Век воли не видать

Этот организм качнулся туда-сюда, словно пребывая в растерянности, и покатился-пополз к замершим экспериментаторам.

Взвизгнула Валерия, хватаясь за локоть мужа.

Саблин потянулся за ножом, но опомнился, мысленно сформулировал эргиону задачу вернуть объекту прежнюю форму.

Куча пыли-трухи, в которую превратился муравейник, попытался восстановиться, но снова осела конусом иголок-прутиков. Его форма дошла до конца формоспектра и восстановить первоначальный конус не смогла.

Живой многогранник, объединивший муравьёв в организм, распался на «червей», которые в свою очередь трансформировались в насекомых ползающих. Правда, муравьями назвать их было уже нельзя, и даже дипломированный инсектолог вряд ли смог бы определить, к какому виду они принадлежат.

– Финита ля комедиа, – сказал Саблин, отступая, отнюдь не разочарованный экспериментом. – Уходим.

– А… они? – с дрожью в голосе спросила Валерия.

– Опомнятся, построят новый муравейник.

– Но они… не похожи…

– Да, они теперь больше похожи на термитов, но ведь и термиты строят свои дома так же, как муравьи. Всё, не заморачивайся, это послужит мне уроком. Не всё живое восстанавливается после формотрансформации.

В этот день они больше никого не «форматировали», хотя у Саблина и зрело желание поэкспериментировать на более серьёзных биологических объектах. Он видел в окрестностях озера белок, бурундуков и лося.

Взобрались на горку, с которой открылся великолепный вид на долину с озером и на скалы вокруг. Выглянуло на миг солнце, пейзаж волшебно изменился, заиграл летними красками. Особенно красиво выглядел луг между каменными склонами, покрытый цветочным ковром самых разных оттенков.

– Ух ты, крыльев не хватает! – раскинул руки Саблин, словно собираясь взлететь. – Помнишь русскую поговорку? В березняке – жениться, в сосняке – веселиться, в ельнике – удавиться. Ей не хватает присказки: в горах – летать!

Валерия не ответила. Она жила глазами, растворяясь в тишине горного массива, и не слышала ничего, кроме своих восторженных ощущений.

Превратив несколько камней в кучи песка и пыли – через «огранку» их от тетраэдров до заковыристых многогранников, и с десяток растений от живокости до ергакского борца с его крупными тёмно-синими цветами в непонятные колючие сплетения, тренер и его ученица вернулись домой.

Костя и Валентин резались в «чапаева», одетые в легкомысленные майки и шорты. Они уже настолько вошли в роль туристов, что не мыслили иной жизни.

В спальне ничего не изменилось. Прохор и Устя по-прежнему не подавали признаков активной жизни. Где в данный момент находились их «души», в каких телах, в каких пространствах, и сохранились ли они как пси-энергетические слепки личностей, можно было только гадать. И даже вездесущий ДД, прошедший огни и воды, исколесивший чуть ли не все числомиры вплоть до немыслимых Бездн, не знал точно, что произошло в Первомире, где теперь «мыслящие сгустки» формонавтов.

Пообедали. Саблин обсудил с охранниками план действий на следующий день и подсел к компьютеру. Но его отвлёк «родич» – Саблин-одиннадцатый, вынырнувший в голове, как поплавок из воды.

«Салют, камарад! Можно с тобой пообщаться?»

«Заходи, – обрадовался Данияр. – Давно не слышались. Что нового? Надеюсь, ты ко мне не с дурными новостями заявился?»

«Смотря что подразумевать под дурными новостями. У меня был ДД».

«Только что его вспоминал. Сам, лично?»

«Нет, в теле брата, уговорил его посетить Чемал, и Валентин Дмитриевич рванул к нам аж из Москвы».

«Чего он хотел?»

«Во-первых, посоветовал как можно быстрей собрать меркабу. Это невероятно мощный энергоинформационный преобразователь, усилитель пси-полей и прочая».

«Меня не надо уговаривать, я сам в этом заинтересован и уже сориентировал Волкова. Полковник найдёт в ближайшее время надежных специалистов. Если получится собрать, можно будет долбануть стенку между нашим превалитетом и Первомиром. Если пробьёмся туда – сразу узнаем, где наши ребята».

«Если да если… если бы да кабы, да росли бы во рту грибы. Сомневаюсь, что нам удастся пробить мембрану числоперехода, это ведь не бетонная стена и не физическое поле, это закон, вмороженный в Числовселенную Творцом, фильтр божественной этики, высшей справедливости».

