Любовные тайны французских королей от Генриха IV до Карла X

Отношения графини и супруги короля Екатерины Медичи тоже изменились, хотя внешне остались прежними. Только ближайшие соратники из окружения королевы догадывались, как она ненавидит свою соперницу.

Возможно, Екатерина считала на тот момент Диану лучшим вариантом, ведь на любовь Генриха рассчитывать не приходилось, и кто бы заменил Диану в сердце Генриха, также было неизвестно. А графиня де Пуатье имела такт и соблюдала видимые приличия. Ее влияние на короля было огромным, но разумным, и интересы государства также в них учитывались. По ее просьбе Генрих оказал доверие коннетаблю герцогу Монморанси, которого с Дианой связывали близкие отношения. Но как бы там ни было, герцог, которого Франциск I завещал держать в немилости, был главнокомандующим всеми силами государства и исполнял свои обязанности на этом посту весьма успешно.

Екатерина, которая, начиная с 1543 г., ежегодно рожала королю детей, почти полностью удалилась от государственных дел. Ей оставалось только наблюдать за схватками придворных партий и демонстрировать свою любовь к Диане, с которой король проводил большую часть времени. В отношении короля Екатерина неизменно играла роль покинутой, но, тем не менее, горячо любящей жены, которая, однако, не настаивает на выполнении мужем супружеских прав. Но тут Генрих был непреклонен – и кто возьмет на себя смелость отрицать, что здесь дело не обошлось без советов Дианы?

А советам графини де Пуатье король внимал всегда. Екатерина, когда ей удавалось остаться с мужем наедине, тоже вносила свою лепту в формирование его как государя. Она не говорила с мужем о чувствах или о сопернице в безумной надежде изменить ход событий. Беседы шли о политике, о способах управления государством, об отношениях короля и знатнейших людей королевства. Наблюдая много лет за супругом и Дианой, Екатерина поняла, что та держит короля не только красотой (и уж, конечно, не колдовством), но и умом, в котором отказать ей было нельзя. Королева была весьма образованной женщиной, не менее умной, чем ее соперница, и именно это она и пыталась доказать мужу.

Конечно, говорить о том, что она не пыталась хоть как-то ослабить влияние на короля Дианы, не приходится. Вода, говорят, камень точит. И, действительно, что-то западало в душу Генриха. Она даже пыталась распространить слух о связи Дианы с герцогом Гизом, но слухи эти не могли поколебать стойкой симпатии Генриха II. Не увенчались успехом и попытки Екатерины найти Диане замену – учитывая ее возраст, королева не теряла надежду «встряхнуть» мужа. Так, в 1554 г., когда Диана, заболев, попросила короля временно не встречаться, Екатерина подставила мужу молодую красавицу – свою дальнюю родственницу мисс Флеминг. В данном случае король не стал спорить с супругой, и в положенное время у мисс родился незаконный сын Генрих Валуа, граф Ангулемский, великий приор Франции. Правда, данное мимолетное увлечение не поколебало его симпатии к Диане, которая простила ему эту маленькую шалость, ибо, как умная женщина, знала, что надо уметь прощать.

Для Дианы де Пуатье не было секретом истинное отношение к ней Екатерины, но король, как и прежде, носил ее цвета и по-прежнему был пылко влюблен в нее. Двор относился к обеим женщинам с должным почтением, хотя многие и не понимали, как король может отвергать молодую и приятную супругу ради женщины, которая по возрасту годилась ему в матери. Сама Диана относилась к Екатерине Медичи уважительно и почтительно, никогда не проявляя враждебности, да и не было у нее недобрых чувств к жене своего царственного возлюбленного. Это доказывает тот факт, что когда во время путешествия в Жуанвиль, а случилось это в 1550 г., Екатерина заболела какой-то неизвестной болезнью, Диана осталась рядом с ней. Придворные предпочли покинуть королеву, боясь заразы, но Диана не ушла. Именно она обеспечила королеве круглосуточный уход, вызвала из Парижа врача, которому покровительствовала Екатерина, навещала больную по несколько раз в день и молилась за ее здоровье. Вскоре Екатерина поправилась, но к Диане чувства благодарности она не испытывала. Наоборот, ненависть еще больше усилилась, ведь соперница проявила такое благородство души, объяснить и простить которое королева не могла.

