Скрытая реальностЬ. Книга первая. Щелкунчик

Брел где-то по ночному шоссе бомж, радующийся тому, что еще недавно мог кого-то там убить, но так до сих пор этого и не сделал. Тихо тикали золотые часики на неподвижной женской ручке, отсчитывая, судя по всему, уже не ее время. Пылала рядом с деревом иномарка, горело и само это дерево ярким пламенем. Разлетались горящие листы так и непрочитанного злополучного сценария в ночи, уносимые вверх огненным потоком навсегда меняющейся реальности всех этих людей, волею рока ли, случая или по чьей-то еще злой воле оказавшихся замешанных в эту историю. Сумрачный человек в темноте своего кабинета просматривал не очень приличную во всех отношениях видеозапись, прикидывая все выгоды от такого подарка. И еще двое летели отдыхать на острова, точнее на остров со своим маленьким аэропортом и огромным вулканом, куда им так и не суждено было никогда долететь.

3

Посадку на рейс объявили в три ночи. Жесть! В то самое время, когда человеческий организм вообще еле дышит, сердце еле стучит, а голова и вовсе находится неизвестно где в своих сновидениях. Другими словами – прощай реальность, пусть хоть во сне кому-то будет хорошо. Не всем, у одного, к примеру, машину сперли. Пришел в гараж, а там… А у другого жену увели, не всем же кошмары сняться, не успел порадоваться, как пришлось просыпаться и возвращаться из счастливого небытия в опостылевшее бытие аэропорта. Сонный люд потянулся к стойке последней регистрации, где хмурая работница аэропорта уже быстро проверяла соответствие вписанного в проездной билет данных пассажиров с их паспортными данными. После этого им оставалось немного пройтись еще по специальному рукаву и оказаться в «брюхе» самолета. Удобно, никаких тебе поездок в автобусе по летному полю, как в «древности», но и без этого хорошо. И особенно, когда весь отпуск еще только в самом начале, когда, дождавшийся этого светлого момента, если кому и завидует, то только самому себе. Процесс пошел, как говорится, и только двое в зале ожидания никак не реагировали на происходящее. Кира спала, и ее мужчина боялся разбудить свою соню, сладко прислушиваясь к ее нежному дыханию и чувствуя каждой клеткой своего тела тепло прижавшейся к нему судьбы.

– Милая, просыпайся, – прошептал, наконец, он ей нежно на ушко. – Посадку объявили, не прошло и полгода.

– Я слышала, – произнесла она чуть слышно и зевнула, потягиваясь и прогибаясь как кошка, – наконец-то… тебе даже не пришлось второй раз опаздывать. Дружка своего пристроил?

– Пристроил.

– А лучше бы пристрелил, – не удержалась она от колкости в адрес ненавистной персоны, после чего взъерошила стриженые волосы и широко развела руки в стороны, потягиваясь. Огляделась, оценивая обстановку: они были последними, кто еще не прошел на посадку, следовало поторопиться. Мужчина встал и помог подняться женщине, вещей почти не было: его маленький рюкзак с фотоаппаратом, двумя электронными книжками, да ее дамская сумка со всевозможными причиндалами. Два пластиковых чемодана-мыльницы были сданы в багаж, как потом выяснилось – навсегда, о чем их владельцы даже еще и не догадывались. Так налегке они и проследовали к последней контрольной стойке перед посадкой, где работница аэропорта и должна была провести последнюю контрольную сверку перед посадкой. По пути он еще подмигнул симпатичной контролерше, за что тут же и получил пальцем в бок укол ревности от своей спутницы, что и попытался тут же исправить, собираясь пройти почти равнодушно мимо следующей дамочки, но куда там… Она даже и не подумала их пропускать, уколотая таким равнодушием. Минута тщательного изучения листка с номером рейса и их данными, полученного ими по электронке из туристического агентства всего за три с половиной часа до вылета и распечатанного на домашнем принтере, и вот они, спасибо добросовестному работнику, от этого вылета уже отстранены. И по самой простой причине, что произошел, скорее всего, сбой в программе и система повторно выдала билеты на уже проданные места. Девушка извинилась и попросила минутку терпения для уточнения. Надо было видеть лицо Киры, готовой разорвать эту бедняжку в клочья за чьи-то промахи. Кто-то накосячил, а раскосячивать приходилось уже им.