«Что ж, мы так и будем ждать, пока наши вернутся? Или пока Владыки не выдумают новый способ изменить программу-матрицу Мироздания в Первомире?»

«Никто не говорит насчёт сидеть и ждать. ДД предлагает с помощью меркабы найти и уничтожить Администраторов, реализующих замыслы Владык через всемирную чиновничью рать. А потом добраться и до них самих».

«Это другое дело, я «за»!»

«Теперь о главном. ДД предложил найти Прохора в череде числомиров, который согласился бы поискать наших Прохоров, одиннадцатого и второго, в Безднах».

Данияр присвистнул.

«Ты что, серьёзно?»

«Более чем, идея очень перспективная. Лишь кто-то из Прохоров Смирновых может нырнуть в Бездны, не сходя со свой трансперсональной линии, так сказать, не сходя с поезда, нам это сделать не удастся».

«Честно говоря, я об этом не думал, хотя наступившее затишье мне активно не нравится. Владыки наверняка готовят очередную пакость».

«ДД прав, с ними надо разбираться по-крупному и на их же территории, а не отбивать атаки их клевретов в наших краях. Надо начинать просчитывать свои операции. Что касается Прохора…»

«Как ты собираешься его искать? Перескочить в голову одного из наших и просматривать каждого последующего?»

«Этот способ поисков рискован, существует вероятность того, что чужая родовая линия сбросит вселившегося, и ему, то есть нам, будет кирдык. Хотя опять же, если мы не найдём иные способы, придётся пойти и на этот шаг. Но у меня есть другое предложение. Я просматривал файлы Прохорова компа и нашёл записи, оставленные им после прогулок по числомирам».

«Ты мне рассказывал».

«С десяток встреч со своими «родичами» он описал. Два из них привлекли моё внимание: сорок четвёртый и двести двадцать второй. Давай вместе сбегаем в эти превалитеты и поговорим с тамошними Прохорами».

«Каким образом? Вселимся в вашего Прохора? Или в нашего?»

«Найдём нашего персонального «родственничка», Саблина-44».

«А если они не знакомы?»

«Какая разница, знакомы или нет? Познакомимся. Заставим «братца» найти сорок четвёртого Прохора, и он это сделает, даже если живёт в другом городе».

Данияр попытался отыскать в идее Саблина-11 какие-либо изъяны.

«ДД предупреждал нас, чтобы мы не давили на психику «родичей», с ними надо договариваться, чтобы не подставить людей».

«Договоримся».

«В принципе, почему бы и нет? Ты прямо сейчас хочешь отправиться в путь?»

«У нас глубокий вечер, я мог бы и сейчас».

«У нас послеобеденное время, дай мне полчаса на сборы и пойдём».

«Заходи». Данимир вытащил «щупальце мысли» из головы «брата».

Данияр посидел в задумчивости несколько секунд, прокручивая в голове состоявшийся мысленный разговор, встряхнулся и отправился искать Валерию.

Жена восприняла предложение «родича» мужа настороженно.

– А это не опасно?

– Не более опасно, чем любой другой поход по оси «Ч», – ответил Данияр, научившийся ходить по этой самой оси «Ч», как за угол в аптеку. – Мы же не собираемся выходить на тропу войны с Охотниками.

Он предупредил Валентина, что хочет погулять по числомирам вместе с «родичем» из одиннадцатого превалитета, прилёг на диванчик в общей комнатушке, игравшей роль гостиной, и согрёл в ладони эргион.

Глаза закрылись, на душу, как всегда, снизошло умиротворение. Область тишины стремительно прянула во все стороны, все ощущения разом пропали, он ослеп и оглох одновременно, упал в безмерно глубокий колодец, соединявший числомиры и психосоматические контуры-души всех Саблиных, проживающих в мирах, структурированных числами.

Привычка считать переходы из мира в мир, как он это делал в самом начале «хождений за углы времён», ещё давала о себе знать, и первые переходы он посчитал – будто прощёлкал пальцами костяшки счетов: третий Саблин – объездчик лошадей, четвёртый – охотник, пятый – водила-таксист, шестой – бизнесмен и неплохой спортсмен-баскетболист… оставшиеся пролетели мимо – и одновременно сквозь него – пулемётной очередью, пока Данимир не проявился в голове Саблина-одиннадцатого.

