Сотерия

– Конечно. Мне же заняться больше нечем, – фыркнула я.

Перед Ваней стыдно не было. Больше хотелось извиниться перед Германом, но потом, поймав себя на мысли, что я, все-таки, врач, я улыбнулась и ушла.

10.40.

Санитар ввез пациента на кресле в палату. Мужчина, сидевший на каталке, с упреком смотрел на меня.

– Что? – с улыбкой спросила я у него.

Он покачал головой и усмехнулся с какой-то тоской в глазах.

– Так, – встрял Ваня, – обед нескоро. Чем займемся?

– Мы? Книжки почитаем. А ты?

– То есть… Мне свалить.

– Ну, как хочешь.

Мой коллега подвез каталку к столику у окна и вышел из палаты.

«Книжку?» – спросил Герман.

– Если не хочешь – не будем.

«Какую?»

– Я всегда ношу с собой какую-нибудь литературу.

«Давай лучше поговорим».

– О чем?

«О нас».

Я села напротив него и сложила руки перед собой.

– Ну, говори, – предложила я.

«Обсудим твое поведение?»

– Мое? Ты тоже не безупречен! – обиженно заявила я.

«Да, но ты сбежала от меня во сне…»

– Все, что было во сне – остается во сне!

«Ты ревнуешь меня к Ангелине?»

На секунду я вдруг опомнилась. Что за ересь он несет? Я ревную его к его же фантазии?

– Нет, – наконец ответила я, – я прекрасно знаю, зачем она тебе нужна.

«Тогда зачем все эти произвольные выступления?»

– Я – девочка, – по-детски заявила я, – мне можно…

Он не сумел сдержать улыбку, и она радостным лучиком коснулась его губ и глаз.

– Знаешь, – более спокойно начала я, – а ведь ты открыл для меня нечто бóльшее, чем просто свой мир. Ты подарил мне целую вселенную…

«Поэтому мне тесно в своей коже, и я не могу дышать. Иногда кажется, будто мои вены вскрыты, но всё чаще мне становится ясно, что ад так близок, как никогда раньше…»

– Не нужно так говорить… Ты все еще жив и, уж поверь мне, я не дам тебе спокойно умереть.

«Этого я и хотел от тебя услышать…»

10.57.

Я все-таки достала книжку и принялась читать вслух. Это были «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. Кажется, Герману понравилось.

12.28.

Мы просидели так полтора часа. Ваня позвал нас на обед, после которого мы снова вернулись в палату и приготовились к дневному сну.

13.42.

Я сидела на диване в гостиной, а Герман ходил по комнате, заложив руки за спину.

– Как бы ты ни старалась искупить свою вину, я все равно крайне огорчен! – отчитывал он меня.

– Хорошо, – согласилась я, – что я должна сделать?

– Ничего, – испугался он, – все, что ты могла сделать –уже сделала.

Он сел рядом со мной и откинулся на спинку дивана.

– Объясни только, почему ты пошла в тот домик?

– К Элиму?

– Да. Почему к нему?

– На самом деле, я не знала, куда идти. Я просто шла по лесу и пришла к нему.

– А у Ангелины ты как оказалась?

– Так он меня и привез.

– На чем?

– На себе…

– Он превращался при тебе?

– Да, а что в этом такого?

– Ничего, – сухо ответил Герман и снова заходил по комнате.

– Да чего ты так нервничаешь? – не вытерпела я.

– Да потому, что до смерти за тебя испугался! Как ты этого не понимаешь?

В дверь постучали. Герман подошел к ней и отодвинул засов.

– Чего тебе? – спросил он у гостя, которого я не могла увидеть.

– Вам просили передать… – протянул еще слабый голосок, по которому я определила, что за дверью стоял тот самый мальчик 12-ти лет, участник первого чаепития, которого хозяин этого мира называл «щенком».

Герман взял что-то у него и вернулся в гостиную. В его руках я увидела письмо.

– От кого это? – спросила я.

– От Ангелины.

Я недовольно «цокнула». Он внимательно на меня посмотрел, а затем развернул конверт. От его взгляда мне стало стыдно за своё поведение. Я вела себя так, словно была маленькой капризной девчонкой.

Он что-то быстро прочитал, схватил сюртук и выбежал на улицу.

– Что случилось? – крикнула я, но не получила ответа.

Захлопнув за собой дверь, я последовала за ним.

