Как сбылись мечты

Папа дает нам безопасность и уверенность в том, что все будет в порядке. Ни собаки, ни злые люди, ни плохое настроение – ничего не страшно папе, и с папой легко и тепло. Он простой и надежный. Он добрый учитель мира, несущий свет знаний.

Доброе отношение к отцу – это постоянная уверенность в себе и завтрашнем дне.

Оле было тепло, приятно пахло старым деревом, мягкий свет проникал в сознание. Сначала она ничего не смогла понять, но потом вспомнила все события. Оля попробовала пошевелить руками и ногами, – и ей это удалось. Болела голова, и хотелось воды. Когда с ощущениями стало более или менее понятно, захотелось узнать, где она и кто с ней. Глаза медленно-медленно привыкали к свету – низкий белый потолок, деревянные стены, темное пятно двери. Окно, кажется. Кто стоит рядом с окном?

Сергей скорее почувствовал, чем увидел, что Оля пришла в сознание, и медленно повернулся к ней, встав спиной к окну, немного сгорбившись, руки свободно лежали по бокам. Таким его увидела Оля и почему-то не удивилась тому, что он снова рядом.

– Я долго была без сознания? – спросила Оля.

– Три часа, – просто ответил Сергей.

Она помолчала и задала новый вопрос:

– Мы сможем уйти отсюда в ближайшее время?

– Не думаю, – Сергей повернулся к окну, там были сумерки и много снега.

Оля поняла, что уйти из гостеприимного домика будет проблематично.

Когда Сергей увидел, что Оля смотрит на него, он с трудом удержался, чтобы не расцеловать ее. Пока она лежала без движения, он успел изучить домик, в шкафу обнаружил встроенный холодильник, в котором – о, чудо! – лежала целая головка сыра, стояли банка ананасов, пакет шоколадного коктейля и бутылка газированной воды. Все это и две ложки с ножом, которые тоже нашлись в шкафу, он положил на стол, открыл банку с ананасами. На спинке одного из кресел лежала длинная шерстяная безрукавка, он надеялся, что она пригодится Оле, когда та придет в себя. Потом жажда деятельности прошла. Сергей понял, что те два часа, которые он провел сидя в кресле рядом с печкой, почти неотрывно глядя на Олю, он нескоро забудет, если забудет вообще когда-нибудь. Мысли сменяли одна другую: скоро ли она очнется, придет в себя и придет ли вообще – он не знал, насколько сильным был ушиб. Потом он стал думать о том, как много драгоценного времени можно потерять, пытаясь следовать каким-то правилам и нормам, что слова, которые хочется сказать сейчас, нужно говорить именно сейчас, ведь подходящий момент может не наступить никогда. Почему именно она? – в очередной раз спрашивал он себя. И не мог найти точного ответа. Он знал только, что его тянуло к ней с первой встречи.

Сначала он думал, что Оля – очередная поначалу кажущаяся неприступной барышня, которая спустя несколько встреч не даст прожить спокойно ни одной минуты, но позже понял, что он в ней успел разглядеть. Достоинство. Оля соблюдала дистанцию, ценила чужое личное пространство и при этом не позволяла неуважительно относиться к себе. Она привлекала его умом, смелостью и умением быть цельной. И да, признавался он себе – она очень нравилась ему внешне. Те внутренние качества, которые он открыл для себя в Оле, мешали ему относиться к ней как к обычной коллеге. А вот как она относится к нему – тут он был в замешательстве. Ему казалось, что ее реакция на него тоже необычна.

Он долго думал над тем, как она вела себя во время их встреч и как поведет себя, если он будет действовать решительнее. Он чувствовал, что в привычные модели поведения в отношении Оли были неуместны. И сейчас, глядя на нее, укутанную теплым одеялом, он понял, что доверится тому, что уготовано для них, без анализа, расчета и планов, радуясь тому, что им дана возможность быть рядом.

Наконец она пришла в себя: вытащила руки из-под одеяла, села на кровати так, чтобы одеяло прикрывало ее. «Наверное, у меня ужасный вид», – подумала Оля, коснувшись волос – коса растрепалась, расческа была очень далеко, лицо и лоб, она осторожно ощупала их, были в порядке. Сергей отошел от окна, взял с кресла безрукавку и протянул ее Оле. Оля улыбнулась и взяла ее. Сергей повернулся к ней спиной и подошел к столу. Оля полностью выбралась из-под одеяла и попробовала встать на пол – он был не очень холодным, а носки – теплыми. Поправила одеяло и подошла к столу, встав рядом с Сергеем. Из окна на них смотрел вечер. Снег казался синим, а ели – черными, и все, что можно было увидеть из окна, – это маленький кусочек большого леса, в котором они оказались по странной, но ставшей такой обычной случайности.