«Вот и я, не помешал?»

Данимир лежал и читал книгу. Свет настольной лампы был направлен на страницы книги, поэтому остальное пространство комнаты было заштриховано полумраком.

«Как всегда, чую запах серы, – пошутил Данимир, откладывая книгу, глянул на часы, выключил лампу. Комнату объяла полная темнота. – Задача понятна?»

«Понятна. Ты где сейчас?»

«Дома, то есть не у себя, это коттедж сына Аллы, но можно считать – это теперь мой дом. Не знаю только, надолго ли».

«Где Варвара?»

«Возится внизу, на первом этаже, я прилёг в кабинете Андрея. Она у меня такой молодец! Даже не ожидал. Только изредка бунтует, когда вожжа под хвост попадает, как говорил мой дед».

«Моя такая же. Они лидерши по натуре, а вынуждены подчиняться мужикам».

«Тайфуны с ласковыми именами».

«Похоже. Цепляйся, я буду ведущим».

Данияр послушно «вцепился» «руками» в нематериально-призрачный, но ощутимый на уровне личностного восприятия торс Данимира, и они нырнули в тот же колодец-тоннель, ставший абсолютно обыденным приспособлением для числопутешествий.

Саблин-одиннадцатый не считал переходы из мира в мир. Он знал какой-то способ останавливаться точно в том «родиче», который был нужен. Не успел Данияр «глазом моргнуть», как впереди, в конце тоннеля, вспыхнуло световое колечко, скачком обняло путешественников, и «связка душ» Саблиных вылетела в пространство сознания Саблина-сорок четвёртого.

Если число 40 в эзотерической традиции считается числом абсолютной законченности, завершённости и выражает путешествие человека к Истине и к Богу, то число 44 таковые свойства проявляло иначе, хотя состояло из двух четвёрок, каждая из которых представляла идею божественного творчества, первый акт Творения.

В аспекте природном четвёрка – тетрада – олицетворяет совокупность космических стихий, создающих материальный мир: твердь, воду, воздух и огонь. В аспекте человеческом она символизирует четыре низших тела (физическое, эфирное, астральное и ментальное) и четыре типа темперамента.

Сущность тетрады и её назначение – быть статической целостностью, проявлением идеальной устойчивой структуры Мироздания, корнем всех вещей, источником Природы и наиболее совершенным из чисел. Недаром графически четвёрка приравнивается к квадрату, а её геометрическим изображением считаются тетраэдр – четырёхгранная пирамида, являющаяся первообъёмом, и крест – как символ космического равновесия, пересечения духа и материи.

Каббалистическая традиция связывает с тетрадой такие свойства, как устойчивость и милосердие, подчёркивая, что она гармонически объединяет противоположные понятия и качества, например, дух и материю, движение и покой, гармонию и хаос, прочность и зыбкость.

Но это – одна тетрада.

Мир же Саблина-44 формировался двумя четвёрками и являл собой весьма противоречивую материальную конфигурацию, где все положительные качества тетрады и все её противоположности увеличивались вдвое. Гости «брата во числе» убедились в этом на примере жизни сорок четвёртого «родственника».

Он служил в каком-то спецназе.

Когда в его голове выплыли Саблины, «родич» (здесь его звали Даныбаем, и фамилию он носил Шаблюка) готовился к какой-то операции в составе группе численностью в полтора десятка бойцов.

Дело происходило в помещении неизвестной базы, где бойцам раздавали комбинезоны и оружие.

Даныбай переодевался быстро, заученными движениями, натягивал чёрный, с матовыми серыми вставками, комбинезон, заполнял его карманы и держатели странного вида оружием и приспособлениями. Полностью одетый, он напоминал современного ниндзя, судя по строящимся перед ним товарищам. Единственное, что отличало его от остальных, – наличие компактной, суперсовременной винтовки.

В другое время Данияр, ценитель оружия, непременно обратил бы на винтовку внимание, такой «растопырчатой» и необычной она показалась. Но сейчас было не до того, ситуация развивалась стремительно, и отвлекаться на изучение несущественных деталей происходящего, с риском обнаружить себя, не следовало.

Команда Даныбая погрузилась в чрево вертолёта, окрашенного в фиолетовый цвет, во дворе какого-то здания, в котором светился ряд окон на верхнем этаже, вертолёт взлетел почти бесшумно, его винты не издавали такого гула и рокота, к каким привык Данияр.

