Павлик

Павлик без промедлений широким жестом закинул в рот пригоршню корешков и принялся жевать. Секунду спустя его примеру последовал и Игорь Сергеевич, и над поляной на некоторое время нависла ночная тишина.

Тишина не была обычной. Как-то образом мгновенно исчезли и звуки леса, треск сучьев в костре. Ветер тоже стих, но языки пламени вели себя причудливо: они то ровненько тянулись вверх, то вдруг принимались метаться, словно повинуясь невесть чьей воле. Игорь Сергеевич завороженно наблюдал за этим таинственным спектаклем, но иногда встряхивал головой, будто пытался вынырнуть из наваждения. Поляну как будто накрыло магическим куполом, и маленький мирок ее обитателей оказался отгорожен от действия физических законов. Сложно сказать, сколько времени прошло, да и времени как такового под этим куполом не существовало, но волшебство момента разрушил сам типичный московский аллигатор, который вдруг встревоженно зашевелился в своем креслице.

– Павел, а как это случится?

Юный джедай, выдернутый из запредельной задумчивости, не сразу смог осмыслить вопрос и даже как-то по-ослиному затряс головой:

– Что случится?

– Ну грибы эти ваши волшебные… Как я почувствую, что это случилось?

– Ну и постановка вопроса у вас, Игорь Сергеевич!

– А что не так?

– Да все не так… Во-первых, грибы «приходят», а не «случаются». «Случиться» – это пурген может или аспирин, на худой конец. С грибами, кстати, все ровным счетом, как с пургеном, будет. Я имею в виду, что вы сразу поймете и почувствуете. Тут опять принцип аналогии рулит: как с грибами волшебными, так и с этим чудесным и безотказным средством, ошибка исключена. Сразу почувствуете, что действие началось. А как конкретно это выглядеть будет? – Павлик задумчиво поскреб макушку и подложил сухую ветку в костер, который благодарно откликнулся на его подаяние. – Вот здесь уже вариантов масса, если со всей космической прямотой говорить. Если из моего опыта исходить, то конкретно тут сказать что-то сложно. Бывает, как дубиной по голове и – будьте любезны, дорогой товарищ, проследуйте в бездны старика Юнга самым прямым и коротким путем! Бывает и по-другому, конечно.

– А там?

– Там-то? Там каждому свое, естественно. Исходя из текущих запросов страждущего, как сказали бы древние греки. Но опять же все не от внешних запросов зависит, а от потребности внутренней. Да и внешние запросы у людей разнятся очень, вот вам и разные варианты погружений. Если человек «мультики» космические пришел посмотреть, покажут. Сто процентов покажут, только не узнаешь заранее, что уж там за «мультики» будут. Субстанции – это же инструмент просто, а любым инструментом пользоваться нужно уметь. Шаманы, ясное дело, им в совершенстве владеют, но люди-то – не шаманы. Вот и случаются казусы. Пришел, допустим, товарищ, космические «Спокойной ночи» посмотреть, а ему вместо тети Тани со Степашей Гомера Симпсона показывают. Принудительно, подчеркну, показывают, да еще часов этак пять-шесть. Я против Гомера не имею ничего, – Павлик благодушно взмахнул рукой, и в простом этом жесте Игорю Сергеевичу померещилась незнакомая доселе рваная резкость, словно его молодой спутник сбрасывал с себя невидимые путы, – но тут вопрос-то в другом. Если человек пришел про спокойную ночь смотреть, на кой ляд ему этот беспокойный Симпсон нужен? Но это еще ягодки, если хотите знать. А бывает, к примеру, что кто-нибудь на «Белоснежку и семь гномов» настроился, а ему вместо этого на шесть часов жесткое космическое порно врубили, по сравнению с которым фантазии товарищей немцев – тень бледная! И ладно еще, если в традиционном жанре, а не зоо-мазо какое-нибудь! Там ведь шнур из розетки не вытянуть, вот и приходится до финальной сцены сценарий весь изучать да фантазии автора завидовать!

– Ну у вас и аналогии!

