Диоскурия-Διοσκουριάς

Чусио.

Приблизительно к трём часам, дня оставив позади последний перевал, и могилы безымяных красноармейцев, мы очутились на равнине. Передвигаться Мальчику стало намного легче, и мы с отцом, ускорили шаг. Пройдя таким пешим макаром, несколько км., мы вышли вплотную к реке Бзыбь, и увидели висячий мост соединяющий два берега. Противоположная сторона берега реки, красовалась сплошной стеной дремучего леса. На крохотной поляне стоял пастуший балаган с деревяной изгородью, служивший наверное загоном для скота. Пройдя мост, который при нашей переправе, раскачивался в разные стороны, дед Афанасий, видя мой измотанный вид сказал. – Остался последний подъём. Через два часа мы будем на месте. Там и находится источник наз. Нарзаном, а местность эту наши греки окрестили Чусио. За этими высокими вершинами, что ты видишь перед собой, находится Северный кавказ и Кубань. Взяв на одном дыхании последний подъём, мы наконец то завершили своё восхождение. Первым делом, освободили Мальчика от поклажи, а потом все трое пошли поглядеть на источник. На первый взгляд, это был обычный родник, обложеный с трёх сторон камнями. Но здесь, откуда – то из недр земли, на поверхность пробивалась вода, с пузырьками газа, наполняя водоём живительной влагой. Далее, источник убегал вниз по склону, образуя ручей. Камни на дне водоёма, и ручья имели огненно – красную окраску, от избытка наверное в химическом составе воды примесей железа. Вкусовые качества этой минеральной воды, с первого раза, не располагали к частому её употреблению, но отец мой, и дед, с удовольствием выпили по полной крушке каждый. Невдалеке от источника, уже находились три палатки с отдыхающими, и чтобы не терять времени даром, и успеть к закату солнца, мы соорудили шалаш, накрыв его напоследок большим целофаном. На ночь каждому из нас, досталось ватное одеяло, и вопрос с жильём, был окончательно решён. Дело в том что Пархар, и Чусио, издавна славились своим курортом, и кроме греков, проживающих в городе Сухуми, и в её сельской местности, никто другой, и понятия не имел о таком виде отдыхе, в горах Кавказа. В знойные периоды лета, греки отправляли сюда своих стариков и детей, а чтобы поправить им здоровье, непременно пригоняли с собой скот, используя альпийские луга, как пастбища. Молочные изделия, приготовленные в этих местах, по вкусовым качествам, и ароматным свойствам, не имели себе равных, и пользовались повышенным спросом у отдыхающих. Здесь, можно было купить у сельчан, мясо, молоко, сыр любого вида, и даже кукурузную муку, для приготовления мамалыги. Такие продукты, как хлеб, водка, и табачные изделия не курсировали в продаже. Утро следующего дня, началось у меня с подъёма на завтрак. Рядом с шалашом, уже горел костёр, над котороым дед Афанасий что-то готовил в казане. Он подошёл ко мне, и в приказном тоне сказал. – Вставай и быстро умываться. Скоро мамалыга будет готова. Я нехотя встал и пошёл умываться. Буквально в нескольких метрах от Нарзана, находился ещё один источник, но с обыкновеной родниковой водой, служивший отдыхающим, в чисто бытовом плане. Невдалеке, чуть выше от подземных источников, с отвесной скалы, на огромную каменую глыбу, вниз падал водопад, разбрасывая вокруг себя, и на многие метры, мельчайщие брызги воды, и свежую прохладу. Закончив с обзором местности, и туалетом, мне ничего не оставалось делать, как поспешить на манящий аромат настоящего сливочного масла, исходивший со стороны нашего шалаша. Свареная мамалыга, уже была вывалена из казана на чистый лист фанеры, и нашпигована со всех сторон ломтиками копчённого сыра сулугуни. А на макушке этой горячей мучной массы в углублении, сделаной ложкой, таяло вышеупомянутое мной масло, завораживая окружающий мир апетитным ароматом. Кушать мамалыгу надо было руками. Днём, как обычно, я пропадал у водопада. Купался, или