При королевском дворе находилось много врачей, алхимиков и предсказателей, которым покровительствовала королева. Одним из них был знаменитый Мишель Нострадамус, предсказавший Генриху II смерть во время турнира. Другой астролог Люк Горик назвал время гибели короля. Всего этого было достаточно, чтобы Екатерина с началом 1559 г. постоянно просила супруга отменить все турниры или не участвовать в них. Но Генрих не верил предсказаниям и в 1559 г. в возрасте сорока одного года вышел на бой на копьях с графом Монгомери. Граф отказывался от опасной чести, но король настоял – он же был в цветах своей дамы и бился в ее честь! Бился последний раз. В сшибке граф перебил королевское копье, и обломок его попал Генриху в глаз. Он умер через одиннадцать дней, запретив преследовать своего невольного убийцу.

Еще Генрих был жив, но Диану де Пуатье к нему не допускали по приказу королевы. Екатерина прислала ей подробный список того, что требовала вернуть, как «принадлежащее короне» – украшения, подаренные королем, сервизы и золотые кубки. Когда Генрих умер (но не раньше), Диана прислала королеве все согласно списку, «приложив» еще и свой замок Шенонсо с прилегающими землями. Этот замок в свою очередь ее умолили принять в год восшествия на престол Генриха II, дабы она простила эпиграммы, написанные на нее в 1537 г. в угоду герцогине д’Этамп. Снова благородный жест. Но в этот раз и Екатерина решила быть благородной и не отступать от роли любящей жены и поэтому в присутствии свидетелей заявила:

– Я не могу позабыть (вот это правда! – Прим. авт.), что она была отрадой моего дорогого Генриха, мне стыдно принимать от нее что-нибудь даром, я дам ей взамен другое поместье и предлагаю ей Шомон-Сюр-Луар.

Обмен состоялся. Диана уехала в свои владения, которые не покидала до самой смерти. В последние годы жизни она основала несколько приютов и больниц, которые содержала на собственные средства. Екатерина ее не преследовала: она была политиком и понимала, что Пуатье более не опасна, а поддаваться же в политике эмоциям – непозволительная роскошь.

Диана де Пуатье скончалась 22 апреля 1566 г. Оставшиеся с ней друзья уверяли, что даже смерть не смогла лишить ее красоты, а аббат де Брантом, узнав о ее кончине, воскликнул: «Какая жалость, что земля поглощает столь прекрасные тела!»

Глава I

Генрих IV и его женщины

Его величество Король

Родоначальником династии, как уже говорилось выше, стал Генрих IV (13.XII.1553—14.V.1610) – первый французский король из династии Бурбонов (с 1594).

По отцовской линии Генрих приходился потомком Людовику IX Святому. Постоянными играми и упражнениями на воздухе он с детства закалил свое здоровье, развил в себе предприимчивость и смелость, получил хорошее образование и был воспитан в строгом кальвинистском духе.

Уже в пятнадцатилетнем возрасте под руководством адмирала Колиньи он принял участие в гражданской войне между католиками и протестантами. Свое боевое крещение он получил в 1569 г. в бою при Жарнаке и в том же году был избран вождем гугенотов. После неудачного боя при Монконтуре 5 октября 1569 г. Генрих отступил на юго-запад, где продолжал обороняться до заключения Сен-Жерменского мира 1570 г.

Год спустя Генрих, находясь при дворе короля Карла IX, женился на его дочери Маргарите Валуа и в 1572 г. наследовал Наваррский престол. Захваченный в Париже во время «Варфоломеевской ночи», Генрих под угрозой смерти вынужден был перейти в католичество. В течение трех лет вынужденно пребывая при дворе Карла IX, Генрих, благодаря нездоровой придворной атмосфере Парижа, развил в себе чувственные стороны своей натуры, но не мог окончательно примириться со своим положением и потому в 1576 г. бежал в Наварру, где вновь встал во главе протестантской партии, что вызвало новую гражданскую войну, разорявшую Францию до конца XVI столетия.

Обладая незаурядными военными способностями, Генрих лично руководил своими войсками, захватил у Католической лиги в 1580 г. крепость Кагор и удачно вел кампании в Гиенне, Сэнтонже и Пуату. Наконец, в 1587 г. он выиграл генеральное сражение при Кутра, наголову разбив одного из любимцев Генриха III Жуайеза, павшего в бою.