Под вертолётом распахнулся городской ландшафт, узнать который было трудно, так как в городе были освещены только улицы, редкие площади и набережные какой-то реки. И лишь когда носитель Саблиных глянул в окошко отсека, стали видны башни Кремля, освещённые густым оранжевым светом. Это была Москва, но отличавшаяся от той Москвы, которую знали Данияр и Данимир.

Вертолёт вильнул, понёсся к Кремлю. Это был единственный освещённый архитектурный комплекс на всю столицу, что говорило о многом.

Винтокрылая машина нырнула к Боровицкой – судя по очертаниям – башне Кремля, словно собиралась её протаранить, однако каким-то чудом обогнула башню и с размаху приземлилась на травяной газон между зубчатой стеной и трёхэтажным зданием, слегка похожим на здание Сенатского дворца, которое знал Данияр. Дверцы отсека летающей машины раздвинулись, бойцы отряда посыпались на посадочную площадку и начали разбегаться по двое или по трое в разные стороны.

Саблин-44 тоже побежал с напарником, но не к стене и не к зданиям на территории Кремля, а к ближайшей башне, похожей на Никольскую.

Кто-то, плохо видимый в сумраке нависшего козырька, открыл им дверь, и бойцы помчались по винтовой лестнице наверх, пока не взобрались под пирамидальную крышу башни. Её маковка имела бойницы, смотрящие на четыре стороны света, и днём отсюда открывался, наверно, красивый вид на реку. Однако ночь и плохое освещение города не давали «гостям» возможности полюбоваться столицей, а хозяин – Даныбай таковых намерений не имел. Он выглянул через бойницу на территорию Кремля, быстро установил винтовку, направив ствол на то место, где только что стоял вертолёт. Видимо, пока бойцы занимали позиции, вертолёт улетел.

Спутник Даныбая щелчком придвинул к губам усик микрофона.

– Мы на месте.

Что ему ответили, услышать не удалось.

Парень достал бинокль, поворочал им из стороны в сторону, разглядывая Кремль, потом развернул на тыльной стороне планшетник и стал тыкать в него пальцем.

Даныбай приник к прицелу винтовки, прищурил левый глаз.

Вертолётная площадка прыгнула навстречу, окрашиваясь в голубоватый цвет, стали видны следы от посадочных опор вертолёта, травинки и камешки.

Даныбай замер. Время словно остановилось.

Что происходило, почему спецгруппу Даныбая перебросили в Кремль, было непонятно, но Данияр не рискнул выйти в поле памяти «родича» и узнать всё через его мысли. Ясно было, что подразделение спецназа выполняло какое-то задание высшего руководства страны, и если в этот момент «гости» вдруг вышли бы на пси-контакт с «родичем», он вполне мог провалить задание.

«Уходим», – пискнуло «в ухе» Данияра.

Ответить он не успел, сознание на мгновение вырубилось, началось скольжение сквозь ничто «во все стороны сразу», это ощущение сменилось чувством взлёта, и Данияр выпал в голову Данимира вместе с ним.

«Чёрт! – ошеломлённо взорвался он. – В чём дело?! Почему ты вернулся?»

«Остынь, шпион, – хмыкнул Данимир снисходительно. – Это же не кино. Нечаянно «шевельнёмся», и парня кондрашка хватит!»

«Хотелось бы досмотреть, что всё это значит, – разочарованно и смущённо проворчал Данияр, расслабляясь. – Десант в Кремль – это же обалдеть!»

«У них свои законы, социум мира-44 и должен отличаться от наших. Ясно, что Саблин-44 имеется, это уже хорошо. Ясно, что он крутой спецназовец, снайпер, и это тоже хорошо. Предлагаю подождать до утра, когда операция уже закончится, и снова выйти на него, объяснить ситуацию. У таких крутых мужиков нервы крепкие, он не шизанётся».

«Зачем их туда бросили, как думаешь?»

«Не знаю, может быть, чтобы прикрыть прибытие какого-нибудь VIP-лица, к примеру, президента. Либо обезопасить его встречу с кем-то из прилетающих. Мне это не интересно, у нас другая задача».

Данияр сдержал разочарование.

«Ладно, я пошёл, найдёшь меня, когда надумаешь вернуться к сорок четвёртому».

«Давай махнём к двести двадцать второму».

