Привет, меня зовут Джейн

Мы подошли к дверям. Рассел, хоть и не был в костюме, выглядел более подходяще и уместно. Он вел себя уверенно и спокойно, не давая никому усомниться в своем статусе. Мне же, в самом простом платье, было не уютно. Но не в моих правилах было показывать, что я смущена.

Швейцар распахнул двери, и мы вошли в сияющий огромный зал. Рассел был явно в своей стихии и уверено прошел к стойке у входа. Я остро ощущала на себе взгляды проходящих мимо девушек и их ухмылки, когда взгляд падал на мою одежду. Наше социальное неравенство с Расселом было в этот момент для меня стало более чем очевидным. Мне безумно хотелось уйти, но желание провести время с желанным мужчиной было сильнее. Я стояла в сторонке, ожидая босса, все больше сгорая от стыда. Мне всегда казалось, что одеваюсь не плохо. Но стоя здесь, понимаешь, это лишь иллюзия будничных женщин.

Наконец, Рассел о закончил разговор с человеком за стойкой, и симпатичный официант проводил нас в конец зала.

Внутри ресторан был поделен на секции так, что сидя за столиком вы не видите своих соседей. Оказавшись внутри нашей секции, мне сразу стало спокойнее. Отрезанная от пафосных дамочек, я чувствовала себя значительно увереннее и расслабилась. Сев в мягкий стул, огляделась.

– Самый пыльный угол, – констатировала я, хотя вряд ли бы нашла здесь и соринку.

– Я не люблю, когда много людей, – сказал Рассел и отодвинул стул. – Это место идеально подходит, отрезая нас от любопытных глаз.

Официант принес меню.

– Кошки-матрешки! – воскликнула я, увидев цены. Мой босс хмыкнул. – Да мне за такую цену курицу даже есть страшно!

Рассел отобрал у меня меню и быстро что-то написал на салфетке и отдал ее официанту.

– Почему тебе страшно есть курицу за эту цену? – спросил Рассел, глядя с недоумением.

– Совесть мучает, – коротко ответила я, без пояснений. Да и как можно объяснить человеку, который живет с рождения в достатке, что тратить на курицу среднюю месячную зарплату нашего города – ненормально.

Мы сидели и молчали. Я нервно елозила на стуле. Обычно меня не легко заставить замолчать. Но сейчас ничего не лезло в голову.

"Это что, свидание?", – единственная мысль билась в моей голове. Однако, я заметила, что Рассел тоже смущен. Он сидел в ресторане с подчиненной, которая младше его на добрый десяток лет. Мои руки схватили салфетку и стали скручивать ее. Когда салфетка превратилась в длинную колбаску, я принялась отрывать от нее небольшие кусочки. Скоро передо мной лежала приличная стопочка измельченной бумаги.

Тут в голове возникла отличная тема для разговора.

– Может поговорим? – предложила я. Рассел кивнул с облегчением. Чувствовалось, что молчание тоже тяготит его.

– Почему на шестом этаже так сильно все отличается от нижних? – мне показалось, услышав вопрос, Рассел сразу расслабился, как будто ожидал более серьезный вопрос. Положил руки на стол. Сильные пальца переплелись. Глаза стали добрыми и даже немного посмеивались. Взгляд скользил по моему лицу.

– На нашем этаже собраны исключительно самые талантливые сотрудники нашей компании. Творческим людям такого уровня нет смысла перекрывать воздух и держать в строгости. Видишь ли, они способны работать продуктивно в любой обстановке. Но легкая расслабленность больше подходит для этого, чем строжайшая дисциплина. Важно разграничить то, что требует тотального контроля от того, что эффективнее живет в свободном полете, – лекторским голосом разъяснил Рассел.

Я задумалась. Возможно в этом был смысл. Большая часть моих коллег из пиар-отдела могли болтать вечность, распивая чаи, если б им дали такую возможность. На шестом же этаже все время царила веселая и шумная атмосфера. Однако, прислушавшись, вы поймете, что разговоры звучат только по делу. Да и сама я замечала, что моя работоспособность выросла. Мне было интересно, да и над душой больше никто не стоял. Это делало рабочий процесс намного приятнее.

– Теперь моя очередь спрашивать? – прервал мои размышления Рассел.

– Спрашивайте, Рассел.

– Можно на «ты». Вне работы просто Расс. Почему ты не любишь, когда тебя зовут Джейн?

