Как сбылись мечты

Сергей закрыл дверь, взял дорожную сумку и отнес ее в багажник.

В полумраке Оля напряженно решала для себя простую задачу: как она могла оказаться здесь, с ним, а главное – зачем? Пыталась отрешиться от реальности – она была его, не ее – и прислушаться к своим ощущениям. Получалось не очень успешно. Не та обстановка. Все в машине говорило о нем. Его вкусах, привычках: ничего лишнего, но небольшая модель парусника возле приборной доски и икона Николая Чудотворца, закрывающая знак Toyota на руле – это было необычно. Хотя, что она может знать о владельцах таких машин? Да в принципе ничего.

Сергей ненадолго задержался снаружи. Ему нравилось то, что он видел – Оля с ним, думающая, пытающаяся разобраться с тем, что происходит с ней, в его машине. Рядом с ним. Как бы она ни противилась, сейчас она, пусть и ненадолго, в его власти. Он задумчиво улыбнулся. Как она себя поведет с ним?

Оля вздрогнула, когда закрылась дверь, и посмотрела почему-то на нее, а не на Сергея, который, повернувшись к ней вполоборота, спросил:

– Вы голодны, Ольга…Владимировна?

Она перевела взгляд на него и посмотрела прямо в глаза, стараясь не обращать внимания на намеренную паузу в ее имени.

– Нет, – и задорно улыбнулась.

– Так, – теперь уже он широко улыбался – мы поедем смотреть город голодными?

– Ни за что! Я пообедала перед вылетом. А Вы?

– Я завтракал.

– А разве я здесь не для того, чтобы работать?

– Обязательно, Ольга Владимировна! Ваши энтузиазм и редкая работоспособность нужны именно здесь, но не сейчас, а чуть позже.

Оля немного насторожилась. А что сейчас? Она вспомнила легкие разговоры с однокурсниками в стиле «кто кого» и подумала, что продержится до победного, как бы он ни пытался растормошить ее.

– Ну, если Вы не голодны, то как насчет того, чтобы насладиться видами природы?

– Идея полностью поддерживается, но куда мы поедем?

– А вот это секрет.

Он пристегнулся и положил руки на руль. Оля откинулась в кресле, расправила плечи и еще раз посмотрела на него. Теперь его профиль. Отчего-то вспомнилась «Ария» – «Воля и разум».

Сергей постепенно успокаивался. Оля чувствовала, что с его стороны не будет подвоха, и это очень радовало. Он не хотел постоянно анализировать ее слова и поступки – хотелось просто получать удовольствие от непринужденного общения с ней.

– А почему LC? – Он задумался, и поэтому вопрос прозвучал неожиданно.

– Не знаю, всегда хотел эту машину, а когда увидел в салоне, думал всего день.

– Я в первый раз узнала, что значит LC, наверное, 8 лет назад. Тогда я только-только устроилась на работу, и это был первый в моей рабочей жизни новогодний корпоратив. Мой бывший начальник моего бывшего начальника – Оля что-то вспомнила и улыбнулась воспоминаниям, Сергей внимательно слушал, – сделал широкий жест – подвез некоторых из коллег сам лично, среди них оказалась и я. Я и сейчас немного понимаю в машинах, а в то время тем более, но LC, кажется, Prado, стал моей любимой машиной. Одну из любимых.

– Вас привлекает сила и надежность?

– Да, именно эти ассоциации вызывает во мне Land Cruiser. До того, как устроиться в «Синергию», я пробовала много мест, была разная зарплата, но с каждой я откладывала, чтобы когда-нибудь позволить себе эту машину.

– И как? Успешно?

– Да, почти.

Он почувствовал, что она закрывается. Но как же здорово было слушать ее. Он отлично понимал, что она рассказала ему об этом в целом-то незначительном эпизоде из ее жизни не для того, чтобы польстить. Она действительно успокаивалась, ей было комфортно. А он понимал, что его настроение заметно улучшается. Она хотела тепла, уюта и стабильности. Как и он сам. Он посмотрел на нее в зеркало: задумалась, немного ушла в себя.

Что ж? А почему нет?

Оля, глубоко погрузившись в свои мысли, почувствовала, как они начали набирать скорость. Заметно, очень заметно. Пока на спидометре было 150. 200 с небольшим в стандартном варианте – но она сразу отметила, что машина Сергея не была обычной. Она вопросительно посмотрела на нее, а он вернул ей взгляд со словами: «Любите скорость?»

