Поэмы

ГЛАВА II. ПЕСНИ

У суда стоять —Ломит ноженьки,Под венцом стоять —Голова болит,Голова болит,ВспоминаетсяПесня старая,Песня грозная.На широкий дворГости въехали,Молоду женуМуж домой привез,А роденька-тоКак набросится!Деверек ее —Расточихою,А золовушка —Щеголихою,Свекор-батюшка —Тот медведицей,А свекровушка —Людоедицей,Кто неряхою,Кто непряхою…Все, что в песенкеТой певалося,Все со мной теперьТо и сталося!Чай, певали вы?Чай, вы знаете?..«Начинай, кума!Нам подхватывать…»МатренаСпится мне, младенькой, дремлется,Клонит голову на подушечку,Свекор-батюшка по сеничкам похаживает,Сердитый по новым погуливает.Странники (хором)Стучит, гремит, стучит, гремит,Снохе спать не дает:Встань, встань, встань, ты – сонливая!Встань, встань, встань, ты – дремливая!Сонливая, дремливая, неурядливая!МатренаСпится мне, младенькой, дремлется,Клонит голову на подушечку,Свекровь-матушка по сеничкампохаживает,Сердитая по новым погуливает.Странники (хором)Стучит, гремит, стучит, гремит,Снохе спать не дает:Встань, встань, встань, ты – сонливая!Встань, встань, встань, ты – дремливая!Сонливая, дремливая, неурядливая!– Семья была большущая,Сварливая… попала яС девичьей холи в ад!В работу муж отправился,Молчать, терпеть советовал:Не плюй на раскаленноеЖелезо – зашипит!Осталась я с золовками,Со свекром, со свекровушкой,Любить-голубить некому,А есть кому журить!На старшую золовушку,На Марфу богомольную,Работай, как раба;За свекором приглядывай,Сплошаешь – у кабатчикаПропажу выкупай.И встань и сядь с приметою,Не то свекровь обидится;А где их все-то знать?Приметы есть хорошие,А есть и бедокурные.Случилось так: свекровьНадула в уши свекору,Что рожь добрее родитсяИз краденых семян.Поехал ночью Тихоныч,Поймали, – полумертвогоПодкинули в сарай…Как велено, так сделано:Ходила с гневом на сердце,А лишнего не молвилаСловечка никому.Зимой пришел Филиппушка,Привез платочек шелковыйДа прокатил на саночкахВ Екатеринин день [71],И горя словно не было!Запела, как певала яВ родительском дому.Мы были однолеточки,Не трогай нас – нам весело,Всегда у нас лады.То правда, что и мужа-тоТакого, как Филиппушка,Со свечкой поискать…«Уж будто не колачивал?»Замялась Тимофеевна:– Раз только, – тихим голосомПромолвила она.«За что?» – спросили странники.– Уж будто вы не знаете,Как ссоры деревенскиеВыходят? К муженькуСестра гостить приехала,У ней коты [72] разбилися.«Дай башмаки Оленушке,Жена!» – сказал Филипп.А я не вдруг ответила.Корчагу подымала я,Такая тяга: вымолвитьЯ слова не могла.Филипп Ильич прогневался,Пождал, пока поставилаКорчагу на шесток,Да хлоп меня в висок!«Ну, благо ты приехала,И так походишь!» – молвилаДругая, незамужняяФилиппова сестра.Филипп подбавил женушке.«Давненько не видались мы,А знать бы – так не ехать бы!» —Сказала тут свекровь.Еще подбавил Филюшка…И всё тут! Не годилось быЖене побои мужниныСчитать; да уж сказала я:Не скрою ничего!«Ну, женщины! с такими-тоЗмеями подколоднымиИ мертвый плеть возьмет!»Хозяйка не ответила.Крестьяне, ради случаю,По новой чарке выпилиИ хором песню грянулиПро шелковую плеточку.Про мужнину родню.Мой постылый мужПодымается:За шелкову плетьПринимается.ХорПлетка свистнула,Кровь пробрызнула…Ах! лели! лели!Кровь пробрызнула…Свекру-батюшкеПоклонилася:Свекор-батюшка,Отними меняОт лиха мужа,Змея лютого!Свекор-батюшкаВелит больше бить,Велит кровь пролить…ХорПлетка свистнула,Кровь пробрызнула…Ах! лели! лели!Кровь пробрызнула…Свекровь-матушкеПоклонилася:Свекровь-матушка,Отними меняОт лиха мужа,Змея лютого!Свекровь-матушкаВелит больше бить,Велит кровь пролить…ХорПлетка свистнула,Кровь пробрызнула…Ах! лели! лели!Кровь пробрызнула…– Филипп на БлаговещеньеУшел, а на КазанскуюЯ сына родила.Как писаный был Демушка!Краса взята у солнышка,У снегу белизна,У маку губы алые,Бровь черная у соболя,У соболя сибирского,У сокола глаза!