Домик в Ницце. Сборник рассказов

Характер Фили портился с каждым днем. Он стал злым, нервным и непредсказуемым. Рычал на детей и даже укусил однажды папу.

Папа тоже тяжело переживал трудную ситуацию в стране. Однажды он пришел из ВГИКа «на автопилоте». Мы с мамой и Филей никогда  таким его не видели. Вечером он так и не смог ничего сказать, зато утром с гордостью заявил, что в институте создана Комиссия по борьбе с пьянством, и его единогласно избрали председателем.

По этой причине все члены комиссии задержались вплоть до закрытия буфета в гостинице «Турист»: составляли план мероприятий по борьбе с алкоголизмом, спорили до хрипоты и, не щадя себя, уничтожали все спиртосодержащие напитки…

После этого случая папа впал в состояние депрессии. А Филя все больше начинал звереть.

Я записала его на прием к ветеринару. (Не папу, а Филиппа). Доктор внимательно отнесся к пациенту, осмотрел его и сделал заключение:

– Собаке не хватает витаминов. Необходимо разнообразить рацион. Включайте в пищу больше мяса, овощей и масла. И не менее трех часов в день необходимо проводить на свежем воздухе. Пес нуждается в отдельной комнате, где его никто не беспокоил бы, и он мог отдыхать между прогулками.

Я поблагодарила доктора. Но подобный образ жизни я не могла тогда обеспечить не только псу, но даже детям.

Операция «Картошка»

В один из тоскливых осенних дней нам позвонил доцент операторского факультета ВГИКа О.Р., большой папин друг. Он был известен не только своими фильмами, но и житейской мудростью. Что для кинематографистов было редчайшим случаем.

– Ирина, у тебя двое маленьких детей, – сообщил он. Я согласилась, и О.Р. продолжил:

– Нужно запастись картошкой и крупой. Москве угрожает голод. Мне об этом по секрету сообщили достоверные источники.

И тут же в трубке раздались частые гудки.

Идея запастись продуктами нашла в моем мозгу, воспаленном перестройкой, горячий отклик. Я поделилась своими соображениями с домашними. Все кроме дедушки посмотрели на меня, как на сумасшедшую. Дед же поддержал мой план безоговорочно:

– В семнадцатом многие тоже крутили пальцем у виска, не верили. Что было дальше, мы помним хорошо…

Мы начали запасать продукты. С детьми и Филей обходили магазины, выстаивали очереди и, нагрузив сумками детскую коляску, везли домой «добычу». Крупу мы высыпали в банки и ставили их на антресоль, а мокрую картошку сушили на растеленной газетке в кабинете между стеллажами книг. О.Р. договорился со знакомым лесником, и мы за 100 рублей сняли у него часть погреба для хранения картошки.

Лесник приехал за деньгами и картофелем подозрительно быстро. Засовывая наш мешок в раздолбанный «Запорожец», он жаловался на участившиеся случаи разбоя в их районе, а в конце неожиданно спросил:

– Не могли бы вы помочь мне найти хорошую служебную собаку?

Так была решена судьба Филиппа.

Расставание

К новым хозяевам я с Филей поехала на электричке. За окном накрапывал унылый дождь, серый туман пытался скрыть убогие дома и грязные, разбитые дороги. Филя чувствовал трагичность ситуации. Он не баловался, не крутил хвостом, не пытался обнюхать пассажиров, а, забившись под лавку, тихонечко поскуливал. Было ли мне его жалко тогда? Мучила ли меня совесть? Нет, нисколько. В это время мы сами уже оформляли документы в незнакомую страну к чужим людям. И не только мы. Всех понесло по свету, погнало невидимой силой.

– Мы люди нездешние, помогите, чем можете… – слышалось со всех сторон.

Нищие шли по вагону бесконечной вереницей, беженцы из Карабаха и Баку, инвалиды без ног или без рук, матери с грудными младенцами, старики.

– Люди добрые, помогите! – просили несчастные. Хмурые пассажиры отводили глаза и сосредоточенно разглядывали за окном мелкие капли дождя и мутное облако тумана.