Оля любила скорость, но больше она ценила жизнь. И к играм на дорогах всегда относилась отрицательно. Но сейчас – что ее дернуло ответить утвердительно. Она соврала, неумело, даже не пытаясь это скрыть.

Сергей приподнял брови и сказал:

– Никогда бы не подумал такого про Вас, Ольга Владимировна.

Она посмотрела на него и как ни в чем не бывало, спросила:

–Аа что Вы подумали?

– Неожиданно. Вы производите впечатление уравновешенного человека, который имеет домашние привычки.

– Такие привычки, конечно, есть. Но есть и другие. Например, когда училась в университете, я увлекалась горным туризмом.

– Серьезно? Я тоже!

– Да?

Они смотрели друг на друга.

– А сейчас?

– Сейчас – нет.

– А я не бросил, в отпуск все же стараюсь выбираться с друзьями. Сейчас планируем.

Оля рассмеялась:

– Уже не терпится в отпуск?

– А то! У вас работа – сутки за трое.

– А Вы думали, в сказку попали?

Оля уже не стеснялась – шутила от души, а он возвращал ей улыбку.

– Какая Ваша максимальная скорость? – негромко спросила Оля и повернулась к нему.

– Неожиданный вопрос. Помню было как-то 300. Сергей быстро посмотрел на нее. А почему Вы спросили?

– Просто так. Моя – 280.

– Что? Сергей повернулся к ней всем корпусом. Если Вы шутите, то весьма неубедительно.

– Почему Вы так думаете?

– Да по всему. Вы вели мою машину в Москве. То, как Вы это делали, ни за что не убедит меня в том, что Вы знаете, что такое настоящая скорость.

– А что такое настоящая скорость?

Сергей улыбнулся ей, как ребенку, который еще верит в Деда Мороза:

– Настоящая скорость такая, когда о ней забываешь совсем.

– А я знаю, как это.

– Что – как?

– Совсем забыть. Вообще мозг отключить, и действовать на инстинктах. Хотя в этом состоянии даже не понимаешь, что происходит, ничего не контролируешь.

– Допустим, ощущения переданы вполне правильно, хотя и несколько общими словами.

Оля подобралась в кресле, сцепила руки на коленях и продолжила.

– Катя, моя сестра, всегда находила знакомых не из нашего круга. То есть, подруги, приятели – если так можно сказать – это была «золотая молодежь». А поскольку я училась в Москве, то она меня никогда не бросала. И так я попала в ее круг. Однажды вечером она позвонила и сказала, что ночью покажет мне что-то необычное. Мы приехали на Крымский мост.

Так я попала на гонки. Почему-то я стала своей в этой довольно пестрой компании – там были как мои ровесники, так и люди намного старше, студенты и известные актеры, и бизнесмены. Мы, то есть они, были очень разными, но всех объединяла жажда сильных ощущений. Я вспоминаю сейчас – для некоторых это стало настоящим наркотиком. Там я и научилась водить. Я тогда общалась с молодым человеком, ничего серьезного = мы подружились, а потом оказалось, что еще и учимся вместе. Он учил меня, совершенно не боясь того, что у меня нет прав. А там я как-то забывала о правилах. Так продолжалось почти три года. Я была там редко и не участвовала в настоящих гонках.

Летом 2008 у меня был выпускной, мы с группой праздновали почти неделю, а потом все как-то разъехались, пропали, и меня одолела такая тоска, что Катя не знала, что и делать. Как последнее средство она выбрала ночные гонки. С нашим участием. Катя сама не садилась за руль спорткара, она боялась. Но почему-то подумала, что мне это поможет, и уговорила.

Мы собрались, как обычно, на Воробьевых горах, а потом выехали в область. Кажется, тогда был какой-то особенный день. Было много незнакомых людей и машин, помню, как Катя говорила о том, сколько они стоят, когда мы проходили. Даже сейчас эти суммы для меня невообразимы. А тогда это был просто другой мир.

В тот вечер она меня сильно удивила – она впервые села в машину, наверное, хотела сделать приятное своему молодому человеку. Я не помню, какая у него была машина. Я помню, в какую села я, когда кто-то сказал, что на скорости 230 они едут прямо к заброшенному карьеру. Почему мужчина тогда дал мне машину, сделал это? Не знаю. Все это происходило на инстинктах. А Lamborghini Murciélago – это определено та машина, которая их понимает. А ее владелец понимал, что хочу сделать я лучше меня самой.