– Куда не кинь, везде клин, – произнесла он зло, направляясь к только что покинутому месту, чтобы уже там дождаться окончательного решения их судьбы.

– Ни одного свободного места, – вздохнула контролерша, – но вы не расстраивайтесь, компания, допустившая такой промах, все компенсирует. И вы уже в скором времени отправитесь следующим рейсом.

– А кто мне компенсирует потерянный день отпуска, милочка?

Девушка не ответила. Кира вернулась на место, Вадим отправился курить на улицу, не вере вообще уже, что куда-нибудь улетит, а контролерша отправилась решать их проблему. Без всякой надежды, если честно, провожаемая, свирепым взглядом рассерженной пассажирки. Однако не прошло и тридцати минут, как отпускникам был предложен вполне приемлемый вариант перелета к месту назначения на борту частного самолета бизнес-класса, некогда даже принадлежащего одному банкиру. Погорел удивился, с какой это радости такая манна небесная на их головы, а Кира и вовсе не поверила, скептически усмехнувшись, но деваться было некуда и они проследовали на посадку. Бизнес-классом, так бизнес-классом, в стране дураков и не такое возможно.

– Вы не одни такие, – улыбнулась служащая аэропорта, предлагая пройти им в специальный микроавтобус, который и должен был доставить их к самолету, – еще несколько человек тоже оказались без мест, и все благодаря вашей турконторе, где вы заказывали путевки, не пережи…

– Помолчите, пожалуйста, – прервала ее Кира, – без вас тошно. Мы уже почти сутки маемся вашим гостеприимством, вторые я не вынесу.

– Мы приносим свои извинения, пройдите в автобус, пожалуйста.

Брюнетка взглянула на своего спутника:

– Лучше мы отправились в Венецию на карнавал, честное слово, уже давно были бы там и кривлялись в масках, но нет, мы едем на автобусе на Канары, как самые крутые бобры!

– И наслаждались бы протухшими постройками странного города, зачем-то построенного безумцами прямо на болоте. Не иначе, чтобы легче было там туристов топить, – улыбнулся ей Погорел, когда были уже внутри старенького «Рафика», собранного из запчастей на каком-то расборе.

– Это твой Питер построен на болоте, – вскрикнула она, – а Венеция стоит на воде, вся погруженная в сказку! Один карнавал чего стоит, куда съезжаются со всего света, лишь бы только прикоснутся к этому чуду.

– Могли полететь туда, – пожал плечами мужчина, – сама не захотела. Тебе не угодишь.

– Не сезон, я на карнавал хочу, а отпуск у меня сегодня. Мне подруга рассказывала, что она в одной местной лавке чуть даже не прикупила себе маску, не поверишь… В которой отражается все, чего не хватает тому, кто ее нацепит. Простак в ней становится таинственным незнакомцем, а надменный гордец вполне может сойти и за глуповатого простака. В любой маске всегда больше самого лица, ты не замечал, которое она скрывает. Хочешь быть счастливой – будь ею, цепляй на грустный лик подходящую улыбку и вот твое лицо – это уже не безразличие в грядущем, а бесконечная радость в настоящем. И пусть это будет всего лишь иллюзией, но это твоя иллюзия, ведь так! В чем вся и прелесть карнавала.

– Нацепил маску злодея, – усмехнулся Погорел, – и тихонечко в толпе прирезал того, кто тебе был неугоден. Лучшего места для идеального преступления и не придумаешь, не надо ни на какое озеро плыть, чтобы избавиться от беременной дурнушки, когда тебя ждет отличная партия с красавицей.

– Как точно подмечено, – прокомментировал кто-то сзади. – Нацепил и мочи кого хочешь.

– К счастью, – заметила Кира, не оборачиваясь, – мы живем пока еще в цивилизованном обществе, где вас и без всякой маски достанут, уважаемый, если вы еще раз вмешаетесь в наш разговор.

– Ну зачем ты так? – упрекнул ее Погорел.

– А ты зачем? – уставилась она на своего спутника. – С чего-то вдруг заговорил о преступлении?

– Жизнь любого в том или ином смысле является преступлением. И в первую очередь перед самим собой, когда почти каждый день приходится переступать через самого себя в принятии решений и совершении поступков. Ты полностью уверена, что все твои шаги правильные? В чем все и дело…

– Я уверена, – заявила Кира, – что все мои шаги правильные. Пространство так устроено вокруг, что заставляет шевелиться и двигаться, остановился и ты погиб. Тебя тут же затопчут прущие следом!