Через два месяца в залитой солнцем Хайфе я выучила первую фразу на иврите: «Они оля хадаша.», что в дословном переводе означает: «Я новая репатриантка», а по смыслу: «Мы люди нездешние, помогите, чем можете»…

Мама писала из Москвы, что картошка проросла, а в крупе завелся шашель. Но все равно эти запасы помогают выжить. Что она научилась продавать оставшиеся детские вещи на рынке, и они не голодают. Что когда папа ездил за картошкой, он видел Филю. Пес заматерел и одичал. Папа погулял с Филей в ближайшей роще и вернул его новым хозяевам. Всю дорогу до электрички он слышал его вой, вернее, плач. Но забирать собаку было некуда. Будущее представлялось туманным и неопределенным. Больше о судьбе Фили мы ничего не знаем.

Эпилог

Вот уже больше десяти лет с нами живет Мегги. Черный маленький тибетский терьер. Мегги получает все необходимые витамины и собачий корм «Догли», три раза в год посещает специальный «Салон красоты», где ее стригут, чистят зубы и делают педикюр, а по пятницам смотрит по телевизору платные кинофильмы для домашних собак. Мегги давно завоевала мое сердце, но где-то в его потаенном уголке живет память о Филе, смешном и трогательном дурне, нелепом, как вся наша прошлая жизнь.

Письма из Бузулука

Был такой кратковременный эпизод в моей пестрой биографии: когда влекомая юношеской романтикой, я после окончания Московского Лесотехнического института уехала работать в Бузулукский Бор – уникальное явление природы. Романтики хватило на полгода. За это время родителям пришло тринадцать писем, которые они пронумеровали и сохранили.

Из письма № 1 (6 октября 85-го года)

В Бузулук прибыла благополучно, с тремя огромными чемоданами, где лежало все мое имущество. Грязь в городе страшная, я сразу стала «в крапинку», то есть конопатой от грязи с ног до головы. Конопатыми стали также чемоданы. Теперь жизни не хватит смыть всю эту грязь. Благо, в общежитии, куда меня временно поселили, дали горячую воду.

Вначале меня поразило, почему при виде подъезжающего к остановке автобуса люди быстро разбегаются, а потом также быстро бегут обратно к дверям. Но когда автобус окатил меня густой жижей из лужи, я поняла, в чем здесь секрет. И сразу переняла у местных жителей эту привычку.

Из письма №2 (20 октября 85-го года)

Бузулук – большая, довольно грязная деревня. Преобладают одноэтажные деревянные дома, между которыми в беспорядке торчат пятиэтажки. По берегам речки Домашка теснятся сарайчики, из которых раздается смачное хрюканье, там держат свиней.На следующий год городу исполнится250 лет, но, судя по рисункам в краеведческом музее, время его не изменило. Все как при Пугачеве.

На рынке поп в рясе продает картошку вместо опиума для народа. Я его сфотографировала. Продают прялки.

Единственное развлечение, помимо кино, заезжий цирк – в шатре на рынке артисты выделывают трюки на мотоциклах, рядом стоит клетка с медведем. Зачем он нужен цирку – не известно. Видимо, просто не кому его отдать.

Из письма № 3 (2 ноября – 85 года)

Сухой закон свирепствует. Мужики пьют с горя квас – и даже за ним большие очереди. Рассказывают, что последние дни, когда продавали водку, были похожи на конец света. Около ресторана дежурили машины вытрезвителя. Их припарковывали кузовом к входу так, чтобы выходящие попадали сразу в машину к ментам. В ресторане все напивались, уже зная, что милиции им не избежать. На стульях сидели по двое, пили даже из ваз для цветов. Сейчас водку продают по талонам райкома: на свадьбу – 30 бутылок. А машины с алкоголем охраняются специальным подразделением.

Из письма № 4 (27 ноября 85-го года)

На прошлой неделе уделила большое внимание валеночному вопросу. Как и следовало ожидать, в разгар сезона специальная мастерская валенки не подшивает из-за глупых недоразумений: трудности с материалом, специалистами и т.д. Случайно в очереди подслушала, что в городе славится своим мастерством по подшиву валенок парикмахер Костя. Но сейчас он болеет (говорят, что отравился техническим спиртом). Я часто захожу в парикмахерскую узнать о его здоровье. Чем крепче морозы, тем больше мой интерес. Боюсь, что частые визиты могут подорвать мою репутацию, по крайней мере, парикмахерши уже косятся на меня.

Долгими зимними вечерами я стала вязать носки. Пятка никак не получается, из-за этого носки вышли разного размера: один даже на ноге тесноват, зато второй можно одевать сразу на валенок.