Я плохо помню, какой был план – наверное, я хотела их обогнать и попытаться как-то оттеснить на трассе, если это возможно, погасить скорость еще большей скоростью. Когда стрелка на спидометре дошла до 280, нам это удалось. В пыли и невероятном скрежете я почти задыхалась, наконец машины остановились, и все было закончено.

Потом я помню, как Катя навзрыд плакала у меня на плече, как самый главный среди всех нас, его называли просто Шефом, подошел ко мне, пожал руку и протянул стопку, а я не смогла взять, потому что руки тряслись. А потом я уже ничего не помнила, потому что потеряла сознание, – Оля виновато улыбнулась.

Родителям мы ничего не рассказали. Это наша с Катей тайна. Поэтому я люблю скорость. Но жизнь я ценю больше. С тех пор я не садилась за руль до того, как…

– До того, как отвезли меня домой в Москве?

– Да, -. Оля замолчала и ушла в себя.

Сергей впервые не знал, что и как сказать. Это нужно было сделать как можно скорее, но слова все не шли. Кроме одних. Но это была крайняя мера.

– Оля?

– Да?

– Вам нужно снова сесть за руль.

– Я уже там была.

– Нет. Не обычной машины. Гоночной.

– Нет!

– Да. Иначе Ваши страхи когда-нибудь выйдут из Вас в самый неподходящий момент. Пожалуйста, подумайте над моими словами.

Они ехали по одному из самых зеленых районов Санкт-Петербурга, Курортному. Оля очень любила бывать здесь. Воздух здесь был особенным, таким, который проникает в легкие, наполняет их хвойным вкусом, остается надолго и освежает.

– Сергей Александрович?

– Да?

– А можно мы остановимся?

– Сейчас?

Они ехали среди стройных рядов сосен.

– Вы боитесь, что увезу Вас в лес?

Она посмотрела ему в глаза, и в них на мгновение увидела желание сделать именно то, что он сказал. А у нее в ответ в душе что-то затрепетало, но Оля быстро погасила это чувство.

Сергей свернул на обочину и остановился. Оля отстегнула ремень безопасности и уже взялась за ручку двери, как Сергей окликнул ее:

– Ольга?

– Да?

– А можно я буду Вас так называть?

– Можно, – задумчиво ответила она и выбралась из машины.

Сергей не сразу вышел за ней. Он ожидал, что она попросит его о том же. Но сейчас она этого не сделала.

Оля почти побежала к соснам – так она по ним соскучилась. Сергей почти не верил своим глазам – она была такой естественной, одновременно загадочной и яркой. Он просто пошел вслед за ней, ни о чем не думая.

Оля обняла сосну и прижалась к коре, прикрыв глаза. Зашуршали листья – подошел Сергей. Она знала, что он стоит рядом, и вроде бы нужно было открыть глаза, но почему-то было спокойно.

Оля была такой красивой, по-детски наивной и радостной, что Сергей залюбовался ею. Ему одновременно хотелось оказаться на месте этой сосны, и оставаться на своем, чтобы видеть ее. Она неожиданно открыла глаза, отлепилась от сосны и, приблизившись к нему, сказала:

– Я придумала, как буду обращаться к Вам.

– И как же? – Чудная!

– Сергей.

Из-за туч выглянуло солнце.

– Хорошо, пусть не гоночная, пусть сначала будет обычная, – будничным тоном произнес Сергей, когда они ехали в город.

– Вы действительно юморист. Никакая – ни обычная, ни гоночная.

Оля начала уставать. Слишком много эмоций рядом с ним, и очень разных – она не успевала их контролировать, ей хотелось кинуться ему шею, как едва не случилось в сосновом бору, и очень резко осадить его, сказав, что ее жизнь его не касается, хоть и была случайно ему открыта.

Она прикрыла глаза. Действительно устала. Для чего был нужен этот контроль, к чему он привел – к постоянному подавлению самой себя, той открытой и искренней девочки, упрямой непоседы, чувства которой с годами заменила дисциплина.

– Хорошо. Допустим, я соглашусь, что дальше? – Оля с вызовом смотрела на него, в ее взгляде так и застыл вопрос: «Как теперь поступишь, мастер-решать-любые-проблемы?». «Она это нарочно», – подумал Сергей. – Ждет, что я уступлю, отойду назад и скажу что-нибудь банальное».