загорал на солнцепёке, слушая музыку из транзистора, который идельно ловил здесь, все самые популярные радиостанции всего мира. Однако шли дни, и однажды я вдруг заметил, что вокруг Нарзана вырос целый городок из палаток, и шалашей, наподобие нашего. Подсчитывая их количество, я обнаружил около ста двадцати палаток, с вновь прибывшими отдыхающими, желающими попить Нарзан. Некоторые лица мне были знакомы по г. Сухуми, но основную часть палаточного городка, составляли сельские жители. Вечерами курортный городок преображался, и жил другой жизнью. Мужики, где – нибудь на открытой полянке, собирались группами и резались в карты, играя в 66, или в скамбил, ставя в банк, как и положено в таких случаях, не деньги, а проиграную водку. После распития спиртного, начиналось самое настоящее музыкальное представление, сопровождаемое игрой на кемендже. Вокруг импровизированой сцены, собирались поглязеть на своих хмельных мужей, вторая половина человечества, а самые бойкие из них, веселили народ пляской и шуточными куплетами. На десятый день нашего проживания у Нарзана, в гости к нашему шалашу пожаловал на своём коне дядя Константин, который привёз деду табак, и водку, и ещё какие – то продукты. Табак, употребляемый дедом для курения, относился по свей родословной к Трапезундским сортам, и был настолько терпким, что я порой закуривая цигарку, принимал устойчивую позу, чтобы не свалиться на землю. На исходе дней нашего отдыха в Чусио, отец мой, как – то вечером сказал мне. – Послезавтра у нас с утра намечается спуск к Пархару, а потом через сутки, возвращение домой. Двадцать дней достаточно для отдыха. Я отчётливо понимал, что навряд – ли ещё разок мне доведёться увидеть красоту этих гор, так глубоко запавших мне в душу. С другой стороны хотелось домой в Сухуми, к суетной жизни города, и к прелестям Чёрного моря. За день до нашего возвращения к Пархару, я попросил у отца разрешение, на самостоятельный спуск к висячему мосту, сославшись на желание половить в реке рыбу. – Хорошо так и быть, – получил я добро от родителя. – Заночуешь в пастушьем балагане, который находится рядом с мостом. И не забудь взять еду, и куртку. Не дай бог замёрзнешь, там ночью. Прихватив с собой всё, что требовалось, и леску с крючками, которые дал мне накануне дядя Константин, я навсегда покинул Чусио. Размах моих шагов, при спуске к реке можно было бы сравнить с тройными прышками олимпийского чемпиона Санаева. Такого прилива сил и энергии, в своём организме я не ощущал больше никогда, в своей жизни. Нарзан за эти дни, дал мне очень многое, и даже с избытком про запас. Почти играючи, я скатился к реке, и отыскал в лесу своё временное пристанище. Балаган пустовал, и я был безумно рад такому обстоятельству. Наладив удочку, и отыскав под листьями дождевых червей, я спустившись к реке, и попытался поймать золотую рыбку. Никакого ожидаемого эффекта в течении получаса. Здесь, при таком стремительном потоке воды, река Бзыбь, оказалась дикой и своенравной. Другое дело, когда я ловил рыбу в низовьях, и там не было таких убийственных течений реки. Оказавшись в довольно дурацком положении, я вдруг увидел трёх мужиков, шедших из леса по направлению к реке. Они подошли поближе, что позволило мне разглядеть их физиономии. Нетрудно было определить, что это были славяне. Лица бородатые, и у каждого рюкзак и ружьё за спиной. Один из них держал в руке лоток для мытья золота, а другой бородач сжимал в правой руке удилище, а в левой кукан с рыбой. Они поздоровались первые, сказав мне, что являются геологами. – Вы не подскажете мне, как в этой реке ловится рыба?, – обратился я с вопросом к рыбаку с удочкой. – Что – то у меня ничего не получается. Мужик посмотрел на мою снасть, и не сказав ни слова, стал переделывать её на свой лад, нацепив на леску свой поплавок. – А на какую наживку ты ловил?, – поинтересовался он. – На дождевого червя, – поспешил я с ответом. Рыбак усмехнулся, и пояснил – Ловить форель надо на кораеда. Пошли со мной. Отойдя немного в лес, он быстро нашёл поваленое дерево, и подойдя отодрал с неё рубашку. Под корой, и на голом стволе валежника, находились белые черви называемые кораедами. – Вот, на них и надо ловить форель, – произнёс он, устремившись к реке. Остальные двое, молча курили в сторонке, и не торопили своего друга. – И ещё запомни главное, – продолжал он поучать, нанизывая наживку на крючок.