– Зато самые доступные, Игорь Сергеевич. Я опасения ваши понимаю, но тут, как по мне, нужды вам опасаться нет. Вы же, пусть сами пока не верите особо, за важным для вас ответом к высшему Я пришли. А раз так – не парьтесь, у меня опыт богатый, все хорошо у вас будет…

– Правы вы, Павел, не верю я. Я сейчас вот сам себе удивляюсь: зачем я тут? У вас – мир волшебный, чудесный, это-то понятно, – Игорь Сергеевич добродушно отмахнулся от вскинувшегося было напарника. – Я же не в обиду вам говорю. У вас – духи, боги, мистика сплошная расчудесная. Но у меня-то все иначе устроено, и проблемы мои – совсем из другого мира. Я одного понять не могу: как я сюда поехать вообще согласился? Нет, машину вашу выручить – не вопрос, но вот сюда, – он оглянулся и обвел поляну широким жестом, – мои проблемы решать?! Вот уж где мистика настоящая! Как околдовало меня, наваждение нашло…

– Угу, – казалось, эти слова нимало не задели Павлика, потому что он от души расхохотался, напугав какую-то ночную птицу. Бедолага, очевидно, устроилась где-нибудь поблизости на ночлег и теперь, встревоженная неожиданными и бесцеремонными соседями, громко хлопала крыльями. – Вы, значит, весь земной такой, а я – с мистикой с детства «на ты»?! Я что, махатмой каким-нибудь родился или сыном чародея? Вы историю мою вспомните: меня же в лес мой не тяга к экспириенсам эзотерическим привела! Сложилось так… Просто жизнь в определенную точку привела, где только этот выход и остался. Да и не то чтобы «остался выход», а жизнь сама ситуацию эту создала. И я, поверьте, ни капли не жалею. Хотя, Игорь Сергеевич, скрывать тоже не буду: для меня загадка великая – как вы на это решиться могли? И даже «решиться» – слово не совсем тут и правильное. Решимости-то вам не занимать – аллигатор все-таки. Без решимости и яиц железных, как я мыслю, в аллигаторы в наши дни угодить трудно. Мне, руку на сердце положа, другое интересно: на кой ляд вам это понадобилось? Меня-то просто к стенке приперло, и деться некуда было. Мой случай – самый типичный, если хотите. Но вы-то? Мультфильмы космические вам явно «до лампочки». Интерес к непознанному? Тоже сильно сомневаюсь… Если и есть сейчас у меня вопросы к мирозданию, то, пожалуй, вот этот вот один: на фига вам оно понадобилось? Вы не подумайте, я к вам в душу ни разу не лезу. Мысли вслух просто…

Странное Павликово движение опять повторилось: сняв с себя что-то невидимое, он встряхнулся, как собака, вылезшая из воды, и подбросил в костер очередное полено. Оба снова замолчали. Типичный хозяин жизни с потерянным видом скукожился в кресле и принялся размеренно раскачиваться, затем обхватил голову руками и несколько раз встряхнул ее, словно хотел взболтать содержимое черепной коробки. Все это время Павлик с интересом наблюдал за телодвижениями товарища по священнодейству. Наконец Игорь Сергеевич распрямился в креслице и посмотрел молодому джедаю прямо в глаза так пристально, что тот прямо-таки физически ощутил на себе давление этого взгляда. А еще он увидел, что в зрачках преуспевающего московского аллигатора застыла острая боль. Какое-то время оба участника митоты просто смотрели друг другу в глаза, а затем Игорь Сергеевич, криво улыбнувшись, нарушил молчание:

– Все очень просто, молодой человек. Вы удивитесь, наверное, но все, действительно, проще некуда. Вы вот сейчас мне сказали, что приперло вас. Выхода у вас якобы не было. Так вот, моя ситуация – один в один.

Челюсть ошеломленного Павлика отвисла, а сам он опять сделал то странное движение, как будто отмахивался от чего-то, невидимого постороннему глазу, но тем не менее весьма осязаемого для него персонально.

– Господи, помилуй! Знаете, у меня ощущение такое, что вы то ли себе сами чего-то напридумывали, то ли меня сейчас дурите! Вы ж аллигатор! У вас – заводы, газеты, пароходы. Вам, я думаю, любую задачу решить – раз плюнуть! Деньги и связи сегодня любые замки ведь открывают. Не, ни фига я вас не пойму, Игорь Сергеевич!..

Собеседник долго не отрывал от Павлика немигающего пристального взгляда, а потом невесело усмехнулся.

– Вы вот мне всю дорогу про ваш принцип аналогии твердите, молодой человек… А вам в голову не приходило, что этот принцип и в мире аллигаторов, как вы выражаетесь, действует? Вы допускаете хотя бы мысль, что в мире человеческих аллигаторов законы те же, что и в мире реальных крокодилов?

– Принцип аналогии везде рулит. А при чем тут это?