Мы выбежали к скалистому обрыву. Он жестом показал мне остаться у границы леса, а сам направился к Ангелине, которая стояла на самом краю. До меня доносились их голоса, заглушаемые шумом моря.

– Зачем ты это делаешь? – спросил он ее.

– Я здесь больше не нужна! – ответила она.

– С чего ты так решила?

– Герман, я – твоя фантазия и, если я так решила поступить, значит ты этого подсознательно хочешь.

– Ничего подобного!

– Прости, – произнесла она и сделала шаг вперед.

Он схватил ее за руку, затащил обратно. Я кинулась к ним и села на землю рядом с Ангелиной.

– Постой, прошу, – говорила я ей, – ты нужна нам. Что станет с ним, если ты закончишь всё вот так?

– Ты присмотришь за ним, я уверена, – улыбнулась она мне.

– Для этого я должна стать здесь взрослой, а пока ты ему нужнее.

Она молча кивнула головой. Я удалилась, оставив их вдвоем.

Я сидела за столом возле домика и мешала сахар в холодном чае. Мне до сих пор не верилось, что я могла умолять Ангелину остаться с Германом, ведь я её раньше так ненавидела.

Снова подъехала карета Изольды, и старушка перебралась на свое место за столом.

– Опять хозяин со своей барышней развратничают! – проворчала она, словно не заметив моего присутствия.

Через несколько минут она, так и не допив чай, уснула.

– Привет, – услышала я знакомый голос сзади и почувствовала теплое прикосновение на своем плече.

– Привет, – ответила я и, оглянувшись, увидела Элима.

– Чего раскисла? – бодрым голосом выпытывал он.

– Я не раскисла. Просто устала сегодня.

– Не верю. Если врешь, то ври убедительно.

– Ладно. Просто я лишком запуталась.

– А чего тут путаться? Либо любишь, либо нет, – говорил он, будто был в курсе моей проблемы.

– Вот в том-то и дело, что не знаю.

– Ясно всё с вами, с женщинами.

– Много ты понимаешь! – буркнула обиженно я.

– Много… – задумчиво ответил он.

– Поделишься? – заинтересовалась я.

– Не к месту всё это.

– Очень даже к месту. Поделись опытом. Не жадничай

Он сделал глоток чая.

– Фу, какой холодный! – задорно воскликнул он, но, посмотрев мне в глаза, понял, что от разговора не уйти и сменить тему не удастся.

– Ладно, расскажу, – согласился он. – Когда я был совсем молод, я познакомился с девушкой. у нас возникла дружба, которая потом переросла в любовь… Шло время, мы начали готовиться к свадьбе… Она встретила другого и, запутавшись в своих чувствах, пошла к колдунье или к ведьме, теперь это неважно. Та что-то мутила, мутила… В итоге я стал превращаться в волка, а тот, другой, утонул в болоте. Сама ведьма сказала ей, кто останется, с тем и будешь. В каком-то смысле, не осталось никого. Невеста же, осознав свое несчастье, повесилась в свадебном платье. Вот такая история.

– И что же? Ты больше никого не нашел?

– Я больше никогда не разговаривал ни с одной девушкой, кроме тех, кто обитает здесь, пока к моему дому не пришла ты…

– В общем, опять я во всем виновата!

– Разве я тебя упрекнул?

Он внезапно встал из-за стола.

– Что с тобой? – спросила я.

– Хозяин идет. Мне пора.

И правда, как только Элим скрылся в гуще леса, на тропинке, ведущей к дому, показались Герман и Ангелина. Они прошли за стол. Он занял свое место, а она села по правую руку от него, напротив меня.

– У нас был гость? – поинтересовался он у меня.

– Был, но недолго… – виновато созналась я.

– Что ж, следует заметить, что у него повышенный интерес к общению с тобой.

– Может быть, ему просто скучно? Как и мне? – возразила я.

– Ладно, общайтесь. Он мне кажется безобидным.

– Тебе кажется, – усмехнулась я.

– Маленькая моя девочка… – нежно произнес Герман.

Я посмотрела на Ангелину, которая как-то по-доброму улыбалась.

«Мы подружимся» – подумала я и сделала глоток чая.

15.21.

Герман проснулся раньше меня. На улице было пасмурно. Я недовольно поежилась. Кажется, за эти каникулы я высплюсь на несколько лет вперед.

Я внимательно посмотрела на него.

«Что-то не так?» – прочитала я по губам.

– Нет, все хорошо, – ответила почти неслышно я.

Ваня сидел в углу у двери и что-то читал.