– К воде необходимо всегда подкрадываться, чтобы не вспугнуть рыбу. А забрасывать надо под какой – нибудь камень, совсем близко от берега. Вторично в одно и тоже место не бросай, а постоянно меняй позицию, перемещаясь берегом реки. Говоря всё это, рыбак в считанные секунды, вытащил из воды рыбу, и протягивая её сказал мне. – Ну вот, а теперь лови сам. Запомни, наживка от поплавка, не более 20 см. Я сердечно поблагодарил геологов, и долго ещё смотрел им в след, пока они не растворились в лесу. Следуя урокам рыбной ловли, я шустро наловил несколько рыбёшек, и сделав кукан, прихватил их с собой. Начинало смеркаться, и мне пришлось поспешить в балаган, чтобы заготовить себе на ночь дров для костра, и приготовить ужин. Деревяный домик, в котором мне предстояло провести ночь, вполне соответствовал всем требованиям, нелёгкой жизни пастухов. Возле нары из досок, имелось место для разведения костра, и даже дымоход зияющий дырой на крыше. Учитывая прохладные ночи в горах, и присутствие рядом реки, я натаскал в балаган побольше дров, и приготовил себе на костре рыбу. Было вкусно и приятно. Подложив себе под голову куртку, я растянулся на наре, и крепко уснул. Проснулся я наверное, часика через два, окоченевший от холода. Костёр мой едва горел, сизым пламенем, мигая мне в темноте крошечными угольками. Пришлось снова налаживать с огнём, пока пламя не разгорелось, как следует. Погладывая на прожорливые языки огня, я впал в какое – то дурацкое умиротворённое состояние, абсолютно не замечая того, что запасы моих дров улетучиваются на глазах. Ничего не подозревая, я прихватил с собою спички, и вышел за дверь в кромешную тьму леса, в надежде найти там дрова, и продержаться с костром до рассвета. Плутая вслепую в темноте, я неожиданно напоролся на изгородь, и чтобы слегка оглядеться, чиркнул спичкой. Вспышка огня, только ослепила меня, и вдруг рядом со мной, раздался дикий крик, вспорхнувшей птицы, который и был сигналом, для полного пробуждения всего зверья в лесу. Со всех сторон доносился хруст ломающихся веток, и топот бегущих ног. Следом раздался ужасающий вопль и ещё какие – то звуки, напоминающие звериные разборки по пожиранию друг друга. Очумев от страха, я стоял словно поражённый молнией, не соображая ничего. Потом видимо сработал инстинкт самосохранения, который позволил мне развернуться на 180 градусов, и пулей влететь обратно в балаган. Я закрыл наглухо дверь на задвижку, и ещё долго не мог прийти в себя. Стоял и думал одно, что дожидаться рассвета без костра, смерти подобно. Выждав паузу, я снова решил штурмовать темноту, и долго не мешкая, открыв дверь, набросился на изгородь, затащив значительную её часть, вместе с кольями, себе в ночлежку. Проснувшись утром, я вновь занялся рыбалкой держа под прицелом тропу, на которой должны были появиться мой отец и дед Афанасий верхом на Мальчике. Вскоре они появились, и я доволный результатами рыбалки, шагнул навстречу деду, и спросил его. – А что мне делать с рыбой. На что мне старик ответил. – Выброси её назад в реку. В дороге она непременно испортится. Надо торопиться, и чем раньше мы дойдём до Пархара, тем лучше для нас. Переправившись через мост, на другой берег реки Бзыбь, мы благополучно одолели спуск, и ровно в шесть часов вечера были уже в балагане у Константина Афанасьевича.