Весь гнев с души красавец мойСогнал улыбкой ангельской,Как солнышко весеннееСгоняет снег с полей…Не стала я тревожиться,Что ни велят – работаю,Как ни бранят – молчу.Да тут беда подсунулась:Абрам Гордеич Ситников,Господский управляющий,Стал крепко докучать:«Ты писаная кралечка,Ты наливная ягодка…»– Отстань, бесстыдник! ягодка,Да бору не того! —Укланяла золовушку,Сама нейду на барщину,Так в избу прикатит!В сарае, в риге спрячуся —Свекровь оттуда вытащит:«Эй, не шути с огнем!»– Гони его, родимая,По шее! – «А не хочешь тыСолдаткой быть?» Я к дедушке:«Что делать? Научи!»Из всей семейки мужнинойОдин Савелий, дедушка,Родитель свекра-батюшки,Жалел меня… РассказыватьПро деда, молодцы?«Вали всю подноготную!Накинем по два снопика», —Сказали мужики.– Ну то-то! речь особая.Грех промолчать про дедушку.Счастливец тоже был…

ГЛАВА III. САВЕЛИЙ, БОГАТЫРЬ СВЯТОРУССКИЙ

С большущей сивой гривою,Чай, двадцать лет не стриженной,С большущей бородой,Дед на медведя смахивал,Особенно как из лесу,Согнувшись, выходил.Дугой спина у дедушки.Сначала все боялась я,Как в низенькую горенкуВходил он: ну распрямится?Пробьет дыру медведицеВ светелке головой!Да распрямиться дедушкаНе мог: ему уж стукнуло,По сказкам, сто годов,Дед жил в особой горнице,Семейки недолюбливал,В свой угол не пускал;А та сердилась, лаялась,Его «клейменым, каторжным»Честил родной сынок.Савелий не рассердится.Уйдет в свою светелочку,Читает святцы, крестится,Да вдруг и скажет весело:«Клейменый, да не раб!..»А крепко досадят ему —Подшутит: «Поглядите-тко,К нам сваты!» НезамужняяЗоловушка – к окну:Ан вместо сватов – нищие!Из оловянной пуговкиДед вылепил двугривенный,Подбросил на полу —Попался свекор-батюшка!Не пьяный из питейного —Побитый приплелся!Сидят, молчат за ужином:У свекра бровь рассечена,У деда, словно радуга,Усмешка на лице.С весны до поздней осениДед брал грибы да ягоды,Силочки становилНа глухарей, на рябчиков.А зиму разговаривалНа печке сам с собой.Имел слова любимые,И выпускал их дедушкаПо слову через час.…………………………………«Погибшие… пропащие…»…………………………………«Эх вы, Аники-воины! [73]Со стариками, с бабамиВам только воевать!»…………………………………«Недотерпеть – пропасть,Перетерпеть – пропасть!..»…………………………………«Эх, доля святорусскогоБогатыря сермяжного! [74]Всю жизнь его дерут,Раздумается временемО смерти – муки адскиеВ ту-светной жизни ждут».…………………………………«Надумалась Корёжина [75],Наддай! наддай! наддай!..»…………………………………И много! да забыла я…Как свекор развоюется,Бежала я к нему.Запремся. Я работаю,А Дема, словно яблочкоВ вершине старой яблони,У деда на плечеСидит румяный, свеженький…Вот раз и говорю:«За что тебя, Савельюшка,Зовут клейменым, каторжным?»– Я каторжником был. —«Ты, дедушка?»– Я, внученька!Я в землю немца ФогеляХристьяна ХристианычаЖивого закопал…«И полно! шутишь, дедушка!»– Нет, не шучу. Послушай-ка! —И все мне рассказал.– Во времена досюльныеМы были тоже барские,Да только ни помещиков,Ни немцев-управителейНе знали мы тогда.Не правили мы барщины,Оброков не платили мы,А так, когда рассудится,В три года раз пошлем.«Да как же так, Савельюшка?»– А были благодатныеТакие времена.Недаром есть пословица,Что нашей-то сторонушкиТри года черт искал.Кругом леса дремучие,Кругом болота топкие.Ни конному проехать к нам,Ни пешему пройти!Помещик наш ШалашниковЧерез тропы звериныеС полком своим – военный был —К нам доступиться пробовал,Да лыжи повернул!К нам земская полицияНе попадала по́ году, —Вот были времена!А ныне – барин под боком,Дорога скатерть-скатертью…Тьфу! прах ее возьми!..Нас только и тревожилиМедведи… да с медведямиСправлялись мы легко.С ножищем да с рогатинойЯ сам страшней сохатого,По заповедным тропочкамИду: «Мой лес!» – кричу.Раз только испугался я,Как наступил на соннуюМедведицу в лесу.