Затем в союзе с Генрихом III в сражении при Арке в Нормандии он наголову разбил тридцатитысячную армию герцога Майенского. В том же 1589 г. Генрих III был убит, и Генрих, как старший принц крови, объявил себя претендентом на французский престол, который ему пришлось завоевывать, сражаясь с католиками. Поскольку его не признавала католическая Северная Франция, Католическая лига выдвинула своим кандидатом на престол герцога Майенского. Кроме этого, в Париж был введен испанский гарнизон.

В 1590 г. в сражении при Иври Генрих вновь разбил герцога Майенского. Перед началом этого сражения он произнес слова, которые создали ему популярность и воодушевили солдат: «Не расстраивайте своих рядов: потеряв начальника-руководителя, устремляйтесь туда, где будет развеваться белый султан моей шляпы; он всегда будет вами найден на пути к славе и победе».

После этой победы Генрих осадил Париж, который после четырехмесячной осады был готов уже сдаться, но внезапно прибывший на помощь к Лиге из Бельгии герцог Пармский Александр Фармезе с испанскими войсками заставил Генриха отступить.

Война затянулась и окончилась лишь тогда, когда Генрих вновь торжественно перешел 25 июля 1593 г. в католичество («Париж стоит мессы»).

Частью подкупом, частью благодаря личному влиянию Генрих добился перехода на свою сторону влиятельных членов Лиги. 22 марта 1594 г. он вступил в Париж и в том же году короновался в Шартре под именем короля Генриха IV. Ему оказал сопротивление лишь один герцог Майенский, но, разбив его в 1595 г. при Фонтэн-Франсэзе, Генрих IV окончательно утвердился на престоле.

Война с Испанией окончилась Вервинским миром 1598 г., по которому Филипп II признал Генриха IV королем Франции и отказался от Пикардии.

Призвав на должность первого министра талантливого Сюлли де-Рони, Генрих IV занялся упорядочением государственных дел, проведя в том числе и военную реформу. Обратив внимание на разнотипность и во многом отсталость артиллерии, Генрих IV приказал выработать и усовершенствовать виды крепостной и полевой артиллерии. Тогда же стал возрождаться французский флот и было совершено несколько экспедиций и дальних плаваний с целью образования французских колоний (в 1605 г. путешествие Шамплэна в Канаду и основание Квебека).

Бурбонам досталось от Валуа неплохое наследство. Стараниями предыдущей династии из дома Капетов Франция имела все предпосылки для мощного рывка вперед – разумеется, при устранении ряда причин и обстоятельств, характерных для того времени практически для большинства стран Европы. Но у Франции был козырь, которого не хватало многим европейским державам той эпохи, – абсолютизм. Абсолютизмом называется форма правления, при которой власть принадлежит только монарху.

Основы ее были заложены при Карле VIII, Людовике XII и Франциске I. Государственное устройство в этот период было таково, что Генеральные штаты в это время не созывались, их заменили немногочисленные собрания назначенных королем лиц (нотабли). В распоряжении короля находились развитый бюрократический аппарат, с помощью которого собирались налоги, и большая армия. Существовал и королевский совет, который осуществлял все управление, но наиболее важные проблемы решал сам король и его близкие советники.

В крупных городах Франции существовали парламенты, которые несколько стесняли власть короля. Особенно этим отличался парламент Парижа, в обязанности которого входило регистрировать королевские указы и высказывать о них свое мнение.

Внутренняя и внешняя политика во Франции при абсолютизме была грабительской, так как содержание большой армии и аппарата и раздача пенсий дворянам требовали больших средств. В стране повышались налоги, что способствовало ограблению населения, а военные столкновения с соседними странами тоже превращались в грабеж.

Короли также стремились подчинить себе церковь и с ее помощью укреплять свою власть. В частности, Франциск I заключил в 1516 г. с папой Болонский конкордат, согласно которому король получал право назначать кандидатов на высшие церковные должности. Он также имел право жаловать церковные земли своим приближенным. При абсолютизме епископами и аббатами часто назначались дворяне, которых больше интересовали доходы, нежели обязанности. Церковь стала государственным учреждением.

Значение абсолютизма для культурного развития Франции заключается в том, что в XVI веке здесь получили развитие идеи гуманизма. Связано это было с военными походами в Италию. Во время этих походов французы познакомились с итальянской культурой.

