Что я видел

– А там земли накидали, на плоту. Дрова на земле горят, и пожара не будет. А в котле люди кашу варят.

А потом бабушка пришла к нам в каюту и говорит:

– Пойдём посмотрим, как пароходик плот тянет.

Я побежал на веранду и стал смотреть через загородку и увидел пароходик. Пароходик за верёвки тащил плот, и пароходик тоже колёсами шлёпал, как наш. Только он маленький и чёрный, а наш белый.

Как мы пошли на самый верх

Мы пошли с бабушкой по веранде, а бабушка говорит, что это не веранда, а палуба. Веранды только на даче бывают. И что есть ещё палуба выше нашей. И мы сейчас туда пойдём.

Мы прошли в самый перёд, и там шла лесенка наверх. На наш домик, где наша каюта, на крышу. А крыша наверху вовсе не крыша, а ровная, как пол. И тоже кругом загородка, чтобы не упасть. И стоят скамеечки, а по этому полу идёт будто маленький домик, длинный-длинный. И на нём стоит настоящая крыша горбом. И она стеклянная.

Я хотел посмотреть, а стекло белое, и ничего не видно. Бабушка сказала, что внизу коридор и через это стекло свет идёт прямо вниз.

Мы с бабушкой пошли дальше и вдруг увидели одно стёклышко, не белое, а как в окне. Я стал в него смотреть близко-близко. И ничего не видал, потому что темно. А потом увидал.

Там, внизу, эта тётя ходила, в белом фартуке, которая меня хотела забрать.

Бабушка спросила:

– Ну, что ты там видишь?

А я сказал:

– Ничего.

Тётя, наверное, меня искала. А мы с бабушкой здесь.

Как пароходом правят

Мы увидели с бабушкой, что там, дальше, на пароходе, будочка стоит. А в ней окошко большое. А в будочке два дяди стоят. Они вперёд глядят. А между ними колесо. И они это колесо крутят.

Бабушка сказала, что это матросы. И они пароход поворачивают этим колесом, куда ему надо идти.

И ещё дядя стоял около будочки. Весь в белом, и фуражка у него белая, а пуговки блестят.

Бабушка говорит:

– А вот это капитан!

Я сказал, что не хочу капитана и чтобы отсюда уходить.

Бабушка сказала:

– Хорошо. Пойдём посмотрим, где колёса.

А я сказал:

– Пойдём скорее.

И потянул бабушку, где лесенка, потому что не хотел капитана.

Мы пошли по лесенке вниз и мимо нашей каюты, где наше окно открыто. И потом дальше пошли. Всё по нашей палубе. И мы пришли туда, где колёса.

Они очень хлопали. А нам их не видно было. Они стенкой отгорожены. А то, бабушка говорит, они так сильно по воде бьют, что весь пароход забрызгают. А из-за стенки они не могут нас водой достать. И ещё сверху они тоже закрыты. Чтобы ни на кого не брызгали. Они так шлёпают, что прямо ничего не слышно. Бабушка мне кричит, а мне ничего не слышно. А бабушка кричала, что в пароходе есть машина и что она колёса крутит.

Как я познакомился с матросом Гришей

Потом мы с бабушкой пошли дальше, а там на загородке висят с той стороны ещё колёса. Они как баранки, только большие. С меня ростом.

Я бабушку спросил:

– Почему?

А бабушка говорит:

– Скажи как следует.

И я спросил, какие это колёса.

Бабушка сказала, что это не колёса, а круги. Их бросают в воду, и они плавают. Они из пробки.

– Вот если упадёшь в воду, тебе сейчас и бросят такой круг. Ты за него схватишься и не потонешь, а спасёшься. Это спасательный круг.

А я сказал, что падать всё равно не буду. А бабушка сказала, что это все говорят «не буду», а потом бывает, что падают. Мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь упал. И чтоб ему круг бросить.

Я хотел попробовать, крепко ли круг висит. А он висит на загородке, на той стороне. Он совсем над водой висит. Надо через загородки лезть. А большой дядя – так ему легко: он через загородку нагнётся и схватит круг. А потом бросит, куда хочет.

