быстро. Я заперлась в ванной и с маниакальной страстью стала разглядывать свое лицо в отражении зеркала. В душе я злобно высмеивала свою потекшую тушь, красный распухший нос и маленькие глаза.

– Настя, какое же ты чмо! – чуть ли не крикнула я своему отражению. – Что ты вообще делаешь в этом прекрасном доме с этим мужчиной? Ты разве не видишь, что ты ему не пара! Прекрати его позорить! Ты должна уйти!

Я опустилась на кафельный пол, продолжая рыдать. Я знала, что не смогу ему этого сказать. Я не смогу расстаться с ним, потому что уже слишком сильно люблю его. Мне казалось, что весь мир был против меня в эти минуты. Даже не знаю, сколько тогда времени я провела, сидя на кафельном полу. В конце концов, я успокоилась, смыла косметику, приняла ванну и отправилась спать. Андрей уже был в постели. Я подумала, что он спит. Тихо, стараясь не дотронуться до него, я легла на самый край кровати. Но он тут же схватил меня и притянул к себе.

– Малыш, прости меня! Я дурак. Не стоило мне так с тобой поступать.

– Но ты же ни в чем не виноват! Это я… Я не подхожу тебе!

– Настя, ты чудо! Без тебя моя жизнь была полным дерьмом.

Что я еще могла ему ответить? По-моему, это самое прекрасное, что можно было услышать. Я сильнее прижалась к нему своим телом, и мы уснули под уже восходившее солнце.

***

Стоял солнечный осенний день. Над головой кружили желтые листья, и дорожка к дому была застлана чудесным ковром из красно-желтой листвы. Андрей встретил меня около дома моих родителей, и мы отправились на день рождения к его другу, который жил не так далеко. К тому самому другу, к которому он приезжал, и увидел меня. Друга звали Саша, не помню, писала я про это или нет. Он был очень плох для меня, но вряд ли об этом кто-то знал. Я не считала нужным сообщать свое отношение к его знакомым. Просто они были, и этого было достаточно.

– Там будет моя мать, – сказал мне Андрей, останавливаясь около подъезда Сашиного дома.

– Прости, что? Ты хочешь сказать, что я познакомлюсь с ней на вечеринке, где будет виски рекой, а потом пара клубов? – честно говоря, я была слегка в шоке.

– Ты просто еще не знаешь мою мать. И лучше бы ты вообще ее не знала.

–Но мы не можем туда не идти, так ведь? – в мои привычки никогда не входили расспросы «зачем» и «почему». Но идти туда я теперь совсем не хотела.

– Да, Насть, не можем. Она-то как раз очень хочет познакомиться с тобой, – с грустью в голосе сказал мне Андрей.

Мне это не понравилось. Мне никогда не нравилось, что люди проявляли особое рвение для знакомства со мной. В определенной степени меня это отпугивало. Пожалуй, мне больше нравилась усталая обреченность в выражении их лиц.

Мы вошли в подъезд, поднялись на седьмой этаж и позвонили в дверной звонок. Дверь никто не открыл, но она оказалась не заперта. Мы вошли. В квартире было шумно и многолюдно. Гости стояли по углам и в середине комнаты, пили виски, немного танцевали, курили и громко смеялись. В дальнем углу, в красивом сером кресле, сидела молодая девушка в черном платье. Ее длинные коричневые волосы спадали вниз красивыми легкими волнами. Ее губы были накрашены помадой цвета терпкого вина. Ее маленькая сумочка была произведением искусства известного итальянского дизайнера. Девушка курила крепкие «Marlboro» и смотрела на всех свысока.

– Это она, – шепнул мне Андрей.

– Кто она? Твоя бывшая девушка? – расстроилась я. Провести вечер в компании с его шикарной бывшей совершенно меня не радовало.

– Моя мать. Давай подойдем к ней сразу, а то потом будет поздно.

Честно говоря, я совершенно ему не поверила, потому что это была полнейшая глупость. Той девушке было от силы двадцать пять лет. И я подумала, что Андрей хочет познакомиться с ней и придумывает предлог для меня. Моя кривая улыбка совершенно не удивила его.

– Да я тоже идти не хочу. Но будет только хуже, – неправильно истолковав мое выражение лица, прошептал мне он.

Если бы мое лицо было более восприимчивое, то щеки наверняка покраснели бы. Я почувствовала, что он издевается надо мной. Это было невыносимо.

– Хорошо, давай подойдем, – согласилась я.

Мы взяли со столика два бокала шампанского и направились к девушке. Меня немного трясло и подташнивало. Меня мучила ревность.

– Привет, прекрасный мужчина, как твое настроение? – спросила девушка у Андрея, когда мы приблизились.

Андрей поцеловал девушку в щеку и слегка дотронулся своим бокалом до ее бокала.

– Ты не звонил мне уже два дня, – немного обижено протянула она.

– Мама, прошу тебя.… Это Настя. Я думаю, ты рада с ней познакомиться, – он слегка подтолкнул меня вперед, и я от неожиданности чокнулась с ней бокалами, как и он, минуту назад.

– Настя…. Да… Хорошо…. Очень приятно! – она сообразила на своем лице улыбку, но та ей не очень шла, поэтому она быстро свернула губы назад.

