Как умирает любовь. Исповедь

Для меня, на тот момент маленькой глупой девочки, многое с тобой было впервые. Я пришла в этот мир, чтобы стать писателем, но променяла свой талант на профессию журналиста. Говорят, что хороший журналист не может стать настоящим писателем, слишком много клише, которые заполняют мозг прожженного журналиста и не дают ему выйти за рамки, установленные профессией. Я не стала хорошим журналистом, все мои попытки не увенчались успехом, хотя в свои 18 лет подавала большие надежды. Я много писала, и, несмотря на кипу журналов с многочисленными статьями совершенно на разные темы, я не стала тем – кем мечтала, потому что писала ради денег, нужно было выживать, а значит стряпать то, что востребовано и за что хорошо платят.

Гораздо позже, узнав все тонкости этой профессии, во мне зародилась мысль, которая поселилась в моем мозгу и пустила корни, как цветок: а может я стану хорошим писателем? Но о чем писать? Я ничего в этом мире не видела, не узнала, чтобы писать и я продолжала тратить свое время впустую, печататься, редактировать чужой труд, мечтая о настоящем писательстве, но так к нему и не приступая, откладывая на потом: когда будет время, когда будет идея, когда выйду замуж, когда рожу ребенка. Вышла замуж, родила ребенка, пишу…А может вот оно– настало время?

Пишу не для других, а для себя. Получаю моральное удовольствие. Говорят, чтобы стать настоящим писателем, нужно писать хотя бы по странице в день ежедневно. Каждое утро отвожу дочь в садик, бегу 14 километров, завтракаю жареными яйцами и запиваю ароматным кофе, чтобы сесть и писать. Писать до одурения, пока в душе не появится опустошения, как будто вытащили душу, вытряхнули, и снова вложили. Пустота, спокойствие и удовлетворенность. Потом ложусь и читаю. Мысленно переношусь в чужой мир, мир книги, там необычно, там все по-другому, там живут другие персонажи, по-другому смеются, по-другому плачут, по-другому страдают. Забавно жить чужой жизнью хотя бы пару часов в день, забываешь о своих выдуманных проблемах. Мы с тобой теперь тоже персонажи, персонажи моей книги. Мы тоже жили, страдали, мечтали. Мечтали? Нет. Почему мы с тобой никогда не мечтали? Почему не строили планов, как мы поженимся, какие у нас будут дети, как мы их назовем. Странно, правда? А знаешь почему? Потому что в нашей ненормальной любви мы жили настоящим, мы проживали каждую минуту, секунду, наслаждаясь каждым мигом, как будто он был последний, как будто завтра уже не наступит. А наступало завтра, и мы снова сливались воедино и упивались нашем счастьем, ссорясь, страдая, хохоча и плача. Вот как надо жить, как в книгах! Как мы с тобой в ту пору…

Глава 9

Пока наша любовь набирала силу и крепла день ото дня, на Украине разворачивались такие события, которые вывернули жизнь многих людей наизнанку. В эту «мясорубку» попали и мы с тобой. Оранжевая революция варварски вторглась в нашу жизнь, лишая ее прежнего покоя и умиротворения.

На площади Независимости в Киеве – невообразимая грязь. Вся площадь заполнена людьми. Вместо революционеров я вижу пустые, стеклянные глаза… Вижу зашторенных, зомбированных людей, которых, возможно, впервые в их жизни привезли в столицу из глухих сел… Везде груды мусора и пустые бутылки из-под пива…

Я иду за руку с тобой и с каким-то удивлением, переходящим в негодование смотрю по сторонам. Вся площадь пестрит оранжевым цветом. Флажки, палатки, плакаты с призывами «Долой президента!». Люди жарят шашлыки и выпивают, жмут руки друг другу, и вся революция больше напоминает народные гуляния. Но вслушиваясь в разговоры, понимаешь, что люди настроены агрессивно, но вся эта агрессия какая-то напускная, искусственная, скорее результат выпитого алкоголя.

