Павлик

Потрясенный отец Иммануил молчал. Глаза его бешено вращались, борода встала торчком, а на бритом черепе проступили капельки пота. Одной рукой он держался за сердце, а второй размашисто перекрестился, с ужасом глядя на разгоряченного Павлика.

– Что молчите, святой отец?! Вы мне со всей космической прямотой ответьте: вы обо мне подумали хоть на секунду одну? Хоть на миг вас перспективы жизненные мои заинтересовали? – продолжал наседать тот.

– Что же делать-то мне?! Павел, я же как лучше хотел! Я же… – он не договорил и снова схватился рукой за сердце, продолжая с испугом смотреть на полное негодования – надо заметить, справедливого – лицо своего юного друга.

– Конечно, как лучше хотели… – с язвительной усмешкой кивнул Павлик и полез в карман за сигаретами. Прикурив, он задумчиво выпустил струйку дыма в потолок и скептически оглядел ошарашенного его отповедью гостя. – Только для кого лучше вы хотели, вот в чем вопрос! Я же говорю вам: эгоист вы, святой отец! По чужим трупам в Валгаллу рветесь!..

– Павел! – договорить фразу до конца отцу Иммануилу не дал раскат громового хохота. Не проронившего за время беседы ни слова типичного московского аллигатора волна внезапного веселья накрыла с головой и согнула пополам, отчего тот схватился за живот руками и навалился на стол. Бесконтрольные слезы текли по его лицу, но он хохотал с полной самоотдачей и не обращал никакого внимания ни на собственные мокрые глаза, ни на озадаченного его бурной реакцией рассказчика, ни на жалобно пискнувшую за стойкой официантку, ни на юного джедая. Отсмеявшись, Игорь Сергеевич вернул себе исходный чинный облик, хорошенько выдохнул, чтобы его утраченное душевное равновесие восстановилось заново.

– Я прошу простить меня великодушно, – обратился он с улыбкой к совершенно ошарашенному отцу Иммануилу и тут же повернулся в сторону Павлика. – Молодой человек! Я уже, конечно, привык к вам немного, но… – он хохотнул было снова, но заойкал и не стал рисковать. – Но тут вы самого себя превзошли, извините! Что же вы на святого отца так насели? Ему сейчас и так несладко, а тут вы еще! Нет, чтобы сочувствие проявить!

– Сочувствие? – Павлик негодующе мотнул головой и с удивлением посмотрел на своего спутника. – А ко мне кто сочувствие проявит? Когда тетушка меня по следам святого отца отправлять будет? Почему-то про меня тут в принципе никто и думать не хочет! Святому отцу плевать на меня, вам его жалко, а мне-то что делать теперь при этом раскладе? Мои жизненные перспективы тут кого-нибудь интересуют?

– Бросьте, не нагнетайте! – хозяин жизни с улыбкой подмигнул их удрученному гостю. – Во-первых, из любой ситуации выход есть, его только поискать нужно…

– Есть, конечно. Тут кто бы спорил, Игорь Сергеевич. Святому отцу на тюфяки залечь нужно – вот и весь выход из сложившейся ситуации. Вопрос только: на сколько по времени скрыться ему от назойливых товарищей необходимо, чтобы у них немного накал спал и тяга к сатисфакции маленько остыла? Тут, мне видится, не одним месяцем пахнет, если суровым фактам в глаза смотреть. Но я же отца Иммауила неплохо знаю, и вам сразу сказать могу: будьте уверены, что его героическую натуру такой расклад по определению устроить не сможет. А вы сами что скажете, святой отец? На тюфяки залечь готовы или как?

– На тюфяки?!