Я стал бабушку просить, чтобы она круг достала. Бабушка не хотела.

Я стал немножко плакать. Бабушка всё говорила, что нельзя всем хватать круги. А тут как раз шёл один дядя. Он был матрос.

И матрос говорит:

– Это, – говорит, – что? Круг показать? Я, – говорит, – могу этому мальчику круг показать. Как, – говорит, – тебя зовут, мальчик?

Я сказал, что Алёша, а что Почемучка, я не сказал.

А матрос сказал:

– А меня Гришей зовут. Вот, гляди, Алёша. – И достал с той стороны круг. И поставил его на палубу, как колесо. А я держал, чтоб круг не упал набок. Очень легко было держать, и я мог.

Он белый, и на нём буквы написаны, красные.

Матрос говорит:

– Читать умеешь?

А я показал букву и сказал, что это «пы».

А дядя-матрос сказал:

– Ну, значит, ты молодец. Тут написано: «Партизан». Это наш пароход называется «Партизан». И на каждом круге написано: «Партизан».

Я сказал, что когда упаду, так буду на этом круге плавать.

Дядя-матрос говорит:

– А мы на лодке подъедем и тебя вытащим. И опять на пароход посадим.

Гриша мне лодку показал

Я спросил, откуда они лодку возьмут. Гриша сказал, что у них лодка с собой есть. И говорит:

– Пойдём, покажу.

Мы с бабушкой пошли, и Гриша нас привёл, где пароход кончается.

Бабушка сказала, что мы это на корму пришли, на самый зад парохода. И тут я увидел палку. Она очень толстая, торчит прямо вверх и немножко назад.

И на палке висит лодка. Одним концом за низ, а другим за верх. И очень привязана, так что не упадёт.

И Гриша сказал, что они захотят, так сейчас лодку отвяжут и на верёвках спустят. А потом туда вскочат, начнут вёслами грести и поедут, куда хотят. А вёсла там, в лодке, лежат. И я их видел.

Потом Гриша сказал, что он теперь пойдёт.

А бабушка сказала:

– Спасибо, Гриша.

А он сказал:

– Пожалуйста!

И за шапку немножко подержался.

Как я с Витей дрался

А на корме тоже есть лесенка наверх. И тоже можно туда пойти. И там тоже есть палуба.

Мы с бабушкой туда пошли, а там был мальчик. Больше меня. Он сказал, что он Витя и что ему шесть лет уже. И будет потом ещё больше. Я сказал, что мне тоже будет больше. А он сказал, что ему всё равно будет больше.

Потом я сказал, что у меня мишка есть. Только в чемодане. А Витя сказал, что у него ружьё есть. И тоже в чемодане. А я сказал, что ещё мячик, и показал, какой большой, и что он в чемодане.

А Витя сказал, что враки и в чемодан такой мячик не залезет. А я сказал:

– Вот и залезет!

А он сказал:

– А ну, покажи.

А я сказал: пусть он ружьё. Что хочу ружьё. А он опять сказал, что мячик – враки. Я взял и в него плюнул. Только не попал. А он попал. Витина мама вдруг подбежала, и бабушка тоже.

Витина мама сказала:

– Петухи какие!

А бабушка закричала:

– Ты это, брат, что же? Гадость какая!

И ногой топнула. Только не со всей силы. Взяла меня за руку и очень скоро увела – я по лестнице чуть не упал. И она сказала, чтоб я никогда не смел плеваться.

И мы пошли к себе в каюту, и бабушка курточку мокрым вытирала.

А потом лампочки зажгли в каюте. И мы с бабушкой пошли смотреть, как огни горят на берегу, в домиках. И как на плотах костры жгут.

Потом вдруг зазвонил звонок, тоненький-тоненький. И дядя в белом прошёл по палубе очень быстро. И у него в руке звоночек, и он всё звонил.

