Скрытая реальностЬ. Книга вторая. Вавочка

– Ох, девонька, – покачал головой Погорел, – не доведет тебя постель до добра, не доведет.

– А ты мне стелил, чтобы упрекать? С кем хочу, с тем и стелюсь!

– Все сказала?

– Все! – выкрикнула она.

– Тогда поехали, закрытая дверь этого агентства нам все равно ничего больше того, что уже ты мне уже сказала, не скажет.

– Вали, но без меня, – послала она куда подальше своего спутника, махнув ручкой, – я в таксистки не нанималась.

– Пока…

Погорел был уже почти одной ногой на дороге, когда услышал позади себя ее ехидный голосок:

– А только я все же попробовала бы ее открыть, уверена, что дверь даже не заперта, чтобы всю оставшуюся жизнь не упрекать себя в бездействии, если не в трусости. Если это и в самом деле игра, как ты говоришь, то за этой дверью нас обязательно ждет продолжение.

– Меня, – тут же поправил он ее.

– Тебя-тебя… Ты же уверен, что кто-то с тобой играет, но при этом даже не хочешь шевелиться, чтобы хоть как-то в этом убедиться. Или старики все такие ленивые? Дверь закрыта ему, хоть для виду постарайся узнать, что там за ней. Судить будут, хоть какая-то будет отмазка.

– Тьфу, – сплюнул он. – Твой-то какой интерес во всем этом, пойдешь ведь как соучастница незаконного вторжения в чужую собственность.

– Самый прямой, – оскалилась Эльза, – четверть со всех денег, что ты стащил у своего Ивана, когда все утрясется, плюс…

– Круто.

– А чего мелочиться, – хмыкнула она, – не я к тебе приперлась в гости, а ты ко мне, вот и раскошеливайся, не все же мне одной на шесте вертеться.

– А если не раскошелюсь?

– Сдам в полицию, ты меня знаешь, – подмигнула она ему. – Ты все еще удивлен, почему закрыта дверь? Для видимости, что все естественно, а какая естественность при открытой двери.

И в этом дрянная стриптизёрша была права, поэтому и было решено дожидаться темноты и попытаться проникнуть в стан неприятеля через окно первого этажа, до которого свободно можно было добраться при помощи лестницы, которой, естественно, в ее маленькой бибике не оказалось, все же не пожарный агрегат. За которой они тут же и отправились в ближайший торговый центр стройматериалов. И вот к часу ночи, когда большая часть населения города уже находилась в постелях, наша парочка снова была на месте своего будущего преступления. С улицы не полезли, чтобы не нарваться на неприятности, решили проникнуть в окно со двора. Могли, конечно, нарваться еще и на сигнализацию, но здраво рассудив, что пустой офис охранять уже никто не будет, решили все же рискнуть и не прогадали. Третье по счету окно, к которому была приставлена складная лестница, оказалось даже не заперто, через которое они и проникли внутрь. Где, как Погорел и предполагал, не оказалось ничего интересного. Их встретило совершенно пустое пространство, почти готовое уже под очередную сдачу в аренду, протереть только пыль с подоконников, и можно было начинать разводить уже следующих кроликов.

– А ты хотела купаться, – откашлялся он, – вода холодная. Здесь акулы плавали в аквариуме, сделанного из колеса карьерного самосвала, осветил он фонариком место в главном зале офиса, – а здесь, – посветил он на стенку, – висел экран со всевозможными замечательными сюжетами из чужих жизней. Так говоришь, что у них рабочее время закончилось?

– У кого закончилось, а у кого, может быть, только еще начинается, не расстраивайся, – усмехнулась Эльза, – придет время и про твою замечательную жизнь тоже кино снимут, если уже не снимают.