Я была в легком замешательстве. Да нет, не в легком. В полном. Да, конечно, при близком рассмотрении мне стало ясно, что ей не двадцать пять лет, а ближе к сорока. Но ее манеры и тон, с которым она разговаривала с собственным сыном, меня шокировали. Это можно было бы принять за легкий флирт, если не знать всей правды его рождения. Мне хотелось немножко заплакать и чуть больше выпить. Нас позвали к столу. Андрей дернулся и, словно только что, вспомнив, произнес:

– Я забыл представить тебе мою маму. Ее зовут Мила.

– Андрей, прошу тебя, мне было бы неудобно называть ее без отчества, – шепнула ему я.

– Мама не любит, когда ее называют по отчеству, она еще слишком молода для этого, – скептично ответил он.

– Да, детка, в конце концов, мне всего лишь двадцать семь лет, почему у меня уже должно быть отчество? – непринужденно произнесла она в мою сторону. – И кстати, – добавила она, – я просила не называть меня мамой, ты ведь помнишь.

– Да, но ты моя мать и прости, но я буду называть тебя только так и никак иначе. Придется смириться! – голос Андрея был невозмутим, но довольно строг.

– Красавчик, ты меня с кем-то путаешь, я ведь только сказала, что мне не больше двадцати семи… – начала она.

– Настя, пойдем отсюда! Мне нужно много усилий, чтобы это терпеть, а сейчас сил нет. Мне нужно поесть, – он потянул меня за руку ближе к столовой.

Кстати говоря, в квартире было всего три комнаты, но одна из них была столовая. Нет, не кухня. Кухня была отдельно. В обычном панельном девятиэтажном доме, в квартире с тремя комнатами, были столовая, кабинет и зал. Видимо, хозяева квартиры в ней не жили, используя ее для встреч с друзьями. Мы вошли в столовую, когда другие гости уже были на своих местах. Три стула рядом с Сашей и его женой были свободны, но Андрей туда не сел. Мы продолжали стоять возле дверей. Я поняла, что он совершенно не хочет сидеть рядом со своей матерью и выслушивать ее реплики в духе: «Мой привлекательный мужчина, передай, пожалуйста, соль». Для меня, выросшей в нормальной семье, это было очень странно и непонятно, но я его поддерживала. Мне пришло в голову закричать и сморщиться от боли.

– Живот, – прошептала я, и Андрей, схватив меня за плечи, отвел в тихий безлюдный кабинет. Гости немного смутились и переглянулись, но быстро успокоились.

– Мы останемся голодными! – улыбнулась Андрею я, и он тихо рассмеялся, когда мы закрыли за собой дверь в кабинет.

– Настя, это было гениально. Как ты поняла?

– Ты знаешь, красивый мужчина…

– Мама расстроится, она наверняка надеялась подлить тебе в стакан яду.

– Какие у нее устаревшие методы мести… Я бы просто придушила. Твои друзья уже так пьяны, что никто не смог бы свидетельствовать против нее, был бы просто маленький…

– Настя, прошу, не нужно так громко. Возможно, она подслушивает и запоминает.

Зажав кулак и поднеся его ко рту, я давилась собственным смехом.

– Нам нужно по бокалу и поесть. Сейчас принесу, – произнес Андрей и вышел из кабинета.

Я огляделась. Строго над кожаным диваном висела репродукция картины Ренуара «Завтрак гребцов» и словно тонко намекала, чем обычно занимаются хозяева в этой квартире.

Кабинет был очень чистым, словно вылизанным коровьим языком. Здесь было все то, что обычно бывает в кабинетах такого типа. Было бы довольно сложно что-то убавить или добавить в этот интерьер. Но, несмотря на всю видимую наполненность, мебель выглядела довольно дешевой. Скорее всего, она такой и была. Большой письменный стол, сделанный под породу красного дерева, на самом деле был выполнен из обычных опилок, облитых клеем. Картина над моей головой была куплена где-то в районе перехода подземной станции Метрополитена. Небольшой шкаф для книг и бумаг по своему качеству и дизайну был таким же, как и письменный стол. Диван, на котором полусидела или полулежала я, был очень похож на кожаный, но по-настоящему им не был. И даже сейф, спрятанный под письменным столом так, что его было видно, был пуст и выполнен из пластмассы. Не сдержавшись, я встала с дивана и легонько дотронулась до дверцы. Она тут же открылась. Внутри ничего не было. Это был муляж. Стоя перед ним в большой растерянности, я никак не могла понять, зачем же хозяевам все это было нужно. Особенно, зачем нужен был пустой пластиковый сейф в квартире, где никто не живет? И этот огромный письменный стол с бумагами, красивой ручкой на подставке, к слову, тоже довольно дешевой, но эффектной. Насколько я знала, Саша и его жена не писали книг, да и вообще никак не были связаны с бумагой.

В этот момент в комнату вернулся Андрей с двумя бокалами шампанского и небольшими тарелочками с едой. Он очень удивленно посмотрел на меня, стоящую возле открытого пластикового сейфа. И вдруг очень громко рассмеялся.

– Ты решила их ограбить? – он смеялся, как сумасшедший, и шампанское в его руках выплескивалось из бокалов.