И хотя мы шли за руки, наши мысли, наши души оказались по разные стороны баррикады, которую воздвигла эта революция. Мы заговорили на разных языках и не понимали друг друга, мы не хотели слышать и слушать, каждый отстаивал свое, однако ответить на вопрос: что это: «свое?» – мы не могли. Неужели политика может вот так играть судьбами людей? Может, еще и как. Сколько семей разбито, сколько жизней унесено. Люди погибают не только в войнах, они гибнут всегда, когда властьдержащие опускают свою косматую лапу в ту страну, от которой ищет выгоды, и вершит там историю, совершенно равнодушно наблюдая за гибелью людей, за разрухой, которая остается после революций, перестроек.

Так и случилось на Украине, когда неожиданно вспыхнула Оранжевая революция и вовлекла в этот оранжевый хаос не только тех людей, которые в ней непосредственно участвовали, но и всех, кто явился свидетелем оной, независимо где: через СМИ или на улицах города. Она – революция – развела нас, как река Днепр разделила Киев на правый и левый берег. Не знаю, на каком из берегов оказалась я, но точно знаю, что ты был на противоположном. Мы принесли нашу любовь в жертву революции. Увы, жертва была напрасной и она не была нужна ни нам, ни уж тем более революции.

Людям давали деньги, чтобы они выходили на площадь, ставили палатки и кричали: «Долой президента!». И новым президентом становился именно тот, кого желал Майдан. Собственно, спустя несколько лет, площадь снова заполнялась людьми, и они кричали те же самые слова и свергали выбранного ими президента. Чего вы добиваетесь люди? Круг замкнулся, президенты сменяли друг друга, а в стране ничего не менялось. Хаос и разруха, подавленные и несчастные люди, разбитые семьи. Сделать несчастными одних во благо и счастье других. Увы, человеческой глупости нет предела.

Каждый день мы спорили до хрипоты о том, кто же станет президентом этой чертовой Украины и почему должен стать именно тот, а не другой. Мы сидели за столиком в ресторане, пили красное вино и смотрели с такой ненавистью друг другу в глаза, что можно было подумать, что сейчас произойдет взрыв Вселенной и прекратится этот спор навсегда. Все наше накопившееся недовольство друг другом вылилось в драку. Банально, но жизненно. Я могла бы придумать немного другой сюжет этой истории, чтобы сделать ее не такой банальной, не такой избитой, но сама жизнь пишет этот роман, и я не имею права менять здесь ни строчки, как бы мне этого не хотелось.

«Я не смогу жить в этой стране и разговаривать на чуждом мне языке, я не смогу работать по профессии, потому что все средства массовой информации будут переведены на украинский язык. Я стану никем в этой стране». Эта мысль пришла мне в голову также внезапно и неожиданно, как случилась эта революция, и тогда ко мне пришло жуткое осознание неизбежности конца. Ведь ты ни за что не согласился бы уехать со мной, а я ни за что не хотела оставаться здесь и становится заложницей чужих желаний.

Глава 10

Алкоголь – зеленый змей, который каждые десять секунд уносит жизнь одного человека. Я не знала, что такое пьющий мужчина, поэтому сначала все твои пьяные выходки я воспринимала как некую злую шутку. Я оправдывала твое пьянство, не понимая, что это пропасть, в которую мы падаем оба, держась крепко за руки. Ты увлекал меня за собой, не сознавая и не признаваясь себе в этом. А мне нравилось это чувство опьянения, которое я ощущала, делая очередной глоток красного вина, нравилось чувство легкости и свободы, чувство единения с тобой, чувство безграничной радости, что ты рядом, и уверенности, что мы всегда будем вместе, что мы созданы друг для друга.

Все дни и ночи проходили в легком опьянении, я ведь тоже начала выпивать, оправдывая, что бокал вина за обедом улучшает аппетит. 20 лет – это тот возраст, когда в человеке идет беспощадная борьба личностей и кто из них победит, покажет только время. Самый опасный возраст, когда еще нет четкого понимания, кто ты есть в этой жизни, но есть уверенность, что тебе все по плечу, что ты все можешь, что все, что происходит вокруг, подчинено тебе, что ты – это и есть окружающий мир. В этом есть и прелесть, и опасность этого чудного времени.