И то бежать не бросился,А так всадил рогатину,Что словно как на вертелеЦыпленок – завертеласяИ часу не жила!Спина в то время хрустнула,Побаливала изредка,Покуда молод был,А к старости согнулася.Не правда ли, Матренушка,На очеп [76] я похож? —«Ты начал, так досказывай!Ну, жили – не тужили вы,Что ж дальше, голова?»– По времени ШалашниковУдумал штуку новую,Приходит к нам приказ:«Явиться!» Не явились мы,Притихли, не шелохнемсяВ болотине своей.Была засу́ха сильная,Наехала полиция,Мы дань ей – медом, рыбою!Наехала опять,Грозит с конвоем выправить,Мы – шкурами звериными!А в третий – мы ничем!Обули лапти старые,Надели шапки рваные,Худые армяки —И тронулась Корёжина!..Пришли… (В губернском городеСтоял с полком Шалашников.)«Оброк!» – Оброку нет!Хлеба не уродилися,Снеточки не ловилися… —«Оброк!» – Оброку нет! —Не стал и разговаривать:«Эй, перемена первая!» —И начал нас пороть.Туга мошна корёжская!Да стоек и Шалашников:Уж языки мешалися,Мозги уж потрясалисяВ головушках – дерет!Укрепа богатырская,Не розги!.. Делать нечего!Кричим: постой, дай срок!Онучи распороли мыИ барину «лобанчиков» [77]Полшапки поднесли.Утих боец Шалашников!Такого-то горчайшегоПоднес нам травнику,Сам выпил с нами, чокнулсяС Корёгой покоренною:«Ну, благо вы сдались!А то – вот Бог! – решился яСодрать с вас шкуру начисто…На барабан напялил быИ подарил полку!Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!(Хохочет – рад придумочке.)Вот был бы барабан!»Идем домой понурые…Два старика кряжистыеСмеются… Ай, кряжи!Бумажки сторублевыеДомой под подоплекоюНетронуты несут!Как уперлись: мы нищие —Так тем и отбоярились!Подумал я тогда:«Ну, ладно ж! черти сивые,Вперед не доведется вамСмеяться надо мной!»И прочим стало совестно,На церковь побожилися:«Вперед не посрамимся мы,Под розгами умрем!»Понравились помещикуКорёжские лобанчики,Что год – зовет… дерет…Отменно драл Шалашников,А не ахти великиеДоходы получал:Сдавались люди слабые,А сильные за вотчинуСтояли хорошо.Я тоже перетерпливал,Помалчивал, подумывал:«Как ни дери, собачий сын,А всей души не вышибешь,Оставишь что-нибудь!Как примет дань Шалашников,Уйдем – и за заставоюПоделим барыши:«Что денег-то осталося!Дурак же ты, Шалашников!»И тешилась над бариномКорёга в свой черед!Вот были люди гордые!А нынче дай затрещину —Исправнику, помещикуТащат последний грош!Зато купцами жили мы…Подходит лето красное,Ждем грамоты… Пришла…А в ней уведомление,Что господин ШалашниковПод Варною [78] убит.Жалеть не пожалели мы,А пала дума на сердце:«Приходит благоденствиюКрестьянскому конец!»И точно: небывалоеНаследник средство выдумал:К нам немца подослал.Через леса дремучие,Через болота топкиеПешком пришел, шельмец!Один как перст: фуражечкаДа тросточка, а в тросточкеДля уженья снаряд.И был сначала тихонький:«Платите сколько можете».– Не можем ничего! —«Я барина уведомлю».– Уведомь!.. – Тем и кончилось.Стал жить да поживать;Питался больше рыбою;Сидит на речке с удочкойДа сам себя то по носу,То по лбу – бац да бац!Смеялись мы: – Не любишь тыКорёжского комарика…Не любишь, немчура?.. —Катается по бережку,Гогочет диким голосом,Как в бане на полке…С ребятами, с дево́чкамиСдружился, бродит по лесу…Недаром он бродил!«Коли платить не можете,Работайте!» – А в чем твояРабота? – «ОкопатьКанавками желательноБолото…» Окопали мы…«Теперь рубите лес…»– Ну, хорошо! – Рубили мы,А немчура показывал,Где надобно рубить.Глядим: выходит просека!Как просеку прочистили,К болоту поперечиныВелел по ней возить.Ну, словом: спохватились мы,Как уж дорогу сделали,Что немец нас поймал!Поехал в город парочкой!Глядим, везет из городаКоробки, тюфяки;Откудова ни взялисяУ немца босоногогоДетишки и жена.Повел хлеб-соль с исправникомИ с прочей земской властию,Гостишек полон двор!