– Другими словами, милая, ни в каком преступлении вообще нет никакого преступления, я тебя правильно понял?

– Если это требуется для выживания человека разумного, как вида, то никакого, – кивнула она. Выбирать не приходится, ты или человек на вершине всего или безвольный неудачник на помойкев самом низу, Духлес неудавшийся.

– Круто.

– Отнюдь… Наш Рим – это не примитив в церковном, как преподносит его церковь, молись и тебе воздастся, но только там, – закатила она глаза к небу, – а не здесь. Здесь же, милок, уж будь добр, выполнять приказы других и жить так, как тебе велят. Плохое и хорошее… Подобных понятий в природе просто не существует, и знаешь почему? Потому что устроено все так, что делится на сильных и слабых. Тигр может сожрать волка, волк – лису, лиса избавить от перьев курицу, и только курица может лишь нести яйца, пребывая в счастливом неведении, что ее скоро сожрут. Так вот, милый, я не курица, а мужчине, что он тигр, надо еще доказать. И в первую очередь самому себе, чтобы все прочие с помойки точно знали, что он находится на вершине по праву сильнейшего. И в чем же здесь преступление?

– Ты чего завелась? – не понял ее выпада Погорел, беря за руку. – Будь сильной на работе, кто тебе не дает, а в отпуске можно и расслабиться, даже нужно, чтобы набраться сил для будущих свершений.

– Отстань… Сам завел, вот и радуется.

Мужчина удивился еще больше:

– И каким образом?

– Ты не ответил на мой вопрос: с чего ты вдруг заговорил о преступлении, у тебя есть кто-то беременный?

– Если только ты, – улыбнулся он, приняв все это за шутку.

– Я не могу иметь детей, забыл, чудовище, так кто у тебя там беременный?

Погорел насупился и отвернулся, еле сдерживаясь уже, чтобы не взорваться. Вот так обычная болтовня в автобусе чуть не вылилась в очередную ссору, грозящую сорвать вообще весь отпуск. Еще немного и… видел он эти Канары! «Кто у него беременный…»

– Ну все, – хлопнула его по руке с нежной улыбкой Кира, довольная результатом, – не дуйся. Не знаю, что на меня нашло.

– И что же на тебя нашло? – взглянул он на нее. – Нет дыма без огня, договаривай.

– Ты сам попросил, не я, – не отвела она глаз, – мне продолжать?

Погорел кивнул, готовый уже к самому худшему, понимая, что неспроста его любовь подвела весь разговор именно к этому кульминационному моменту в выяснении истины.

– Вся контора шепчется, что одна курица в нашем курятнике скоро снесет кое от кого яйцо, готовясь к свадьбе, мне назвать ее имя?

– Не надо, – облегченно перевел он дыхание, понимая, о ком идет речь. – Больше прислушивайся к сплетням.

– Значит… ничего не было?

– Почему же не было, – пробурчал он, – было… Один тип разок сходил с ней в кино, преступление?

– Где на последнем ряду все и случилось? – продолжала пытать она.

– Мы сидели на первом, и это было еще до тебя, – ответил он спокойно. – Чем прислушиваться ко всяким сплетням, лучше бы меня сразу спросила.

– Вот я и спросила… Случилось-то когда, не девять ли месяцев назад? Все, блин, молчу, знаю наперед, все, что ты дальше скажешь, мой милый, какая я дура и все такое, оправдания принимаются. Да, я дура, но должна же я была выяснить, с кем мне предстоит провести самую счастливую неделю своей жизни.

– Выяснила?

Кира с улыбкой кивнула, прижимаясь к его плечу. Все же как хорошо быть хоть иногда слабой.

– Считай это моим маленьким тебе ответом за ту твою безобразную выходку в метро, теперь мы квиты. Я все узнала и еще отомстила, я у тебя умная? Ладно, злюка, не отвечай, и без тебя это знаю. В домино всех обыгрываю в интернете, но ты не дослушал про маску, – вдруг вспомнила она, как ни в чем не бывало возвращаясь к прерванному разговору о непознанном и загадочном, – тебе еще интересно?