Тогда было забавно сидеть в баре и притворяться великосветской дамой с бокалом рубиново-красного ароматного вина в руке. Я как бы видела себя со стороны и любовалась собою, как героиней любовного романа. Тонкие пальцы с безупречным маникюром держат тонкую ножку хрустального бокала – такого же хрупкого, как наша любовь. Серые глаза с поволокой всматриваются в тягучую жидкость, а губы алого цвета жадно выпивают горько-сладкую жидкость. И в голове появляется приятный дурман и ощущение безграничного счастья от того, что я молода, красива и весь мир будет у моих ног, как и ты сейчас. Потом это ощущение входит в привычку, и существование без этого чувства становится нестерпимой мукой. Мозг предательски требовал ложного ощущения легкости и кайфа. Так и появилась зависимость, алкогольная или любовная – не важно, но полтора года я испытывала ее каждый вечер и настолько привыкла к ней, что отсутствие вызывало не только физическую, но и душевную ломку. Становилось настолько пусто и неуютно, как будто что-то потерял, неимоверно дорогое и ценное, только настоящее имя этому – ложь. И вот красная жидкость заполняет каждую клеточку твоего тела, и мозг начинает получать сигналы, которые отвечают за восприятие действительности, за настроение, плохие мысли улетают прочь, голова становится свинцовой, а ноги ватными, и жизнь налаживается сама собой. «Вот так люди становятся алкоголиками» – подумала я однажды, когда пила очередной бокал вина. Гораздо позже, когда я могла наслаждаться совершенно обычными вещами, не прибегая к спиртному, я поняла, что вино – это самый первый враг человека испокон веков. Под парами алкоголя люди совершают такие ошибки, которые потом невозможно исправить, говорят такие слова, которые ничем потом не стереть из памяти, в конце концов убивают…убивают друг друга, себя…Боже, сделай так, чтобы в мире не было алкоголя и люди могли наслаждаться жизнью в трезвом уме и трезвой памяти. Но это, увы, невозможно. Так случилось и у нас с тобой.

С каждым днем и с каждым выпитым бокалом вина ты увлекал меня в пропасть. Как мне хватило сил бросить твою руку и выбраться наружу только Богу известно, но я сделала это. Я отпустила тебя, и ты полетел вниз, без меня. А я несколько лет пыталась выкарабкаться из этой бездны, цепляясь за поиск работы, друзей, жилья в новом городе, как за корни деревьев, чтобы выжить, встать на ноги и наконец, начать жить полной жизнью после полутора лет больной любви к тебе.

Но вернемся в тот день, когда алкоголь сыграл роковую роль в наших отношениях. Мы отмечали на работе праздник – День защитника Отечества, благодаря которому каждый год 23 февраля позволяет мужчинам всей России почувствовать себя на один день нужными, главными, и такими любимыми. Женщины дарят подарки и нарочито преувеличивают значимость этих самых мужчин тостами, которые поднимают, чтобы выпить за их здоровье. Мужчины с важным видом и полным собственного достоинства принимают подарки в виде духов, часов, ремней и прочих ненужных безделушек, которые потом мертвым грузом лежат в шкафах, безнадежно дожидаясь своего часа.

Признаться, я в ту пору была не очень изобретательна в выборе подарков. Зная, что ремней у тебя валом, я все-таки купила еще один, за неимением других идей, но решила скрасить подарок своей подачей. А подачу я придумала следующую. Надев самое красивое платье, я уехала ждать тебя в условленном месте – ресторане, где мы частенько бывали. Напоследок я оставила много разных записок-наводок, чтобы ты мог найти подарок, а потом и меня.