– А при том, молодой человек, что аллигаторы разные по размеру бывают. Бывают поменьше, бывают побольше. А бывают и такие, Павел, которым все остальные аллигаторы, как закуска…

– Это ясно. Вы-то тут при чем, не пойму? И каким боком эти истины к церемонии относятся?

Игорь Сергеевич снова невесело усмехнулся и неопределенным движением повел в воздухе рукой, то ли отмахиваясь от той же невидимой субстанции, что эпизодически тревожила его молодого товарища, то ли просто отгоняя от себя невеселые мысли.

– А то, Павел, что сожрать меня хотят…

Челюсть молодого джедая снова уползла вниз, а глаза раскрылись настолько широко, насколько позволила человеческая анатомия. Около минуты он молча таращился на собеседника, пытаясь невнятным мычанием прокомментировать услышанное, но в итоге лишь недоверчиво покрутил головой.

– Шутите! Вас? Сожрать? При ваших-то связях?

– Чтобы тему эту закрыть, я вам, Павел, коротко скажу: мне времени до завтрашнего дня дали решение правильное принять. И банк, и все остальные активы свои я отдать должен. Не бесплатно, конечно, но тем не менее. Серьезные товарищи мне предложение сделали. Настолько серьезные, что от предложений товарищей этих отказываться просто не принято. И времени у меня, как я говорил, в обрез. Завтра в обед я свое решение сообщить должен. Ну а что там дальше будет, от решения моего зависит. Тупик, в общем, для меня, молодой человек. А тут вы с чудесами своими подвернулись и с рассказами про церемонию вашу. Вот я за соломинку и схватился, – Игорь Сергеевич болезненно хмыкнул, – как ребенок малый в чудо поверил. Впрочем, – он махнул рукой, – это, наверное, природа такая человеческая – в чудо верить. Да и вариантов, откровенно говоря, у меня все равно каких-то разумных не было. Отдавать то, что всю жизнь строил, больно, а не отдавать – не вариант. По любому отдам, только вот с последствиями многочисленными и неприятными или без них – вопрос. Так что хоть машину вашу из трясины достали – уже богоугодное дело…

Некогда благодушный хозяин жизни бессильно откинулся в своем креслице, будто неприятные откровения лишили его сил, и закрыл глаза. Оба опять надолго замолчали. Павлик сидел абсолютно ошарашенный, иногда отгоняя от себя невидимых сущностей, а потом встрепенулся и подался к собеседнику.

– Слушайте, а пирамида-то ваша тут при чем? Я же, грешным делом, думал, что вы с ней хотите разобраться…

– А пес его знает, молодой человек, как вы сами выражаться любите, при чем тут эта пирамида. Она и сниться-то мне начала, когда вопрос с бизнесом встал, – Игорь Сергеевич совсем осунулся и отвечал, не открывая глаз. – Интуитивно чувствую: связаны они как-то, но интуицию же к делу не пришьешь. Да и, как помочь мне эта пирамида может, без понятия… От этих снов – тревога сплошная, а не помощь. Впрочем, – он безжизненно махнул рукой, – пусть все идет, как идет. И пусть попытка наша с негодными средствами – все же именно попыткой была, – он еще сильнее скукожился в кресле, словно желая окончательно провалиться в транс и спастись от суровой реальности.

Павлик уже готов был возразить, но в этот момент в ночи прозвучал глухой и громкий звук. Он ощущался прямо-таки физически, и его невидимая волна аж подбросила бизнесмена в кресле, да и сам молодой джедай встрепенулся, развернувшись в сторону поля. Звук донесся с той стороны, куда удалился третий участник их экспедиции, и не успел он повториться, как Павлик успокаивающе улыбнулся обескураженному Игорю Сергеевичу и махнул рукой.

– Вася это, Игорь Сергеевич. С бубном баловаться начал, – закончить он не успел. Первому громовому удару вторил еще один, после чего последовала длительная пауза, впрочем, недолгая, и вот со стороны поля послышались ровные и мерные удары, а частота их угрожающе нарастала. Казалось, от этих звуков встрепенулось все в округе: и живое, и не особо. Игорь Сергеевич завороженно замер, наблюдая за происходящим. И подивиться, действительно, было чему: языки пламени заметались, хотя над поляной не пронеслось ни малейшего дуновения ветерка, скрипуче и дико заорала невидимая птица. Но самым удивительным были радужные кольца, неожиданно повисшие в воздухе; они размеренно колыхались в такт ударам, по-прежнему доносившимся с темного поля. Удалившийся в ночь Василий, похоже, словил кураж и не собирался останавливаться на достигнутом. Бубен то шептал, еле слышно пробираясь через тьму и расстояние, то вибрировал громогласными раскатами, как будто хотел расколоть ночь, то снова почти умолкал только для того, чтобы взорваться лавиной звуков с новой силой. А непонятные кольца все так же загадочно парили в воздухе; можно подумать, чья-то невидимая рука запустила в пространство диковинную горизонтальную радугу, которая неожиданно ожила и вошла в резонанс с ударами бубна, порожденными в ночи.