Мои глаза немного расширились, со стороны могло показаться, что от страха. Этот вопрос я не слышала много лет. Обычно отшучивалась, когда мне его задавали. Но с Расселом не хотелось делать этого. Но и сказать правду сейчас не могла. История, почему я не люблю свое официальное имя, была очень тяжелой и давней. Делиться ею с малознакомыми людьми у меня не возникало желания. Даже друзьям я рассказала лишь выдуманную версию, которая отлично прижилась в моем сознании, оберегая память о тех давних и болезненных событиях.

Он, заметив реакцию на свой вопрос, в тревоге взял мою руку. Теплая и сильная ладонь, нежно обнимала пальцы. Рассел слегка наклонился над столом. Его взгляд был полон нежности и участия, словно мы были влюбленной парой. Я боялась шевельнутся, чтобы он не отпустил случайно мою руку и купалась в волнах его теплоты. Но хранила свою тайну бережно. Поэтому поведала ему привычную для меня версию.

– Ну… Когда-то в школе, лет в 14, я мне очень нравился один старшеклассник. Он был самым популярным парнем, а таких, как я, было еще пару десятков. Мы следили за ним по школе, ходили попятам и ловили каждый его взгляд, умирая от счастья. Как-то на школьном новогоднем празднике был конкурс. Танцы на газете. Это когда пара должна танцевать на с каждым разом уменьшающемся куске газеты, пока не останется одна, кто не заступил за края газеты. Так случилось, что по результатам жеребьевки моим партнером стал он. Моему счастью не было предела, а соперницы за его внимание завистливо кусали локти в углу. Во время конкурса он был крайне груб. Постоянно толкал и сыпал оскорблениями. Я очень вспыльчивый человек, но в тот момент сдерживала свой гнев. Это стоило мне очень больших усилий. В очередной раз, толкая меня, он не удержал равновесия и шагнул за край. Нас дисквалифицировали. Он начал орать на меня, не переставая обзываться. Я не выдержала и залепила ему смачную пощечину. Естественно, это не прошло для меня потом безболезненно. После этого он каждый день начинал утро с того, что находил меня в школе и крича на весь этаж: "А вот и наш универсальный солдат Джейн! Джейн, ты вообще девушка? Завела бы юбку уже! Тебя на физкультуре не путают с парнями?". Это из самого безобидного. И так длилось до самого его выпуска. Тогда я и поняла, что нужно учится платить таким людям обратной монетой. Но потом судьба сама расставила все по местам. Насколько я знаю, он женился на какой-то местной модельке, которая родила ему двух сыновей и растолстела. Ему же не удалось поступить в колледж, а работа в автосервисе наградила его грыжей и алкоголизмом, несмотря на то, что он не успел достигнуть даже тридцатилетнего возраста. Но свое имя я не люблю с тех пор, – подытожила я конце.

На самом это была не совсем выдуманная ситуация. Все это и правда со мной произошло, но причина моего негативного отношения к официальному имени крылась совсем в другом. Однако, ежедневные оскорбления очень сильно укрепили эту неприязнь. Поэтому рассказывала ее очень правдоподобно и люди легко верили мне.

Рассел не сводил с меня озадаченных глаз. Он явно ожидал услышать что-то более прозаичное. Его взгляд все сильнее сбивал меня с толку. Невозможно так смотреть на человека, который тебе безразличен. Это приободрило меня, и я улыбнулась.

– Сколько смотрю за тобой, ни разу не видел в джинсах или брюках. Неожиданно было услышать такие обвинения в твой адрес, – с грустью заметил Рассел.

– Тогда я была словно мальчишка. У меня и правда не было ни одной юбки и платья. Может поэтому сейчас ношу только их, – кивнула я, невольно задумываясь, вспоминая тогдашнюю Джейки. Вечные джинсы с кедами и футболками. Ни грамма косметики и тугой хвост на макушке. Я бегала, дралась постоянно, особенно в последние школьные годы. Учителя вечно жаловались моей тетке, с которой мне приходилось жить.

Принесли ужин, и Рассел отпустил мою руку. Передо мной поставили большую тарелку, в которой лежали различные суши. Желудок судорожно сжался. Сказать, что я люблю роллы, это значит не сказать ничего. Дома у меня имелся полноценный набор для их создания. Даже в обычный рис, сваренный для гарнира, я щедро добавляла специи. Поэтому, увидев огромное блюдо, ощутила волчий голод и набросилась на еду. Рассел с удивлением наблюдал за мной, словно за дикарем в магазине. Заметив его взгляд, я умерила пыл, смущенно улыбаясь с набитым ртом.