Генрих IV царствовал 16 лет, и все это время абсолютизм укреплялся. Он прожил недолгую жизнь, но многое испытал. Он был умным, дальновидным, настойчивым человеком и знал, какие трудные задачи перед ним стоят. Поэтому Генрих в первую очередь искал средства для укрепления королевской власти.

Генрих IV был бывшим гугенотом, принявшим католичество, поэтому он не обращал особого внимания на вопросы религии. Тем не менее, он нашел решение, могущее восстановить мир в стране. Для этого им были подобраны талантливые помощники, одним из которых был герцог Сюлли, не раз помогавший королю решать важные государственные и даже житейские проблемы. Поэтому Генрих за довольно короткое время сумел добиться хороших результатов по установлению мира в стране. Для успокоения враждующих сторон король активно применял политику подкупа, а также задабривал людей высокими должностями.

Заключенный в 1598 г. Нантский эдикт объявлял католичество официально государственной религией в королевстве; в то же время протестанты тоже были наделены определенными правами. Согласно некоторым секретным статьям эдикта, за гугенотами были закреплены даже некоторые города на юге Франции, такие, например, как Ла-Рошель, Монпелье и др. В этих городах гугеноты могли иметь свои вооруженные силы. Нантский эдикт был компромиссом: он не удовлетворял крайне настроенных людей в обоих лагерях, но для большинства был вполне приемлем. Он смягчал также и религиозные вопросы.

Генрих IV и его первый министр Сюлли в какой-то мере смогли ослабить налоговый гнет. Постепенно королевская власть приобрела характер верховной власти.

В 1598 г. был издан Нантский эдикт. Он регулировал религиозный вопрос и политические права гугенотов. Согласно данному документу, католичество было признано в стране господствующим. Протестанты наравне с католиками имели право занимать государственные должности. Кроме того, они могли созывать политические собрания, содержать при королевском дворе своих представителей.

Правление Генриха IV было периодом укрепления абсолютизма.

Но главный налогоплательщик – крестьянство – было разорено гражданскими войнами, и Генрих это понимал. Он несколько сократил государственные расходы, что освободило крестьян от уплаты недоимок, накопившихся за годы гражданских войн. Но одновременно были повышены косвенные налоги.

Генрих IV стремился прежде всего поддерживать промышленность и торговлю. Были созданы крупные казенные мануфактуры и поощрялось основание частных мануфактур.

В этот период впервые появилось большое количество привилегированных (королевских) мануфактур.

Правительство Генриха IV заключало с другими державами торговые договоры, повышало тарифы на ввозные изделия и боролось за лучшие условия экспорта французских изделий.

Во внутренней политике король стремился утвердить абсолютную монархию. Примером может служить тот факт, что за все время его правления ни разу не были созваны Генеральные штаты, а созывались нотабли. Усилились бюрократизм и централизация.

Во внешней политике Генрих стремился к ослаблению испанских и австрийских Габсбургов и поддерживал немецких князей-протестантов.

В последние годы царствования Генрих IV был занят заключением союза с германскими протестантскими князьями с целью ниспровержения гегемонии Габсбургов, однако этому помешала его смерть от кинжала Равальяка 14 мая 1610 г.

Франция увековечила память любимого короля конной статуей в Париже на Пон-Неф, исполненной д’Аржанвилем по модели Дюпре.

Будучи яркой личностью переломной эпохи, он неминуемо жил и расходился, дружил и противодействовал, заключал мир и разрывал его со многими не менее колоритными фигурами своего времени, о которых века и века спустя с удовольствием вспоминают романисты и их благодарные читатели. Эти люди стали яркими знаменами на том стержне-древке, которой была персона короля-основателя.

Женщины короля

Теща Екатерина Медичи

(13.04.1519–1589)

Начнем, разумеется, как и все женатые мужчины начинают рассказ о своих женщинах – с тещи. Еще говорят: если хочешь понять, какой будет твоя жена с годами – посмотри на свою тещу. Генриху в этом плане повезло – на будущую тещу он нагляделся и наобщался еще до брака всласть…

В свое время один из лидеров Великой французской революции 1789 г. граф Мирабо, представитель родовитейшей знати, одним из первых же возвысивший голос на короля, что и стало прологом революции, приведшей монархию на эшафот – таким образом, так сказать, паршивая овца в своем стаде – циник, софист и любитель парадоксов, изрек: «В роду у меня был только один мезальянс – это Медичи». Изреченная фраза дышала антимонархизмом – ибо семейство Медичи давно и прочно переплелось с царствующим французским домом, эпатажем и неким все же, заметим и примиримся, тщеславием.