В ту пору, моему деду Афанасию Исааковичу было 78 лет, и жил он со своей старухой Ефросиньей, на своей горе, куда он вернулся в 1958 году после сталинских репресий. Гора, на которой раньше проживал весь наш многочисленный род, за период высылки греков подверглась варварскому нашествию, со стороны новых переселенцев из Менгрелии, которые не желали селиться высоко в горах, и обрабатывать в угоду Советской власти, такие огромные участки земли. Поэтому чтобы не платить государству налоги, и всякого рода подати, менгрелы в частности на горе Мустопуло (Ти Мустогли то раши,) разрушили все греческие дома до основания, спилили под корень фруктовые сады, и засыпали камнями и всяким бытовым хламом колодцы, с питьевой водой. Основными местами для проживания, они избрали пустующие греческие дома в г. Сухуми, и в её области. Некогда греческое село Кума, было переименовано на грузинский лад, и стало называться Шрома, что в переводе на русский язык, означает труд. Кто мог тогда подумать, что во время войны абхазов за свою независимость, против грузин в 1991 – 1993гг. именно в селе Кума пройдут самые жестокие бои, за взятие г. Сухуми. История в этом случае расставила все точки по своим местам. Летом 1972 года после непродолжительной болезни скончался у себя на горе дед Афанасий. Народ всё пребывал и пребывал. Проститься с ним, особено в первый день, пришли трапезундские армяне, из соседнего села Цукуровка, знавшие деда не один год. Во дворе дома на длинных самодельных столах стояли глиняные кувшины с красным вином и закуской. Стояла летняя жара и хотелось пить. Взяв со стола кувшин с вином я уеденился под орехом и налил себе стакан. Вино было прохладное и очень вкусное. Сам того не замечая я за несколько минут осушил весь графин. Через полчаса последовало лёгкое воздушное опьянение что не мешало мне мыслить и вести себя пристойно. Это вино дед Афанасий сделал специально для своих похорон. Приготовление прекрасного вина в нашем роду считалось традицией, и секреты виноделия передавалсь следующим поколениям. О чём и говорит фамилия Мустоглис. Через два месяца после похорон деда Афанасия молодой виноградник выращенный им возле дома зачах и высох. Бабка Ефросинья прожила ещё год после смерти мужа и тоже померла. Покоятся мои старики по отцовской линии на греческом кладбище в селе Кума которым я со временем уделил внимание и поставил памятники. Да будет земля им вечным домом. Пусть не оскудеет память человеческая глядя на многочисленные могилы наших предков разбросанные по всему белому свету. Вечная им память.

* * *

Дед Афанасий прожил долгую и красивую жизнь. Он родился в 1890 г. у своих родителей которые поселились на этой горе в 1850 г. приехав из Трапезунда. Село в Турции где раньше проживали предки моего деда наз. Мустогландо и находилось это поселение в местечке Санда. Там было семь сёл. В 1912 г. дед был призван в царскую армию и воевал с немцами в Первую мировую. В двадцатых годах прошлого столетия принимал активное участие в помощи греческим беженцам бежавшим от произвола турков. Он наделял им земли и участки леса для строительства домов на своей горе. Помогал семьям хлебом и семенами для будущих урожаев. Пользовался уважением и авторитетом среди греков. Потом Вторая мировая война и истребительный батальон. Следом за всем этим десять лет прожитые в ссылке в Казахстане. Вернувшись в Абхазию он как настоящий мужик восстановил постройки своего разрушенного дома и стал выращивать для государства табак. Благо столетний сад на его участке чудом уцелел. Всё сам и никогда ни у кого не просил помощи, даже у своих сыновей. Пример для подражания скажете вы. Нет он был посто человеком.