Он резко сбавил скорость и, выехав на обочину, остановился.

– Садитесь.

– Что?

– Я предлагаю Вам свою машину. Начните с нее.

Оля подняла глаза. Он не шутил. Серьезное лицо, внимательный, почти суровый взгляд – попробуй только отступить. Она и верила, и не верила одновременно. Молча Сергей наблюдал за тем, как она медленно отстегивает ремень.

Двери машины открылись одновременно. Мужчина и женщина сделали выбор на данный момент – поменялись местами и ролями. Он вел, она шла за ним. Он взял ответственность – она доверилась. Она взяла ответственность – он доверился.

Она была молоком, сгущеным, сладким до терпкости, но не приедающимся. Его хотелось пробовать снова и снова. И каждый раз он открывал в нем новый вкус, даже цвет менялся от сливочно-белого до золотисто-бежевого, расходясь волнами в ее неиссякаемой глубине.

Он хорошо помнил, как туго открывалась банка и какие чувства он испытал, увидев ее освещенную светом матовую безмятежность. Он не сразу позволил себе ощутить ее вкус, наслаждаясь видом, вдыхая теплый аромат, представляя ее насыщенность и мягкость, наполняющие его прохладные вечера.

Использовать обычный нож он не хотел – знал, что так повредит ее чистоту, придаст металлический привкус. А он очень хотел ее неиспорченной. И прежде всего им самим.

Медленно отодвигая плотную крышку, он видел все больше света в ее глубине. И это наполняло особенной радостью.

Оля медленно подняла руки. Все еще не веря своим глазам, она провела правым указательным пальцем по гладкой темной поверхности и закрыла глаза. Только не сейчас, не нужно воспоминаний. Если она даст им волю, то ее самой уже не станет, а Оля не хотела терять то, что досталось с таким трудом, бессонными ночами, когда серые мысли упрямо не покидали ее, а она уговаривала себя смириться с ними, принять их, как часть самой себя. Оля надеялась, что-то время прошло, но сейчас на водительском сиденье его машины ее смешанные с непонятно откуда взявшимся воодушевлением страхи всколыхнулись и поползли из тайных глубин. Внутренне она почти задыхалась, но знала, что если сейчас она уступит, то любая простая сложность станет нерешаемой задачей.

Оля заметно дрожала, смотрела вперед, уже минуту молчала и судорожно сжимала руль. Сергей, не зная, что сказать, чтобы не вывести ее из себя или, наоборот, не захлопнуть окончательно, сидел совсем рядом, но ему казалось, что какие-то сантиметры превратились в километры и отдалили ее от него. И он сделал это сам. Зачем он предложил эту глупую идею – в очередной раз спрашивал он себя, и судя по состоянию Оли, весьма опасную. Все знания женской, да и любой психологии разом выветрились из него, когда он физически почувствовал волны напряжения и боли, исходившие от нее. Правда, здесь еще было и другое – тонкое, но острое – забытое волнение, жажда ощущений. Как ей помочь? Он посмотрел в зеркало и восхитился – она была такой красивой и решительной, ранимой и невероятно сильной. Захотелось оказаться рядом с ней на заснеженной вершине, обнимать ее крепко, целовать замерзшие губы и быть счастливым от того, что с ней, сейчас, в эту важную для них обоих минуту, когда еще немного – взорвется, но не убьет, а из осколков прошлого освободит их настоящее и будущее…

Помочь расслабиться, снять оцепенение, зарождающийся в глубине души страх перед прошлым – решил Сергей в одну секунду. Тонкие пальцы обнимали руль, касались, знакомясь, мизинец едва заметно дрожал. Столько важного Сергей увидел сейчас в лице Оли. Глаза все еще закрыты – она проживала те минуты и отпускала их. Он понимал, что происходит удивительное – она доверяла ему, позволив находиться рядом в этот момент. И он был рядом.

Оля почувствовала, как ее руку накрыла его ладонь, теплая и сильная. Надо было открыть глаза и вернуться в реальность, но он словно наполнял ее силой и уверенностью в себе. Ей хотелось продлить этот момент, не отпускать его, сохранить, и этим воспоминанием если не заменить, то хотя бы закрыть другие.