Из письма №5 (10 декабря 85-го года)

Наш город, как и все города мира, готовится к встрече Нового года. Неоновых огней у нас, конечно, нет, но народ на выдумки богат. Подготовка к празднику в первую очередь касается торговли. И бузулукские магазины оказались на высоте. Нет, ваши выводы преждевременны, дефицита не выбросили. Зато привычные, успевшие надоесть товары обрели новую привлекательную форму. Будничные куски маргарина превратились в снежных баб, а вместе со спичками – в смешных ежей. Прибавьте к этому пирамиды из коробок и домики из яичных упаковок, и я уверена, что даже вам захочется посетить бузулукские магазины.

Стекла окон разрисовали зайцами, елками и всем, что полагается в этом случае. И это гораздо лучше и гуманнее всяких там соблазнительных витрин. Радует и реклама оренбурского телевидения: «В предпраздничные дни на рынке будет праздничная торговля по ценам, установившимся между покупателями и торгующими». Можно так же узнать, что праздничное представление у городской елки переносится из-за болезни Деда Мороза (отравление сивухой). Интересно, на какой срок: до 8 марта или 1 мая?

Из письма № 6 (27 декабря – 85 года)

Город ужасно «продажный». Почти все объявления в газете начинаются со слова: «Продаю», и только несколько: «Пущу жить девчонок».

Вчера я ходила по одному такому объявлению. Вышел мужик, с крашеными волосами и, видимо, с болезненной любовью поболтать. Выспросил всю мою подноготную и стал сам рассказывать случаи из жизни квартирантов, примерно в таком духе: «Вот вижу: ночью бежит он по крыше» – это квартирант от хозяев, – «Ну я с ружьем замер, пес мой с цепи рвется» – и т.д. Я решила с квартирой повременить. Поживу, пока не выгнали, в общаге.

Из письма № 7 (3 января 86-го года)

Недавно была свидетельницей проявления бузулукчанами любви к русскому языку. Автобус. Сидит бабка, неопределенного возраста, но вполне определенного состояния – тяжелое похмелье. На лице написано сильное желание поскандалить. Но все спокойно. Невдалеке двое националов спокойно беседуют на своем языке. Бабка (с вызовом): «Попрошу говорить по-русски. Вы в русском городе». Национал (с достоинством): «С вами буду говорить по-русски». Бабка: «Ну, сядь со мной, поговорим». Она миролюбиво улыбается националу и одновременно выталкивает рукой рядом сидящего пассажира. Вообще выталкивать – общепринятая манера общения в транспорте. Попробуй только уступи место, садясь, благодарный пассажир обязательно так толкнет, что может вытолкнуть из автобуса, а это часто бывает преждевременная услуга.

Из письма № 8 (17 января 86-го года)

Несколько жанровых зарисовок:

Магазин. За прилавком простая русская женщина, типичное лицо. Улыбнулась … все зубы золотые.

– Зачем тебе столько золотых коронок?

– А куда деньги девать? Захочу и корове золотые поставлю.

Откуда бы ни приехал человек, первый вопрос: «Как там с водкой?» Этой темы для разговора хватает до конца застолья.

Из письма № 9 (1 февраля 86-го года)

Эпиграф: «…я стал глядеть в узенькое окошко. Передо мной простиралась печальная степь. Наискось стояло несколько избушек, по улице бродило несколько куриц. Старуха, стоя на крыльце с корытом, кликала свиней, которые отвечали ей дружелюбным хрюканьем. И вот в такой стороне осужден я был проводить мою молодость. Тоска взяла меня…»

А.Пушкин (Капитанская дочка)

Мне скоро дадут квартиру в бараке, то есть комнату с отдельным входом и центральным отоплением.

Пошла посмотреть. На звук моих шагов в пустом помещении пришел знакомиться сосед – Алексей. Он дал массу бесценных советов: как из одной комнаты сделать две, отвоевать огород, захватить сарай и т.д. Тут его позвала жена (она была во дворе, а мы в квартире). Не повышая голоса, она сказала: «Ну, хватит, домой быстро!» Было ощущение, что стена отсутствует, это к вопросу о звукоизоляции. Алексей потащил меня к себе в гости. Он и жена с гордостью показали свою квартиру, которая могла быть прекрасной иллюстрацией анекдота: «Ты хочешь иметь русскую жену, много грязных детей и есть щи на кухне?» Квартира представляла собой одну комнату, кухню и стенной шкаф, переоборудованный в «детскую». Из него постоянно высовывались любопытные детишки, но после окрика матери залезали обратно. За полчаса поддакивания и киваний я узнала, что живут они здесь четыре года. Довольны.