Бабушка сказала, что это он зовёт ужинать и что надо идти руки мыть. Я очень хотел руки мыть, потому что из шкафчика делается умывальник.

Потом мы ужинали в столовой, и я ел яичницу, а бабушка – сосиски. И в столовой все ели.

И ходила кошка. И бабушка ей целых полсосиски дала.

Потом мы пошли к себе. И я сам нашёл, где стоит «семь». Потому что оно на кочергу похоже. А в каюте бабушка мне на диванчике постелила и загородила чемоданами, чтобы я не упал.

У меня стало как домик, и бабушка свет погасила и сказала, чтоб я спал.

Как Витя мячик выбросил

А на другой день я ходил смотреть, как лодка висит на корме. А потом взял мишку из чемодана и пошёл с ним играть. Мы с бабушкой опять ходили на корму наверх. Там опять был Витя, и бабушка разговаривала с Витиной мамой. А у Вити никакого ружья не было. Я хотел, чтобы мячик принести. И стал бабушку просить, чтоб дала из чемодана. Он в самом-самом низу, подо всем.

Бабушка ушла за мячиком, потому что Витина мама тоже хотела такой мячик посмотреть. Она таких мячиков никогда не видала, которые могут лепёшкой делаться. Бабушка принесла и надула мячик, а я хлопал в ладоши и кричал:

– Ага! Ага! Ага! Вот и не враки! Вот и правда!

А Витя рукой трогал. И хотел взять, а я не давал. Бабушка сказала, что здесь нельзя играть мячиком, потому что мячик ускочит. Я стал просить, чтоб поиграть. Бабушка говорит:

– Ну, хорошо. Немножечко поиграйте. Только я воздух выпущу, чтоб не очень прыгал.

Бабушка так выпустила, что он совсем не прыгал. И мы немножко с Витей играли.

Потом бабушка сказала Витиной маме, что она ей покажет, как хорошо надо вязать, и пошла принести вязанье. Бабушка всех учит, как надо вязать. А Витина мама сидела и тоже вязала.

Витька стал мне мячик не давать и нарочно стал его пихать ногой. А Витина мама не глядела. Она всё вязала. А Витька так ногой его ударил, что мячик полетел за загородку. А я закричал со всей силы:

– Ой, упал! Упал!

И Витька закричал тоже со всей силы:

– В воду упал! В воду упал!

Витина мама очень испугалась, вскочила и как закричит:

– Ой! Спасите! Спасите!

Потому что она думала, что это Витя упал. А это вовсе не Витя, а мячик.

А Витя только кричал. И внизу все люди стали кричать и бросать спасательные круги.

И один дядя всё кричал:

– Вот голова! Вон голова!

А это не голова, а мячик. Витина мама стала кричать:

– Это мячик! Это мячик!

А пароход всё равно остановился. И Гриша побежал туда, где палка. И ещё один дядя-матрос. И ещё один главный, в белом костюме.

И они отвязали лодку и спустили вниз, в реку. И потом стали грести и приехали к мячику. А к мячику ещё две какие-то лодки ехали. Чужие. Только наши всё равно раньше приехали и мячик достали. А дядя в белом встал в лодке и мячиком махал. И я боялся, что он его разорвёт – так махал. А потом они ездили и доставали из реки спасательные круги.

Бабушка ко мне прибежала, и я думал, что она плачет. А это она так испугалась. Она думала, что я упал. А это мячик. Потому что Витька его так ногой бил. Бабушка сказала Витиной маме, что надо пойти и сказать капитану.

А Витина мама забоялась и совсем ушла. И Витьку взяла.

А бабушка увела меня в каюту и сказала:

– Сиди.

Капитан ко мне пришёл

Бабушка пошла к капитану. А я боялся, что капитан мячик не отдаст. А это вовсе не я, а Витька. Потом наш пароход пошёл. Я всё сидел и в окно не глядел. И мне жалко было бабушку, что она пошла к капитану. Он её совсем заругает. А потом вдруг бабушка пришла, и у ней мячик. Очень мокрый.