– Скрыться, в смысле, святой отец, на дно залечь, как в народе говорить принято. Вы же в Мексику хотели? Вот вам и повод чудесный, – Павлик прищелкнул пальцами. – Годика на два уехать, по стране покататься, пирамиды посмотреть, места силы тамошние изучить у вас желания непреодолимого вдруг не появилось? А не хотите в Мексику, так можно на Гоа куда-нибудь податься, или, если попроще желаете, – к Васиному товарищу в деревню? Поживете там себе спокойно, помедитируете, картины свои порисуете, а там, глядишь – и образуется все потихоньку. Может, забудут товарищи бандиты про вас, а может, банально и пошло плюнут. Хотя, – Павлик задумчиво почесал затылок, – возможно, и подольше вам в изгнании побыть придется… Кто ж знает-то, насколько у них память хорошая…

– Бежать?! Мне?! Да я!.. – святой отец встрепенулся, как конь, почуявший посыл умелого наездника, его глаза снова запылали нехорошим каким-то огнем, могучие руки сжались в кулаки. – А за «пидора» кто ответит?!!

– Вот вам и ответ, Игорь Сергеевич! – Павлик с саркастической усмешкой перевел взгляд с беспокойного батюшки на хозяина жизни и развел руками. – Вы гляньте на реакцию только! Не мирный служитель культа, а берсерк чистой воды! Святой отец, а заповеди как же ваши чудесные? Возлюбить ближнего своего там?.. Щеку в ответ подставить?..

– Щеку?! Может, им еще и зад подставить?! – рев оскорбленного в лучших чувствах отца Иммануила вызвал очередной приступ гомерического хохота у Игоря Сергеевича, а миг спустя вместе с ним хохотал и Павлик. Снова пискнула от неожиданности официантка, зашевелился замерший на стуле возле входа в кафе неподвижный доселе Вергилий. Отсмеявшись, Игорь Сергеевич положил руку на плечо взбешенному отцу Иммануилу и начал миротворческую акцию с простых слов:

– Да почему же сразу на тюфяки-то?.. Тут гораздо проще выход напрашивается, молодой человек.

– Охренеть! И какой же это, интересно?! Я даже при всей своей богатой фантазии особых альтернатив не вижу. Хотя, – Павлик хмыкнул и скептически пожал плечами. – Если только харакири себе святой отец сделает и записку соответствующую перед этим напишет: «В моей героической смерти прошу никого не винить! Ухожу в Валгаллу добровольно, осознанно и без малейшего пособничества Павлика». Так каждый свое получит: товарищи бандиты успокоятся сразу, святой отец в тонкости традиции любимой с головой окунется и в пространства неизвестные погрузится… Только тетушку, я вас сразу предупреждаю, этой ботвой хрен успокоишь. Так что и записки предсмертные – не выход…

– Павел! – Игорь Сергеевич взмахом обоих рук выразил протест. – Бросьте! Говорю же вам: не нагнетайте!.. Все проще значительно. Вы Азиза помните, надеюсь?

– Азиза? – Павлик нахмурил лоб и удивленно пожал плечами. – Хозяина ресторана? Помню, конечно, а он-то при чем в этом винегрете?

– А я думаю, что мы именно его мы и попросим ситуацию эту нам помочь разрешить.

– Не понял, Игорь Сергеевич?! А с какой стати Азизу-то в эту историю вмешиваться? Он же отца Иммануила и не знает даже…

– Если что, – хозяин жизни мягко улыбнулся и успокаивающе кивнул Павлику, – Азиз меня знает, и этого вполне достаточно будет, поверьте. Он человек отзывчивый, а тут явная несправедливость налицо, – типичный московский аллигатор с усмешкой покачал головой. – Вы вот на святого отца насели, но судя по его рассказу, товарищи эти не совсем корректно с ним поступить изволили. Отец Иммауил же в состоянии аффекта действовал, отчета себе не отдавал, что происходит! Да и потом, – Игорь Сергеевич посерьезнел. – Азиз – человек восточный, ему с гражданами теми, поверьте, язык проще найти будет. Поэтому поводов особых для беспокойства и волнений нет. Уж можете мне поверить: решится сия спорная ситуация в самые короткие сроки и без малейшего ущерба для отца Иммануила!

– Вы серьезно?

– Вполне, – типичный хозяин жизни мельком взглянул на запястье и чуть нахмурился. – Вот только пару деньков побыть где-то нужно святому отцу, пока мы с Азизом его задачку порешаем. Отец Иммануил, а вы где остановились-то, собственно? Вы же, насколько я понял, в субботу сюда приехали? Ночевали вы где, в гостинице?