Остальное время за ужином мы болтали ни о чем. Он рассказывал мне последнюю идею журнала, а я об обучении в художественной школе. За долгие годы, впервые, показалось, что во мне пробуждается давно забытая нежность, и я таю от одного взгляда этих больших добрых глаз. Его мягкость заражала и смягчала мои внутренние шипы, выращенные за долгие годы.

Я совершенно забыла, что он мой босс. Наше общение протекало легко и непринужденно, словно мы знакомы долгие годы. Он смеялся над моими историями про Стива, а у меня не было сил оторвать от него глаз. Казалось вечер будет длиться вечно. Рассел мимолетно касался моей руки, но больше не осмеливался взять ее.

Когда официант принес счет, меня охватила тоска. Вечер, как бы я не хотела, подходил к концу. Спокойствие, наполнявшее меня, стало рассеиваться. Мне не хотелось расставаться с ним, а продолжать говорить, говорить, говорить… Всю ночь до утра.

Мы вышли из ресторана, быстро миновав зал. Дождь немного усилился, но капли были мелкие и покрывали словно пыль кожу и одежду. Было уже совсем темно. С заходом солнца на смену дневному теплу пришла прохлада. Кожа покрылась мелкими мурашками, но холодно мне не было. Я шла медленно, оттягивая время. Не хотелось, чтобы этот вечер закончился. Рассел шел рядом. Подойдя к передней двери, он начал ее открывать. Я повернулась боком к машине, готовясь сесть внутрь. На мгновение задержалась, опустив голову. В этот момент дверь резко захлопнулась прямо перед носом.

Сильные руки схватили меня за плечи, развернули спиной машине и скользнули по талии. Его бедра крепко прижали мои к холодному металлу. Я видела его сверкающие в темноте глаза. В них пылал огонь страсти и желания. Его лицо приблизилось. Горячее дыхание Рассела обдало мои губы. По телу побежала дрожь. Магическое действие холода от машины и жара его тела туманили разум. Я облизала резко пересохшие губы и страстный поцелуй стер все мысли из головы. Дыхание сперло. Словно водоворотом меня утягивало куда-то вдаль. Я хотела обнять его за шею, но пальцы Рассела скользнули между моих и прижали руки к мокрой машине, не давая шевельнутся. Моросящий дождь покрывал нас прохладной влагой, которая не могла остудить пыл. Чувства волной захлестнули меня. Поцелуй был очень напористым, на что я отвечала м не меньшей отдачей. Рассел полностью отвоевал инициативу, подчиняя себе.

Вдруг все резко прекратилось. По инерции я потянулась следом за оторвавшимися от меня губами. "Как, все?", – недовольно удивилось мое сознание, не желавшее прерываться. Непонимание мелкими точками начинало просачиваться наружу.

Рассел молча распахнул дверь и затолкал меня внутрь. Я еще находилась под пьянящими ощущениями от его упругих губ, хотя понимала, что финал был довольно странным. До чего же хорош был этот мужчина. Никогда я еще не испытывала ничего подобного. Сильный и уверенный, но при этом нежный и заботливый.

Расс обошел машину, потирая лоб, глядя под ноги. Он быстро завел машину и молча понесся в сторону моего дома. Казалось мой возлюбленный сердится на себя и недоволен потерянным контролем. Во мне же все пело от счастья.

"Недоволен, что показал свои чувства? Боишься, что это не взаимно?" – довольно думала я. Мне же теперь этот поцелуй дал уверенность. Я молча ликовала и праздновала победу, не показывая этого.

Рассел остановил машину у моего подъезда. Решив немного поиграть в его игру, я немного повозилась. Он отрешенно смотрел вперед, но по напряженным рукам я понимала, что он следит за каждым моим движением и ждет.

– Спасибо за ужин и десерт, – сказала я томно. Рассел вздрогнул.

– До свидания, – с напряжением в голосе ответил он.

Я вышла из машины и поднялась к себе. Зайдя в квартиру, я не стала включать свет. Подойдя к окну, я выглянула вниз. Рассел вышел из машины. Он стоял, облокотившись на нее и смотрел на дом.

– Что, смотришь с этой ли стороны мои окна? Ну жди, жди, – гаденько захихикала я и не стала включать свет. Стив с недоумением уставился на меня. Он, наверно, считал, что его хозяйка сошла с ума, но мне было все равно.