Они впервые стояли так близко друг к другу, не пытаясь что-либо сделать. Оля внимательно прислушивалась к своим ощущениям. Было удивительно спокойно находиться рядом с ним, не стараясь предугадать его действия. Оля повернулась к Сергею. Они стояли и смотрели в глаза друг другу.

– Спасибо Вам, Сергей, если бы не Вы, меня бы здесь сейчас не было.

Сергей видел, как важны для нее слова благодарности, он чувствовал их в ее сердце.

– Я рад, что оказался рядом.

Она опустила глаза и посмотрела в окно.

– Вы, наверное, проголодались или хотите воды? Тут все есть и то, и мы можем поужинать.

– С удовольствием, – улыбнулась Оля.

Оля думала, что в обычной размеренной жизни успеваешь забыть удивительные неожиданности, которые могут случиться в любую минуту. Она с радостью лакомилась ананасом, который отчего-то был таким вкусным, как никогда раньше. Она посмотрела на них с Сергеем со стороны – поздний вечер в горах, снег, засыпающий маленький домик, в котором у окна друг напротив друга сидят два взрослых человека, еще не успевших забыть детские сказки. Оля чувствовала, что Сергей воспринимает происходящее так же остро, как и она – теперь уже она могла себе в этом признаться. Все сложнее становилось контролировать поток необыкновенных мыслей, чувств и ожиданий, которые пока жили на уровне бессознательного, но становились с каждым днем все более сильными и осязаемыми.

Она была такая домашняя и милая, что вопреки здравому смыслу Сергей хотел, чтобы связь с миром восстановилась как можно позже. Оля думала и улыбалась своим мыслям – Сергею было необыкновенно приятно видеть, что она успокоилась рядом с ним настолько, что смогла погрузиться в себя. Хотелось задать ей множество вопросов, услышать, как она отвечает ему, сама спрашивает, улыбается, хмурится или качает головой – ему стало жизненно необходимо, чтобы их встречи были заполнены делами, заботами, посторонними людьми и неловкими ситуациями. Хотелось, чтобы она перестала контролировать себя рядом с ним, была самой собой.

Оля ела ананасы из банки, а сироп вылила в стакан. Сергей не любил их приторную сладость и поэтому отдал лакомство Оле, за что она вознаградила его чудесной и робкой улыбкой, осветившей лицо. Сам он удовольствием ел сыр и мысленно благодарил того доброго человека, который оставил такие гостинцы для непрошеных гостей.

– Я с детства не каталась на лыжах, – негромко начала говорить Ольга, глядя в окно, и, как будто находясь далеко отсюда. – Мы жили на Севере, а там лыжи – дело привычное. У всех в классе получалось, я одна боялась, что неправильно скачусь или отстану в лесу от своих, поэтому уроки физкультуры зимой на открытом воздухе мне всегда давались с трудом. Сергей внимательно слушал – она впервые без какой-либо просьбы рассказывала о себе.

– Я помню, как однажды в 10-м классе нам разрешили кататься на пластиковых лыжах – для меня это было подарком, ведь я знала только деревянные, и очень надеялась, что смогу чувствовать себя увереннее. Но не тут то было, – она улыбнулась своим воспоминаниям, а Сергей улыбнулся ей, – я встала, как вкопанная – не могу ехать, и все, я была последней в нашей цепочке лыжников. Я стояла и смотрела, как мои одноклассники скрываются за деревьями, и поняла, что кричать не позволяет гордость, а стоять просто так тоже нельзя, и потихоньку начала раскатываться. Тогда я смогла догнать их. Но это был последний раз, когда я стояла на лыжах.

Оля отвернулась от окна и посмотрела на Сергея. Он молча смотрел на нее.

– А почему вольная борьба? Вот здесь у Вас явные успехи.