Участники митоты напрочь потерялись во времени и в пространстве. Павлик откинулся в кресле с полузакрытыми глазами, на его губах блуждала легкая полуулыбка. Игорь Сергеевич продолжал наблюдать за парящими над поляной кольцами и зачарованно улыбался их танцу. Он будто бы даже и позабыл о своре проблем, что терзала его еще мгновение назад, и позволил себе полностью раствориться в волшебстве момента. Последние удары прогремели с такой чудовищной силой, словно хозяин бубна поставил перед собой цель и в самом деле расколотить окружающую действительность на мелкие осколки, а потом на поляну обрушилась оглушительная тишина. Игорь Сергеевич попытался что-то сказать, однако смог лишь посмотреть в бескрайнем восхищении на очнувшегося Павлика и тихо улыбнуться чему-то своему. Юный джедай тоже не издавал ни звука, очевидно, все еще впечатленный дивным спектаклем и внезапностью каждого его сюжетного хода от начала и до конца.

Тем временем со стороны леса донесся вой, настолько душераздирающий и дикий, что оба мужчины ощутили, как это на самом деле бывает, когда кровь леденеет в жилах. Через мгновение вой повторился, причем сложно было определить, чего же в нем слышалось больше – неизбывной тоски или смертельной злобы. Скорее всего, и то и другое смешалось в равных пропорциях. Павлик заметил, как его спутник стал белее мела, резко принял вертикальное положение и с ужасом вглядывается в сторону леса.

– Что это? – губы типичного московского аллигатора дрожали, а миг спустя он с трудом перевел дух и трясущимися руками вытер испарину, выступившую на лбу. – Это что было, Павел?! – Впрочем, вопрос сиротливо повис в воздухе, не дойдя до адресата. Павлик пребывал в нешуточном ступоре, да и выглядел он сейчас не лучше вопрошающего. Непослушные волосы на макушке встали дыбом, и он напоминал небольшого ежа, застывшего соляным столбом перед лицом грозной, но плохо осознаваемой опасности. Сам он не мог вспомнить, как очутился на ногах, и теперь стоял вплотную к хозяину жизни, с ошалелым недоверием вглядываясь туда, откуда пришли странные и страшные звуки непонятного происхождения.

–Господи… – Игорь Сергеевич зябко поежился и ошарашенно посмотрел в сторону леса. – Это же не животное кричало! Я со стажем охотник, но одно точно скажу: не животное это…

– Не животное, – лицо Павлика тоже побелело, он чуть кивнул в сторону костра, – на пламя посмотрите.

С костром произошла разительная метаморфоза. Он будто даже уменьшился в размерах, а цвет пламени из ярко-желтого стал тускло-синим. Похоже, костер тоже скукожился, отреагировав таким недвусмысленным образом на зловещие звуки, и – на всякий, наверное, случай – приготовился к худшему. Игорь Сергеевич еще раз отер испарину со лба и наклонился за поленом, чтобы оживить угасающее пламя.

– Матерь божья! Кто бы рассказал – в жизни бы не поверил! Вот ведь, действительно, кровь в жилах стынет! Такое ощущение, что это нежить какая-то. Интересно, кто же это был на самом деле?.. – он подбросил костру дров и уселся в креслице, развернув его, однако, в сторону леса. – Росомаха? Никогда не слышал, как они кричат… Но больше-то и некому вроде. Только вот росомах мы тут никогда не встречали, а охотимся здесь сколько лет… Да и от Иваныча не слышал я про них…

– Росомаха? – Павлик медленно опустился в кресло, продолжая настороженно вглядываться в сторону черноты, скрывающей лесную чащу. – Я, руку на сердце положа, сильно сомневаюсь, Игорь Сергеевич, чтобы это росомаха была. Да и вообще зверь какой-то. Тут, мне кажется, не в звере дело. Вы звук-то сами слышали? Это что ж с росомахой сделать нужно, чтобы она так орала? Яйца, извините, пнем пудовым прищемить? Правильно вы сказали: нежить какая-то и есть…

– Бросьте, молодой человек, – хозяин жизни успел немного отойти от потрясения и теперь успокаивал себя и напарника. – У меня опыт богатый по части охоты, и я вам так скажу: иногда самые обычные зверюшки такие звуки издают – в жизни не поверишь, как узнаешь, кто это. Так что мистики тут никакой….