Пустота. Пройдясь по всем дверям в соседние комнаты, но и там тоже ничего кроме одного сломанного стула не обнаружив, они уже собрались покидать темное заведение, жалея о потраченном впустую времени, как вдруг Эльзу приперло в дамскую комнату, что и понятно, не каждый же день воришкой через окна в чужие офисы проникаешь. Из уборной дверь вела еще в одну комнату, девица сначала решила, что в подсобку для веников и швабр, но ошиблась, дверь вела в совершенно черную комнату, в которую войти конечно было и можно, но вот выйти, про это бабушка еще не сказала. Прямо по центру пугающей черноты, лишь слегка подсвеченной снизу слабым светом, стоял белый столик с черным старым телевизором, на котором черным пятном на белом красовалась пленочная видеокассета с затертой карандашной надписью, как подписывали кассеты в далекие уже девяностые, когда на одну такую кассету записывали по два фильма с гнусавым переводом.

Что и требовалось доказать, обрадовалась находке Эльза, довольно застегивая ширинку на обтягивающих джинсах и выключая фонарик. Выходит, не зря кино недавно смотрели, вникая в подробности актерских приключений, пересматривать не придется, все продолжение уже в жизни…

– Эй, – крикнула она в темноту, – Погорел, чтоб ты сгорел, ходь сюды, здесь для тебя ванну с холодной водой приготовили, вот сейчас и освежишься.

И когда купальщик наконец появился, сердито добавила:

– Тебя разводят, как того кролика. Не знаю, куда ты там мокнулся, но сдается мне, что на этой кассете тебе эта великая тайна немного приоткроется, если, конешно, еще больше не захлопнется крышкой твоего гроба.

– Типун тебе на язык.

– Тебе типун, мне вот думается, что это очередное препятствие для лоха, которое ты должен с честью преодолеть, чтобы очутиться еще глубже в той яме, которую сам же себе и выкопал. Предупреждаю сразу, что за меня выкуп вносить некому, оставляем все как есть на своих местах и делаем ноги, пока крышка еще не захлопнулась. Вставишь кассетку в гнездышко и поминай как звали.

– Тебя никто не держит, – произнес спокойно Погорел, вали… Хотели бы, уже давно бы сцапали. Свет ты включила?

– Неа, – пожала плечами Эльза, – было…

– Странно.

– Ничего странного, – хмыкнула она, – ты же сам мне сказал, что все это розыгрыш, вот с тобой и грают, прежде, чем прихлопнуть уже по-настоящему. Твоя же краля и развлекается, меня бы обрюхатил и попытался смыться, я бы тебе еще не такое устроила. Только не факт, что она от тебя залетела, есть у меня мыслишка, что твой очкастый друг в том междуножье тоже побывал.

– Замолчи, чего ты прицепилась-то к ней? – возмутился он. – Ни разу в жизни не видела человека и туда же…

– Ревную, может, – поджала губы злюка, – нельзя?

Старенькая видеодвойка для просмотра кассеты на новеньком столике – телевизор с видеомагнитофоном в едином корпусе – прошлый век в моменте настоящем. Устройство всем своим видом так и вопило, чтобы им воспользовались по назначению, что бестолковые людишки и сделали. И в ту же секунду свечение в комнате исчезло, погрузив нашу парочку в полный мрак, тишину которого и разорвал дикий крик…

39

…прекратившийся также внезапно, как и начался. Старенький ящик задымился, моргнул ярким светом, и крохотной яркой звездочкой в центре экрана приказал всем долго жить, что и послужило сигналом для присутствующих немедленно покинуть помещение. И хотя шок – это всегда по-нашему, в себя ошарашенным таким диким представлением пришлось приходить в себя уже на улице. Правда, кроме ужасного крика и неожиданной темноты никаких других больше сюрпризов не последовало, но и этого гадства вполне хватило, чтобы сначала вогнать наглую парочку, проникшую в чужие владения, в ступор, а затем и вовсе выгнать непрошеных гостей вон. Видимо предполагалось, что сердечник и так скончаются от разрыва сердца, ну, а его взбалмошной девке, решившей немного подзаработать на чужом горе, небольшая встряска пойдет только на пользу, чтобы не совалась туда, куда не просят. Эльза так тряслась, прокляв все на свете, что потащилась с этим типом искать на свою задницу приключений, что даже сидя уже в своей машине, еще долго никого вокруг себя не замечала. Что однако не помешало ее товарищу по страшилке попросить подкинуть его еще в одно интересное местечко – за город на Пятницкое шоссе. Была у него идейка мокнуться, выражаясь сленгом этой занозы, еще в одно место, но только уже в одиночку. Он знал, где держат похищенную, вот и решил использовать фактор неожиданности, больше уже не откладывая назавтра то, что надо было сделать еще вчера.