Под ногами галькаи морской песок.Рядом лежит Галкалакомый кусок.На морском песочкемы зачали дочку.Через годик Галкавысохла как палка.Яйца.Рядом взорвалась минабуквально в десяти шагах.Все осколки пролетели мимоа один запутался в штанах.Упал я от боли в канавуи зарылся носом в песок.Сразу вспомнил Нюрку шалавуи её противный голосок.Провожала меня на вокзалекогда я уезжал на фронт.Напоследок она мне сказалабереги свои яйца Федот.13. 0 1. 2 0 1 7 г.Ангелы спустились на землюи раздают всем добро.Мне досталось целебное зельеочень похожее на гавно.* * *По реке плыл окурокрядом с удочкой сидел придурокИ попался на крючокего величество бычок.* * *Раньше я жил в пещереи питался сырым мясом.Называли меня Кощеемвысочайщего класса.* * *Склероз.Пошёл покакала пописять забыл.13. 02. 20017г.Снова мороз на улицепробирает до костей.Жинка моя умницапогнала своих гусей.Ты сходи Семён за хлебоми купи молока.В магазине сроду не былвсё валяешь дурака.Вот дружок твой Кошкин Толиквзял червонец у меняОн несчастный алкоголика жена его свинья.Целый день сидит на лавкеи кусает всех подряд.Говорят что курит травкуа потом жрёт шоколад.* * *Шнурок.Получил сегодня шокна туфле порвал шнурок.Туфли мои новыеа шнурки хреновые.Обвязал туфлю верёвкойи зашёл в соседний бар.Подошла ко мне воровкая её всю ночь видал.Туфли мои новыеа шнурки хреновые.Просыпаюсь на диваненету хримата в кармане.На полу лежит воровкаи грызёт моя морковка.Туфли мои новыеа шнурки хреновые2. 02. 2017г.Всадник.По дороге столбовоймчится всадник удалой.Скачет конь голопоми виляет попой.Перед вывесткой Трактиртормознул богатырь.Захотелось ему водкипересохло в глотке.Привязал он коняи вошёл в заведенье.Я гонец Королямолвил он с призреньем.Поднесли ему стаканводочки столичной.И застыл истуканв позе нерпиличной.Огляделся вокруги нахмурил брови.В зале восемь подругзанимались любовью.Подошла к нему Маргопригласив на танец.Заиграл оркестр тангои запел голодранец.По дороге столбовоймчится парень молодой.Скачет конь голопоми виляет попой.* * *Всю ночь трещала кроватьлопались стальные пружины.Она многодетная матьа он чернокожий мужчина.Через месяц к ней во дворзалетела тучка.Довела тебя любовьсобирайся сучка.Там на небе Петя спитему тоже нужен Спид.* * *Рыжая.С Любой я познакомился на танцахи сразу влюбился, как болван.Представился я иностранцеми купил ей в киоске банан..Волосы у Любы рыжиеа на щеках цвели веснушки.Какая она девочка бестыжаявозмущались её подружки.Носила туфельки из лакаи повязан на шейке платок.Облизал я её, как собакаи домой к себе уволок.Через месяца два нагурациязаявилась ко мне её мать.У Любаши нема минструациии давай меня обнимать.Целовала зятька в лобешникобещая красивую жизнь.Подарила на свадьбе подсвешники потрёпаный временем джип.Родилась рыжеватая Дочаа потом и сыночек Костя.Нам по кайфу город Соча.и домишко в местечке Хостаприезжайте летом в гости.* * *Неужели я вижу сонпродолжительный и страшный.Стол на несколько персонс овсяной и постной кашей.* * *Иногда на глазанаварачиваются слёзы.Понимаю что нельзяжить на полном серьёзе.* * *Служитель музСергей Есенин.Козырный тузпритом осенний.* * *Шаг и ещё шаги вниз ведут ступени.Безмозглый ты ишаки лопоухий гений.* * *Любовь быть можетдоживает последние дни.Зачем всесильный божепогасли милые огни.* * *Задули снежные метелиа на душе лежит тоска.