И тут настала каторга [79]Корёжскому крестьянину —До нитки разорил!А драл… как сам Шалашников!Да тот был прост; накинетсяСо всей воинской силою,Подумаешь: убьет!А деньги сунь, отвалится,Ни дать ни взять раздувшийсяВ собачьем ухе клещ.У немца – хватка мертвая:Пока не пустит по миру,Не отойдя сосет!«Как вы терпели, дедушка?»– А потому терпели мы,Что мы – богатыри.В том богатырство русское.Ты думаешь, Матренушка,Мужик – не богатырь?И жизнь его не ратная,И смерть ему не писанаВ бою – а богатырь!Цепями руки кручены,Железом ноги кованы,Спина… леса дремучиеПрошли по ней – сломалися.А грудь? Илья-пророкПо ней гремит – катаетсяНа колеснице огненной…Все терпит богатырь!И гнется, да не ломится,Не ломится, не валится…Ужли не богатырь?«Ты шутишь шутки, дедушка! —Сказала я. – Такого-тоБогатыря могучего,Чай, мыши заедят!»– Не знаю я, Матренушка.Покамест тягу страшнуюПоднять-то поднял он,Да в землю сам ушел по грудьС натуги! По лицу егоНе слезы – кровь течет!Не знаю, не придумаю,Что будет? Богу ведомо!А про себя скажу:Как выли вьюги зимние,Как ныли кости старые,Лежал я на печи;Полеживал, подумывал:Куда ты, сила, делася?На что ты пригодилася? —Под розгами, под палкамиПо мелочам ушла!«А что же немец, дедушка?»– А немец как ни властвовал,Да наши топорыЛежали – до поры!Осьмнадцать лет терпели мы.Застроил немец фабрику,Велел колодец рыть.Вдевятером копали мы,До полдня проработали,Позавтракать хотим.Приходит немец: «Только-то?..»И начал нас по-своему,Не торопясь, пилить.Стояли мы голодные,А немец нас поругивалДа в яму землю мокруюПошвыривал ногой.Была уж яма добрая…Случилось, я легонечкоТолкнул его плечом,Потом другой толкнул его,И третий… Мы посгрудились…До ямы два шага…Мы слова не промолвили,Друг другу не глядели мыВ глаза… а всей гурьбойХристьяна ХристианычаПоталкивали бережноВсё к яме… всё на край…И немец в яму бухнулся,Кричит: «Веревку! лестницу!»Мы девятью лопатамиОтветили ему.«Наддай!» – я слово выронил, —Под слово люди русскиеРаботают дружней.«Наддай! наддай!» Так наддали,Что ямы словно не было —Сровнялася с землей!Тут мы переглянулися…Остановился дедушка.«Что ж дальше?»– Дальше – дрянь!Кабак… острог в Буй-городе.Там я учился грамоте,Пока решили нас.Решенье вышло: каторгаИ плети предварительно;Не выдрали – помазали,Плохое там дранье!Потом… бежал я с каторги…Поймали! не погладилиИ тут по голове.Заводские начальникиПо всей Сибири славятся —Собаку съели драть.Да нас дирал ШалашниковБольней – я не поморщилсяС заводского дранья.Тот мастер был – умел пороть!Он так мне шкуру выделал,Что носится сто лет.А жизнь была нелегкая.Лет двадцать строгой каторги,Лет двадцать поселения.Я денег прикопил,По манифесту царскомуПопал опять на родину,Пристроил эту горенкуИ здесь давно живу.Покуда были денежки,Любили деда, холили,Теперь в глаза плюют!Эх вы, Аники-воины!Со стариками, с бабамиВам только воевать…Тут кончил речь Савельюшка…«Ну, что ж? – сказали странники. —Досказывай, хозяюшка,Свое житье-бытье!»– Невесело досказывать.Одной беды Бог миловал:Холерой умер Ситников, —Другая подошла.«Наддай!» – сказали странники(Им слово полюбилося)И выпили винца…

ГЛАВА IV. ДЕМУШКА

– Зажгло грозою дерево,А было соловьиноеНа дереве гнездо.Горит и стонет дерево,Горят и стонут птенчики:«Ой, матушка! где ты?А ты бы нас похолила,Пока не оперились мы:Как крылья отрастим,В долины, в рощи тихиеМы сами улетим!»Дотла сгорело дерево,Дотла сгорели птенчики,Тут прилетела мать.Ни дерева… ни гнездышка…Ни птенчиков!.. Поет-зовет…Поет, рыдает, кружится,Так быстро, быстро кружится,Что крылышки свистят!..Настала ночь, весь мир затих,Одна рыдала пташечка,Да мертвых не докликаласьДо белого утра!..Носила я ДемидушкуПо поженкам… лелеяла…Да взъелася свекровь,Как зыкнула, как рыкнула:«Оставь его у дедушки,Не много с ним нажнешь!»