– Уже проснулись? – заметил он нашу активность.

– Не до конца, – пробормотала я.

– Что снилось? – поинтересовался санитар, помогая Герману спуститься в кресло-каталку.

– Да так…

– Понятно, – он недовольно посмотрел на пациента, – опять твои штучки!

– Нет. Не его! – попыталась защитить я своего подопечного.

– Ты не всё знаешь! – возразил мне мой коллега

Герман сильно ухватил его за руку.

– Что? Не позволишь сказать ей правду?

Пациент устало вздохнул и отпустил санитара.

– Пойдем, – позвал меня с собой Ваня.

15.43.

Мы пришли в комнату для персонала.

– Что ты хотел мне рассказать? – заинтересованно спросила я.

– Помнишь, я говорил тебе в первый твой день здесь о враче, которая работала с ним, а потом покончила собой?

– Помню. Она сидела в моем кабинете, и ты спросил суеверна ли я.

– Так вот. Она была строга с ним. Пичкала таблетками, вводила нейролептики силой, даже пару раз проводила электрошок. В принципе, лечила традиционно, но с особой злобой и ненавистью к нему.

– И что?

– Она говорила нам, что он каждую ночь приходит к ней во сне. Сначала он просто просил отменить все эти пытки, но она была жестока. И вот, перед её кончиной ей снится сон, в котором он её предупреждает, что дает ей последний шанс. Она его проигнорировала. И на следующий день провела электрошоковую терапию. Следующей ночью она умерла. Находясь во сне, «вышла в окно» с тринадцатого этажа.

– А при чем здесь Герман? – в полном недоумении выпытывала я.

– Он проникает в сны. Понимаешь? Поэтому послушай моего совета, не доверяй ему так безоговорочно, как ты это делала до сих пор.

16.03.

Ваня пошел к своим коллегам, которым нужна была помощь в купировании приступа какого-то буйного больного. Я же отправилась в палату к своему подопечному.

Сев напротив него через стол, я постаралась заглянуть в его глаза. Он старательно их прятал.

«Он тебе всё рассказал?» – прочитала я по губам.

– Что ты подразумеваешь под словом «всё»?

«Про ту врачиху?» – подняв на меня вызывающий взгляд спросил он.

Я прочитала насмешку на его лице. Он ничуть не раскаивался, даже наоборот. В его глазах блеснул огонек презрения ко всему человеческому роду.

– Да.

«И что же? Теперь ты упрекаешь меня за это? Возненавидишь? Будешь относиться ко мне так же, как и она?» – он зло усмехнулся, и я увидела, что он уже готов причинить мне столько же боли, сколько причиню ему я, если встану на её сторону.

– Нет. Я тебя ни в чем не обвиняю.

Его взгляд резко изменился. Сначала он стал растерянным, но потом наполнился надеждой и теплом.

– Ты её предупреждал, – продолжила я, – и не раз. Она была с тобой жестока, ненавидела, издевалась. Ты всего лишь защищал себя. Пусть и доведением до самоубийства.

Он смотрел на меня и улыбался.

«Я думал, что ты не поймешь этого!»

– Ты считал меня глупой? Или таким же палачом, как и она? Разве я произвожу такое впечатление?

«Нет. Кстати, в моем мире тебя ждет сюрприз!»

– Какой?

«Увидишь».

– Что тебя беспокоит? – я пыталась уйти от мысли о том, что он был столь жесток с предыдущим врачом.

«Коснись моего сердца, прошу. Открой мне мою истину, ту, которую я должен знать, ведь я теряю себя, объявляю себе бойкот, отрицаю свое существование! Спаси меня…»

– Я только этим и занимаюсь, – постаралась я успокоить его страх.

Теперь я с нетерпением ждала ночи, а пока мы продолжили развивать его речь.

18.02.

Ваня зашел в палату и позвал на ужин.

Все, как обычно, картошка–пюре и гуляш. Меня вывел из себя этот отвратительный вид еды, и я пошла, взяла порцию для персонала. Поставив ее перед Германом, я отнесла его нетронутый поднос на кухню.

Санитары и повариха недовольно на меня покосились, но ничего не сказали. Мне тяжелее, чем им. Намного.

18.44.

После ужина мы вышли на улицу. Ваня остался с коллегами, а я повезла Германа.

Мне ужасно хотелось узнать, что меня ждет в его мире, но спрашивать его об этом я не стала.

Он молча осмотрел сад. Я подвезла его к скамье, села напротив него.

