И как мы только победили… Великая Отечественная в статьях журналиста

Меня в медсанбате все звали дочкой, потому что была моложе всех, в 42-м году шел только семнадцатый год. И вот однажды работала я без смены и отдыха третьи сутки. Вечером комиссар и командир медсанбата зашли в перевязочную, подозвали и спросили: «Дочка, вытянешь еще ночь или нужна замена?». Я, конечно, отрапортовала, что вытяну. Но, в общем, я всех тогда подвела. Где-то на рассвете, когда сон сваливает каждого, свалил он и меня. Как сейчас, помню, что санитары клали на стол раненого и сказали: «Доктор, это последний, но с красной полосой», – то есть срочный. И мне показалось, что этот раненый падает со стола, я протянула руки его поддержать и сама упала, уже уснувшая.

Меня не разбудили даже нашатырным спиртом. Санитары отнесли в послеоперационную палату, и там проспала я восемнадцать часов.

– Анна Ивановна, война войной, но вы ведь были молодые. Была, наверное, и любовь. Какая она на войне?

– Когда я попала на фронт, о любви у меня не могло быть и речи, в медсанбате я была младше всех. Но летом 42-го и мое сердце было тронуто искоркой, которая разжигалась все больше и больше. У всех наших девушек были знакомые ребята, иногда даже и встречались, когда выпадала возможность, писали письма. Как-то подруги мне говорят: «Аннушка, надо познакомить тебя с каким-нибудь мальчиком, будет письма слать, и тебе будет веселее». И вот знакомство состоялось. Само собой. Было это в лесу на Орловщине, раненые поступали, но реже, так как стояли в обороне. Однажды в числе раненых оказался капитан Павел Гриднев. Он был ранен, когда его химрота прикрывала дымом дивизионных разведчиков. Красивый, высокий, стройный боевой командир. Тогда ему шел только двадцать первый год. Ёкнуло мое сердечко, тогда совсем юное и никем не искушенное.

Заметила, что и он обращает на меня внимание, я же со своей угловатостью все стараюсь исчезнуть и заняться любым делом, только бы не попасться ему на глаза. Но покоя на душе не было. Павлик выписался после поправки в свою часть, а не прошло и двух дней, как получаю от него письмо. И не какое-нибудь, а письмо, которое впервые написал человек, милый моему сердцу. Во время очередного дежурства писала и я первое в своей жизни письмо. Писала и рвала, снова и снова. Химрота всегда стояла недалеко от медсанбата, и Павлик мог приехать, но встречи были короткие, да и девочки боялись встречаться с ребятами, чтобы нас не ругали.

Однажды вечером у нас проходило комсомольское собрание, оно затянулось, а потом мне сказали, что приходил Павлик, ждал меня, много курил, был очень взволнован. А где-то около полуночи к нам стали поступать большие партии раненых, в основном, разведчики и с химроты. Я мыла руки, когда ко мне подошел ординарец Павлика, очень встревоженный, и вымолвил сухими губами: «Погиб капитан…» Я сразу не поняла, о ком идет речь или просто не хотела верить, потом что-то сковало все движения, слезы, как туман. Какое-то время еще делала перевязки, просто по инерции двигалась, ничего не видя. Доктор Комоцкий, заметив это, отправил меня отдыхать, но я продолжала работать, так было легче. До рассвета обработали всех раненых, потом пошла – и ничего перед собой не вижу, проклинала в душе и Гитлера. и войну… Пока мы стояли в этой деревне, каждый день бегала к Павлику на могилу.

Вот так в годы войны мы любили и теряли любимых.

ВЕЧНАЯ СЛАВА!

Мы привыкли к будничной суете площади М. Горького, но 9 мая и она, и улица Свердлова преобразились и на целый день стали праздничными. Около 9 часов утра на площади М. Горького стали собираться горьковчане. Повсюду – улыбки, объятия, рукопожатия, блеск орденов и медалей.

Фронтовики с боевыми наградами на парадных костюмах. Им сегодня – особое внимание.

А. И. ГУРЬЯНОВ: – Начинал в 201-й воздушно-десантной бригаде имени Кирова, потом во 2-й маневренной воздушно-десантной бригаде. В армии я начал служить еще в 1939 году. Командовал взводом, ротой. Воевал под Старой Руссой и на Северном Кавказе. Двадцать пять прыжков с парашютом, приходилось прыгать и ночью. Один раз меня товарищи восемь суток тащили через линию фронта. Все было на войне, и очень тяжело всегда, и друзей многих похоронил. Поэтому дороже праздника Победы для меня нет.

На груди у Т. И. Косенкова – три ордена Отечественной войны, два – Красной Звезды, знак ветерана КПСС.

– Начал войну на Северном Кавказе, – рассказывает он, – участвовал в боях за Новороссийск, а закончил – в Берлине.