Оля видела, что Сергей не шутит, а искренне хвалит ее. Рассказать? Зачем? Что это даст? Оля по привычке включила разум, и вопросы посыпались сами собой. Но они были вялыми, и совсем не такими настойчивыми, как обычно. В домике было тихо, а волшебство зимнего вечера не оставляло в голове места для тревожных мыслей. Это подкупило Олю. Я училась в 8-м классе. Однажды поздно вечером я с младшим братом возвращалась домой. Уже почти дойдя до дома, я поняла, что на улице мы не одни, а люди, которые находились впереди, были совсем не теми, кого желательно встречать детям. Не знаю, что на самом деле могло с нами тогда случиться, но в тот вечер я поняла, что должна стать сильнее и умнее тех, кто может меня обидеть. Я ничего лучше не придумала, как пойти заниматься совсем не девичьим видом спорта – Оля грустно улыбнулась. Было очень трудно – непонимание, насмешки, постоянная боль во время тренировок, которая со временем хоть и притупилась, но никогда не уходила полностью. Сергей слушал молча. Я тренировалась для того, чтобы быть способной защитить себя и близких… «Господи, да она ведь боится меня, – осенило Сергея, – или не меня конкретно, но мужчин в целом, пусть неосознанно, но этот детский страх живет в молодой женщине и мешает ей раскрыться». Оля замолчала. Сергей, окончательно поверивший в свою догадку, тоже молчал.

– Вы поэтому отказались от совместных тренировок? – наконец спросил он.

– Да, во многом из-за этого – я не хочу возвращаться в ту атмосферу. Мне никогда не пригодились мои знания по-настоящему, но я всегда помню, для чего я их приобрела.

Во многом – Сергей задумался. А в остальной части потому, что я волную тебя так же сильно, как ты меня – молча спросил он.

– Оля, я глубоко тронут тем, что Вы мне рассказали. На самом деле в письме Вы были совершенно правы, когда заметили, что мое увлечение дзюдо было некой данью «правильному» воспитанию, которого всегда придерживался мой отец. Мои знания мне тоже не пригодились – разве что как способ поддерживать форму.

Да – кивнула Оля, – такие виды спорта не дают возможности расслабиться.

Они снова замолчали. Сергей мучительно думал. Она раскрыла перед ним свою тайну – он прекрасно понимал, как нелегко далось ей признание, и как много она не позволила себе сказать. Но ее слова он расценил как возможность и робкую надежду на то, что он будет первым мужчиной, который сможет ей помочь ощутить радость доверия, пусть и таким непростым и нетривиальным способом.

– Оля, – она посмотрела на него, – я знаю, что ваш мозг сейчас попытается отрицать мои слова, но прошу Вас, подумайте не головой, а сердцем – проблема не в том, что Вы не хотите пережить те ощущения снова, проблема в том, что Вы не до конца от них избавились, они живут в Вас и мешают Вам, а Вы сроднились с ними и почему-то решили, что это – Ваш крест.

Оля не верила своим ушам:

– Как Вы можете так говорить? Кто Вам позволил?

Она резко встала, стул покачнулся, Оля поймала его, поставила на место, облокотилась на спинку и сказала, уже владея собой:

– Сергей Александрович, возможно, в Ваших словах много правды, но я сама должна попробовать принять ее, прежде чем принять помощь. Вашу помощь.

Нам очень дороги те люди, которые помогают нам раскрываться. Как часто это бывает непросто, но крайне нужно – заглянуть в себя глазами другого человека. Для женщины – глазами мужчины, для мужчины – глазами женщины. Сначала нужно довериться и разрешить, потом довериться и услышать, потом понять и принять, не отторгая нового знания о себе. Не отторгая того, кто помог нам получить это знание. Благодаря его. Знание о себе – это шаг вперед в своем предназначении. Жить с этим знанием и с человеком, его открывшим, – счастье, особенно когда вдвоем удается преодолевать взаимные преграды, застывшие на пути к взаимному счастью.

Оля обняла себя руками – было действительно прохладно или разговор с Сергеем так подействовал на нее. Ей казалось, что он слишком глубоко заглянул внутрь нее и растревожил давно успокоенные чувства. Успокоенные, потому что иногда ей было легче спрятать непонятое, но важное, чем проанализировать это и лучше понять себя. А серьезные отношения – в них было то, что Оля еще не до конца для себя прояснила, что-то оставалось невидимым для сердца и неслышимым для разума. Осталось еще совсем немного узнать в себе и в мире, чтобы быть совсем готовой. Оля успокоилась и жила почти одним днем, без жестких планов и графиков. Сейчас работа не забирала у нее столько сил, как раньше. Оля научилась управлять своим потенциалом и временем, больше ценить свое здоровье и взаимно уважать свои и чужие интересы. Так ей удалось стать уникальным и востребованным специалистом.