Запугана, заругана,Перечить не посмела я,Оставила дитя.Такая рожь богатаяВ тот год у нас родилася,Мы землю не ленясьУдобрили, ухолили, —Трудненько было пахарю,Да весело жнее!Снопами нагружала яТелегу со стропиламиИ пела, молодцы.(Телега нагружаетсяВсегда с веселой песнею,А сани с горькой думою:Телега хлеб домой везет,А сани – на базар!)Вдруг стоны я услышала:Ползком ползет Савелий-дед,Бледнешенек как смерть:«Прости, прости, Матренушка! —И повалился в ноженьки. —Мой грех – недоглядел!..»Ой ласточка! ой глупая!Не вей гнезда под берегом,Под берегом крутым!Что день – то прибавляетсяВода в реке: зальет онаДетенышей твоих.Ой бедная молодушка!Сноха в дому последняя,Последняя раба!Стерпи грозу великую,Прими побои лишние,А с глазу неразумногоМладенца не спускай!..Заснул старик на солнышке,Скормил свиньям ДемидушкуПридурковатый дед!..Я клубышком каталася,Я червышком свивалася,Звала, будила Демушку —Да поздно было звать!..Чу! конь стучит копытами,Чу, сбруя золоченаяЗвенит… еще беда!Ребята испугалися,По избам разбежалися,У окон заметалисяСтарухи, старики.Бежит деревней староста,Стучит в окошки палочкой.Бежит в поля, луга.Собрал народ: идут – кряхтят!Беда! Господь прогневался,Наслал гостей непрошеных,Неправедных судей!Знать, деньги издержалися,Сапожки притопталися,Знать, голод разобрал!..Молитвы ИисусовойНе сотворив, уселисяУ земского стола,Налой и крест поставили,Привел наш поп, отец ИванК присяге понятых.Допрашивали дедушку,Потом за мной десятникаПрислали. СтановойПо горнице похаживал,Как зверь в лесу порыкивал…«Эй! женка! состояла тыС крестьянином СавелиемВ сожительстве? Винись!»Я шепотком ответила:– Обидно, барин, шутите!Жена я мужу честная,А старику СавелиюСто лет… Чай, знаешь сам? —Как в стойле конь подкованныйЗатопал; о кленовый столУдарил кулаком:«Молчать! Не по согласью лиС крестьянином СавелиемУбила ты дитя?..»Владычица! что вздумали!Чуть мироеда этогоНе назвала я нехристем,Вся закипела я…Да лекаря увидела:Ножи, ланцеты, ножницыНатачивал он тут.Вздрогнула я, одумалась.– Нет, – говорю, – я ДемушкуЛюбила, берегла… —«А зельем не поила ты?А мышьяку не сыпала?»– Нет! сохрани Господь!.. —И тут я покорилася,Я в ноги поклонилася:– Будь жалостлив, будь добр!Вели без поруганияЧестному погребениюРебеночка предать!Я мать ему!.. – Упросишь ли?В груди у них нет душеньки,В глазах у них нет совести,На шее – нет креста!Из тонкой из пеленочкиПовыкатали ДемушкуИ стали тело белоеТерзать и пластовать.Тут свету я невзвидела, —Металась и кричала я:– Злодеи! палачи!..Падите мои слезонькиНе на землю, не на воду,Не на Господень храм!Падите прямо на́ сердцеЗлодею моему!Ты дай же, Боже Господи!Чтоб тлен пришел на платьице,Безумье на головушкуЗлодея моего!Жену ему неумнуюПошли, детей-юродивых!Прими, услыши, Господи,Молитвы, слезы матери,Злодея накажи!.. —«Никак, она помешана? —Сказал начальник сотскому. —Что ж ты не упредил?Эй! не дури! связать велю!..»Присела я на лавочку.Ослабла, вся дрожу.Дрожу, гляжу на лекаря:Рукавчики засучены,Грудь фартуком завешана,В одной руке – широкий нож,В другой ручник – и кровь на нем,А на носу очки!Так тихо стало в горнице…Начальничек помалчивал,Поскрипывал пером,Поп трубочкой попыхивал,Не шелохнувшись, хмурыеСтояли мужики.– Ножом в сердцах читаете, —Сказал священник лекарю,Когда злодей у ДемушкиСердечко распластал.Тут я опять рванулася…«Ну, так и есть – помешана!Связать ее!» – десятникуНачальник закричал.Стал понятых опрашивать:«В крестьянке ТимофеевойИ прежде помешательствоВы примечали?»– Нет! —Спросили свекра, деверя,Свекровушку, золовушку:– Не примечали, нет! —Спросили деда старого:– Не примечал! ровна была…Одно: к начальству кликнули,Пошла… а ни целковика [80],Ни новины [81], пропащая,С собой и не взяла!Заплакал на́ взрыд дедушка.Начальничек нахмурился,Ни слова не сказал.