– Зачем в гостинице? – то недоуменно пожал плечами и мотнул головой в сторону неподвижной фигуры у двери. – У Григория я остановился. Он, добрая душа, кров над головой мне обеспечил, так сказать…

– Кстати! – Павлик подскочил на месте, с веселым удивлением глядя на вышеозначенного доброй души Вергилия. – Святой отец, а как вы с гражданином-то этим познакомились? Это что, еще одно чудо такое? И что за вид у него непривычный? Мы ж его в субботу вечером наблюдали, как в город въехали, но выглядел гражданин, откровенно говоря, неважно совсем. Не то чтобы совсем плачевно, но… – он неопределенно покрутил в воздухе рукой, подбирая подходящие слова. – Да и потом, ему же тысячу целую Игорь Сергеевич выдал! С учетом сферы чувственных влечений товарища он сейчас возле ларька лежать где-нибудь должен после освоения ресурса, а тут – реально мистика полная!

– Почему мистика? – отец Иммануил удивленно пожал плечами и перевел взгляд с Павлика на Вергилия, так и не покинувшего свой пост около двери. – Слово божье чудеса творит, Павел, а мистики тут нет никакой…

– Слово божье? Ню-ню… – Павлик покрутил головой и требовательно кивнул нахохлившемуся батюшке. – Колитесь, святой отец! Это что еще за чудесная трансформация с гражданином за такой короткий срок случилась? Ваших рук дело?

– Да что колоться-то тут? – отец Иммануил задумчиво вздохнул, огладил бороду и неуверенно взглянул на заинтересованных мужчин. – Я же, как в город попал, Григория первого и увидел. Вышел на площадь – тут и он идет. C бутылкой в руках, – рассказчик перевел задумчивый взгляд на неподвижную фигуру у дверей и едва заметно улыбнулся. – Прямо навстречу мне идет… И пусть зелье бесовское в руках, а лицо, – он улыбнулся шире, – светлое такое!.. Идет и прямо светится весь, не поверите! Ну я и окликнул его… Разговорились. Где, спрашиваю, мил человек, на ночь можно остановиться-то тут? Денег нет, объясняю, в городе вашем чудесном – ни души знакомой, а ночлег требуется… Так он мне сразу и предложил: ко мне идите, мол, святой отец! Один, дескать, живу – никого не стесните. Мы и пошли… Приходим, а дома у него, – рассказчик повел широкими плечами, – в хлеву, не поверите, чище! Он за стаканы сразу, зелье это свое раскупоривать, а меня аж с души воротит! Ну, он – за стаканы, а я – за него! Ты что же, спрашиваю, сын мой, в такой разрухе-то обитаешь? Неужто душе твоей непутевой пригодно в свинарнике таком век коротать?! Насел на него, в общем… Не поверите, – отец Иммануил горделиво расправил плечи и разгладил бороду, – как снизошел в тот момент кто-то в меня! Я рот открыл только, а слова сами собой полились! Григорий и про бутылку забыл: слушает, и на глазах – слезы… А я еще пуще давай, да не сам, а опять как будто кто за меня говорит! Льются слова из меня, а на него гляжу – зацепило! Вот, наверное, с час я ему мозги и промывал с божьей помощью… Выдохся весь. Потом и за бутылку его взялся. Беру – и в ведро помойное ее! Он кинуться вначале хотел, – батюшка добродушно усмехнулся. – Глаза зажглись, руки трясутся, и – на меня! Но я рыкнул – он, как шелковый, на стул плюхнулся… Смотрю – опять слезы на глазах, не поверите!

– Поверим, святой отец. Вполне объяснимая реакция, кстати. Пузырь в помойное ведро на глазах товарища определили, что же ему теперь в ладоши хлопать от радости прикажете? Так что слезы на глазах вполне себе объяснимы тут и даже естественны, если хотите!

– Павел!.. – Игорь Сергеевич с улыбкой кивнул вскинувшемуся было рассказчику. – Продолжайте, святой отец, не обращайте внимания! Что дальше-то было?