Одна дочка живет с ними, другая пока в деревне. Еще в этой квартирке живет их племянница с семимесячным сыном (на 18 кв. метрах!). Туалет на улице, достаточно далеко, дорожка к нему скользкая, можно сломать ногу, но колонка рядом, хотя воды пока в ней нет – замерзла. На мой вопрос: трудно ли растить детей в таких условиях, она рассмеялась: «Конечно, нет. Я купаю их теплой водой из батареи».

Сослуживцы страшно завидуют, что мне, как молодому специалисту, дают жилье.

Из письма № 10 (21 февраля 86-го года)

Недавно я по работе я ездила в деревню Полимовку. Большое несуразное село. На остановке две хорошо «напившиеся соком» бабы втащили в автобус так же щедро утолившего жажду мужика. Тащили его волоком по ступенькам, так что голова была в салоне, а ноги свешивались до земли. Автобус тронулся, водитель посоветовал ноги тоже затащить, но бабы уже танцевали в проходе цыганочку. После второй просьбы водителя одна из баб сняла с мужика ушанку, кокетливо надела ее поверх своего платка и запела частушки. Окончательно затащила мужика в автобус толпа пассажиров, влезавших на следующей остановке. Мужика положили в проходе. Бабы пели частушки. На вопрос, зачем они везут мужчину в таком состоянии, они искренне удивились: «Ему же завтра на работу!» Вот ярчайший факт трудовой сознательности народа. Это был последний в этот день автобус из Полимовки в город.

Из письма № 11 (2 марта – 86 года)

Дела забросили меня в село Колтубановку. Одна из характерных особенностей местных старожилов: никто ничего не знает. Это даже пугает. Они же прожили в этих краях всю жизнь, но спроси: как часто ходят автобусы, чем маршрут №1 отличается от маршрута №2, сколько времени ехать от Полимовки до Колтубановки – ответа не получишь. На железнодорожной станции спрашиваю: «Когда пойдет поезд на Бузулук?» – «Должен в шесть, если не опоздает». – «А автобус?» – «Не знаю, остановка далеко от нас находится». Это в деревне-то! На остановке расписание искать бесполезно. Думала – заночую. Вдруг радость! Автобус! Правда, в другую сторону. Прохожий мужик обнадежил: «Через полчаса автобус вернется». Жду. Через20 минут подошла бабка с сумкой: «Автобус будет, не знаете?» – «Минут двадцать как проходил в ту сторону» – отвечаю. – А…, ну минут сорок еще подождем». – «Как сорок! Сказали, всего полчаса!». Действительно, через полтора часа автобус подъехал…

Село очень большое. Живут крепко. В каждом дворе корова. Первый раз видела, как целыми сетками носят буханки хлеба на корм скоту. К столу же возят хлеб из Бузулука, так как местный есть невозможно. Магазины даже после Бузулука поражают бедностью. В хозмаге слышала разговор: привезли титаны без спирали, народ раскупил все, сейчас послали на базу за спиралями, а может и еще какие части забыли? Все это говорилось сонным голосом, это не ЧП, а так…будни.

Только живя здесь, я поняла, что такое Москва. Кругом разговоры: «Сапоги порвались, надо в Москву съездить», «Мой-то болеет, не есть ничего. В Москву съезжу, куплю что-нибудь», «Да, шапку тебе новую надо, в Москву поезжай». Из письма № 12 (15 марта 86-го года)

Сразу хочу начать с радостного известия: в Бузулуке есть филиал университета марксизма-ленинизма. И еще приятное известие: в магазине появился в свободной продаже денатурат с приятным голубоватым оттенком – «синеглазка», как ласково прозвали его в народе.

Город стал непроходимым из-за снега, газеты пугают весенним паводком, советуют запастись взрывчаткой, если на коварной реке Домашке появятся ледяные заторы. Так же рекомендуют привести в исправность моторные и надувные лодки, а если и это не поможет – переселяться в Дом культуры семьями.

Письмо № 13– последнее (27 марта 86-го года)

Морозы отступили. Оттепель. Безветрие. Падает снег. Я пошла после работы прогуляться. Местные жители, приходя с работы, первым делом берутся за лопату – расчищают заносы. Дошла до единственной сохранившейся в городе церкви. Заглянула во двор: сушится белье, белые поповские рубашки, простыни, вышитые полотенца… Большая была у попадьи стирка! В углу двора крытый навес, скамейка, телега, все занесено снегом. Из окна выглянула старушка, а поп так и не удостоил меня своим вниманием, хотя свет в окне его горел. За церковью забор, за ним кладбище. В заборе, разумеется, есть лаз. Впритык к кладбищу стоят жилые дома. На одном из страшных бараков, с видом на могилы, висит выцветший лозунг: «Чем лучше мы будем работать, тем лучше мы будем жить».