Она восхищалась своими знакомыми девушками и женщинами, которые с легкостью заводили знакомства, расставались и так же легко выходили замуж. Иногда она думала, что точно попробует поступить так же – не анализируя, не взвешивая, а поддавшись минутному порыву, организует свою жизнь, как ей иногда советовали по-настоящему хорошие люди. И как только она решалась на этот шаг, начинали происходить события, которые она точно не могла игнорировать.

Теперь, когда все прошло, она жалела, что так бурно отреагировала. Совсем не нее не похоже. Сдержанность, контроль и собранность – их она считала основными чертами своего характера. Но то, что она позволила себе сегодня – такого она не делала никогда. И Оля испугалась своей реакции на него – почему он фактически вывел ее из себя, куда исчез ее здравый смысл, подсказывающий, что нельзя себя так вести. Разные мысли приходили и уходили – одни медленнее, другие быстрее, какие-то оставляли след, а какие-то Оля отметала сразу, потому что они не отражали ее чувств… Как сложно признаваться себе в настоящих чувствах! Куда легче жить, строя для себя удобный образ.

Впрочем, Оля однажды обожглась – насколько прекрасен был образ, настолько печальна была реальность, которую она упорно старалась не замечать. Но время и обстоятельства расставили все по местам. Тогда было очень больно, потому что было в первый раз, и ей казалось, что вот он – единственный, случилось счастье, она нашла его, не нужно больше бежать за звездой, можно остановиться и отпустить ее, чтобы она вела вперед уже других, таких же наивных и неопытных, тех, кто верит и надеется, как когда-то она сама. Нельзя сказать, что она сразу стала сильнее. Наоборот, она искренне верила, что вся боль, что есть в ее душе, собралась изнутри и затопила ее до самых верхних слев ее кожи, что она струится из каждой поры, выходит с дыханием в добрый и светлый мир, который, не будучи готовым к такой реакции, начал отворачиваться от нее. Она бежала за ним – постой, не уходи, я вернусь к себе, только прошу, помоги мне восстановить себя, научи жить снова…

Или я и не жила раньше по-настоящему? Таким вопросом Оля задавалась все чаще с тех пор как начала путь к себе. Он был очень нелегок. Через тернии к звездам – так говорят о достижении чего-то желаемого через лишения. Тернии были постоянно, очень и очень трудно было идти к себе, повернуться, посмотреть в лицо своим страхам и радостям, надеждам и разбитым ожиданиям, увидеть себя настолько неидеальную, что даже дух захватывало.

Вот уже несколько лет Оля шла к себе, научилась сначала принимать себя, потом отделила то, что ей нравилось, от того, что вызывало отторжение в себе. Приняла себя целиком, без деления на части. Полюбила себя за то хорошее, что обнаружила, а с тем, что не нравилось, начала методично работать, иногда морщась, иногда с грустной улыбкой. Начало пути было положено, и Оле становилось все лучше – она с каждым днем видела, что становится самой собой, настоящей, без чужих представлений о себе и ложной убежденности в необходимости быть правильной.

Больше не надо надуманных образов себя и другого. Сейчас она хотела только настоящего – себя настоящую и его настоящего, живых и чувствующих, ранимых и восстанавливающихся, дополняющих друг друга и гармоничных. Счастливых каждый по-своему и вместе многократно более счастливых. Она чувствовала себя и его такими.

Оля вернулась в реальность, когда поняла, что долго не отвечает Сергею.

– Простите, я немного задумалась.

– Я вижу.

Появилась связь. Действительно, Оля только сейчас заметила, что Сергей соорудил из имеющихся стульев подобие вышки и сейчас стоял почти под крышей домика. Он пробовал дозвониться до кого-нибудь. Она не сомневалась – у него получится. Их заберут отсюда, и они вернутся в привычную суету рабочих будней, в которых вряд ли будет место проявлению тех чувств, что внезапно захватили и ее, и его – она видела это, в тихом зимнем домике на одном из склонов сказочных Альп.