«Зачем ты идешь против системы?» – поинтересовался он.

– Что ты имеешь ввиду?

«Все эти показательные восстания, возвращение и обмен порций…»

– Меня бесит их отношение к пациентам!

«Научи их относиться иначе…»

– Ты прав. Я должна всё изменить.

Я встала и собиралась пойти, но он меня остановил.

«Куда ты?»

– Изменять мир к лучшему.

«Все уже ушли. Завтра будешь устраивать революцию».

Он потянул меня к себе, и я упала на его колени.

«Потанцуем?» – задорно улыбаясь, предложил он.

– Мы так уже танцевали…

«Я окрепну, и мы потанцуем, как положено… А пока, довольствуйся этим».

Я обвила руками его шею, а он начала вращать кресло в каком-то, одному ему известном, темпе. Я смеялась, радуясь этому.

Мы долго кружились, пока я не почувствовала пристальный взгляд на себе.

Из окна второго этажа на нас смотрел Еремеев. В тот момент мне было плевать и на него, и на сплетни, и на осуждения, и, даже на последствия.

Я освободила одну свою руку, подняла ее вверх и помахала наблюдателю. В тот же миг он отошел от стекла и опустил жалюзи. Теперь я ждала удара в спину.

19.23.

Когда я ввезла Германа в холл, позади меня раздался голос Еремеева.

– Так вот, в чем заключается Ваше лечение! – ехидно произнес он.

– Вам не понять. Такие методы не описаны в учебниках по психиатрии.

Из палаты вышел Ваня и увез пациента.

– Зайдите в мой кабинет, – приказал он.

– Нет, спасибо, – твердо ответила я, – мне хватило прошлого раза.

– Да больно ты мне нужна! – фыркнул мой собеседник.

– Во-первых, Александр Петрович, будьте добры, держать дистанцию! Во-вторых, если бы была не нужна, то вряд ли бы Вы стали распускать свои поганые руки! И, наконец, в-третьих, не забывайте, что я в любой момент могу пойти в милицию и написать на Вас заявление!

– Я решил, – опомнился он от удара ниже пояса, – что в понедельник переведу Вашего пациента в общую палату. Будьте любезны, его подготовить.

– Это еще нужно обсудить с главврачом!

– Делайте, что хотите. Только с понедельника я назначу ему транквилизаторы.

– Не имеете права!

– С чего вдруг?

– Для начала, это мой пациент! И ещё, обострений не было и повода назначать препараты – нет.

– Вы не врач, а практикант. У Вас пациента быть не может! А назначение препаратов я объясню мерой профилактики обострения!

– Если я – практикант, то пациент, которым я занимаюсь, относится к моему куратору. А мой куратор – не Вы, а Николай Васильевич!

Он подошел ближе. Так, что я почувствовала разъяренное дыхание.

– Ты все равно проиграешь! – прошипел он сквозь зубы и удалился.

– Это мы еще посмотрим! – уверенно произнесла я и вошла в палату.

19.35.

Я слышала в коридоре голос Еремеева, который становился всё тише и тише. Он попрощался с охранником и сказал, что завтра его не будет, потому что он уезжает на конференцию.

«Отлично! – подумала я. – У меня будет время поговорить с главврачом!»

«Что с тобой?» – встревоженно спросил Герман.

– Еремеев!

«Опять?»

– Нет, он в понедельник хочет перевести тебя в общую палату. Завтра пойду разговаривать с главным, но надежды нет.

«Все будет хорошо» – заключил Герман.

– Может получится нанять киллера, чтобы он прикончил эту сволочь? – во мне горела ненависть.

«Ты сможешь взять на себя такой грех? Убийство. Ты – не я. У тебя есть совесть, и она будет тебя терзать»

Я улыбнулась через силу. Что я могла ему ответить? Ничего.

20.07.

Я прочитала ему еще несколько глав книги, потом позвонила Женя.

– Алло, – ответила я.

«Чего у тебя голос такой хмурый?» – тараторила она в ухо.

– На работе проблемы, – задумчиво произнесла я и положила голову Герману на грудь.

«С пациентом не справляешься?» – засмеялась она.

– Нет, с персоналом.

Он гладил мои волосы. Я замерла. Мне хотелось отключить телефон, но Женя продолжала что-то говорить, и я не хотела обидеть подругу. Конечно, я могла бы потом перезвонить, сказать, что были проблемы со связью или еще что-нибудь в этом роде… Но ложь бы в этот раз далась мне нелегко.