И тут я спохватилася!Прогневался Бог: разумуЛишил! была готоваяВ коробке новина!Да поздно было каяться.В моих глазах по косточкамИзрезал лекарь Демушку,Циновочкой прикрыл.Я словно деревяннаяВдруг стала: загляделась я,Как лекарь руки мыл,Как водку пил. СвященникуСказал: «Прошу покорнейше!»А поп ему: – Что просите?Без прутика, без кнутикаВсе ходим, люди грешные,На этот водопой!Крестьяне настоялися,Крестьяне надрожалися.(Откуда только бралисяУ коршуна налетногоКорыстные дела?)Без церкви намолилися,Без образа накланялись!Как вихорь налетал —Рвал бороды начальничек,Как лютый зверь наскакивал —Ломал перстни злаченые…Потом он кушать стал.Пил-ел, с попом беседовал.Я слышала, как шепотомПоп плакался ему:– У нас народ – всё голь да пьянь,За свадебку, за исповедьДолжают по годам.Несут гроши последниеВ кабак! А благочинномуОдни грехи тащат! —Потом я песни слышала,Всё голоса знакомые,Девичьи голоса:Наташа, Глаша, Дарьюшка…Чу! пляска! чу! гармония!..И вдруг затихло все…Заснула, видно, что ли, я?..Легко вдруг стало: чудилось,Что кто-то наклоняетсяИ шепчет надо мной:«Усни, многокручинная!Усни, многострадальная!»И крестит… С рук скатилисяВеревки… Я не помнилаПотом уж ничего…Очнулась я. Темно кругом,Гляжу в окно – глухая ночь!Да где же я? да что со мной?Не помню, хоть убей!Я выбралась на улицу —Пуста. На небо глянула —Ни месяца, ни звезд.Сплошная туча чернаяВисела над деревнею.Темны дома крестьянские,Одна пристройка дедоваСияла, как чертог.Вошла – и все я вспомнила:Свечами воску ярогоОбставлен, среди горенкиДубовый стол стоял,На нем гробочек крохотныйПрикрыт камчатной скатертью,Икона в головах…«Ой плотнички-работнички!Какой вы дом построилиСыночку моему?Окошки не прорублены,Стеколышки не вставлены,Ни печи, ни скамьи!Пуховой нет перинушки…Ой, жестко будет Демушке.Ой, страшно будет спать!..«Уйди!..» – вдруг закричала я,Увидела я дедушку:В очках, с раскрытой книгоюСтоял он перед гробиком,Над Демою читал.Я старика столетнегоЗвала клейменым, каторжным.Гневна, грозна, кричала я:«Уйди! убил ты Демушку!Будь проклят ты… уйди!..»Старик ни с места. Крестится.Читает… Уходилась я,Тут дедко подошел:– Зимой тебе, Матренушка,Я жизнь свою рассказывал.Да рассказал не все:Леса у нас угрюмые,Озера нелюдимые,Народ у нас дикарь.Суровы наши промыслы:Дави тетерю петлею,Медведя режь рогатиной,Сплошаешь – сам пропал!А господин ШалашниковС своей воинской силою?А немец-душегуб?Потом острог да каторга…Окаменел я, внученька,Лютее зверя был.Сто лет зима бессменнаяСтояла. Растопил ееТвой Дема-богатырь!Однажды я качал его,Вдруг улыбнулся Демушка…И я ему в ответ!Со мною чудо сталося:Третьеводни прицелилсяЯ в белку: на сукуКачалась белка… лапочкой,Как кошка, умывалася…Не выпалил: живи!Брожу по рощам, по лугу,Любуюсь каждым цветиком.Иду домой, опятьСмеюсь, играю с Демушкой…Бог видит, как я милогоМладенца полюбил!И я же, по грехам моим,Сгубил дитя невинное…Кори, казни меня!А с Богом спорить нечего,Стань! помолись за Демушку!Бог знает, что творит:Сладка ли жизнь крестьянина?И долго, долго дедушкаО горькой доле пахаряС тоскою говорил…Случись купцы московские,Вельможи государевы,Сам царь случись: не надо быЛаднее говорить!– Теперь в раю твой Демушка,Легко ему, светло ему… —Заплакал старый дед.«Я не ропщу, – сказала я, —Что Бог прибрал младенчика,А больно то, зачем ониРугалися над ним?Зачем, как черны вороны,На части тело белоеТерзали?.. НеужлиНи Бог, ни царь не вступится?..»– Высоко Бог, далёко царь…«Нужды нет: я дойду!»– Ах! что ты? что ты, внученька?..Терпи, многокручинная!Терпи, многострадальная!Нам правды не найти. —«Да почему же, дедушка?»– Ты – крепостная женщина! —Савельюшка сказал.Я долго, горько думала…Гром грянул, окна дрогнули,И я вздрогнула… К гробикуПодвел меня старик:– Молись, чтоб к лику ангеловГосподь причислил Демушку! —И дал мне в руки дедушкаГорящую свечу.Всю ночь до свету белогоМолилась я, а дедушкаПротяжным, ровным голосомНад Демою читал…