Сначала тихо, никакого желания ощутить скорость, Оля просто вживалась в привычный образ, вспоминала. Прикрыла глаза, чтобы абстрагироваться. Звук мотора. Сильный, сдержанный, контролируемый. Машина оживала. Как и она.

Она вырулила с обочины на дорогу. Посмотрела в зеркало. Они ехали одни. Свободна. Как и дорога впереди – гладкий, мраморно-серый асфальт с крапинками желтыми и красноватыми – первыми опавшими листьями, предвестниками приближающейся осени. Деревья не убегали, а словно кланялись ей, приветствовали, снимая пушисто-зеленые шапки, одобрительно кивали вслед. Оля улыбалась. Ей казалось, что она успевает увидеть весь окружающий мир за доли секунды, и это помогало восстанавливать чувствительность и жажду ощущений. Солнце мелькало в просветах крон и белым золотом заливало воздух. И отчего-то становилось легко. Словно чувствуя себя в приближении к какому-то важному состоянию, Оля старалась ничего не упустить, не скомкать те чувства, которые испытывала, ощущая себя не внутри машины, а настоящего воздушного шара, ведомого потоками ветра и доброй воли навстречу новому и чудесному, тому, что было в детстве и не исчезло, а спряталось от рутины и суеты, и только сейчас выглянуло из своего убежища, потянулось и радостно приветствовало новые переживания.

Ее ничто не сдерживало, кроме нее самой. «Как всегда», – улыбнулась про себя Оля. Но сегодня почему-то хотелось пойти вслед за своими желаниями. Чуть ли не впервые в жизни перестать их анализировать, заглядывать вперед и думать о последствиях. Хотелось вернуть яркие краски, которыми когда-то была расписана ее жизнь. Но один вопрос все же остался: почему это случилось именно сейчас? И Оля впервые за эти минуты посмотрела на Сергея. Ей показалось, что его взгляд остановился на ее руках, и она незаметно посмотрела вслед за ним. Да, немного дрожат. Но узнавание было в том, как легли на руль пальцы. Она вернулась к нему. На секунду она перехватила его взгляд, всего на мгновение, и он опустил глаза.

Сергей не беспокоился о том, что Оля среагирует неправильно. Вела она достаточно уверенно и деликатно. И как ни странно, не всегда легкий в обращении автомобиль слушался ее. Его беспокоило другое. Те ситуации, в которых он оказывался вместе с Олей, сами по себе не были необычными, особого опыта они ему не прибавляли. Но вот эмоциональный фон происходящего – здесь он терялся. Совсем не то и не так, как раньше. Он чувствовал, что утрачивает контроль. Многое впервые и непонятно. И беспокоило его то, что ему это нравилось. Нравилось доверять ей без условий. Нравилось, что она открывается ему, а ему интересно потому, что ей удавалось сочетать педантичную предсказуемость и сумасшедшую спонтанность, которые сбивали его с толку. А еще нежность. Удивительные волны света и тепла, которые иногда исходили от нее. Он стал желать их как можно чаще, понимая, что всегда так не бывает и не может быть.

Они не заметили, как выехали на оживленную трассу, словно бы очнувшись от сказочного сна, в который каждый завернулся, как в одеяло. Большой и яркий мир, освещенный сентябрьским солнцем, вернул их в привычные ритмы городской жизни. Они подъезжали к городу – машин стало так много и они были так медлительны, что Оле пришлось существенно снизить и без этого невысокую скорость. Как это типично по-женски – улыбнулась про себя Оля – уметь быстро забывать о пережитых светлых эмоциях при первой же крохотной неприятности. Обычная пробка, и ничего больше. Она не стоит нашего внимания в тот момент, когда совсем рядом находится более важная причина для волнений. Оля посмотрела на Сергея и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ и виновато развел руками – мол, что поделать, нужно возвращаться в большой город. Оля вдруг посерьезнела. Нужно возвращаться. А что будет теперь – продолжение этих волшебных мгновений доверия и узнавания или будет что-то совершенно новое, к чему оба из них не готовы?

Было неожиданным то, что Сергей повез Олю в Шушары. Когда она спросила зачем, выяснилось, что его хороший знакомый, а также друг Игоря Михайловича, эксперт по продажам автомобилей иностранного производства в России, откликнулся на дружеское предложение оценить варианты новой маркетинговой стратегии в интернет-пространстве. Ольга невольно снова восхитилась своим руководством – небольшой отдых в Санкт-Петербурге удачно совпал с возможным будущим партнерским проектом. Бизнес есть бизнес. Но те, кто умел работать и извлекать максимум пользы для всех, заслуживал как минимум восхищения и уважения.