Лежа в постели, я не могла сомкнуть глаз и вертелась с бока на бок. Пальцы скользили по губам, вызывая воспоминания о поцелуе. Сердце билось как сумасшедшее.

"Детка, да ты точно влюбилась по уши. Но теперь ты знаешь, что это взаимно", – говорил внутренний голос.

Сон медленно прокрался в воспоминания и унес меня на встречу следующему дню.

Глава 4. Дружба или любовь?

На следующий день я пришла на работу специально пораньше. Мне ужасно хотелось увидеть его и посмотреть на реакцию. Рассел уже был в офисе. При моем появлении он быстро бросил холодный взгляд и снова исчез за монитором. Да что же это такое?! Вчера ты страстно целуешь меня, с нежностью держишь за руку за ужином, а сегодня холоден как замороженный кусок мяса.

На столе стоял кофе и лежал желтый стикер с одним словом: "Прости".

Я бросила взгляд на монитор в стеклянной комнатке. Прости… Он жалеет о вчерашнем вечере? Как так? Я надеялась совсем на иную реакцию. В моем воображении мы уже почти встречались. Но всем мои хрустальные мечты упал кирпич реальности, расколошматив их в пыль. Внутри образовалась сосущая пустота.

Странное ощущение, почему такой холод в груди? Необычное чувство, снова всколыхнуло память давних событий, которые я быстро затолкала обратно. Нельзя было позволить усугубить ситуацию.

Но тут в памяти вспыхнула спасительная мысль. Может не все потеряно? Интересно, будет ли сегодня наш урок танцев? Если до этого занятия казались пыткой, то теперь ухватилась за них, как за соломинку.

Я решила написать ему в чат.

Джейн Бэйл: Доброго денечка! Ожидается ли сегодня очередная танцевальная пытка?

Ну что ж, отправлено.

Взяла карандаш в руки. Рисовать было невозможно, пальцы нервно крутили инструмент создания творений, ожидая ответа. Но Рассел или тянул, или не видел. В нижнем правом углу на мониторе, наконец, всплыло окошко.

Рассел Уинстон: Нет.

И все? Просто нет? Даже причины не озвучил. В области желудка скрутило болью. Да что со мной?! На меня вдруг навалилась жуткая апатия. Чтобы не показать, что мне больно, я уткнулась в стол, бездумно глядя на пустой белый лист. Рука постепенно заполняла его черными спиралевидными кругами.

Ближе к обеду Рассел встал из-за компьютера. Проходя мимо своего заместителя, я услышала, как он сказал ему: «Меня сегодня не будет». И вышел из кабинета. Лицо было его хмурым и глаза колючими. Разительная перемена. Мне не хотелось думать, что поцелуй со мной так поменял его. Неужели я так плоха. Моя голова опустилась на стол. Глаза подозрительно защипала. Ну приехала, девочка. Что это, слезы? Не сметь!

Взяв себя в руки, я попыталась продолжить работать.

Бесполезно.

Зазвонил телефон.

– Джейки, ты идешь обедать? – раздался радостный голос Энди. – Тут у Маска друг зовет нас в новое местечко! Между нами этот друг большая лапочка!

Мне было тошно слышать веселую Эн.

– Нет, Эн, я не пойду, – тихо ответила я.

Энди замолчала, прислушиваясь к моей интонации.

– Джей, все в порядке? – осторожно спросила она.

– Да.

–Джей… Я у тебя подавленный голос. Ни разу не слышала такой за нашу дружбу. Что с тобой?

Я разозлилась. Ну что ей надо? Мне и так плохо, зачем лезть с глупыми расспросами и копаться в моей душе.

– Эн, отстань, – грубо прервала я.

Энди чуть помолчала.

– Не сиди долго в себе, милая… Возвращайся, Джейки, мы любим тебя, чтобы не случилось, – грустно сказала подруга и отключилась. Мне стало немного стыдно. Эн не виновата, лишь переживала за меня, а я сорвалась. В моменты, когда меня терзали душевные переживания, лучше было не трогать. Я становилась отвратительной асоциопаткой.

Однако, Энди была права. Сколько себя помню, мне было несвойственно переживать из-за мужчин. Я выбрасывала их из головы, стоило им только исчезнуть из моей жизни. Чаще всего было наоборот, что парень не мог меня забыть и долго еще таскался хвостом, надоедая и раздражая мою тонкую натуру. Даже в простых житейских ситуациях я легко справлялась с проблемами и всегда держала хвост пистолетом. Жизнь слишком коротка и хороша, чтобы хандрить и пускать нюни в подушку.