ГЛАВА V. ВОЛЧИЦА

Уж двадцать лет, как ДемушкаДерновым одеялечкомПрикрыт, – все жаль сердечного!Молюсь о нем, в рот яблокаДо Спаса не беру [82].Не скоро я оправилась.Ни с кем не говорила я,А старика СавелияЯ видеть не могла.Работать не работала.Надумал свекор-батюшкаВожжами поучить,Так я ему ответила:«Убей!» Я в ноги кланялась:«Убей! один конец!»Повесил вожжи батюшка.На Деминой могилочкеЯ день и ночь жила.Платочком обметала яМогилку, чтобы травушкойСкорее поросла,Молилась за покойничка,Тужила по родителям:Забыли дочь свою!Собак моих боитеся?Семьи моей стыдитеся?«Ах, нет, родная, нет!Собак твоих не боязно,Семьи твоей не совестно,А ехать сорок верстСвои беды рассказывать,Твои беды выспрашивать —Жаль бурушку гонять!Давно бы мы приехали,Да ту мы думу думали:Приедем – ты расплачешься,Уедем – заревешь!»Пришла зима: кручиноюЯ с мужем поделилася,В Савельевой пристроечкеТужили мы вдвоем. —«Что ж, умер, что ли, дедушка?»– Нет. Он в своей каморочкеШесть дней лежал безвыходно,Потом ушел в леса,Так пел, так плакал дедушка,Что лес стонал! А осеньюУшел на покаяниеВ Песочный монастырь.У батюшки, у матушкиС Филиппом побывала я,За дело принялась.Три года, так считаю я,Неделя за неделею,Одним порядком шли,Что год, то дети: некогдаНи думать, ни печалиться,Дай Бог с работой справитьсяДа лоб перекрестить.Поешь – когда останетсяОт старших да от деточек,Уснешь – когда больна…А на четвертый новоеПодкралось горе лютое —К кому оно привяжется,До смерти не избыть!Впереди летит – ясным соколом,Позади летит – черным вороном,Впереди летит – не укатится,Позади летит – не останется…Лишилась я родителей…Слыхали ночи темные,Слыхали ветры буйныеСиротскую печаль,А вам нет ну́жды сказывать…На Демину могилочкуПоплакать я пошла.Гляжу: могилка прибрана,На деревянном крестикеСкладная золоченаяИкона. Перед нейЯ старца распростертогоУвидела. «Савельюшка!Откуда ты взялся?»– Пришел я из Песочного…Молюсь за Дему бедного,За все страдное русскоеКрестьянство я молюсь!Еще молюсь (не образуТеперь Савелий кланялся),Чтоб сердце гневной материСмягчил Господь… Прости! —«Давно простила, дедушка!»Вздохнул Савелий… – Внученька!А внученька! – «Что, дедушка?»– По-прежнему взгляни! —Взглянула я по-прежнему.Савельюшка засматривалМне в очи; спину старуюПытался разогнуть.Совсем стал белый дедушка.Я обняла старинушку,И долго у крестаСидели мы и плакали.Я деду горе новоеПоведала свое…Недолго прожил дедушка.По осени у старогоКакая-то глубокаяНа шее рана сделалась,Он трудно умирал:Сто дней не ел; хирел да сох,Сам над собой подтрунивал:– Не правда ли, Матренушка,На комара корёжскогоКостлявый я похож? —То добрый был, сговорчивый,То злился, привередничал,Пугал нас: – Не паши,Не сей, крестьянин! СгорбившисьЗа пряжей, за полотнами,Крестьянка, не сиди!Как вы ни бейтесь, глупыеЧто на роду написано,Того не миновать!Мужчинам три дороженьки:Кабак, острог да каторга.А бабам на РусиТри петли: шелку белого,Вторая – шелку красного,А третья – шелку черного,Любую выбирай!..В любую полезай… —Так засмеялся дедушка,Что все в каморке вздрогнули, —И к ночи умер он.Как приказал – исполнили:Зарыли рядом с Демою…Он жил сто семь годов.Четыре года тихие,Как близнецы похожие,Прошли потом… ВсемуЯ покорилась: перваяС постели Тимофеевна,Последняя – в постель;За всех, про всех работаю, —С свекрови, свекра пьяного,С золовушки бракованной [83]Снимаю сапоги…Лишь деточек не трогайте!За них горой стояла я…Случилось, молодцы,Зашла к нам богомолочка;Сладкоречивой странницыЗаслушивались мы;Спасаться, жить по-божескиУчила нас угодница,По праздникам к заутренеБудила… а потомПотребовала странница,Чтоб грудью не кормили мыДетей по постным дням.