Самую первую записку я положила тебе в карман брюк, в которых ты поехал на работу. Нашел ты их с помощью подсказки по смс-сообщению. Ну а там лежало послание, куда следует двигаться дальше. Дома ты нашел еще одну записку, след вел в шкаф, а там еще одну записку, и когда, наконец, ты нашел подарок, я уже сидела битый час в кафе, не надеясь тебя дождаться. Дальше хуже. Ты решил сразу надеть ремень и затянул его потуже на талии, чтобы скрыть свой слегка выпирающий животик. А поскольку я решила заморочиться, и выбрала ремень с автоматической пряжкой, а автоматика частенько нас подводит в самые ответственные моменты, так и случилось. Ты попался как заяц в капкан. Ремень затянулся «по самое не могу», взяв в плен твою талию и не желая отпускать тебя из своих «железных лап».

И вот сижу я жду, и вроде ты уже должен приехать, да тебя все нет и нет, а бутылка вина подходит к концу, и я все чаще смотрю на часы и начинаю нервно набирать твой номер телефона. Отвечает растерянный голос – твой, конечно.

– Да, да, я скоро приеду. Тут небольшая неприятность случилась с твоим подарком.

Я раздумываю и рисую в голове, что же могло произойти, и моя фантазия меня подводит. «Ну уж ремень как ремень, ничего особенного, если только в талии маловат» – подумала я и не угадала. В итоге ко мне ты приехал с опозданием, да это и ладно, бог с ним, но вот ремень врезался в твою талию намертво, а талию ты решил затянуть потуже.

«О, как ты постройнел» – заметила я с иронией в голосе. Но тебе было не до смеха, потому что ты едва дышал. Смехопанорама закончилась на том, что уже в ресторане я попыталась открыть пряжку, но безуспешно. В итоге нам пришлось просто его разрезать уже дома, а на следующий день поехать в тот самый магазин и поменять его на совершенно другой аксессуар, который к слову больше пришелся тебе по душе. На этом наш праздник не закончился.

Поскольку душа всегда требует продолжения банкета, мы поехали в гости к друзьям. Под конец вечера ты едва держался на ногах. Это было не в первый раз. Слово за слово и завязалась ссора. Ты поднял на меня руку. Это сложно назвать ударом. Ты был слишком пьян и не смог бы обидеть даже мухи. Ты как-то неуверенно взмахнул рукой в мою сторону и попал по лицу. Но весь ужас ситуации заключался в том, что ты сделала это намеренно. Это сквозило во всем: движениях, взгляде, мимике, я увидела злобу, агрессию и ненависть. Нет, мне не было больно. Но что-то надорвалось во мне после этого удара, что-то оборвалось, как будто долго натянутая струна лопнула, больно ударив по лицу, даже нет, не по лицу, она резанула по сердцу.

В ход пошли мои юношеские умозаключения о том, что мужчина, который бьет женщину – слабый. Но ты не был слабым и я это прекрасно понимала. Все было гораздо хуже. Ты был любимым и единственным в моей жизни. А значит, ты не имел права так поступить. Ты замахнулся не просто на меня, ты замахнулся на наше чувство, которое мы бережно несли в наших сердцах, ты растоптал его, ты утопил его в вине, ты надругался над ним, доказывая свою правоту, ты не внял моим мольбам и просьбам, ты цинично и уверенно прошелся по нему башмаками. Я легла спать в другой комнате и с какой-то внутренней уверенностью поняла, что уеду навсегда: от тебя, от нас, от этих сложных отношений, от осознания невозможного будущего.

И хотя после этой вечеринки мы еще жили два месяца вместе, в ту ночь была поставлена точка. Сессия начиналась через 60 дней. Это были самые сложные дни в моей жизни, когда в сердце теплится огонек любви, а разум говорит, что пора заканчивать эту сказку, которая в скором времени превратится в кошмар. Есть поступки, после которых невозможен возврат просто потому, что сердце разбивается на мелкие осколки и как бы ты не пытался их склеить, они будут вонзаться в твои руки и резать наживую при малейшем неверном движении, а жизнь – это движение и невозможно жить с постоянной болью.