* Ян, можешь подъехать? – вдруг услышала я.

– Зачем?

* Чайку попьем, может, что покрепче, поболтаем. Я соскучилась…

– Только, если ненадолго…

* На часок!

Я посмотрела на Германа, который из-за абсолютной тишины слышал весь наш разговор.

«Поезжай, конечно, – прочитала я на его губах, – только вернись к десяти».

– Хорошо, Жень, я приеду, – ответила я, выключила телефон, взяла сумку, быстро поцеловала Германа в щеку, ощутив на своих губах легкое покалывание его щетины, выбежала в коридор и позвала Ваню.

– Куда собралась? – весело спросил он.

– Отъеду на часок. К десяти приеду. Посидишь с ним?

– Конечно.

20.24.

– Ну, рассказывай, – потребовала у меня подруга, только открыв мне дверь своей квартиры.

– Да рассказывать, собственно, и нечего, – протянула я, располагаясь на кухне.

– Ну как нечего? А твой псих?

– Он не псих.

– Ладно, ладно. Чай? Или что-нибудь покрепче?

– Покрепче…

– Ууу, подруга, говори.

Женя подала мне кружку с виски, села рядом. Мы «чокнулись» и сделали несколько глотков. Я, покручивая кружку в руках, рассказала ей всё с самого начала.

21.03.

– И что теперь делать? – уточнила она.

– Поговорю завтра с руководителем и, если он не встанет на мою сторону…

– Понятно.

Наступила тишина.

– Да, Янка, вляпалась ты конкретно!

– Знаю.

– Ты хоть его любишь?

– Ох, не знаю, Жень. Все слишком сложно.

21.40.

Поговорив с ней еще немного, я спустилась вниз. Только сейчас я вспомнила, что была за рулем. Несмотря на это, я всё-таки поехала на машине в клинику. «Авось, обойдется!»

21.52.

Я подъехала к воротам, позвонила в домофон, охранник открыл мне калитку.

Ваня сидел в палате и играл в телефон.

Я осторожно открыла дверь, чтобы не разбудить Германа.

– Смелее, – раздался голос санитара, – он не спит!

– А чего свет выключили? – поинтересовалась я.

– Чтобы заснул, но, как видишь, безрезультатно, – расстроенно говорил мой коллега, показывая в сторону моего подопечного.

Я прошла ближе к кровати, опустила рюкзак на пол рядом с изголовьем, сняла ботинки и легла на спину.

– Фух, – выдохнула я, – устала…

– Где была хоть? – усмехнулся Ваня.

Герман взял меня за руку в темноте и недовольно фыркнул.

– Что? – возмутилась я.

«Ты пила?» – с трудом разглядела я в сумраке.

– Немного. Ты же сам разрешил.

«Я разрешал поехать к подруге, поболтать, выпить чай!»

– Ну, чай был очень крепкий.

«И ты вела машину?»

– Герман, не начинай.

Он отвернулся от меня. Обиделся.

– Ян, – снова позвал меня санитар из мрачного угла, освещаемого только тонкой полосой света из-под двери, врывающегося со стороны коридора, – где была то?

– У подруги.

– Выпила что ли?

– Полкружки виски.

– О, неплохо.

– Кстати, – вспомнила я, – как там у тебя дела с Настей?

– Ну, как тебе сказать?

– Да говори, как есть.

– Я стараюсь её избегать.

– Почему?

– Если я скажу тебе правду, ты обидишься.

– Нет. Она мне не подруга, чтобы из-за нее я обижалась на тебя.

– Скажем так, она совсем недалекая.

– В плане? – уточнила я, сев на кровати и, вглядываясь в темноту, рассматривая размытые очертания своего собеседника.

– Она совсем не читает книги, слушает идиотскую музыку, а её друзья… Я промолчу.

– Ладно. Есть у меня ещё один вариант для тебя. Та, у которой я сейчас была и, которая моя настоящая подруга. Это тебе не Настя.

– Подожди. Надо сделать перерыв.

– Ладно, как хочешь, – я откинулась на подушку. – Спокойной ночи.

– И тебе.

Ваня вышел из палаты, о чем засвидетельствовал клочок приглушенного белого света, ворвавшийся из коридора в момент раскрытия двери. Я, повернувшись спиной к спине Германа, который до сих пор на меня «дулся», провалилась в сон, ощущая сквозь него, что мой сосед повернулся и осторожно обнял меня, чтобы не разбудить.