Артиллерист. А В. Д. Шалыгин начал войну в 42-м, под Волоколамском, комиссаром артиллерийского полка, закончил – в Кенигсберге. В. Н. Шабельник – тоже артиллерист, командир взвода артразведки. Начал с Белгорода в 43-м, а закончил под Прагой, и не 9 мая, а 12-го – добивали остатки несдавшихся частей гитлеровцев.

– Сколько товарищей похоронил… – говорит он. – Особенно хорошо помню нашего разведчика Ильченко, в Польше погиб.

В разное время и на разных фронтах воевали наши земляки. Артиллеристы и моряки, связисты и пехотинцы, труженики тыла и просто дети войны. Каждому есть вспомнить, рассказать. Кто-то воевал год, кто всего несколько месяцев.

– Мне было три года когда отец пришел с войны, – рассказывает председатель областного Совета, первый секретарь обкома КПСС Г. М. Ходырев, – но радость тех минут помню до сих лор. Отец был артиллеристом, начал войну на западной границе, кончил в Берлине, День Победы – это праздник всенародный, и нам надо беречь наши традиции, никогда не забывать, что Победа – это не только великая радость, но и великая печаль о погибших наших воинах, советских людях. Никогда не надо забывать, чего стоила нам война. Нужно помнить и гордиться тем вкладом, который внесли в Победу горьковчане. И о ветеранах: надо думать и думать, чтобы как можно больше нам для них сделать, особенно сейчас.

А. П. Степанцев и отец председателя городского Совета В. С. Бодякшина воевали в одной дивизии – 137-и стрелковой. Вместе уходили на фронт на четвертый день войны, вместе пробивались из трех окружений в сорок первом. Степана Трофимовича Бодякшина нет сейчас в живых, но однополчане его помнят как замечательного человека. Необычной судьбы человек и А. П. Степанцев.

– Это сейчас я полковник в отставке, – говорит Александр Петрович, – а так – крестьянина сын, семьдесят лет назад лаптях бегал. Отец пришел с империалистической войны и скоро умер, пришлось мне быть в семье за старшего. Работал в артели, знаю, что такое безработица. Перед войной работал на заводе, был на комсомольской, партийной работе. Участвовал в войне с Финляндией, а в Великую Отечественную все время воевал в одной дивизии, с первого до последнего дня…

Подходят роты курсантов военных училищ города, выстроилась колонна автомашин, декорированных плакатами по истории Великой Отечественной войны. Духовой оркестр создает особый праздничный настрой – да и кого не взволнуют песни «День Победы». «Темная ночь», «Синий платочек». В 10 часов утра оркестр сыграл «торжественные фанфары», и по улице Свердлова потянулись праздничные колонны наших ветеранов. Впереди – боевое знамя прославленной 89-й гвардейской Белгородско – Харьковской стрелковой дивизии, сформированной в нашем городе.

У памятника Минину духовой оркестр останавливается. Рота почетного караула встала у Дмитриевской башни. Здесь состоялась вторая часть праздника:. Как всегда в этот день, площадь Минина и Пожарского заполнили тысячи горьковчан. И вновь звучат слова песни: «Здравствуй, мама, возвратились мы не все…» Секунды тишины и – «торжественная фанфара». Неожиданно, как будто из мая 45-го, звучит голос Ю. Б. Левитана, сообщающего о безоговорочной капитуляции Германии. «Германия полностью разгромлена!» – торжественно и гордо разносится над площадью.

Открывает праздник первый секретарь горкома КПСС Ю. А. Марченков. Простые, проникновенные слова о памяти, о том, как была завоевана Победа, о вкладе в нее наших земляков. Звучит могучее «Славься» М. И. Глинки. Праздник продолжается. Свое искусство – строевые приемы с карабинами – показывает рота почетного караула.

Ничто так не радует душу и сердце солдата, как хорошая строевая песня. А открывает праздник «Песня в строю» «Священная война». Четкий строй курсантов, внуков и правнуков победителей. С каждой песней у любого из нас связаны какие-то свои ассоциации, воспоминания. Когда мы слышим «Священную войну», то вспоминаем тяжкий 41-й. Отсюда под этот марш уходили с площади Минина и Пожарского горьковские дивизии. Для ветеранов эти минуты – встреча со своей молодостью. Строевые песни для артиллеристов, моряков, летчиков…

А. А. КОСТИН:

– Я пулеметчик с бронепоезда «Козьма Минин». С самого начала и до Берлина. Особенно тяжелые бои для меня были за Ковель и Варшаву. Победили мы потому, что нельзя было не победить. Сейчас кое-кто стал забывать, что такое фашизм и какая судьба нас всех ожидала. Фашисты были противником сильным, умным, беспощадным, победить их было очень трудно, большой крови это стоило и адского труда всему советскому народу. И еще много лет пройдет, но люди будут удивляться – как тогда мы все это выдержали и все-таки победили.

Немало среди ветеранов и женщин с боевыми наградами.