Рано утром приехали снегоходы – сам Игорь Михайлович и незнакомые Оле австрийцы. Они так переживали, что Сергею и Оле пришлось замерзать в затерянном в снежной пустыне домике вместо теплого вечера, который устроили в гостинице в честь приезда русской стороны. Сергей загадочного улыбался в ответ на на вопросительные взгляды шефа и пожимал руки партнерам, изредка поглядывая на Олю. Все вокруг что-то говорили и суетились – фигуры и слова мелькали, а Оля видела только глаза Сергея, серьезные, немного грустные, и его губы. Они словно шептали ей что-то. А она не могла расслышать. Эта зыбкая ночь растворилась в ней, а утро, ледяным солнцем осветившее горные хребты, которые тянулись от края неба и до края, словно запечатало в ней нечто неуловимо важное, для раскрытия которого еще не пришло время.

Снова перелет. Оля не очень любила летать, но в силу обстоятельств уговорила себя, что так нужно. В самолете они сидели рядом, но едва ли сказали друг другу и десяток слов. Отчего-то взгрустнулось до тоски. Казалось, что сказка закончилась.

В Москве все вернулось на круги своя – это город для тех, кто хочет и умеет работать. Долго и упорно, результативно и не отвлекаясь на мир вокруг. Оля знала многих, кто жил только работой и добился серьезных успехов, она восхищалась ими просто так и потому что сама так не могла.

Вскоре по возвращении Ольгу вызвал шеф. Впервые она, слушая Игоря Михайловича, едва сдерживала волну нахлынувшего возмущения.

Сергей, решив сыграть в большого начальника, попросил (подумать только! попросил!), чтобы она приехала как можно быстрее в Санкт-Петербург, чтобы помочь (помочь!) ему завершить переговоры. И ее мудрейший шеф согласился.

– Да, Сережа, конечно, Оля сейчас не очень занята, и поездка в Северную столицу совсем не повредит. Да, и вот еще – культурную программу ты возьмешь на себя?

– Конечно, и поработаем, и отдохнем.

Когда конференц-связь завершилась, Оля была готова сказать и сделать что-то из ряда вон выходящее. По-настоящему. После чего пишут заявления и уходят. Да, она знала, что он может играть, и делает это умело. Но его режиссерские таланты оставались до сих пор скрытыми. А вот сейчас она смогла воочию убедиться в том, как он действует на людей. Манетизм. И ведь он даже не пытался привести аргументы. Его просто слушались. Как у него это получалось? Не хотелось тратить силы на то, чтобы как-то противостоять давлению, но просто так ему это с рук не сойдет, решила Оля. Она все сделает, чтобы он понял, что с ней такой номер не пройдет, что хорошо понимает его и его намерения. Немного успокаивала мысль о том, что он даже не подозревает, что его ждет. Оля улыбнулась, выслушала детали и ушла к себе.

Сергей понимал, что Оля разозлилась. Что ж, он умел бросать вызов, если другие способы не помогали. Правда, совсем не хотелось, чтобы она думала о нем неправильно. Но пока он не знал, как еще вывести ее из себя, открыть ее настоящую, а не вежливо-уравновешенную. То, что он порою замечал в ее взглядах и жестах, умении расставлять акценты, интересовало его, завораживало и заводило. Он осознавал, что выбрал жесткий вариант, но так даже лучше. Спокойствие не всегда хорошо.

В Пулково стало ясно, что дождю быть. «Это же Петербург», – улыбнулась Оля, глядя в окно автобуса. Он любила этот город. Просто так и за все – ветер Финского залива, голубей у памятника Пушкину у Русского Музея, легкую дрожь мостов под машинами, древние легенды Петропавловской крепости… Она всегда чувствовала себя комфортно и радостно здесь. Настоящий петербуржец должен различать 10000 оттенков серого. Если верить этому, то Оля уже давно стала петербурженкой.

Автобус остановился. Сначала Оля хотела, чтобы он ее встретил в аэропорту. А потом решила, что если он будет изначально делать что-то неправильно, то ей будет легче сформировать о нем мнение, чего ей пока не удавалось – она видела много противоречивого, было непонятно, как именно понимать его слова и действия.

Она вышла из автобуса. Мужчина, идущий следом за ней, помог с сумкой, и вот она уже стоит на земле Петра. Визиты в Петербург всегда были незапланированными, она словно прыгала с моста с хорошей страховкой – сможешь в неизвестность, как раньше? Смогу.