День рождения внучки

Не успели мы с мужем повзрослеть и осознать, что мы родители, как наша дочка выросла. Вышла замуж, родила ребенка, купила квартиру в новостройке на соседней улице и совершенно выбилась из-под родительского контроля.

Вот и сегодня, в День рождения внучки, звонит она с утра по телефону и сообщает:

–Мама, нас к обеду не ждите. День рождения Эллочки мы будем отмечать в баулинге. Она уже большая – три годика, ей будет интересно там. А эти ваши застолья, тосты, воспоминания… – дочь пытается подобрать слова, чтоб меня не обидеть. – Вобщем, ты и сама все понимаешь. Постарайся папе объяснить, чтоб скандала не было.

Легко сказать: «постарайся объяснить папе», когда Паша уже месяц готовится к этому празднику.

Скандал начал назревать сразу:

–Баулинг им подавай! – сходу закричал муж. – Все эти новомодные штучки! Никакого уважения к старшим. Это все Юркино влияние! Послал же бог зятя! Ни выпить с ним, ни посидеть по-людски. Зануда, карьерист, мухи и те от него дохнут!

Все, думаю. Началось. Так и до нашего развода недалеко. А об этом надо было раньше думать, по-молодости. Куда мне сейчас на шестом десятке семью рушить? Надо любым способом праздник устроить, все ж дешевле будет, чем развод.

–Паша, – говорю я вкрадчивым голосом, – а что если нам Светку пригласить, маму Юрки? Я пирог испеку , посидим, отметим Эллочкины три годика.

Эта идея мужу понравилась сразу.

–Сбегаю и я на рынок, куплю соленья к водочке, – сразу повеселел он.

Сватью Павел уважал больше, чем зятя. Моложавая, компанейская, с веселым характеров, про таких говорят: «своя в доску». Хорошая баба, но со сложной женской судьбой: Свете все время не везло с мужиками, никак не могла она найти своего единственного.

В два часа стол уже был наткрыт, а в десять минут третьего за дверью раздался залившатый смех Светки. Мы выглянули на лестничную площадку. Экстравогантно одетая Светлана пыталась подняться по лестнице. Именно пыталась, так как ее туфли с удивительно длинными носами и тонкими каблуками никак не помещались на узкой ступеньке, а слишком длинная юбка путалась под ногами и еще больше осложняла ситуацию. С каждым шагом Светка заваливалась назад, где ее подхватывал крупный, солидный мужчина, очень кстати оказавшийся рядом.

–Знакомтесь, полковник Студнев, Николай Алексеевич, – давясь от смеха, представила Света своего спутника.

Полковник, наконец-то, справившись с поднятием дамы на наш этаж, крепко пожал мужу руку. Я быстро вытерла свои мокрые от мытья посуды ладони о фартук, и сильно сжала протянутую и мне руку полковника, с избытком выражая дружелюбие. Николай Алексеевич несколько растерялся от моего рукопожатия . Видимо, он привык, что дамы подают ему ручку для поцелуя. Чтобы скрыть смущение, он быстро зашел в квартиру. Взглядом знатока осмотрел стол и остался доволен дислокацией спиртного и закусок. Оценил также боевые запасы: водку, коньяк и шампанское для женщин. Пременив самую верную в такой ситуации стратегию и тактику, он решительно двинулся к столу.

После первого тоста за здоровье дорогой внучки смущение первых минут знакомства было преодолено. Но темп не понерян: сразу же выпили за молодых родителей.

Потом за любимого зятя:

–Умного, порядочного, серьезного, – так охарактеризовал его Павел, – благодарю бога, что послал дочери такого мужа. Я за нее спокоен…

Он мог бы еще долго перечислять достоинства Юры, но тут влезла с алаверды Светка:

–У меня теперь появилась дочь, это моя невестка. Люблю ее, больше, чем сына, – сказала она и расцеловалась с нами.

Тут уже и полковник взял слово, встал с традиционным тостом «За присутствующих здесь дам»:

–За очаровательных юнных бабушек, наших милых озорниц, – сказал он и подмигнул Паше.