Но из песни слов не выкинешь, да и правда дорогу проторит. Не говоря уже о том, что слово – не воробей. Действительно, для Франции, где до конца XVIII века существовало четкое членение на три сословия – два благородных и алюрфно-презрительное «третье», где каждый старался вывести своих предков прямо из библейских времен, пословица «Когда Адам пахал, а Ева пряла – то кто тогда был дворянином?» служила слабым подспорьем и утешением для невезунчиков. И вот в такое куртуазно-корпоративное общество семейство Медичи в Средние века, в самый расцвет подобных умонастроений делает ряд блестящих прямо-таки прорывов – сразу на самый верх пирамиды. И это при том, что даже самые любезные и щедро награждаемые генеалоги не могли углубить семейное древо рода более чем на двести лет. Словом, на какой-то пустяк.

Основателем рода Медичи, вошедшим в историю как тираны Флоренции, запечатленные пером Николо Макиавелли, покровители искусства и любители использовать утонченные яды, явился Аверардо Медичи, ставший в 1314 г. гонфалоньером Флоренции. Гонфалоньером первоначально называли руководителя военных отрядов города, позднее это совместилось с должностью главы правительства. Вероятно, второе понятие в данном случае более справедливо, ибо Аверардо принадлежал к богатым городским купцам. Однако первое подлинно историческое лицо среди Медичи еще более позднего происхождения: Сальвестро Медичи стал гонфалоньером в 1378 г., демагогически-демонстративно поддержав восстание «чомпи» (буквально – валяльщиков шерсти) – мелких ремесленников и рабочих – против олигархии старших цехов. Популизм и в данном случае послужил хорошей ступенью к диктатуре. Наследовавший ему Джованни занялся учреждением банков и, умирая, оставил своим сыновьям гигантское состояние, с которым те пошли на окончательное завоевание политической власти. Ходили упорные слухи, что основу этого состояния, равно как и всего сказочного богатства всего рода Медичи, составили сокровища папы Иоанна XXIII. Этот папа, в миру пират Балтазар Косса, оставил Джованни все, что имел, нажитое грабежами, ростовщичеством, продажей индульгенций, когда уезжал на Констанский собор, коему надлежало определить судьбу католичества. Там папа был смещен с поста первосвященника и посажен в тюрьму. Когда много лет спустя он вырвался оттуда, и обрел свободу, выторговав себе за нее лишь кардинальскую шапку взамен утраченной папской тиары, и потребовал у Медичи отданное на сохранение, тот ответил:

– Я получил все это на хранение от папы Иоанна XXIII и обязался все вернуть по первому его требованию. Я и отдам все папе Иоанну XXIII, когда он вернется…

Его старший сын Козимо Старший, по-видимому, знавший об источниках родового богатства, поставил Коссе часовню.

Он же получает от флорентийцев титул «отца отечества», что говорит, естественно, не о его благодеяниях, а о его влиянии. Козимо управлял городом как бы со стороны – через раболепствующие перед ним органы самоуправления республики; еще одна новость по отношению к уходящему, но еще цепкому и крепкому феодализму, где власть громогласна, открыта, тщеславна. За Козимо власть наследует его сын Пьетро, но ненадолго, а затем внук – Лоренцо Великолепный, меценат с замашками деспота, эстет, намеренно способствовавший падению нравов во Флоренции. Его сын был низложен в 1494 г., жителями, возмущенными его трусостью и предательством, на которое он пошел, пообещав сдать крепости приближающимся французским войскам. Через восемнадцать лет власть Медичи во Флоренции была восстановлена. К этому времени во главе рода стоял папа Климент VII, который и пристроил внучку изгнанника, дочку герцога Урбино Лоренца II Екатерину, выдав ее за второго сына французского короля.

Лоренцо II был человек широких взглядов. Об этом свидетельствует то, что его сын, будущий узурпатор в своей семье и тиран, прославившийся во Флоренции разнузданным деспотизмом (за что и был убит), Алессандро был прижит им от невольницы-мавританки. И анекдот, ходивший о происшедшем якобы разговоре отца с дочерью Екатериной по вопросу о физическом недостатке ее жениха Генриха, будущего французского короля Генриха II, сына Франциска I:

– Умная девушка всегда сумеет стать матерью! – Хотя, признаем, часть цинизма здесь может быть списана на государственную мудрость.