– Прямо ночью и поедем? – уставилась на него ошарашенная девица.

– Можешь не ехать.

– Переночевал бы у меня, – предложила она вдруг, проникшаяся неожиданным сочувствием к этому бедолаге после пережитого, – а утром на свежую голову и займешься своими гадкими делишками.

– Спасибо, не надо…

– Достал, блин, – фыркнула Эльза, рывком трогаясь с места, – поехали.

Но лучше бы она этого не делала, потому что по дороге этому мерзкому типу, затащившему ее в темную комнату, пришла еще одна вздорная мысль, прокатиться в Шереметьево, где он с очередным для себя удивлением узнал, что из этого аэропорта кукурузники никогда в жизни не взлетали. Самому было трудно догадаться, обязательно надо было жечь ее бензин, у самого-то было всего три фиги в кармане. Узнал еще, что «Боинг» сгорел пустым, так как на него посадку так и не объявили, и все пассажиры улетели другим рейсом, в списках которого ни он, ни его Кира уже не значились. Впрочем, этих «везунчиков» заранее исключили и из списка пассажиров того рейса, на котором они должны были лететь, но кого это волновало. А еще в здании аэровокзала он нос к носу столкнулся с той самой капитаншей полиции, с которой ему уже приходилось однажды общаться, которая его даже не вспомнила. И даже после того, как он напомнил ей про кукурузник.

– Какой кукурузник, гражданин? – отшила она настырного приставалу, отстраняя легонько, но уверенно в сторону, чтобы пройти. – Освободите проход, не мешайте работать.

И приставала освободи, начиная даже уже понемногу верить в то, что действительно попал в какую-то нереальную реальность, где все вроде бы и то, да только совсем не то. Даже ученые уже стали сходиться во мнениях по поводу тонких миров, что каждого из нас сопровождает тысячи скрытых реальностей, по одной из которых человек и движется, преобладающей над другими. Все это можно сравнить с ездой в поезде, кто-то стрелки впереди перевел и вот ты уже катишь совсем в другом направлении, хотя и все в том же, как тебе кажется, вагоне. Погорел застыл на месте как вкопанный, пораженный своим же собственным открытием. А что, если и грандиозный фонтан брызг от ныряющего «Майбаха» и смерть его друга – все это тоже подстроено, что не было никакой смерти, потому как он только думает, что видел, как Ивана убили, а на самом деле… Уж не нарисовало ли и в самом деле кровь на стекле и ткнувшуюся в руль пробитую в висок голову друга его перекошенное страхом воображение в то самое мгновение, когда машина пробивала ограждение набережной и ныряла в воду? И с чего он взял, что пуля попала тому в левый висок, с пассажирского сиденья, как бы это было и не видно.

– Чего задумался, – дернула его за руку соседка, – эй… Мы так и будем здесь твой вчерашний день ворошить или поедем дальше? Тебе же ясно сказали, что даже отдаленно похожего на тебя засранца здесь не видели, а если и видели, то в гробу и в белых тапочках, там таких много.

– Ты про свой рисунок? – вспомнил Погорел непонятное творчество вредины. – Не дождешься.