На следующее утро я написала тебе письмо, зная, что ты уже на работе. Скорее всего, всю ночь ты заливал свое горе вином, это было для тебя привычно. Но страдал ты больше от того, что пьешь. Алкоголь в этом случае – не советчик. Но тебе было жаль не нас, не наши разбитые отношения, тебе было жаль себя. Ты был прав. Ты всегда считал себя правым, иначе хотя бы попытался что-то изменить. Тогда я написала тебе письмо, чтобы ударить в ответ, чтобы сделать больно, не физически, но морально. У меня это получилось.

Письмо

«Привет. Пришла. Знаешь, почему я хотела побыть одна эти несколько дней или хотя два дня? Не только потому, что я действительно не хотела тебя видеть и слышать, я хотела проверить смогу ли я без тебя и как оно? И знаешь, ты был прав… Смогу! Теперь уже смогу. Раньше не могла. Ты только представь! Раньше я не могла дня без тебя прожить, это было какое-то наваждение, а когда я была на сессии, вдали от тебя, я похоронила все свои мечты и решила, что никогда там не буду жить и вернусь к тебе, но теперь, теперь не знаю. Ты даже не представляешь что я испытала, когда была вдали от тебя, как я скучала, постоянно думала, а сейчас…Ты настолько все быстро и умело разрушил, что даже тебе этого не понять. Только я понимаю это…и поняла этой ночью. Когда я пришла домой вечером, мне было страшно. Страшно было быть одной, поначалу. Я даже было подумала позвонить тебе и попросить, чтобы ты приехал, но я удержалась, стала заниматься обычными делами, чтобы заглушить страх. У меня получилось. Более того, я испытала удовлетворение от того, что я одна, совсем одна дома. Мне стало так легко и свободно. Мне было так спокойно! За столько дней, недель, месяцев этих нервотрепок, мне впервые было хорошо и спокойно. Раньше я не могла без тебя и не могла с тобой, но больше – без тебя! Сейчас не знаю. Конечно, первое время трудно придется, все-таки память – страшная штука. А может быть, я просто усыпляю все свои чувства, чтобы было легче… Я это умею делать – поверь. Просто ты, наверное, никогда не задумывался, что любовь тоже можно убить. Ты слишком был самоуверен, ты ошибся. Я не все могу прощать, хотя прощала слишком много. Я все еще в раздумьях, к сожалению. А хотелось бы просто послать тебя подальше и забыть. Пока, увы, не могу».

Ответ:

«Сколько цинизма… Я не ожидал что ты, мой любимый человек, будешь упиваться тем, что можешь без меня… У меня нет, нет больше слов. Их нет. Я не знаю, какой надо быть скотиной, что бы говорить так. Ударить физически – это мелочь. Мелочь по сравнению с тем, как бьешь ты… А ведь я поверил. Поверил… Расслабился… И меня вот так ударили. Это хуже чем убить, милая…»

Глава 11

Конец письма. Конец любви, конец нашей истории. Начался хаос. Ты снова считал себя правым. «Ударить физически – это мелочь». Ты слишком много смысла вложил во фразу «смогу без тебя». Она оказалась для тебя убийственной, но это лишь слова. На деле все оказалось гораздо сложнее. Я смогла без тебя, да, и это был мой выбор, осознанный и обдуманный тысячу раз. Обрекая наши отношения на медленное умирание – разве так было бы правильнее? Неужели ты этого хотел? Мы побывали на вершине горы по имени «любовь» и спускались вниз. Спуск был еще долог, но конец был неизбежен, как и у любого пути всегда наступает конец, так и у нашей любви он рано или поздно наступил бы.