«Иди один, если хочешь, я отдохну».

«Обиделся?»

«За кого ты меня принимаешь? Я такой же, как и ты. Как говорил один политик: мне столько всего надо сделать, что лучше я пойду спать».

Данимир развеселился.

«Это правильное решение. Хорошо ничего не делать, а потом отдохнуть. Жди, я тебя разбужу завтра».

Данияр нырнул в тоннель числоперехода, и мыслеголос «родича» растворился в тишине.

В своё тело он вонзился как пуля в кирпич, открыл глаза.

Валерия радостно чмокнула его в щёку, подала стакан воды. Похоже, она пришла, когда он «ушёл», и осталась ждать.

– Вернулся! Ах ты, мой хороший!

Данияр отпил полстакана чистой холодной воды.

– Сколько я отсутствовал?

– Больше часа.

– Странно, мне показалось, что мы были в гостях минут десять, не больше. Неужели там время течёт медленнее?

– У кого в гостях вы были?

– У Саблина-44, там его зовут Даныбаем, и он снайпер, служит в каком-то крутом спецназе. Как там наши спящие?

– Нормально, спят.

– Ладно, сбегаю под душ, и поговорим.

Вечер прошёл в мелких хлопотах и разговорах с Костей, Валентином и Валерией.

Позвонил Волков, пообещал на следующий день привезти «специалиста по геометрии», как он выразился.

«Клячи» – Ёсипыч и Царь Салтан – тихо сидели в палатке у озера, в посёлке не показывались, кося под туристов. Саблин сам сходил к ним, пообщался, попил чаю с обоими, поговорил о политике: Ёсипыч следил за изменчивой политической ситуацией в стране и в мире, хорошо знал многих высокопоставленных деятелей, – и лёг спать, не дождавшись выхода Данимира.

* * *

«Брат» заявился в половине шестого утра, когда Саблин ещё досматривал какой-то суетливый незапомнившийся сон.

«Вставай, лежебока!»

«Почём ты знаешь, что я сплю? – проворчал Данияр. – Может, я размышляю о вечном».

«Чую я, как ты размышляешь. Собирайся, пойдём к сорок четвёртому. В отличие от тебя я почти не спал».

«Интересно, почему?»

«Сходил к Саблину-222, посмотрел, чем он дышит, как живёт, чем занят. Угадай, кто он».

«Неужели бандит?»

«Хуже, он сотрудник частной конторы на службе у полиции. Контора называется «Финт ушами» и занимается подставами».

«Не понял, какими подставами? Машины подставляет, что ли, а потом с лохов дань собирает?»

«Нет, их работа поинтересней. Американская полиция как-то занималась тем, что посылала агентов-девчат в криминогенные районы крупных городов, и когда на них клевали местные петухи, ловила любителей секса. Так вот в двести двадцать втором превалитете почти такая же схема реализована в России. Хотя там нашу страну называют чуточку иначе – Белой Ордой».

«Круто!»

«Круче некуда. В общем, наш «родственничек» по имени – никогда не угадаешь! – Толенди гуляет по неспокойным районам столицы и ждёт нападения. Особенно плохи дела там в южных районах Москвы, где окопались тысячи мигрантов-нелегалов из Таджикистана, Узбекистана и Молдавии. Молдавия там – Молдурумуния. Образовались целые «кочевые табор-тауны», власть не справляется с этой криминальной стихией либо не хочет справляться. Вот наш «братец» и зарабатывает на жизнь таким путём. Его резали, били, жгли даже, дважды стреляли, в общем, героический парень. Кстати, кончил какой-то Ахтанский госуниверситет, зоолог по образованию. Но самое главное, что никакого Прохора Смирнова он не знает».

«Так, может, и сорок четвёртый не знает».

«А вот сорок четвёртый знает. Я был у него полчаса назад. Операция закончилась, он вернулся в расположение спецчасти, принадлежащей КГБ, и собирался с кем-то пообедать».

«КГБ? Не ФСБ?»

«У них эта служба называется – Комитет гражданской безопасности».

«Что за операция проводилась?»

«Не поверишь: наш президент, вернее, их президент принимал какого-то арабского барона, контролирующего весь наркотрафик Аравийского полуострова!»

«Ни фига себе! Как такое возможно?! Это же… преступление!»