И уже на Пятницком шоссе, когда до пункта назначения оставалось совсем ничего, ему подумалось, что все эти ее якобы случайные рисунки не так уж и случайны. совсем неслучайны. И все потому, что и она тоже по самые уши замешана во всем этом. И дернули же его черти заявиться именно к ней, вздохнул тяжело он, представляя себя наступающим второй раз уже на одни и те же грабли. И в первый раз все тоже было неслучайно, хотя он и сам выбрал тот кабак на Тверской. Могли просчитать, что он направится именно туда, бывал там с Кирой, если уж всех подозревать. Назначил встречу Очкарину, который потом и втянул танцовщицу во все это, при условии, что он самый главный злодей. Он же подговорил и Кармен за определенную плату, чтобы та заставила свою подчиненную заявиться к нему с извинениями на следующий день после того, как сама и сдала в полицию. Впрочем, Кармен могла и сама подсуетиться, приревновав к Кире. Когда-то он не очень вежливо расстался с этой дамой, имевшей на него даже какие-то свои виды, так что вполне реально, что обиженное сердце только и ждало момента, чтобы отомстить. Кто еще мог знать, что он заявиться именно туда? Только он сам… Правда искать самого себя в стогу сена он пока еще не собирался. Столько злодеев было вокруг, что на самого себя как-то рука не поднималась. Мужчина улыбнулся и настроение сразу же улучшилось. Не смотря ни на что, блин…

До АЗС оставалось метров сто, когда он попросил Эльзу остановиться. Красненькая машинка ударила по тормозам и, виляя, задом как та проститутка задницей перед очередным клиентом, стала резко тормозить. Похоже, что езду в другом, более щадящем режиме эта стриптизерша просто себе не представляла.

– Надеюсь, что это все? – взглянула она на него с вызовом, когда ее машинка, стерев почти до литых дисков всю летнюю резину, застыла на месте.

Все, – пассажир открыл дверь, собираясь выходить, – ты свободна. Если не дождешься завтра до шести утра моего контрольного звонка, пожалуйста, сообщи в полицию вот этот адресок, – чиркнул он на пачке сигарет населенный пункт и номер строения, – чтобы они срочно туда наведались, это важно.

– Хорошо, – Эльза равнодушно кивнула, – теперь все?

– Все, – подмигнул он ей, выбираясь, – но от этого будет зависеть чья-то жизнь. Не сделаешь, и человек умрет.

– И пусть… – процедила она сквозь зубы, тоже выбираясь из машины, – собаке собачья и смерть. Мне кобелей не жалко.

– Не про меня речь, – заметил спокойно он, – может умереть и невинная.

– Все так серьезно? – покачала головой Эльза.

– Более чем… – не стал он вдаваться в подробности.

– А если нет никакого невинного человека? – прищурилась она. – Турагентства нет, кукурузника нет, и где твоя телка – тоже неизвестно, так бывает? Растерял все и вся…

– Осталась тебя еще потерять и жизнь удалась.

– Не хохми, чудовище, – не приняла она его насмешливого тона. – Может ты в своем кукурузнике даже не сидел, раз тебя даже полиция в аэропорту не признала. Погорел, может, следует уже хоть самому себе признаться, что никакого невинного человека нет, что это все плод твоего разыгравшегося воображения, у психов так бывает, что они видят гораздо больше, чем даже могут себе представить. Вот и какие-то картинки тебе у меня привиделись, когда я вообще не знаю, что такое карандаш. А может у тебя раздвоение личности, приятель? С этой стороны головы хорошо, – ткнула она пальцем в его седой висок, – а с другой, бляха, хуже некуда. Заходит один мент ночью в супермаркет и давай мочить всех магазинных монстров, хотя с утра был еще вполне нормальным чувачком. Ты к врачу не ходил? Зря, в твоем возрасте потерять рассудок можно в одно мгновение. Сначала в порыве любви кружишься с любимой на руках между березок, а через секунду, лупишь ее уже об эти березки головой. Ничего удивительного, у человека две войны за плечами, может всякое померещиться. Если я правильно уяснила весь ход событий с твоих слов, то кукурузник был уже после, как и книжка в салоне у выдуманного таксиста на придуманной машине с несуществующими номерами…

– А сгоревший телевизор в офисе, он мне тоже привиделся? – возмутился Погорел. – Это-то ты не будешь отрицать!