На самом же деле отец не мог дать дочери подобного совета – и не потому, что он так не думал, а по более прозаической причине: ибо он умер 28 апреля 1519 г. – буквально через несколько дней после того, как его вторая жена Мадлена де Латур д’Овернь умерла родами дочки. Таким образом, Катерина с младенчества осталась круглой сиротой, ввергнутой в столь нежном возрасте в пучину кровавого противодействия флорентийцев владетельным поползновениям Медичи.

Когда Екатерине было девять лет, Медичи, незадолго до этого вновь изгнанные из Флоренции, осадили город. Республиканцы ответили комплексом самых разнообразных мер, включая и заточение дочери Лоренцо II в монастырь с лишением всего состояния. В монастыре по предложению лишь из-за этого вошедшего в историю Баттисты Чеи ее чуть было не поставили на стене между двумя зубцами под артиллерийский огонь. Вскоре последовало новое предложение, высказанное Бернарде Каастильоне: ни в коем случае нельзя отдавать Екатерину папе, как тот того требует, наоборот, ее должно отдать солдатам, чтобы те лишили ее чести, что покажет решимость защитников демократии и их силу. Такое вряд ли забудется впечатлительной сиротой, ежеминутно ждущей подвоха, но почти наверняка будет способствовать воспитанию определенных черт характера, не совсем приятных для окружающих в будущем.

После поражения республиканцев судьба Екатерины наружно изменяется на сто восемьдесят градусов – из подозреваемой в самом худшем пленницы она становится снова владетельной дамой. Папа берет ее к себе в Рим, в «палаццо Мадена», как называли дворец, в котором он ее поселил, позже. Но изменение это лишь наружное. И тогда, и сейчас она лишена естественной свободы детства, вынуждена следить за каждым своим словом и жестом: там за ней недоверчиво надзирали глаза опьяненных химерами популистов, здесь пытливо подглядывают подручные папы: Рим, несмотря на весь свой упадок – прямо-таки фатальный – нравов, продолжает хранить внешнее благочестие. Климент VII явно делал свою маленькую родственницу разменной монетой своей большой политики и пока колебался лишь в одном: не зная, кому ее продать, кто даст подороже. Именно в Риме начали выкристаллизовываться те черты характера Екатерины, которые в дальнейшем доминировали в ее политике: внешнее благочестие, соединенное с почти полным равнодушием к религиозным вопросам, неразборчивость в средствах, подчинение всей совокупности личности – даже если речь идет о самых близких тебе и дорогих людях – политическим коньюктурам.

Перед Екатериной начал проходить бесконечный парад женихов, изнывающих от любви к ее богатству, знатности и возможной будущей власти. Эрколе д’Эсте, сын феррарского герцога Альфонсо; молодой шотландский король Яков V (это предложение Климент VII отверг быстро, справедливо заметив, что «на одних курьеров придется мне употребить гораздо больше, чем сколько будет стоить ее приданое»); один из принцев Лотарингского дома граф Водемон; побочный сын английского короля Генриха VIII герцог Ричмонд; имперский принц Филиберт Оранжский, предводительствовавший войсками императора – союзника папы в войне с мятежной Флоренцией; герцог мантуанский Федериго Гонзаго; наследный принц Урбинский делла-Ровере; сын миланского герцога Франческо Мора. И, наконец, французский король начал искать руку Екатерины для своего второго сына – Генриха, герцога Орлеанского. Фактически среди женихов – весь цвет Европы, но Екатерина была равнодушна ко всем ним, ибо ее сердце занял один из ее родственников – двадцатилетний кардинал Ипполит Медичи, который был не прочь сложить сан, дабы посвятить себя светской карьере. Но папа, положению которого Екатерина была обязана частично жениховскому цветнику, был против соединения двух членов одной фамилии, ибо это ничего не давало его политическим амбициям возвышения и упрочения фамилии Медичи. Еще один живой росток, таким образом, был вытоптан в душе девочки – что же удивляться, что впоследствии душа ее, душа взрослой, много повидавшей женщины, была сравнима лишь с выжженной пустыней?