Светка разрумянилась и начала толкать меня в бок, пора, мол, выйти пошушукаться о нашем, о девичьем.

Я сославшись на то, что болонка Найда давно уже просится погулять, вышла из-за стола. Собаку за 500 долларов купила дочь еще до замужества. Но сейчас, охваченная новыми заботами, редко вспоминала о ней. Светка сменив свои сногсшибательные (в прямом и переносном смысле) туфли на благоразумно прихваченные с собой босоножки, присоединилась ко мне.

–Ну, как он тебе? – спросила она, едва лишь за нами захлопнулась дверь.

–Интересный мужчина, видный, – сказала я.

–В постеле тигр! Даже не верится, что ему уже хорошо за шестьдесят, – разоткровенничалась полу-родственница.

–Солидный, обстоятельный, – продолжала я, сознательно игнорируя интимную тему, – тебе бы уже пора определиться, Свет! Лучшего варианта, по-моему, не найти.

–Да, я и сама не против, – горько заметила сватья, – но он не свободный. Жена уехала на выходные к внукам. Помочь, приболели они ветрянкой. Так он весь день сегодня со мной. Ему тоже праздника хочется.

–Ой, не везет тебе, подруга, – вдруг вырвалось у меня. Я тут же пожалела о сказанном, но было уже позно, Свету потянуло на откровения: Как началось все неудачно еще с Жорки в институте, так и покатилась. Я вначале думала: интеллегентный человек: с портфелем ходит, туфли начищены, опять же, в очках. А в портфеле у него что лежало? Бутылка столичной! А из образования только и мог похвастаться тем, что с девятого класса спал с учительницей английского языка. Благодаря этому и аттестат получил. Потом Вадик был, отец Юрки. Мужик не плохой, но мамаша! Ух, стерва. Старый партийный работник. Приходила к нам домой, вроде бы с ребенком посидеть, а сама все шкафы проверяла, перекладывала по-своему мои трусики и лифчики. Не на ту нарвалась! Я ответила тем же. Пришли мы к ней как-то в гости, пока она на кухне возилась, я сразу в спальню и прямиком к шкафу. Все ее белью вытресла, и давай по-новому складывать. Она зашла и остолбенела: «Зачем ты это делаешь?» – спрашивает. «У вас жизненный опыт перенимаю», – отвечаю. Это, сама понимаешь, был последний день моей семейной жизни. Вадик принял сторону мамочки. А жаль. Довела она его до инфаркта, и это в неполные сорок шесть лет! Потом Игорь был, Славик, Валентин. Эдика ты уже должна помнить. Я на свадьбе Юркиной с ним была. Молодой, сексапильный. Украл у меня золотое колье и кольцо. Но я на него обиду не держу. Может быть, в моем возрасте за сексуальные утехи уже пора платить? Потом на Семена я два года потеряла…

Так незаметно за воспоминаниями мы подошли к дому дочери. Светка вдруг схватилась за живот.

Желудок что-то крутит. Видимо, намешала всего. У тебя ключ от квартиры детей с собой?

«Жизненный опыт свекрови вспомнила? В шкафах решила полазить, пока хозяева в баулинге развлекаются?» – вдруг пришла ко мне нехорошая мысль. Но тут же я застыдилась своей подозрительности.

Вот ключи, – протянула я связку, – я с Найдкой пока погуляю, боюсь натопчит она в квартире своими грязными лапами. Ты же знаешь, какой у тебя сын чистюля.

Светка скрылась в подъезде, а мы с собакой пошли обследовать ближайшие кусты.

Светлана отсутствовала подозрительно долго. Найда успела уже несколько раз обойти весь двор, добросовестно выполнить все собачьи обязанности и потянула в сторону нашего дома. Я решила все-таки побеспокоить рьяную свекровь моей дочки и поинтересоваться, что можно так долго делать в чужой квартире.

Светка открыла дверь белая, как мел. За ее спиной я разглядела комнату. Всегда аккуратно прибранная гостиная имела сейчас вид «после погрома»: дверцы шкафов раскрыты настиж, содерживое разбросано по столу и дивану.

–Плохо мне, что-то. Наверное печень. А может камень сдвинулся. Но-Шпу никак не могу найти. Ты не знаешь, где у них лежат лекарства? – голос Светки был слабым и хриплым.

Я ни на шутку испугалась:

–Понятия, не имею. Я бы сбегала в аптеку. Здесь недалеко, но мы и денег с собой не взяли.