Нот Таисья Митрофановна:

– Я из Запорожья, приехала на встречу нашей 89-й гвардейской. Была медсестрой в зенитно-пулеметной роте, на фронте с 17 лет. Как попала я первый раз под обстрел, так сразу и повзрослела. Страшных дней на войне было дюже много. Сколько раненых перевязала за войну – разве сосчитать. У меня в 17 лет были кровавые мозоли на руках. А 9 мая 45-го я встретила в Берлине, у самых Бранденбургских ворот. В три часа утра мы узнали, что Победа. А еще было много раненых, все стонали, и вот увидела, что все наши бегут, друг друга хватают, обнимаются, все плачут. Таких и слов нет, чтобы описать, какая «то была тогда радость – Победа! Мне очень нравится, как в Горьком проходит праздник.

Четыре нашивки за ранения у этого седого человека, Ф. А. Перунцев – горьковчанин, воевал с 1942 года, в пехоте, в 89-й гвардейской дивизии, старший сержант.

– Первый раз ранило за Белгород, второй – за Корсунь-Шевченковский, третий в Курляндии, а четвертый в Данциге. Но больше двух-трех дней в госпиталях не был. Быстро подлатают и снова своих скорее догонять.

А вот медали на груди совсем молодого человека. Они – за -бои в Афганистане.

ИГОРЬ САЛОВ:

– Дед у меня воевал всю войну, Когда я сам побывал под пулями, то только тогда по-настоящему понял, что такое война. Перед ветеранами я преклоняюсь, им было в тысячу раз тяжелее, чем нам.

У человека в морской форме на груди десятки наград, памятных знаков, три ордена Красной Звезды.

– Комаров Михаил Леонидович, старший корабельный инженер Ладожской флотилии. «Дорогу жизни» мы охраняли. Обратите внимание, что среди моряков нет инвалидов: мы или сразу тонули, или побеждали. На войне мне хорошо помогла спортивная закалка, я же футболист еще довоенный. Скоро восемьдесят, но здоровье хорошее.

А. С. ПРОХОРОВ:

– Я не воевал, всю войну на авиационном заводе проработал, моторы устанавливал на самолеты. Вся война – как один день, без передышки – работа, работа и работа. Приятно было знать, что наши истребители были лучше немецких, старались мы сделать их как можно больше. Работали – себя не жалели, на износ…

День Победы – это праздник, но и великая скорбь. «Триста пятьдесят тысяч воинов-нижегородцев сложили свои головы на поле брани, – разносится над площадью голос диктора. – Навечно записаны в строй Герои Советского Союза Николай Гастелло, Юрий Смирнов, Николай Вилков, Евгений Никонов. Имена этих Героев, прославивших наш город, известны сейчас всей стране».

И снова над площадью знакомый и торжественно печальный голос Ю. Б. Левитана: «Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины».

По площади, украшенный цветами и гирляндами, под мелодию «Он не вернулся из боя» медленно едет бронетранспортер, за ним – рота почетного караула. «Горящий Смоленск и горящий рейхстаг…» – разносится над площадью. Ветераны войны, руководители и жители города направляются через Кладовую башню кремля к Вечному огню. Тысячи и тысячи людей собрались здесь, у Вечного огня, чтобы отдать дань памяти погибшим. Старые и молодые, мужчины, женщины – у каждого из них своя судьба, но общее для всех нас – мы победили в самой тяжелой войне истории. Всегда будут помнить те годы, кто пережил войну.

3. К. КЛЮШИНА:

– Как не помнить войну… 14 лет мне было, когда она началась. А в 16-уже сосны валила на лесозаготовках. Какие тогда из нас, девчонок, были лесорубы, да в мороз, одеты плохо, голодные, но надо было работать. Так тяжело было, что иной раз думаешь: хоть бы уж елка меня, что ли, придавила. А в колхозе: пахали на лошадях, начнем – еще темно, и пока видно – все работаешь и работаешь. Что говорить о людях, если лошадь, бывало, так устанет, что ее, бедную, и с места ничем не сдвинуть. Она стоит, я плачу, уж бью ее – ни с места. У меня воевал папа. Всю войну в блокаде Ленинграда. Пришел чуть живой, худой. Брат Саша, старший. воевать начал из-под Минска, танкистом. Четыре раза горел в танке. Как мы его писем ждали, все боялись, что убьют, а он остался жив.

У Вечного огня под хоровое пение проходит церемония возложения гирлянды Славы. Тысячи и тысячи букетов цветов ложатся на мрамор у Вечного огня…

И снова – торжественная и печальная музыка.

Далее Праздник Победы продолжился в нескольких местах города. Особенно многолюдно было на площади Минина и Пожарского. Трудно было увидеть и услышать все: выступление детских художественных коллективов и программа для молодежи «Танцы, танцы, танцы», парад кораблей и яхт на Волге, спортивные состязания и показательные выступления пожарных, оркестр баянистов и симфонический оркестр, цирковые номера и бал ветеранов.