– Вас не поймешь, Игорь Сергеевич. Минуту назад сами говорили, что не зверь это, а секунду спустя объяснение правдоподобное найти пытаетесь. Если вам так спокойнее, пусть хоть росомаха, хоть кто будет, – договорить он не успел. За их спинами раздался обычный тихий шорох, но оба взвились со своих мест и развернулись в сторону поля.

В свете пламени маячила фигура третьего участника экспедиции. Василий застыл на границе тьмы ночи и света пламени с полузакрытыми глазами. Руки его крепко прижимали к груди бубен, точно инструмент способен был отгородить своего владельца от окружающей и тревожной действительности. Наконец он шагнул к костру, открыл глаза и хрипло откашлялся.

– Позволите к огоньку?

Игорь Сергеевич, улыбаясь, приглашающим жестом указал на пустое третье кресло.

– Милости просим, молодой человек! Ну вы нам подарок и сделали! Бубен ваш – бомба, как Павел выражаться любит! Никогда еще ничего подобного не слышал. Повторите?

– Непременно, – Василий двинулся к креслу деревянными шажочками и плюхнулся в него, продолжая удерживать бубен в прежнем причудливом положении. – Только попозже.

– Да как вам угодно, – типичный московский хозяин жизни улыбнулся, опускаясь в свое кресло, и лишь Павлик продолжал стоять и настороженно всматриваться ночной лес. – Ну и как там, в поле?

Вопрос предназначался Василию, но тот смотрел в костер невидящим взглядом, словно внезапно ослеп, заодно, правда, лишившись дара речи и слуха, да и в принципе потеряв способность реагировать на происходящее во внешнем мире. Игорь Сергеевич пожал плечами и подбросил в огонь очередное полено. Павлик тоже опустился в кресло, и некоторое время все сосредоточенно молчали. Над поляной снова воцарилась тишина, но теперь она имела другой, нежели всего час назад, характер. Ни уютной, ни домашней ее назвать больше никто бы не решился. Она таила в себе откровенную угрозу, нависла неосязаемым напряжением, которое каждый из троицы ощущал с отчетливой колючестью. А буквально через миг эту грозную тишину нарушили самым бесцеремонным способом: где-то в чаще с невероятным треском упало дерево. Судя по звуку, это было весьма огромное дерево, а с чего вдруг оно решило упасть, пока никто не понимал. Игорь Сергеевич с Павликом нервно подскочили и снова принялись напряжено изучать чернильную тьму. Василия же ничто потревожить не смогло: он продолжал сидеть каменным истуканом и, судя по всему, в принципе пребывал в несколько ином измерении, и поляна с костром, ночной лес и тем паче падающие деревья отсутствовали там полностью.

– Однако! – Игорь Сергеевич почти истерично крутнулся на месте и посмотрел на Павлика. Тот напряженно пожал плечами и попытался сесть обратно в кресло. Типичный хозяин жизни хотел последовать его примеру, но грохот второго падающего дерева быстро перевел обоих в вертикальное положение. За вторым ударом последовал третий, а затем и четвертый. Игорь Сергеевич, порядком бледный, зачем-то метнулся к своему рюкзачку, но вдруг отшатнулся к костру, да так, растерянно, и застыл посередине поляны.

– Что это такое? – его вопрос, обращенный к Павлику, утонул в грохоте очередного падающего ствола, но молодой джедай явно ничем не мог помочь выбитому из привычной колеи хозяину жизни, потому что тоже опустился в креслице и, казалось, впал в тот же ступор, что и его приятель. Впрочем, приятель к тому моменту, надо заметить, вообще не выглядел живым. Его неподвижная фигура, больше, наводила на мысль о внезапном катаклизме, превратившем живого человека в каменного истукана.

Между тем звуки все множились. Складывалось ощущение, что вокруг лагеря бродил великан и подламывал массивные стволы деревьев, будто поросль сухой травы. Звуки то приближались к импровизированному бивуаку, то отдалялись от него. Игорь Сергеевич в ужасе осел в кресло и продолжал напряженно прислушиваться к вакханалии, учиненной в лесной чаще неизвестно кем.

– Кто это?