– Дальше? Дальше я по комнате его прошелся. Разруха везде, срам, не приведи господи… Нашел рухлядь какую-то, на тряпки определил, и давай порядок наводить в берлоге его. Григорию тоже тряпку дал, так вместе с ним полночи срам этот и выскребали. Но он молодцом держался: на глазах слезы, шатает всего, но, пока не закончили с ним, так и крепился. Выскребли все начисто, отмыли, сели чай пить. Он про свою жизнь рассказывать начал, опять всплакнул. А я смотрю: живая душа-то у человека! Мучается она, страдает от срама этого! Ну я за него опять взялся… На диван уложил, укрыл, а его трясет всего! Не отпускает змий зеленый. Я тогда молитвой стал беса усмирять. Не поверите: так до утра почти и читал. Вижу: отпускать начало Григория. Лицо спокойным стало, благостным, так и заснул, аки младенец. За ним и я спать отправился. Проснулись – с новой силой за него взялся. В баню повел… Баня хорошая у них в городе. Вот мы там полдня и провели, пока окончательно дурь из него не вышла. Тряпье его сменили: вон костюмчик какой ладный теперь – на человека стал похож! Ну и мозги ему вправлять потихоньку принялся: про путь воина рассказал немного, «Хагакуре» почитал по памяти, из «Бхавад-Гиты» кое-что. Так и ходили с ним до вечера. Я же вас все высматривал, весь город, считай, обошли с ним, везде заглянули. Домой вернулись, чаю попили, проговорили почти до утра опять. Смотрю: ожила душа-то у человека! Как новый стал – в глазах блеск появился! Так и сказал мне: горько, дескать, отец Иммануил, за годы, во мраке проведенные, но теперь, дескать, с новой силой готов за душу свою с врагом рода человеческого биться! К зелью бесовскому теперь отродясь не притронусь под страхом проклятия вечного! Да я и сам понимаю: другой человек передо мной. Как засыпал он, так я ему опять почитал кое-что по памяти, в основном «Хагакуре». Про самураев рассказал, про путь воина еще… Не поверите, как вдохновился! Одна беда только, – он тяжело вздохнул и сокрушенно развел руками. – Как клещ, в меня вцепился теперь. Куда вы, говорит, святой отец, – туда и я! Мы же опять полдня вас сегодня искали, я и отчаяться уже успел. Все, думаю, не судьба вас увидеть и обнять напоследок. Завтра с утра в Москву двигать уж хотел… Григорию объясняю: нельзя тебе со мной, мил человек, – в беду попадешь! Я ему свое, а он мне в ответ: никак мне невозможно вас покинуть, святой отец! А если вас, мол, беда ждет какая, тогда тем более с вами до конца пойду! Костьми, говорит, лягу, но не брошу! У меня ж одна мысль только и была: как отделаться от него перед отъездом? Не везти же на смерть лютую и страшную человека? Ну а как на площадь вышли – машину увидели. Я еще в начале-то и вправду подумал: за мной, негодяи, явились. А Григорий мне: вчера, говорит, двое меня на этом джипе возили да денег еще дали. Тут и сверкнула надежда: сразу, не поверите, Павел, про вас подумал. Во-от… А дальше… – отец Иммануил развел руками, – дальше вы и сами теперь все знаете…

На некоторое время над столом повисло молчание. Павлик переглянулся с Игорем Сергеевичем, который так и продолжал восхищенно улыбаться, и сокрушенно развел руками:

– Убили, святой отец! Я думал, уже меня ничем не удивишь… Но вы смогли! В вас, я гляжу, способности паранормальные открываться начинают…

– В каком смысле?

– В прямом, отец Иммануил, – Павлик вздохнул и еще раз с удивлением оглядел неподвижного Вергилия, застывшего на стуле возле входа. – Такого гражданина молитвой и чтением «Бхавад-Гиты» к жизни нормальной вернуть – это…

Подходящих к данному чудесному событию точных слов в данный конкретный момент у Павлика в голове не всплыло, поэтому он махнул рукой и повернулся к своему спутнику. – Что делать-то теперь? С учетом открывшихся обстоятельств?