Но в этот раз ничего не могла поделать. Внутри росла черная дыра, превращая обычный яркий мир в серое подобие. Даже насмешки в школе не были способны вогнать меня в уныние. Бронированный панцирь обычно напрочь игнорировал любые колкие фразочки и в ответ расстреливала противника еще более острыми словечками.

Незаметно подкрался вечер. Закончив работать, я вышла из офиса и остановилась у входа. Домой не хотелось. В тишине четырех стен находится было бы совсем невозможно.

Сумерки не смеша окутывали город. Я медленно брела в сторону центра. Солнце бросало последние лучи, окрашивая небо и дома огненными красками. Птицы весело щебетали. Первые звезды становились уже видны. Луна острым месяцем поднималась над горизонтом. Еще час и город погрузиться в ночную тьму.

Мне всегда нравилась ночь и пасмурные дни. Воображение включалось на полную катушку и пускалось в пляс. В странном танце теней я видела лесное пиршество дриад, в проносящихся машинах чудились гангстеры, которые уносились от погони. Волнующая темнота скрывала множество тайн.

Но был еще один неоценимый дар у этого времени суток. Ночь и лечит, и тревожит душевные раны, как таинственный зверь. Разжигает желания и раскрывает страхи. Одновременно прекрасная и пугающая властительница под светом луны.

Иногда я олицетворяла себя с ночью. Во мне все время царили противоречия и бурный характер, казалось, никогда не подчинится чужой воле. Но не теперь. Словно что-то переменилось во мне. Сломалось.

Мысли и чувства путались. Я бесцельно брела, как слепая, натыкаясь на прохожих. Многие из недовольно бурчали, мужчины спрашивали, не нужна ли мне помощь. Я не отвечала, лишь молча растворялась в толпе, все ближе подбираясь к центру. Радостные стайки подростков и счастливые парочки вызывали раздражение, как у старухи.

На пути выросло кафе. Я знала это место. Часто забегала сюда будучи еще студенткой. Вкуснейшие десерты и крепкий кофе были по очень приятной цене, а атмосфера теплая и домашняя. Посетители тут были не только простые люди, но и довольно обеспеченные. Но излишним пафосом даже и не пахло.

Плюс этого заведения был в том, что находилось оно в небольшом переулочке, уводившем в сторону от оживленной улицы, с вечно мельтешащими прохожими. Сейчас мне как раз не хватало покоя, чтобы обдумать дальнейшие действия.

Я зашла внутрь. Посетителей было не много. Свет не яркий, даже слегка приглушенный. У столиков стояли уютные мягкие кресла. На подоконниках было много цветов. Зал был разделен на несколько секций бамбуковыми стенками, между стволами которых все равно просматривался весь зал.

Выбрав столик у окна в глубине зала, села в кресло. Милая официантка, похоже недавняя выпускница школы, принесла меню. Я принялась изучать его. Выбор был почти сделан и постепенно мое внимание стало переключаться на посетителей, в ожидании официантки. Особенно заинтересовала меня одна персона. Чуть поодаль от меня сидела очень красивая девушка в гордом одиночестве.

«Две красотки и обе сидят одни вечером», – данное совпадение показалось мне забавным.

Заказав латте и шарик мороженного, я принялась изучать девушку. Красивое лицо было обрамлено пепельными и густыми волосами, которые струились почти до пояса. У меня тоже была очень гладкая и блестящая грива и я знала, сколько усилий и ухода требуют такие волосы. Вдоль лица они были подстрижены небольшой лесенкой и слегка вились, придавая красотке немного легкости и романтичности в образе. Однако, было заметно, что, несмотря на красоту, девушка была старше меня. Небольшие морщинки вокруг глаз намекали, что возраст красотки приближается к тридцати.

Тонкие губы и глаза, с небольшим восточным разрезом. Высокий гладкий лоб, острые скулы. Девушка что-то писала в телефоне и экран отбрасывал белый свет на ее лицо, позволяя лучше рассмотреть. Скудного освещения зала не хватало.

Взгляд у нее был неожиданно тяжелый. Когда она поднимала глаза, в них сразу появлялось едва заметное напряжение. Казалось, девушка, словно рентген, просвечивает предметы на сквозь. Скулы были напряжены. За все время моего наблюдения ее губы ни разу не обрели мягкого и расслабленного состояния. Они были крепко сжаты, будто красотка чем-то недовольна.