Когда я уехала от тебя навсегда и сообщила об этом, ты, конечно, подумал, что я нашла другого. Ну что тебе еще могла внушить твоя безумная ревность? Ты проклинал меня, а я так надеялась, что все эти проклятья убьют во мне остатки того безумного чувства, что съедало меня изнутри. Но нет, я ошиблась, ничто не могло убить во мне любовь к тебе: ни твоя неприкрытая ненависть, ни упреки, ни оскорбления. Та пустота, что образовалась во мне с момента осознания, что все кончено, стала съедать меня изнутри как раковая опухоль. Я действительно заболела, с каждым днем таяла на глазах, мое тело сохло и превращалось в прозрачную оболочку, но мой мозг лихорадочно работал и искал выход. Он пытался заполнить пустоту чем угодно, лишь бы выжить: поиск работы, походы в театры, пока были какие-то средства, было все, но не было мужчин. Ты ошибся. Я не могла тебе изменить, потому что ты был незаменим тогда для меня никем и ничем. Еще слишком свежа была рана, слишком заполнил ты собой мой внутренний мир. Я никогда не чувствовала такой боли, душевной, долгой и мучительной.

Спустя полтора года после расставания я попыталась знакомиться с мужчинами, вернее попыталась не отталкивать их при попытках знакомства со мной. Я как будто родилась заново и училась жить, общаться с противоположным полом, неумело, со страхом и стеснением.

Они были разные, но в каждом я видела тебя, я закрывала глаза, и передо мной стоял твой облик, и те же чувства вновь вспыхивали внутри, и я понимала, что это конец. Ты убил во мне все. Какая-то злость и остервенелость неведомая ранее появилась во мне. Я мстила им, видя в каждом из них тебя. Хотелось бить, кусать, унижать, не понимая, что это не изменит меня, это не изменит мою жизнь, это не вернет тебя, зато может покалечить жизнь другого человека. Я поступала эгоистично и глупо.

Знаешь, я часто после нашего расставания думала, а что бы было, если бы…Если бы я не уехала в другой город за своей мечтой, если бы ты не посеял во мне страх быть с тобой всю жизнь свое ревностью, если бы не было той пьяной ночи, если бы не случилась революция, что развела наши души, если бы нас соединил брак навеки вечные. Были бы мы также счастливы, как этот год, проведенный вместе, любили бы мы также друг друга, или мы стали бы одной из тех многочисленных пар, которые живут ради детей друг с другом, и привычка заменила бы нам страсть? А разве бывает иначе? Может любовь длиться до самой смерти, настоящая, искренняя, без упреков, грубости, желания убежать, желания изменить, желания найти лучше? Нет и нет, не бывает такой любви, и если я не права, то киньте в меня камень. Мы спасли нашу любовь, и ты знаешь это лучше меня. Она осталась у нас в сердце девственная, не тронутая равнодушием – главным ее врагом. Пока есть ненависть, пока есть крик, пока есть боль – любовь жива, но когда приходит равнодушие, наступает смерть, пустота. Любовь может пережить любую бурю, но только не равнодушие. Наша любовь осталась чиста и мы будем нести это чувство внутри себя всю жизнь, долгие-долгие годы, находясь вдали друг от друга, но чувствуя присутствие друг друга всеми фибрами души, и это будет нашей тайной. Не каждый может полюбить, и не каждый может сохранить то, что подарила ему жизнь в своих лучших проявлениях.

После последней бурной ссоры, когда ты решил дать время мне подумать, и уехал ночевать в гостиницу, не сказав мне ни слова, я вернулась в нашу квартиру одна. Страх переполнял мое сердце. Привычка каждый вечер видеть тебя, ощущать твое присутствие каждой клеточкой тела, быть мыслями с тобой всегда и везде дала о себе знать. Сердце рвалось к тебе, голова была холодна, и мозг работал с лихорадочной скоростью: «что делать дальше? Как уйти? Мы не можем быть вместе. Это точка. Я не смогу простить. У нас нет будущего. Но я же люблю!»

«Любовь можно затушить, как окурок» – так думала я тогда, но ошиблась. Любовь – не сигарета, это чувство, глубокое, терзающее и бесконечное. «Можно полюбить другого!» – пыталась внушить я себе. «А смогу ли? Боже, что делать?» – вопрошал мой разум.