– Как что? – типичный московский аллигатор еще раз бросил взгляд на запястье и поднял руку, подзывая к столу официантку. – Теперь-то все совсем просто, Павел. Отец Иммануил пару деньков тут побудет, пока мы его вопрос не решим, а мы с вами – по коням и домой! О связи с отцом Иммануилом только договоритесь, как предупредить его, что возвращаться в родные пенаты без опаски можно…

– А вы точно думаете, что решится вопрос?

– Павел!.. – Игорь Сергеевич с укоризной посмотрел в ответ и приготовился вставать. – Считайте, уже решился.

– В рубашке вы родились, отец Иммануил! Даже не в рубашке, – Павлик покачал головой и тоже начал выбираться из-за стола, – в бронежилете!

Вся честная компания переместилась на улицу. Григорий держался чуть в сторонке, продолжая смущенно улыбаться Павлику и хозяину жизни, отец Иммануил неуверенно застыл возле внедорожника, с сомнением поглядывая то на своего новоявленного знакомого, то на улыбающихся путешественников.

– Может, все-таки с вами мне?.. Судьба воина, она же…

– Угомонитесь уже, святой отец! – Павлик решительным взмахом руки оборвал его на полуслове. – Успеете еще, навоюетесь! Зная вас, смело могу сказать: за чем, за чем, а за этим у вас дело не станет… Ну что, долгие проводы – лишние слезы? – он кивнул в сторону внедорожника.

– Удачи вам, отец Иммануил! – типичный хозяин жизни с улыбкой пожал руку насупившемуся святому отцу. – Пару деньков продержитесь, а там…

– Продержусь, – тот повел широкими плечами и задумчиво почесал бороду, оглядывая привокзальную площадь. – Пару деньков продержусь, чего не продержаться-то?..

– Ну вот и чудно, – Игорь Сергеевич с улыбкой кивнул торжественно-мрачному святому отцу, подмигнул так и маячившему в некотором отдалении Вергилию и уверенным шагом направился к водительской дверце. Пискнула сигнализация, взревел мотор.

– Ну что, отец Иммануил, держитесь тут! – Павлик с улыбкой протянул руку, а потом, помедлив, приобнял того за плечи и, будто устыдившись своего неожиданного порыва, резко отшатнулся назад. Еще через мгновение хлопнула пассажирская дверь, и внедорожник, взревев мотором, выкатился с площади и набрал скорость.

Некоторое время путешественники провели в полном молчании. Игорь Сергеевич периодически чему-то улыбался и тихонько покачивал головой, украдкой поглядывая на сонно-сосредоточенное лицо своего юного спутника.

– Ну что скажете, Павел? – наконец не выдержал он, но его прервало требовательное треньканье мобильника. Типичный хозяин жизни уверенно улыбнулся, мельком глянул на определившийся номер и поднес трубку к уху. – Слушаю. Доброго дня и вам, – Павлик с интересом смотрел на легкую улыбку на губах своего спутника и недоверчиво качал головой. На лице московского аллигатора не дрогнул ни один мускул. – Да, все обдумал, конечно. Какое решение? Готовьте сделку, – он кивнул головой, словно невидимый собеседник мог его видеть, и улыбнулся еще шире. – Рады? Я тоже, не поверите, рад. Да, давайте завтра прямо с самого утра и приступим. Раньше сядешь, как говорится, – он хохотнул. – Ну раз так, то до завтра. Хорошего дня, – он с усмешкой отложил телефон и с интересом повернулся к Павлику. – Ну что скажете, молодой человек? Как вам концовка мероприятия нашего? Не ожидали такого?

– Такого – нет. Думал, меня ничем уже особо не удивить, но таланта отца Фармазона я не учел, конечно… А я ведь в первый момент, как увидел его, действительно подумал, что умом по-настоящему тронулся, – Павлик зябко поежился и покачал головой. – Чудная история в целом, как будто сон до сих пор снится..