Погорел молча кивнул, явно раздосадованный тем, что она снова напомнила ему о том неудачном розыгрыше в метро полугодичной давности, после которого они два месяца вообще не общались. Но лучше уж про маску, чем про все остальное… Всего раз сходил в кино, не пойми как оказавшись с ней после этого в постели, неужели залетела? Он хорошо помнил, что ни о каком сексе не шло даже и речи, впили по фужеру вина в ресторане, допивали уже у нее дома, потом как обрезало… Проснулся он от запаха кофе и нежных ласк голой девицы своего причинного места. И все бы ничего, если бы эта девица не была дочкой хозяина той самой корпорации, в которой он и трудился.

– Так вот, – продолжила Кира, якобы случайно напомнив о неудачном розыгрыше, – эта маска вообще была ничем не примечательна в отличие от других. Нацепил маску злодея, – ты злодей, а в маске дуры, – тебе об этом и сообщать даже не надо…

– Дуру никакая маска не спасет, – согласился он, стараясь избавиться от гадких воспоминаний.

– Тсс! – приложила она палец к его губам. Эта маска принимала образ того, кто ее одевал.

– Надевал, – поправил ее Погорел.

– Плевать, – парировала Кира, – суть в другом… Она забирала того, кто ее напяливал. Смотришься в зеркале, лицо твое, а глаза… глаза уже чужие. Но и это еще не самое страшное, страх весь в том, что эту хрень потом невозможно было снять.

– Тебе об этом подруга рассказала?

– Или я где-то прочла, – отмахнулась она. – Сама мысль тебе как, что если она не одна такая маска, все вокруг в этих масках?

– Целуешь такую маску, смотришь, а дрянь уже и к тебе привязалась.

– Так вот как ты обо мне думаешь, – насупилась Кира, недовольная такой неадекватной реакцией своего спутника. – Спасибо, но я не к кому не привязывалась.

Ну Кира, – взмолился он. – Нельзя же все так воспринимать буквально. Я понимаю, что это нервы перед взлетом, но не до такой же степени трястись из-за того, чего еще не случилось. Я о твоей подруге, рассказавшей тебе эту сказку, при встрече же целовались, вот и прилепилось к тебе. Не переживай, ничего не случилось.

– Случилось, милый… После этого я успела уже поцеловать тебя, – обронила многозначительно она после паузы и замолчала до самого самолета.

Доехали быстро и каково же было удивление пассажиров, когда на какой-то второстепенной взлетной полосе их поджидал самый обычный Ан-2, в народе прозванный кукурузником. От крутого вида которого им вовсе не стало легче, с большим трудом представляющим себе многочасовой перелет на этом ископаемом динозавре с десятком дозаправок, пусть даже он и был весь белого цвета и даже с кожаным салон внутри. Кира тихонько выругалась матом, но так чтобы вся вселенная услышала. Погорел же просто отошел чуть в сторону и с улыбкой закурил в неположенном месте, предпочитая не портить себе нервы. Главное ведь, что они летели на свой остров в океане, а все остальное… В любом случае, выдохнул он из себя первую затяжку, любая хрень когда нить, да кончается.

В двух пассажирах, ехавших вместе с ними Кира хоть и не сразу в тусклом свете салонного освещения, но все же признала того покойничка с потной лысиной со своей подружкой, которому уже плохо в этом аэропорту становилось, хорошо, не до смерти, а сейчас должно было стать и еще хуже от вида этого зрелища. Уж лучше б умер, пожалела она беднягу, с опаской поглядывая на безнадежно допотопный вид транспорта, предоставленный сердобольной компанией в их полное распоряжение. В самолете, точнее, в пустотелом «бревне» с крылышками, она заняла место возле окна, выразив свое недовольство отсутствием вообще какого-то освещения внутри. Ей объяснили, что время позднее и все уже спят, ждали только припоздавших.

– Это мы припоздали?! – уставилась она на обходительную стюардессу, имеющую право только блестеть в темноте своими белыми зубами. – Посмотрим, как ты сама завтра припоздаешь, когда вылетишь с работы.

Брякнула, испортила человеку настроение, с недовольным видом плюхнулось в мягкое кресло и уставилась в черное окно. Ее спутник уселся рядом. Кира просто обожала любоваться открывающимися видами, пусть даже и ночью. Яркие пятна светящихся городов под крылом – очень завораживающее зрелище. И вообще, от жизни надо получать истинное удовольствие каждую секунду, ведь следующей может уже и не быть, особенно когда летишь на таком корыте. А потом еще удивляются, почему пьяные мужики буянят в воздухе, а некоторые москвички впадают в истерику, еще даже и не взлетев. Бояться! Может, и она тоже трусит? Кира тут же оттолкнула от себя эту вздорную мысль, уверенная на все сто, что уж с ней точно авиакатастрофы никакой не случится! Два раза не умирают, достаточно и одного, усмехнулась она, накручивая себя все больше и больше, что и не укрылось от ее спутника.