23.17.

Изольда расположилась в своем кресле и равнодушно вязала, прерываясь на сон.

Напротив меня сидел Франц и что-то шептал на ухо Агнии, которая бесшумно смеялась.

– Где Герман? – прервала их я.

– Не знаю, кажется в доме, – ответил мне мужчина.

Я постучала в дверь его домика. Она скрипнула и распахнулась. Он стоял передо мной и хитро улыбался.

– Подожди меня. Я сейчас, – попросил он и скрылся в лабиринте комнат.

Через несколько секунд он снова вышел ко мне, но уже с каким-то свертком в руке.

– Что там? –поинтересовалась я.

– Увидишь! – таинственно ответил он.

– Зачем все эти секреты? – не успокаивалась я.

– Всему свое время!

Он взял меня под руку и повел в сторону тропинки.

– Куда мы идем?

– К усадьбе.

– Зачем?

– Надо.

– Герман, ты можешь мне объяснить? Ты говорил про какой-то сюрприз… Он в свертке?

– Господи, малышка, до чего же ты любопытная! Прекрати. Сейчас всё узнаешь. Подожди немного.

Он вывел меня к дереву, под которым я его впервые здесь увидела, затем потащил к заброшенному поместью и завел в комнату, откуда я отправилась в тот самый первый раз.

– Одевайся вот в это, – он развернул бумагу на кровати и достал оттуда великолепное вишневое платье и черные балетки.

– Что это? Зачем это?

– Одевайся и не спорь!

Он отвернулся, а я сменила одежду.

– Теперь смотри, – он сбросил покрывало с зеркала и подвел меня ближе.

Передо мной предстала девушка лет девятнадцати.

– Кто это? – не веря своим глазам, спросила я у него.

– Не прикидывайся. Ты всё прекрасно поняла.

– Откровенно говоря, нет.

– Ты простила меня за убийство, – подойдя вплотную ко мне и прикасаясь к моей коже, поправляя бретельки платья, говорил он, – ты не презирала меня за это, ты не осудила меня, даже наоборот оправдала мое прегрешение…

Я закрыла глаза, внимая его жаркому дыханию на моей шее.

– Я повзрослела в твоем мире, – тяжело сглотнув, прошептала я.

– Да… – так же горячо ответил он.

– Теперь ты прогонишь Ангелину? – в том же духе продолжала я.

– Если ты готова заменить её… – прошептал он и коснулся губами моей шеи.

Я не отстранилась, а только наклонила голову в противоположную сторону, а она убрал мои волосы, перетянув их на другое плечо. Он обжигал мою кожу горячими, огненными поцелуями.

– Нет… – опомнилась я.

– Что? – казалось, будто он меня не услышал.

– Герман, прости, я не готова заменить Ангелину.

– Твоя воля. Подождем ещё.

Он взял бумагу с кровати и спокойно удалился. Без скандалов, упреков, возражений… Просто ушел. Я была ему благодарна, хоть и не знала, что сейчас придется терпеть Ангелине.

Выйдя из усадьбы, я свободно вздохнула. Теперь он в моей власти, и только от моего желание, от моего слова зависит судьба его любовницы и его самого.

Вот только мне было жалко Ангелину. Но я не знала, что было для неё лучше: каждый день, каждую ночь терпеть моральные и физические издевки Германа или просто исчезнуть… навсегда.

Я, кажется, сбилась с пути и набрела на дом Элима. Во дворе хозяина не было, но я подумала, что раз уж мы подружились, я могла бы показать ему новую «себя».

Я постучала в дверь. Никто не ответил. Легонько толкнув, я обнаружила, что она открыта. Я сделала шаг внутрь.

– Не меня ищешь? – раздалось тяжелое дыхание над моим ухом.

Я обернулась. Передо мной стоял огромный черный волк.

– Тебя, – ответила я.

Он отошел немного назад, развернулся и прыгнул наружу, подошел ко мне, уже будучи человеком.

– Чего одна по лесу бродишь? Здесь волки бегают.

– На себя намекаешь?

– Может отвернешься? – предложил он.

Я только теперь осознала, что он стоял совсем обнаженный передо мной и старательно прикрывался руками.

– Ах, да! – воскликнула я, убедившись взглядом, что он нагой.

Отвернувшись от него, я ждала его указаний. Почти неслышно скрипнули ступеньки, ведущие на второй этаж.

– Долго будешь в дверях стоять? – раздался его голос с кухни. – Проходи.