Село переполошилось!Голодные младенчикиПо середам, по пятницамКричат! Иная матьСама над сыном плачущимСлезами заливается:И Бога-то ей боязно,И дитятка-то жаль!Я только не послушалась,Судила я по-своему:Коли терпеть, так матери,Я перед Богом грешница,А не дитя мое!Да, видно, Бог прогневался.Как восемь лет исполнилосьСыночку моему,В подпаски свекор сдал его.Однажды жду Федотушку —Скотина уж пригналася,На улицу иду.Там видимо-невидимоНароду! Я прислушаласьИ бросилась в толпу.Гляжу, Федота бледногоСилантий держит за ухо.«Что держишь ты его?»– Посечь хотим маненичко:Овечками прикармливатьНадумал он волков! —Я вырвала Федотушку,Да с ног Силантья-старостуИ сбила невзначай.Случилось дело дивное:Пастух ушел; ФедотушкаПри стаде был один.«Сижу я, – так рассказывалСынок мой, – на пригорочке,Откуда ни возьмись —Волчица преогромнаяИ хвать овечку Марьину!Пустился я за ней,Кричу, кнутищем хлопаю,Свищу, Валетку уськаю…Я бегать молодец,Да где бы окаяннуюНагнать, кабы не щенная:У ней сосцы волочились,Кровавым следом, матушка.За нею я гнался!Пошла потише серая,Идет, идет – оглянется,А я как припущу!И села… Я кнутом ее:«Отдай овцу, проклятая!»Не отдает, сидит…Я не сробел: «Так вырву же,Хоть умереть!..» И бросился,И вырвал… Ничего —Не укусила серая!Сама едва живехонька.Зубами только щелкаетДа дышит тяжело.Под ней река кровавая,Сосцы травой изрезаны,Все ребра на счету.Глядит, поднявши голову,Мне в очи… и завыла вдруг!Завыла, как заплакала.Пощупал я овцу:Овца была уж мертвая…Волчица так ли жалобноГлядела, выла… Матушка!Я бросил ей овцу!..»Так вот что с парнем сталося.Пришел в село да, глупенький,Все сам и рассказал,За то и сечь надумали.Да благо подоспела я…Силантий осерчал,Кричит: «Чего толкаешься?Самой под розги хочется?»А Марья, та свое:«Дай, пусть проучат глупого!»И рвет из рук Федотушку.Федот как лист дрожит.Трубят рога охотничьи,Помещик возвращаетсяС охоты. Я к нему:«Не выдай! Будь заступником!»– В чем дело? – Кликнул старостуИ мигом порешил:– Подпаска малолетнегоПо младости, по глупостиПростить… а бабу дерзкуюПримерно наказать! —«Ай, барин!» Я подпрыгнула:«Освободил Федотушку!Иди домой, Федот!»– Исполним повеленное! —Сказал мирянам староста. —Эй! погоди плясать!Соседка тут подсунулась:«А ты бы в ноги старосте…»«Иди домой, Федот!»Я мальчика погладила:«Смотри, коли оглянешься,Я осержусь… Иди!»Из песни слово выкинуть,Так песня вся нарушитсяЛегла я, молодцы…………………………………….В Федотову каморочку,Как кошка, я прокралася:Спит мальчик, бредит, мечется;Одна ручонка свесилась,Другая на глазуЛежит, в кулак зажатая:«Ты плакал, что ли, бедненький?Спи. Ничего. Я тут!»Тужила я по Демушке,Как им была беременна, —Слабенек родился,Однако вышел умница:На фабрике АлфероваТрубу такую вывелиС родителем, что страсть!Всю ночь над ним сидела я,Я пастушка любезногоДо солнца подняла,Сама обула в лапотки,Перекрестила; шапочку,Рожок и кнут дала.Проснулась вся семеюшка,Да я не показалась ей,На пожню не пошла.Я пошла на речку быструю,Избрала я место тихоеУ ракитова куста.Села я на серый камушек,Подперла рукой головушку,Зарыдала, сирота!Громко я звала родителя:Ты приди, заступник батюшка!Посмотри на дочь любимую…Понапрасну я звала.Нет великой оборонушки!Рано гостья бесподсудная,Бесплемянная, безродная,Смерть родного унесла!Громко кликала я матушку.Отзывались ветры буйные,Откликались горы дальние,А родная не пришла!День денна моя печальница,В ночь – ночная богомолица!Никогда тебя, желанная,Не увижу я теперь!Ты ушла в бесповоротную,Незнакомую дороженьку,Куда ветер не доносится,Не дорыскивает зверь…Нет великой оборонушки!Кабы знали вы да ведали,На кого вы дочь покинули,Что без вас я выношу?Ночь – слезами обливаюся,День – как травка пристилаюся…Я потупленную голову,Сердце гневное ношу!..