После пяти напряженных, но результативных часов Сергей предложил покататься на настоящих гоночных машинах. Они выходили из здания, и он сказал это таким будничным тоном, как будто обсуждал возможность обеда в соседнем кафе. «Не сегодня, Сергей», – Оля постаралась быть милой и не возражать открыто – она была не готова.

Сергей видел, что она устала, но не сдается, еще привыкает к нему и к себе. Себе новой и прежней. И ему нравилось видеть ее такой. Нравилось, что именно он ее открывает, и его привлекали ее слабость и сила. «Хорошо», – легко согласился он. А про себя подумал: я подожду.

Следующий день, последний день из мини-командировки, запомнился Оле экспресс-экскурсией по Санкт-Петербургу. Те места, где они побывали с Сергеем, надолго запомнят их сумасшедший забег. Классика всех встреч – Невский проспект на выходе из метро у Канала Грибоедова – отсюда они двинулись в сторону в сторону Невы, Дворцовой площади. Оля видела все и раньше, но с ним все было по-другому. Беспорядочные звуки города и посторонние шумы отходили на второй план. Оставалось главное – его детские воспоминания и рассказы о том, как он впервые все увидел и потрогал, его глаза, которые часто останавливались на ней с вопросом: понимаешь меня?

Они свернули в сторону Исаакиевского собора по Малой Морской, а потом через Сенатскую площадь вышли к Неве, прошли по Английской набережной до Благовещенского моста, где Оля впервые познакомилась с парусниками «Мир» и «Юный балтиец». Потом они вернулись на Невский и дошли до Храма Спаса-на-Крови, оттуда через Михайловский парк вышли к Инженерному замку, снова вернулись к Неве. Виды мелькали в Олиной голове как калейдоскоп, и от их многообразия все должно было смешаться, но почему-то этого не происходило. Она почти бежала рядом с ним, воздух врывался в легкие, когда они быстрым шагом шли вдоль Невы, но чувствовать себя легкой было так упоительно. А когда он взял ее за руку, ей стало еще теплее. Она почти физически ощутила его заботу.

Потом сменяли друг друга Летний сад, Троицкий мост, Заячий остров, а там и Петропавловская крепость.

– Что дальше – метро, зоопарк, театр – шутливо просил ее выбрать Сергей.

– Метро – загадочно отвечала Оля.

Он даже бровью не повел, и так и не выпустив ее руку из своей, повел к станции «Горьковская». Метро в Петербурге совсем не такое, как в Москве. Оля очень любила его. Любила словно нырять глубоко-глубоко под землю, где отрывался совсем другой мир, мир, где люди были вместе и врозь, «один в толпе» и «толпа в одном» – все такие разные и так похожие одновременно. Эскалатор сближает. Кто-нибудь думал о том, как много важного можно успеть сказать на эскалаторе в метро в Петербурге? Или стоять обнявшись глядя друг другу в глаза, когда вас несет в неизвестность, но вы рядом, и это самое главное в этот момент. Так и было с нею, с ними сейчас. Она стояла на ступеньку ниже него. Руку не отнимала. Получалось, что протянула ее. А он не отпускал. И не опускал глаза. А когда они сошли с эскалатора, повел ее за собой.

Они вышли к площади Восстания. Вечные буквы о городе-герое и строгий обелиск – они были здесь до нас и останутся после. Как и дома на улице Восстания, яркие, с витыми решетками, скрытыми двориками, узкими дверями, высокие с маленькими окнами. Один величественный, второй как пирожное, тритий как средневековый замок…

Оля впитывала все-все. Каждую эмоцию, краску, аромат, слово. Все стало важным и значимым.

Сергей вполуха слушал отчет Ольги об основных результатах поездки в Австрию. Она всегда говорила по существу на работе, но в обычной жизни умудрялась быть такой смешной чудачкой, хотя и искусно это прятала. И вот что интересно, думал Сергей, окружающие воспринимали Олю как серьезного, сохраняющего свои внутренние рамки человека. А он теперь видел в ней легкую добрую девочку, которой нужны были теплота и нежность. И она была способна сама дарить их без остатка тем, кто ей близок и дорог.