– Во-от!.. – Игорь Сергеевич на миг даже оторвался от дороги и назидательно кивнул. – Очень точно вы настроение мое передали сейчас, молодой человек! Я вспоминаю от начала до конца всю поездку, и мысль одна в голове: не может просто такого быть! До сих пор ощущение нереальности осталось, – он пожал плечами и нахмурился. – Не поверите, но мне даже как-то не по себе стало… И живот будто свело на миг. Странная реакция, – он бросил короткий взгляд на попутчика и сосредоточился на дороге.

– Нормальная реакция у вас, Игорь Сергеевич. И доказывает она только одно: чуйка у вас просыпаться начинает.

– Не понял, извините?

– Не поняли вы, Игорь Сергеевич, потому что опыта пока у вас маловато. Да-да!.. – Павлик нахмурился и сосредоточенно уставился в окно на нескончаемый сосновый лес. – Именно чуйка у вас сейчас просыпается, от того вам и не по себе. Но я вам со всей космической прямотой скажу: я сам давно не видел, чтобы сила так себя проявила явно. Вот вы сейчас эту силу и почувствовали, а то, что у вас живот свело, это еще одно подтверждение, если хотите знать. Как дон Хуан бы сказал, тело ваше лучше вас чувствует. Вы умом еще осознать ничего не успели, а тело уже знак дает…

– Загадками говорите, Павел. Попроще можно? Что значит «сила»? Вы переживания наши в виду имеете, что сильные они были?

– Да нет, – Павлик усмехнулся и бросил задумчивый взгляд на лицо собеседника, донельзя заинтересованное и напряженное одновременно. – Переживания вообще не при чем… Тут именно в присутствии силы все дело. В ощущении ее…

– Павел! Что за сила-то?

– Сила? – вместо ответа Павлик замолчал, приоткрыл окно и с наслаждением подставил лицо потоку воздуха. Ему пахло хвоей, свежестью и почему-то земляникой. Некоторое время он так и сидел, улавливая долетающие запахи, а потом закрыл окно и произнес с немного чудаковатой улыбкой. – Долго не смогу, Игорь Сергеевич, отрубиться боюсь, но в двух словах объяснить попробую, пусть вы и вопрос слишком уж глобальный задали. Но, слава богу, за меня все давно мудрые люди сказали, так что мне проще будет. Вы сами же упомянули, что вам все произошедшее нереальным видится, так?

– Как сон… Особенно после святого отца вашего и истории его расчудесной это ощутимее стало. Вроде все на местах и хорошо, а ощущение необычное, – Игорь Сергеевич поморщился и прищелкнул пальцами. – Слов не подберу что-то, чтоб точнее выразиться.

– Не парьтесь, Игорь Сергеевич… Главное, что чувство есть, – Павлик хмыкнул. – Как правило, наоборот бывает, если хотите знать: чувства нет у людей, а вот словами все объяснить готовы. А если коротко, то тут такая штука: не обманывает вас чувство ваше. Я ведь сейчас, не поверите, о том же самом размышлял почти. Мы с вами уникальную возможность имеем как бы сверху на ситуацию эту взглянуть. И начало, и середина, и конец – все как на ладони перед нами! Так вот я вам сейчас со всей ответственностью и скажу: если здраво к вопросу подходить, то вся поездка наша есть цепь совпадений, безумных и невероятных. Что знакомство наше с вами, что сама идея на церемонию поехать, тут уже, извините, странности сплошные. Вы что, всех с собеседования в ресторан везете? Нет, конечно… – он пожал плечами. – Да и я почти никому и десятой доли не рассказывал того, что вам, как на исповеди, выложил. Но тут же – как прорвало плотину… Плюсом еще – и трабл тот ваш аллигаторский, и необходимость задачу в самые короткие сроки решить. А теперь историю святого отца возьмите… Здесь даже не мистика уже, а, – он зябко повел плечами и нахмурился еще сильнее, – полная хрень начала творится. Я же не просто так к святому отцу с хронологией приставал-то!.. У меня же сразу ощущение такое сложилось: засада тут какая-то, подвох! Вы сами посудите: отец Иммануил ведь реально по нашим следам шел! Часа, наверное, не прошло, как он за нами в город въехал! А если б встретились мы с ним в тот день, если б на час раньше он до города добрался, считайте – каюк церемонии нашей!