Так была поставлена точка в наших отношениях, хотя вместе мы прожили еще два месяца, бесконечно-долгих, терзающих обоих. Ты видел, что я переосмысливаю всю нашу жизнь, что я о чем-то постоянно думаю, сомневаюсь, но втайне принимаю какое-то решение, неведомое тебе. В глубине души понимая – какое, но разум не хотел принимать это решение. «Мы переживем и это» – надеялся ты. Не пережили. Твои душевные муки, напоминающие предсмертные конвульсии стали подтверждением твоего страха перед неизбежным. Ты стал намекать на свадьбу, детей. Но не поздно ли? Ты предпринимал последние попытки сохранить то, что еще теплилось в наших сердцах, не понимая, что наше чувство ушло в кОму и только биение сердец говорило о том, что мы еще живы, но изменить мое решение было не под силу никому. Ты надеялся, что я вернусь, все жизненные перипетии со временем забудутся и все вернется на круги своя. Но цепочка, которая связывала нас, оборвалась, выпало одно из звеньев. Уважение друг другу. Это то звено, которое было необходимо для существования нашей любви.

Да, тысячи людей живут без этой важной составляющей, но только не любящие сердца. Как-то я пришла к ювелиру с порванной цепочкой. Я услышала: «спаять можно, но вряд ли это будет надолго. Скорее всего, она снова порвется в том же самом месте». Вот что говорят ювелиры об этих предметах красоты: «тончайшие соединения могут сломаться или перетереться от времени, от интенсивной носки, от неаккуратного обращения. Чем тоньше изделие, чем меньше его вес – тем оно более хрупкое». Так и в наших отношениях, я понимала, что разорванная цепь и спаянная заново уже никогда не будет прочной. Рубцы, которые остались в сердце от наших ошибок, всегда будут отдавать болью и никто не знает, когда эта боль утихнет и утихнет ли вообще.

Глава 12

Спустя три месяца я вернулась за своими вещами, ты не знал об этом, а может и знал. Я так молила, чтобы в квартире тебя не оказалось. Я так боялась встретиться с твоим взглядом, полным осуждения и презрения. Когда я открыла дверь и мне ответила только тишина, в душе я обрадовалась, но затем в нее ворвался страх, что ты сейчас придешь, нужно поторопиться, чтобы не встретиться. Я в панике начала кидать вещи в сумку без разбора, стараясь как можно быстрее собрать свой скарб и убежать из этого маленького мира, созданного вместе с тобой. Он так напоминал о том счастливом времени, которое ушло безвозвратно. Вдруг за дверью послышались голоса. Это был ты, с братом. Знал ли ты о моем приезде или это случайное совпадение? Твое наигранно равнодушное выражение лица однако выдавало бушевавшую внутри бурю. Зато я не старалась вовсе. Во мне проснулось бешенство. Что это было я до сих пор не знаю: защитная реакция, страх? Ты вошел в комнату и стал зачем-то собирать мои вещи, кидая их в мою сторону, и тут я поняла, с какой болью ты жил все это время, все три месяца разлуки. Но отчаяние, с которым я боролась все эти минуты, превратилось в агрессию. Ты подал мне вазу, в которой когда-то стояли цветы, цветы, подаренные тобой. В ней до сих пор была вода – затхлая, мутная, как наши чувства в этот момент. Она осталась после последнего подаренного тобой букета, который ты выбросил, а воду вылить забыл. Плохо соображая, что делаю, я бросила вазу на кровать, в которой мы провели столько безумных ночей, и вода выплеснулась на покрывало, образуя темное мокрое пятно. В твоих глазах смешались удивление и испуг. Ты не знал меня еще такой. Та покорность, к которой ты привык и та сумасшедшая ненависть, которая обуяла меня в тот момент, ввела тебя в ступор. Ты не сказал ни слова, а просто молча вышел на балкон и закурил. Больше я не видела твоих серых бездонных глаз. Я схватила сумку и пакеты с вещами, которые решила выбросить на помойку и с решительным видом вышла за дверь, даже не обернувшись напоследок. Очередная дверь в прошлое закрылась.