– Я так отдохнула уже, сил нет, – вздохнула она, прищурившись, – засну и проснусь уже на Канарах. Даже не верится после сегодняшних мытарств, что это вообще возможно. Представляешь, – мечтательно прикрыла глаза брюнетка, смирившись уже со своей участью, что ей придется добираться до своего райского счастья на телеге, мощностью в одну облупившуюся кукурузину, – мы сидим на открытой веранде небольшого ресторанчика, а внизу плещется испанское море.

– Нет такого моря, там океан, милая…

– Значит, будет, не перебивай, – ущипнула она его за руку. – Плещется море шампанского…

– Даже ванна с этим благородным напитком уже смертельна.

– Погорел, ты зануда, тебе об этом не говорили? Если б было море водки, стал бы он подводной лодкой, так устраивает?

– Вполне, – кивнул он, – представляю себе наш заплыв…

– А ты не представляй, всё представление еще впереди, сколько у нас там дней по путевке на этом райском местечке?

– Вроде как семь.

– Маловато, ну да ладно, я не жадная… Одета, значит, я в свое лучшее красное платье, которое там куплю, а ты в свой элегантный белый костюм.

– Висящий тоже еще в магазине.

– Твой мы возьмем на прокат, не перебивай, – Кира прикрыла глаза, представляя себя уже там, – а еще мы купим тебе белую американскую шляпу, а шею замотаем черным платком, сочетающимся с моим красным платьем, чтобы все сразу видели, что мы – пара! Шикарный букет бордовых роз будет украшать наш столик, я очень люблю с некоторых пор бордовые розы, сервированный по самому высшему разряду. Нет, не розы, ты мне их уже дарил, – тут же поправила она себя, – на всю жизнь запомнила. На столе будут стоять…

– Если хочешь возненавидеть любимую мелодию, сделай ее звонком на телефоне, понимаю, – вздохнул будущий обладатель шикарного прокатного костюма и шляпы.

– А еще лучше будильником, – усмехнулась женщина. – Хочешь невзлюбить цветок, договорись о встрече прямо в метро в свой день рождения!

– Кир, ну помирились же, – взмолился мужчина, – сколько можно вспоминать прошлое. Я проклятые розы сам ненавижу. Или за одну оплошность мне теперь всю жизнь у тебя прощение вымаливать?

– Может и так, – сверкнула она глазами. – И это еще самое простенькое из всех наказаний. На Канарах будешь каждый день мне дарить цветы. Дарить и помнить, что еще одна такая твоя выходка, и ты этого уже не переживешь. Все проехали! И больше не напоминай мне о них.

– Сама и напомнила, так какие предпочитаешь?

– Без колючек, чтобы в гробу не кололись… А вот вино я выберу сама, но только красное и полусладкое, терпеть не могу белое и сухое. Просто обожаю кровавое.

– Договорились, – кивнул он, – только мне все равно виски, твой избранник все же не так кровожаден как некоторые.

– Я этого не слышала. Шотландский самогон – это так вульгарно, придется заняться твоим воспитанием. Его продажи, кстати, сократились на девяносто процентов в свете последних реалий. Люди умнеют. Не спорь, к тебе это не относится, мы будем пить вино, любоваться набегающими волнами, вслушиваться в их шум, ловить губами соленый привкус брызг и наслаждаться бездельем. Крик чаек и все такое, легкий хмель в голове и ощущение счастья. Здорово, правда?

– Правда, – улыбнулся он, прижимая ее к себе правой рукой. – Только я все равно буду пить виски со льдом, и курить настоящую гаванскую сигару. Ноги я положу на стол, как тот янки, вокруг шеи обмотаю черный платок, раз уж тебе так хочется, а на голову нахлобучу белую шляпу с широкими полями. А когда напьемся, то пойдем бродить по городку и обязательно забредем в крепость, где снимали «Пиратов с Карибского моря», не пропуская по дороге ни одного кабачка.

– Ты перепутал, это кино снимали в Марокко, а мы летим на Канары, – поправила она. – Ночь же и вовсе встретим где-нибудь под забором, как две бездомные собаки, если будем придерживаться твоей методики.