– Он, – Павлик встрепенулся и дрожащими руками попытался прикурить сигарету. Очевидно, оцепенение, охватившее его, понемногу спадало.

– Кто – он?

– Союзник… Тот, о котором Вася в самом начале говорил. Это я виноват, если руку на сердце положить…

– Что за ахинея?! Какой еще союзник? И вы-то тут при чем?

– Причем, – похоже было, что молодой человек уже вполне пришел в себя – на его губах даже появилась слабая улыбка. – Моя вина, Игорь Сергеевич, исключительно… Это я не досмотрел и не додумал, вот мы с вами сейчас плоды глупости моей и пожинаем…

– Да что вы говорите такое?! При чем тут вы? И что это такое вообще происходит?!

– Союзник это бузит. Ну или хозяин места, если вам так удобнее. Мы же перед церемонией ему подношения никакого не сделали – вот и оборотка. Вы давеча сказали, что волшебный у меня мир. Но ведь и в нормальном мире у каждого места хозяин и обитатель есть. Если принципом аналогии пользоваться, это как с дачей вашей. Вот и представляйте: пришли к вам люди добрые на бубнах и варганах сыграть вам в удовольствие и во славу Говинде, так сказать. Разрешения вежливо спросили, со всем уважением в дом зашли. Вы откажете? С большой вероятностью, что нет. А если к вам гопота какая-то на халяву вломилась и, не спросясь, пьяный дискач под мегашансон устроила? У вас вариантов-то – немного совсем. Ну охрана, ментов там вызвать – это понятно все. А если вы и сам – парень жесткий, так возьмете бейсбольную биту и собственными руками вражин непрошенных приголубите. Справедливо, с вашей точки зрения, это будет?

– Вы мне все это сейчас всерьез говорите?

– А какие тут шутки могут быть? – Павлик кивнул в сторону леса. – Я видел уже нечто похожее, если честно. Не в таком масштабе, правда, но было дело. Опыт-то большой уже скопился… Да и товарищи доверенные похожие вещи рассказывали, у кого практика солидная, почти все так или иначе с похожими штуками сталкивались. Вы со счетов-то не сбрасывайте: мы малую толику сущего только воспринять можем, а скрыто от нас, – он закатил глаза и потряс головой. – Тьма тьмущая!.. Мы же с вами в физическом мире обитаем, вот его и чувствуем. Однако, помимо него, еще и тонкий мир есть. В нем, если вам интересно, кто только не обитает. А на церемонии мы эти два мира соединяем как бы. Сознание наше расширяется, и товарищи из тонкого мира вполне на контакт пойти могут. Посмотреть – ради любопытства или с какой другой целью. В соответствующей литературе, Игорь Сергеевич, все это очень подробно описано. Оттого и правило существует: если церемонию проводить собрался, то подношение хозяину места сделай, поговори с ним по-человечьи, цель свою обозначь. Уважение вырази, одним словом. А иначе – бита бейсбольная как вариант.

– Так это что – бита, по-вашему, выходит?

– Бита, Игорь Сергеевич, иначе выглядит. Тут мне точно на слово поверьте! Мы бы с вами, извините за выражение, уже и ссались, и срались бы, если бы бита в ход пошла. А это просто знак конкретный, что мы без спроса на чужую территорию вперлись. Без спроса, отметьте, да еще и без уважения должного…

– А бита?

– Может он и без биты обойтись. Походит, поорет, статус нам свой продемонстрирует. Да вы и сами посудите – стихли звуки-то…

В лесу, действительно, снова стало тихо: деревья больше не падали, ночные птицы не кричали. Можно было подумать, что неведомый великан бесследно растворился в чаще, глубоко удовлетворенный произведенным эффектом.

– Господи! – Игорь Сергеевич провел дрожащей рукой по лицу, словно пытаясь таким образом изгнать пугающие воспоминания и ошарашенно покрутил головой. – Слушайте, а правила какие-то есть? На этот случай?

– На какой?

– Ну если эта нежить из лесу выйдет?

– Есть, конечно. В психоделической библии все правила прописаны, спасибо отцу Карлосу. Если выйдет такое – хватать нужно.

– Хватать?!!

– И не просто хватать, Игорь Сергеевич, а еще и держать!

– Так это же явно не животное! Как его хватать-то? И уж держать тем более?

– Крепко, – Павлик, похоже, окончательно оправился от потрясения и даже испытывал удовольствие от происходящего, хотя и весьма специфическое. – И держать крепко нужно. Максимально крепко, как сможете….