Пришло сообщение: «Доброе утро! Я Вас жду. LC 200». Оля не сразу поверила, что это он. Спасибо, что написал номер машины! Какой галантный! По всей видимости, она должна была бродить по паркингу в поисках его и машины. Хотелось написать, что ее из аэропорта забирает такси. Но она совсем забыла номера такси Петербурга, да и истеричкой она никогда не была, поэтому, нахмурившись, написала всего два слова: «Хорошо, спасибо».

Сергей отлично видел, как она вышла из автобуса. Вот она получила его сообщение. Читает. Подумала, что ей придется куда-то идти. Рассержена. Но быстро собралась и ответила. Молодчина, ему определенно нравилось, как она реагировала. Как ежик. Он вспомнил, как в детстве приручил ежика летом на даче – тот пил молоко из его ладони и разрешал погладить животик.

С того места, где он стоял, было видно, что Оля в светлом коротком пальто, перехваченном широким поясом, синей юбке и темно-серых ботильонах на высоком, но устойчивом каблуке. Волосы были заплетены в косу, даже с этого расстояния он видел, какая она толстая. Он представил, как сначала распускает ей волосы, развязывает пояс, снимает пальто, а она стоит перед ним немного растерянная, но разрешающая ему делать то, что он хотел. А чего он хотел? Надо было готовиться к объяснению с ней, а он, видя, как она направляется к машине, думал совсем не о делах. Она делала шаг, а он представлял, как расстегивает ее пиджак, она наклонилась, чтобы переместить сумку, а он видел ее в блузке и чулках. Волосы рассыпаны по плечам, губы приоткрыты, глаза распахнуты от удивления своей и его реакцией…

Оля сразу увидела машину, как только люди немного разошлись, а такси разъехались. Темно-серая с блеском, совершенно чистая, ни единой капельки после ночного дождя. Magnetic Gray Metallic, вспомнила Оля этот цвет. Новая, идеальная, манящая. Безопасность, свобода, яркость, свое мнение – эта машина для Оли олицетворяла зрелость и то, что можно назвать так: найти свое место в этом мире, не посягая при этом ни на чье. И эта машина была для нее недосягаема, как космос. И в то же время находилась сейчас на расстоянии менее метра. Затонировано даже лобовое стекло. Темный мир. Мир человека, который начинал разрушать ее собственный, привычный и понятный. Именно разрушать, а она, кажется, и не сопротивлялась.

Оля в светлом рядом с его темно-серым LC. Ждущая его. Он хотел запомнить этот момент навсегда, так ему хотелось, чтобы она приходила к нему, чтобы он мог быть уверенным в том, что ей можно открыться.

Было странно стоять рядом с машиной, в которой явно никого не было. Зачем он так сделал? Решимость быть уверенной стремительно ее покидала. Она не хотела с ним играть. Не по его правилам. Вообще не играть никак. Сейчас она точно знала, что у нее не хватит сил. Она устала, ей хотелось тепла и уверенности, понимания того, что происходит и произойдет.

Оля обернулась и тут же увидела его. Оказывается, она так увлеклась, что не заметила, как он подошел. Она смотрела на него и чувствовала, как волнуется сердце. Только один взгляд на него – и вспоминались былины и богатыри, что приходили на помощь в самую сложную пору. И сейчас его появление начинало рассеивать страхи и сомнения.

– Здравствуйте, Ольга Владимировна! – Он улыбнулся ей, как мальчишка, и протянул ей большую подарочную плитку темного шоколада. – Добро пожаловать в Петербург!

Оля улыбнулась очень тепло и взяла шоколад. Сергей улыбнулся в ответ, обошел машину, отключил сигнализацию, снова вернулся к ней и открыл переднюю дверь. Они стояли очень близко, Оля чувствовала аромат. Его и его парфюма – незнакомый, но очень глубокий и запоминающийся. Как и он сам. Оля посмотрела сначала на него – он внимательно считывал ее эмоции, а потом в глубь салона. Непонятное чувство охватило ее. Казалось, что сейчас для нее, их обоих наступил очень важный момент, который может стать отправной точкой для чего-то. Только вот чего? Оля пока не знала, но снова повернулась к нему. Он просто ждал. И Оля перестала колебаться – подобрав полы пальто, скользнула на сиденье.