Средь бела дня меня разделии обманули дурака.* * *Ведь бывает встретишь кралюи душа заноет вновь.Удивишь своей печальюи игрой не нужных слов.* * *Какая скверная погодато хлещет снег то град.А по заснеженой дорогебредёт российский депутат.* * * (Пред. компания 1989 г.)Под окном твоимя пою серинады.Ароматный жасминоболдел у ограды.* * *Крепким сном уснуло мореа прибрежная волна.Захлебнулась с ветром споряи на дно легла.* * *Холодный ветерсрывает листья с тополей.Нещадно ветви треплети гнёт к земле силней.* * *Спать бы да спатьи не просыпаться вовсе.Лето красное проспатьзахватить бы даже осень.* * * (Мечта заключёного.)Ничего я не могу с собою поделатьи куда подевать эту горечь во рту.Все надеюсь понятное делочто по жизни без вкуса иду.* * *Всю ночь бомбили городгорел в огне соседа особняк.А он сидел на лавке полуголыйи матерился как дурак.* * *Земля моих отцови древних моих предков.И что же я в конце концовстихи слогаю редко.* * *Я безумно люблютвои сладкие губы.И лесной ароматбелокурьих твоих волос.Знаю точно роднаячто друг друга мы любим.Но признаться нам в этомлишь сейчас довелось.* * *Весна.Какая блаженная тишьи воздух какой чудотворный.И капельки падая с крышьмотив создают стихотворный.* * *Всю ночь меня штормилокидало по волнам.Ещё разок Людмилаприльни к моим губам.* * *Поиск должен быть поискиначе жизнь теряет смысл.Иначе отойдёт желаный поезди навсегда уедет мысль.* * *Не знаю что мне делатькуда от всего бежать.На этом свете беломлегко лишь в гробу лежать.* * *Чужая душа потёмкиАх зачем мне чужая душа.Когда уж в своею душонкепорой разобраться нельзя.* * *Я не могу влачить существованьемне не посильна эта роль.Жизнь мне природы дарованьеа жизни дар сплошная боль.* * *Человек так страно созданчто вся жизнь его борьба.Но бывет очень позноговорит о том судьба.* * *Судьба моя судьбачто делать мне поэты.В кармане ни рублялишь жалкие монеты.* * *Не говори мне больше ничегоустал тебя я слушать.Твоё грузинское харчопритивно стало кушать.* * * (Рускогрузинские отношения.)Чем дальше в лестем больше дров.Ты прав мой Гесссказал Адольф.* * *Уже которое времяничерта не лезет на ум.Отвези меня Емеляна свое печи в Сухум.* * *Через подземный переходвышел я к базару.Продавал чесной народвсякую заразу.* * *Тоска какая?Она без концаи без края.Как пшеницав чистом поле.Морем колосистагорем голосиста.* * *Кто такие янки?Петухи и лизбиянки.*Тяжело Яшкев собачей упряжке.*Что такое радость?.Это здоровый образ жизни.*Гомик, – это сексульный комик.*Живёт и в ус себе не дует.Большой живот себе надует.*В жизни минутка, – проститутка.*Все дороги ведут в Рим.(Запомни это Ромеос.)*Одно ко одномулишь мне одному.*Отколол однажды номервзял дурак и помер.*Я вам не четатаких у чёрта дочерта.*Жизнь проклятая, – голь перекатная.*Бездельник, – это человек без денег.*Турок, держал в зубах окурок.*У табачного киоскастоял Джугашвили Ёска.*На лесной опушкестоит избушка.В ней живёт хомяк.Вечерами лёжа на подушкесмотрит он порнушкии глотает с апельсинами коньяк.Заседает наш хомякв госудатственной думе.У него большой кабакв городе Сухуми.* * *Мне на завтра сложи чемодануезжаю опять на Канары.Я над тундрой лечу в Магаданпрямиком на железные нары.Не забудь положить мне махряки полтонны цейлонского чаю.И всё будет родная нишмякза слова я свои отвечаю.Через годик забуду Москвуи тебя дорогая подруга.