– Зараза передается по воздуху, – кивнула, соглашаясь, Эльза, – с кем поведешься, от того и наберешься. Я уже об этом жалею, что пошла с тобой в то кино.

– А ты сама, девонька, – уставился он на нее, – все это тоже сдвиг моего воспаленного воображения?

Черноволосая утвердительно кивнула.

– Хоть в одном честно призналась, – вздохнул с сожалением Погорел, – я знал, что мы поладим.

– В психушке места всем хватит, – съязвила она. – Звонила Кармен, откуда она узнала, что ты у меня?

– Понятия не имею, – удивился Погорел, – сама бы у нее и спросила.

– Не успела.

– Что так? – спросил он, почувствовав, как перехватило дыхание, и сильная боль пронзила сердце, схватившись за грудь, он тяжело опустился прямо на обочину, неудобно усевшись прямо возле колеса, использовав его вместо спинки. Разлетающиеся в разные стороны искореженные взрывом куски железа перед глазами, в носу запах гари и везде – ощущение смерти. Грудь сдавило так, что дышать вообще стало нечем. Задыхающийся рванул на себе рубашку, опускаясь на переднее сиденье, а девица с вытаращенными глазами тем временем бросилась к багажнику за аптечкой, содержание которой тут же начало разлетаться по нему в разные стороны. Ей только трупа еще и не хватало, чтобы засадили за убийство. Девица ругалась так, что даже спустившиеся уже с неба ангелы за новым кандидатом на тот свет были настолько шокированы ее матом, что на какое-то время даже забыли о своих прямых обязанностях прибирать к рукам все, что плохо лежит. И пока бесполые с крылышками приходили в себя от пережитого шока, матерщинница уже нашла таблетки от сердца и бросилась к умирающему.

– Под язык и соси, – приказала она, силой засовывая ему в рот таблетку, – сейчас полегчает.

Говорила и сама уже не верила, уж как-то быстро этот бравый воин сник, развалившись на сиденье, что больше уже смахивал даже уже не на кандидата в покойники, а на самого настоящего покойника, которому таблетки уже не нужны. Но ей повезло, валидол подействовал, и сердце несчастного отпустило, дышать стало легче и ангелы ни с чем убрались восвояси.

– Спасибо, – произнес спасенный, чуть отдышавшись, – можешь считать, что одну жизнь ты уже спасла. – Ты так ругалась, что я просто не смог просто так тебя отпустить, чтобы не всыпать тебя еще и ремня напоследок. В какой школе так классно учат?

– Вообще-то я почти закончила юрфак, кому он только нужен, – улыбнулась любительница грубого сленга. – И ты так хрипел, что я сама готова была тебя прикончить!

Отдышавшись, вернувшийся к жизни тут же достал из пачки сигарету и закурил, затягиваясь с наслаждением первого вдоха заново родившегося человека. И ведь отлегло…

– Погорел, блин, – девица со злостью вырвала у него изо рта сигарету, сломала ее, обжигаясь, и нервно выкинула в окно, – тебе одного приступа мало, решил меня совсем доконать.

– С каких это пор такая забота?

– С таких, – отвернулась она к окну. – Вали, куда топал! Друга потерял, тебе мало, хочешь и себя потерять, всех растерять по дороге ради той, которая тебя ненавидит.

– Последняя любовь, извини – грустно усмехнулся он. – И потом… ведь это все плод моего перекошенного воображения.

– Везет же сукам, – зло процедила сквозь зубы Эльза. – Вали, сказала, чего расселся… Нет, стой, – схватила она его за руку. – Мы ведь больше не увидимся, верно? Не перебивай, я знаю, ты ведь один отправляешься на разборки с этими своими тенями, верно? Умирать за ту дрянь, которая, может быть, даже уже тебя и не помнит. С чего ты вообще взял, что ее похитили? Квартиру ей подарил, дурак, так еще и жизнь отдай, с нее станется.

– Ты снова за свое, – возмутился Погорел, – ну сколько можно? Общались гадко, так давай хоть расстанемся по-хорошему.