«Они вообще живут странно, всё находится в частных руках, от предприятий оборонки и до космоса, государственной осталась лишь граница. Даже их Кремль – частное владение и принадлежит в настоящий момент клану правящего президента. Но не суть, нам эти сведения ни к чему. Идём уговаривать «братца»?»

«Только предупрежу Лерку, не уходи».

«Мне тоже надо отлучиться на пять минут по надобности, заходи сам».

Данимир исчез.

Данияр натянул спортивные штаны, нашёл жену, мывшую полы на кухне, обнял.

– Доброе утро, ранняя пташка. Я отлучусь на часок, побудешь на стрёме?

Валерия ответила на поцелуй.

– Далеко собрался?

– К одиннадцатому, идём с ним в гости к сорок четвёртому.

– Вы же ходили недавно.

– На пару минут, а теперь идём на переговоры. – Саблин чмокнул Валерию в шею и убежал в гостиную, улёгся.

Пролетев «десяток этажей» виртуальной шахты, «душа» Данияра нашла сферу сознания «родича» из одиннадцатого превалитета и застряла в его голове.

«Я готов».

«Я тоже, поехали».

«Я могу вмешиваться в беседу?»

«После того, как я начну разговор».

«Понял».

Перед глазами Саблина-11 сгустилась темнота. Перестал что-либо видеть и Данияр. Но «падение в темноту» длилось недолго, и оба тихо-тихо, не раскрываясь, «проросли» в голове Саблина-44, Даныбая Шаблюки.

Снайпер сидел в ресторане с двумя рослыми парнями в легкомысленных футболках синего и чёрного цвета, с изображениями ядерного взрыва – на чёрной и красного медведя – на синей. Кроме парней, за столом сидела симпатичная блондинка, державшая в пальцах нечто, напоминающее сигарету. Впоследствии оказалось, что это официально разрешённый к употреблению в малых концентрациях наркотик, называемый здесь глюйсом. Его пили, курили и ели.

Компания обедала – без вина и прочих алкогольных напитков и вела серьёзную обстоятельную беседу на тему человеческой жестокости и тупости. Говорил белобрысый парень, стриженный «под горшок»: волосы с висков и затылка были удалены до верхней шапки волос. У него были синие глаза, широкие скулы и большие губы. Звали парня необычно – Миранда.

– По статистике ВОЗ, психические расстройства занимают нынче второе место в мире по распространённости. Хотя с виду определить – псих ты или нет, жесток или нет, невозможно.

– А что – первое? – полюбопытствовала блондинка, выпуская струю дыма; её звали Андрэ.

– Сердечно-сосудистые заболевания.

– Загибаешь, Миранда, – сказал второй парень, брюнет в синей футболке с изображением медведя. – Психов много, но не настолько.

– Ты, Венечка, просто не занимался этими вещами, – сказал Миранда спокойно. – Европа насыщена психами, да и у нас их полно.

– Откуда ты знаешь?

– Я психолог по образованию.

– Тю, какого чёрта ты тогда с нами лямку тянешь?

– Потому что деньги нужны, психологи не зарабатывают столько. А у меня запросы, девчонок куча. Я месяц проработал в институте судебной психиатрии и знаю, что самые чудовищные преступления совершаются вполне вменяемыми людьми.

– Ну, это не люди, это врождённые подонки, – кивнула Андрэ. – Их никакое лечение или воспитание не изменит. Их отстреливать надо. Лично я знакома с десятком неадекватных уродов, причём потенциально агрессивных и опасных. Никого из них уговорить с помощью сочувствия невозможно, многих это только стимулирует к агрессии. Да и вообще злобных тварей стало больше, вы не замечали?

– Да ладно вам, – лениво отмахнулся парень в синей футболке, – не преувеличивайте. Всегда, во все времена существовал слой людей, которых просто плохо воспитали. Если у тебя быстрые руки – бей таких по морде и дело с концом, если быстрые ноги – беги. Согласен, Дан?

«Родич» Саблиных, прислушивающийся к разговору, отложил вилку, вытер рот салфеткой; он ел что-то очень острое и перчёное.

– Проблема серьёзнее, чем вы себе представляете, господа философы. На уровне высших властных структур поставлена задача вырастить поколение моральных уродов, тупых, агрессивных и злобных, заточенных только на достижение материальной выгоды. Это система, работающая не только у нас, но и во всём мире. Если уж наш президент встречается с явным мафиози…

– Чур, нашу птичку не трогать! – строго сказал Веня.