Будет выть нагоняя тоскуза окошком голодная вьюга.Как нибудь отсижу свой трояки вернусь я к тебе на рассвете.И всё будет родная нишмякесли ты меня с радостью встретишь.А Канары видать далекои напрасно я жил в Магадане.На прощанье махну всем рукойи со справкой уеду в кармане.* * * (Семск. Посв. Ольге Офлиди.)Перестук колёс и поезд мчитсяиз Москвы в далёкий Магадан.Еду я на сварщика учитьсяа в камане у меня наган.Я его достал в Мытищахи патронов взял на тыща.В Магадане жизнь малинатам сестра живёт Марина.У неё мужик ментяраа зовут его Котяра.Он на прииске начальниксомородки прячет в чайник.Обещал он мне зарплатумне бы сварщиком ребята.* * *С немецкой девочкой Мартойя учился за одной партой.Носила она школьную Формуа на шейке нежнойворотник с кружевами помню.На восьмое Мартаподошла ко мне Мартаи улыбаясь сказала.– " Мальчик!, так и бытьнаучу тебя любить.»А потом в городском паркеу пруда кормили хлебомстаю белых лебедей.Мне пришлось признаться Мартечто с девчонками я не была готов скреститься с ней.Кувыркались мы на небеи всё время целовались.Мне оно сейчас не требатолько в памяти осталось.Позвонить желаю Мартеей и мне не мало лет.Есть в кармане телекартаавтомата рядом нет.* * *Путешественник Конюхов.Переплыл я Ла – Маншна резиновой лодке.Мне помог лаваши бутылка водки.* * *Пригласил я свою девчонкуполетать на воздушном шаре.Прихватила она собачёнкупо кличке Шарик.Заплатил я грузинуровно двести баксов.Первые в корзинузалезли Волочкова и Басков.На высоте птичьего полётапроизошла утечка газа.Освободились от помётаВолочкова и Шарик зараза.Приземлились на брюхов кукурузном поле.Вылезай старухасказал Насте Коля.* * *Некрасов.Повесть.(Часть первая.)

Тудно найти в России человека, кто не был бы знаком с творчеством великого поэта Некрасова. Ещё в раннем детстве, мы по учебнику лит – ры в школе, проходили его, и помним наизусть эти строки. – Гляжу поднимается медлено в гору, лошадка везущая хворосту воз. Некрасов, – он и есть Некрасов. Повествование пойдёт о другом человеке, никоим образом не связанным родственными узами, с поэтом эпохи возраждения крамолы на Руси. Говорить будем о простом русском парне, а точнее, о нашем современнике, носящим точно такую-же фамилию.

Детские годы и отрочество Некрасова Павла Геннадьевича, прошли в пригороде г. Свердловска, в небольшом рабочем посёлке, который находился рядом с заводом Металоконструкций города. В былые годы, здесь на пустырях, заводское начальство распределяло земельные участки для своих рабочих. Мать Павла – Елизавета Васильевна, работая на этом предприятии крановщицей, получила помимо участка, ещй и готовый финский домик, в котором и поселилось

м-во Некрасова. Немаловажным фактом для получения всего этого добра было и то обстоятельство, что Елизавета Васильевна была партийным лидером на заводе, искренно верившая в победу коммунизма. Даже заводское начальство слегка побаиваись её, за резкие выступления на партийных собраниях. Жизнь и достаток в семье Некрасова, складывлся по тем временам, как нельзя лучше. Дети незаметно подростали, и почти одновременно пошли в школу. Павел был старше своей сестры Анюты, всего лишь на один год, и он всячески, начиная с раннего детства опекал сестру, и заботился о ней. Вскоре судьбе было угодно, отнять у детей отца, и дальнейщая жизнь Павла Некрасова, обросла сиротскими воспоминаниями.