– Ну да, конечно, кто я такая, дрянь кабацкая, чтобы меня слушать, но только я не ради себя стараюсь на дряхлых стариков не западаю.

– С чего тогда такое участие?

– Может, у меня тоже крыша поехала, – сверкнула она глазищами, – инфекция по воздуху передалась. Ты отправишься на войну, а я подожду в машине, когда со своей телкой вернешься, хочется взглянуть, из-за каких баб мужики доводят себя до инфарктов.

– Ты чего прицепилась?

– Сам умрешь, – воскликнула Эльза, – и сучку свою не спасешь! Ему предлагают помощь, а он отказывается. Замечу, что я не папина дочка, что мне уже достаточно лет, чтобы принимать решения самостоятельно. Так вот… я решение приняла, без меня ты никуда не поедешь, сердечник чертов. Бросить умирать одного в темном лесу среди волков, меня так не учили, хоть я тебя и ненавижу.

– И какая от тебя помощь?

– Никакой, зато я валидол нашла! – прохрипела она, закашлявшись. – Ты бы уже покойником был без меня, забыл?

– Помню, – улыбнулся Погорел, с удивлением наблюдающий, как эта вздорная девица, не пожалевшая даже своих ребер для достижения какой-то там своей непонятной цели, размазывает по своему лицу слезы.

– Смерть звать не надо, когда надо, она сама состроит тебе глазки, возьмет косу и употребит ее по назначению. Надо же, – удивилась она и полезла в сумку за салфеткой, – реву как дойная корова, достал, блин, так мы едем или так и будем лясы точить.

– Мы сделаем так, – произнес спокойно Погорел, – от тебя будет больше проку не здесь, а в Москве. Мои проблемы – это мои проблемы. С тебя же лишь звонок, когда понадобится, телефон я тебе записал.

– Сейчас я твоя проблема, – заявила Эльза, – достал уже со своим звонком, никому я звонить не буду.

– И еще какая, – поддакнул он, надеясь на этой хорошей волне и распрощаться с этой врединой.

– Самая большая в жизни, – кивнула она. – Я специально тебе подлила гадости в водку и специально потом сдала ментам, нигде я не заблудилась. И деньги у тебя тоже я вытащила, ты счастлив?

– Более чем…

– Ты все равно бы их пропил, у тебя же было горе.

– А сейчас его нет?

– Ты сам – горе для всех окружающих, Ивана угробил, Кирку сплавил с глаз долой, Очкарика сделал рогоносцем…

– Он тебе и про это рассказал? – удивился Погорел.

– Ему жена в истерике проболталась, – у Эльзы даже настроение поднялось, – что так вовремя вспомнила гадкую новость, – когда та чисто случайно застала меня с ним в постельке. Он же меня к тебе и приставил, котик, и ментам заставил сдать, чтоб потом выступить благодетелем.

– Как это? – Погорел вообще уже ничего не понимал. – Таких совпадений не бывает, не ври. Я сам назначил ему встречу в твоем кабаке, он до этого вечера понятия о тебе не имел.

– Это ты не имел, – рассмеялась девица, – а твой друг меня имел почти с той вашей зимней посиделки с твоей Кирой, когда вы в кино с ней опоздали, правда… Правда тогда я не знала еще, что он тебя знает, впрочем, я и тебя-то два дня как узнала. Что нибудь еще рассказать?

Мужчина кивнул, стараясь припомнить, как ловко его подвели под встречу именно в этом ресторанчике. Очкарин сказал ему, что будет вечером где-то в этом районе, вот он и клюнул. Что касается девки, так ее просто использовали…