– Ночью мы отправимся на яхте в океан. И продолжим уже там наше веселье, но только уже с танцами и объятиями.

– С грязными танцами, – подмигнула она.

– Как скажешь, – расцвел он в блаженной улыбке. – И с купанием в океане…

– Ты спятил, там же акулы! – воскликнула она и тут же категорически заявила, что в воду она не полезет даже в самом своем невнятном виде.

Мужчина взглянул на часы. Шел четвертый час ночи. В проходе стюард проверял пристегнутые ремни, а другая стюардесса заняла место в начале салона под чуть тлеющей тусклой жутью лампочкой из фильма ужасов и собирались приступить к обязательной демонстрации мер техники безопасности при полете, все как в настоящем лайнере. Ну не издевательство ли, грустно усмехнулся Погорел. Уже и в кукурузнике крылышками машут.

– Мы сегодня полетим или нет? – вздохнул он устало. – Или так и будем крылышками махать, спят же уже все.

– Так и будем, – почти спокойно заметила его спутница, – эта курица замучается махать, чтобы поднять в воздух эту посудину. Должны другие силы включиться, чтобы мы полетели.

Ляпнула и получила от своего спутника такой взгляд, что самой холодно стало.

– Нет, – рассердился он уже не на шутку, – ты все же решила меня доконать своими предположениями. Выкинь всю эту дурь из головы и расслабься. Тебе даже отдельный самолет подали, чтобы ты не волновалась, все равно за свое!

– Кукурузник! – повысила и она голос. – Если у героини того романчика даже имя как у меня, она Ира, я Кира, и теперь должна за нее погибать, да? Там самолет задержали с вылетом, и у нас задержали, там герой припоздал на рейс, ты тоже опоздал, почему?

– Куда-то ключи от машины дома завалились, искал.

– И тебе обязательно было ехать именно на ней, на такси как бы уже и не с руки?

– Хотел похвастаться, – честно признался обладатель новенькой машинки.

– Ты прелесть, – скривилась Кира. – Если бы вылет не задержали, отправился бы догонять меня по воздуху на своем джипе или бросил бы его в аэропорту?

– Второй комплект ключей у Ивана, он бы и отогнал ее на стоянку. Я же его тачки отгонял, не расклеился бы.

– Просила же не напоминать мне о нем, – упрекнула брюнетка.

– Прости.

– И знаешь, если и тебя вдруг тоже снимут с рейса, как и его, то это уже вовсе не писательская выдумка. Вот!

– Его, это кого?

– Героя не моего романа, – сверкнула глазами Кира, – Если тебя тоже снимут сейчас с рейса, как того типа из книжки, то я тоже никуда не полечу, так и знай. Самолет точно грохнется. Столько совпадений! Надо быть совсем уж дурой, чтобы добровольно самой лететь на тот свет!

– Ты это о чем? – не понял он свою спутницу.

– О книжке из такси, – произнесла она с вызовом. – Пока ты где-то там разъезжал, спасая своих друзей, а потом сладко спал, я прочла начало и конец этой захватывающей истории. Давай сойдем, а? – пробормотала она, прижимаясь к нему и ласково заглядывая в глаза. – Таких совпадений случайно не бывает. И если ты не хочешь наших смертей… Паркер на лодке тоже спички тянул, наивный, лучше бы книжки читал, здоровей бы остался. А нам теперь лететь на этой развалюхе через всю Европу и океан. И почему в этом гробу так темно, – оглянулась она по сторонам на спящих спутников, – чтобы свет дрыхнуть не мешал, включите свет. Пожалуйста… Я не хочу подыхать в темноте!

– Замолчи, – попросил он ее, еле уже сдерживаясь. Он даже представить себе не мог, что бабы могут быть такими нудными. Столько денег вложить поездку и сойти, потому что ей вдруг приснилось, потому что она вдруг прочла, потому что смерть прописалась уже вдруг везде. Потому что баба напилась и не дает никому покоя!

– Это турбюро нас специально в этот кукурузник засунуло. Китаянка проклятая, это она все подстроила! Она и такси это нам подсунула с этим потным водителем…

– В книжке тоже был кукурузник? – прервал он ее.

– Нет.

– Вот и успокойся. Что тебе еще предложила эта китаянка? – уставился он на пьяную, чувствуя, что скоро взорвется. – Может, сразу же и повеситься?