– Почему?

– По жизни, Игорь Сергеевич. Церемония была бы, конечно, но, можете на слово поверить, совсем другой бы она вышла, со всеми вытекающими последствиями…

– Думаете?

– Зна-а-аю, – протянул Павлик и подмигнул все еще напряженному хозяину жизни. – Знаю, Игорь Сергеевич! Во-первых, если б Вася с отцом Иммануилом вместе сошлись, – он тяжело вздохнул, поморщился и махнул рукой. – Короче, будьте уверены: ничего хорошего бы не вышло из этой затеи. Кипеш один сплошной да еще, может быть, битва отца Фармазона с союзником…

– Наговариваете на святого отца, молодой человек!

– Наговариваю? – Павлик удивленно пожал плечами и усмехнулся. – Фактам упрямым я в глаза смотрю, Игорь Сергеевич! Этой героической натуре по фигу, с кем в битву вступать, как вы, наверное, уже сами понимать начали. Бандиты дагестанские, союзник, – он махнул рукой. – Пофиг кто, лишь бы битва была! Но шутки шутками, а если б с нами святой отец увязался, все иначе бы совсем развернулось. И вам бы, кстати, уже не до своей задачи было бы, и Вася б без своего переживания остался, да и я… Час какой-то, заметьте, все и определил, по большому счету, а в итоге? Вы свою задачу решили, Васю вскрыло так, как никогда раньше, да и мне обломилось некисло, – Павлик усмехнулся и покачал головой. – Но сегодня-то опять сплошной анриал творится. В кафе не собирались – заехали, по второй чашке кофе заказали опять же… А если б мы на пять минут раньше вышли?.. А если б вообще туда не заезжали?.. А чуть позже?.. И таких «если», Игорь Сергеевич, вагон и тележка маленькая уже набралось. Короче говоря, выходит, что такую цепочку совпадений нарочно сложить – нереально просто. Здесь ведь – как по нотам, каждое действие в нужное время происходило, будто по расписанию, если хотите. Чуть нарушь график – всему кирдык, но у нас-то реально все, как пазл, сложилось!

– А к чему вы это, молодой человек? Согласен, – Игорь Сергеевич немного нахмурил брови и кивнул, – совпадения чудные. Но что доказывает это, по-вашему?

– Присутствие силы. Или, если хотите, ее прямое вмешательство. Руководство даже, будет лучше сказать…

– Опять загадками говорите!

– Нет. Тут не в загадках дело. Просто в таких случаях слова вообще бесполезны, Игорь Сергеевич. Ни определения невозможно дать силе, ни потрогать ее, ни увидеть… – Павлик развел руками. – Только одно можно – последствия ее вмешательства в вашу жизнь наблюдать. Это – как присутствие живое… Незримое вроде бы, неуловимое, но плоды вмешательства этого материальны вполне, сами ж видите! Я еще раз повторить могу: эти два дня наши и есть живое доказательство того, что сила с нами все время была. Вела нас, если хотите, направляла, – он утомленно прикрыл глаза и чуть откинул сиденье назад, устраиваясь поудобнее. – Ну а история отца Фармазона – последняя капля… Тут за что ни возьмись – сплошное чудо на чуде и чудом погоняет, – он махнул рукой, не открывая глаз, и слабо улыбнулся. – То, что он нас нашел, вообще за любые рамки выходит, но и нашел-то ведь как? И мы свои дела сделать успели, и он – свой подвиг миссионерский совершить… Все опять в положенное ему время, как видите. Но эти совпадения, они же нитками белыми шиты! Не бывает такого в жизни, просто не бывает! Но у нас было же… И причина тому одна: когда сила ведет – любые чудеса нормой становятся. Вы, Игорь Сергеевич, это все на уровне чувств ощутили, на уровне тела, если хотите. А то, что живот у вас свело, показательно очень. Сила часто именно так и ощущается, как дискомфорт в солнечном сплетении, будто сводит его. А нестыковки всяческие и совпадения странные, если вам мое мнение интересно, сила нам специально ощутить и прочувствовать дала.