Милый, я тебя люблю

Плохо просыпаться утром одной, но еще хуже – ложиться одной в постель. Поэтому она сегодня всю ночь и не спала. Пила вино, курила электронные сигареты, от которых, со слов табачных конкурентов, бесплодие, таким дурам как она, обеспечено, да и рак наступает значительно раньше, чем от обычных сигарет. Но, когда детки не нужны, сама еще детка, то все это только в кайф, предохраняться не надо. Всю ночь слушала своего нового милого, как он ей рассказывал о своей тяжелой семейной жизни. Нормальный мужик, она с ним уже три месяца. И вдруг оказалось, что он женатик, у которого все дома, пока он у нее. Она ему про ребенка, а он ей про свою семью; она ему про замужество, а он ей, что давно женат; она ему о своей неземной любви, а он ей в ответ – о жизненной необходимости… аборта. И весь это диалог сначала в постели, потом на полу, потом за столом на кухне под водку и сраные консервы в томатном соусе на съемной квартирке за его деньги. Вертелась под потолком муха, воняли смятые «бычки» в грязной тарелке. Она изучала свои шикарные ногти, стараясь сломать хоть один, кусая губы и еле сдерживаясь, чтобы не разреветься от этой его жизненной необходимости. Только представить, что у этого козла, на которого у нее появились даже виды, было уже два своих ребенка и больная инвалид-жена в придачу. Рогатая калека… Ей так хотелось добавить к его слюням это уточнение, что еле сдержалась, ведь она очень сдержанная девочка, хоть и беременная. Просто ей снова не повезло. Это же надо было нарваться на кормящего бедолагу, еле сводящего концы с концами, но при этом ухитряющегося еще и любовницу содержать. Ясно, что еще и грудничка этот перегруженный не потянет, вот и травила себя сигаретками. «Хочешь, чтобы я надорвался и умер?» – спрашивал он ее, беря нежно за руку. Отвечала, что не хочет и руку не отдергивала. Ей даже нравились нежные прикосновения этого очкарика. В чем и заключалась вся гадость ее положения. «А как же я, – всхлипывала она, прикидываясь несчастной, – как же мы с Сашенькой?» Она ведь уже даже и имя дала их ребеночку. И не важно, кто это будет, мальчик или девочка, все равно. Ответил, что ровно через год разведется, дает слово, и они поженятся. Сейчас жена развод ему все равно не даст, а вот сделать так, чтобы он вылетел с работы – это в ее силах. А он столько лет шел к этой должности, только-только начал выбиваться в люди, чтобы одним махом все потерять. Всего лишь и осталось, что одного бездельника выжить из конторы, загребающего все сливки и тогда… И даже дал ей слово, что они обязательно полетят следующим летом в Рим. Летом надо отдыхать в Италии. Прозрачная вода, золотые пляжи, все развлечения, что отдохнув всего лишь раз в Италии, люди перестают ездить в другие страны за дешевыми удовольствиями. Человек всегда должен знать, за что он платит. И все это в скором будущем будет ее, если она ему кое в чем поможет. Более того, этот год можно будет сократить до нескольких месяцев. Ну и конечно же она согласилась. А куда ей было деваться, не становиться же, матерью одиночкой в односчастье, тем более что она на это не подписывалась. Сделает аборт и поможет… «Ты меня любишь?» – спросила она, представляя себя такой скачущей на жеребце Шэрон Стоун с ножом для колки льда в нежной ручке, каким она в порыве оргазма расправлялась со своими любовниками, описывая все в своих многочисленных романах, прилично имея еще и на этом. Не сама, а ее героиня из нашумевшего фильма, только что это меняло? Этого гада в очках, ответившего, что любит ее до беспамятства, она бы прикончила и вилкой, которой просто не оказалось под рукой в нужный момент. И поэтому они снова занялись любовью. И она была сверху, как та кровожадная писательница, а ее любовник снизу, не снимающий своих очков даже во время секса, чтобы все держать под контролем, так и заснул. Удовлетворившись… После чего она медленно, чтобы его не разбудить, поднялась с постели и прямо голой прошла на кухню, где и достала из стола кухонный нож, выбрав самый большой. После чего долго еще сидела внизу возле подъезда и смолила, изредка поглядывая на темное окно в съемной квартирке на третьем этаже, за которым в их теплой постельке валялся с перерезанным горлом тот, кого все же надо было заколоть вилкой. Тяжелый понедельник, хмарь. Спешили мимо по своим вечным делам эти, которым всегда и на все плевать.