Одета она была довольно строго. Я не люблю такой стиль. Сама хоть и предпочитаю платья или юбки, но не такого покроя и обязательно в сочетании с контрастными вещами. Пока не стало довольно тепло это была кожаная крутка, хотя и довольно женственная. Сейчас я бегала в юбках и свитшотах с яркими принтами. Не гнушалась одевать юбку с кедами. Мы были словно две противоположности.

«Как ангел и демон в одном кафе», – мысленно улыбнулась я.

Сладкий и манящий запах с кухни отвлек меня от изучения девушки, которая все больше мне кого-то напоминала. Словно где-то уже приходилось ее видеть. Но вспомнить так и не удалось, но ответ был где-то на поверхности.

Достав ручку, я начала рисовать на салфетке фигурки. Если посмотреть на эти «произведения», никто в жизни бы не догадался о наличии художественного образования. Однако сквозь простейшие наброски человечков упорно проскальзывал один и тот же образ. В мелочах это было особенно очевидно. Разозлившись сама на себя, я нарисовала последнему человечку, со знакомой до боли прической, собачий хвост. Отбросив ручку, взгляд переместился в окно.

На улице окончательно стемнело. Мой кофе явно пропал без вести на широких просторах кухни. Сколько мне еще прикажите ждать?

Звякнул колокольчик на двери кафе. Мужской силуэт вошел в двери, огляделся и направился в мой конец.

«Вот и обрела незнакомка пару», – заметила я, отмечая, что ее спутник очень ей подходит. Сомнений, что она направляется к девушке у меня не возникало. Да и какие могут быть сомнения, если нас двое в этой части кафе, и я никого не жду. Хотя и не видно лица приближавшегося мужчины, уверена, что он тоже был красив. Крепкий, в светлых брюках и накинутой легкой курткой на плечи. Руки его покоились в карманах. Поймав себя на мысли, что и эта походка мне знакома, я рассердилась. Это просто паранойя какая-то.

Мужчина добрался до столика блондинки. Она сдержанно улыбнулась ему и приподнявшись, подставила щеку. Он быстро ее поцеловал и снял куртку. Зависть на секунду поднялась во мне. Мужчина был потрясающе хорош. Я наблюдала за его уверенными, но мягкими движениями. Он что-то негромко говорил девушке. Та кивнула и подозвала жестом официанта. Что-то быстро ему продиктовала и отпустила выполнять заказ. Сплетя пальцы рук и положив на них подбородок, блондинка тоже наблюдала за мужчиной, изредка отвечая на его вопросы. Мужчина продолжал стоять, размеренно разъясняя ей что-то, понятное только им двоим. До меня доносился бархатный тембр его голоса, такой ласкающий слух. Где я могла слышать этот голос? Снова ищу во всем схожесть. Может схожу с ума?

Мужчина повернулся, чтобы повесить куртку. Я негромко вскрикнула. Чутье меня не подвело и это не паранойя. Мне и правда был знаком этот силуэт и мягкий голос. Слабый свет от ламп упал на его лицо. Передо мной стоял Рассел, собственной персоны. Он не видел меня, вешая курку на стул.

Сильнейшая боль вновь скрутила желудок. Сидеть больше было не выносимо. Перед глазами пронесся наш танец, ресторан и ужин, поцелуй под дождем. Наивная! Мечтала о мужчине, у которого, оказывается, есть любимая девушка! Вот почему он извинился и отменил занятие. Девушка, которая не только не хуже, но больше ему подходит. Естественно его замучила совесть за испытываемую страсть к другой.

«Дура», – обозвав себя, я резко вскочила, не желая более здесь сидеть и наблюдать за парой. Мое бедро задело край стола. Солонка и перечница оскорбленно звякнули. Стол скрипнул. Я, схватив сумку, рванула к выходу.

Взгляд Рассела, привлеченного шумом, на секунду встретился с моим. Его глаза расширились от удивления. Я тайфуном пронеслась между столов, задев плечом официанта, который судя по всему нес мой кофе. Но мне уже было все равно. Кофе более не интересовал. Ни о какой еде не могло идти и речи.

Внутри все сжималось от обиды. Глаза наполнились слезами. Не в состоянии терпеть, я рухнула на лавочку ближайшей остановки и беззвучно расплакалась. Слезы лились нескончаемым потоком. Слезы неразделенной любви. От этой мысли, я вдруг резко перестала плакать, только мокрые щеки напоминали о недавнем бурном порыве души. Мысль, такая чистая и простая горела в моем сознании. «Любовь. Ты полюбила первый раз».