Капитан тоже пришёл. Я испугался и стал скорей плакать, а капитан говорит:

– Это ты Алёшка? Ты что же это такое наделал, что пароход остановили?

Я сказал, что это не я, а Витька, и что Витька с его мамой потом убежали и теперь небось где-нибудь сидят. А ко мне вот капитан пришёл. И вот меня ругает. А я ничего не сделал. Капитан говорит:

– А в звоночек кто звонил?

А я ничего не стал говорить.

Капитан сказал:

– В звоночек-то ведь звонил? Вот в этот звоночек?

И он стал пальцем показывать. Показывал, показывал, да вдруг и позвонил.

А я сказал:

– Вот теперь вы будете говорить, что надо.

Капитан сказал:

– Вот и скажу, чтоб этого мальчика ко мне наверх унесли, где колесо крутят.

И пришла эта тётя, в белом переднике. А капитан сказал:

– Принесите этому мальчику чашку шоколада из буфета. Это не он мячик бросил. У него у самого чуть мячик не пропал.

И сказал:

– До свиданья.

А бабушка сказала:

– Извините.

Потом бабушка рассказала, что капитан очень испугался, потому что думал, что человек упал. И что все очень кричали. А потом он увидел, что это мячик, а вовсе не человек. Он в бинокль посмотрел. В бинокль всё видно, даже если очень далеко.

Капитан лодку послал, чтобы круги все собрали и привезли на пароход.

А то их прямо сто штук выкинули. А может быть, и не сто.

Потом тётя мне шоколад принесла и прянички. Бабушка сказала, что они бисквиты. Они совсем как пустые и очень вкусные.

А мячик высох, и бабушка его сложила в чемодан. И сказала, что до самого Киева не будет давать. А в Киеве я буду им играть.

Якорь

Я капитана теперь не стал бояться. Потому что он знает, что мячик не я закинул в воду, а Витька. А в звоночек так он тоже небось позвонил.

И я пошёл с бабушкой наверх, где видно, как матросы колесо крутят. И видно, как капитан стоит. Или ещё какой другой главный, который матросам говорит, что им делать. Я никого не боялся. Потому что всё равно никого главнее капитана нет.

Бабушка сказала, что мы теперь на самом переде парохода и самый перёд называется нос.

Там вперёд торчала палка. Очень тонкая. А на палке висел, бабушка сказала, якорь. Он очень большой и железный. И он сделан из больших крючков.

Сначала идёт палка железная, а книзу из неё выходят крючки. И от якоря к пароходу идёт цепь.

Я спросил бабушку:

– Почему якорь?

Бабушка говорит:

– Не почему якорь, а для чего якорь.

И что он для того, чтобы пароход мог стоять, где хочет. Захочет – у берега, а как захочет – прямо на середине реки. Возьмёт и станет, ему всё равно, что нет пристани. Матросы возьмут да пустят якорь в реку. А он на самое дно потонет. И за дно своими крючками как вцепится! Так и будет держаться. Прямо как когтями. А пароход к якорю цепочкой привязан. Сколько захочет, столько и будет стоять.

Потом приходил матрос Гриша, мой знакомый, и говорил, как они мячик доставали. Он думал, что я нарочно кинул. А я ему сказал, что это Витька ногой. Гриша сказал, что Витьке надо уши надрать. Я просил Гришу, чтоб посмотреть якорь.

Гриша сказал бабушке:

– Можно, мы с гражданином пойдём якорь смотреть?

Бабушка сказала, что можно и что она тоже хочет якорь смотреть.

Мы на самый-самый нос пошли. И видали, какие у якоря крючки. Они толстые, как у меня рука. Нет, ещё даже толще – как нога. А на другом конце у якоря кольцо. И потом цепь идёт. В пароход. Я спросил Гришу, когда якорь будут бросать: скоро или нет.

Гриша сказал, что сегодня не будут, а завтра, наверное, будут. Только ночью. Я тогда спать буду.

Какая кухня на пароходе

Бабушка сказала, что это ничего, что я спать буду. Зато мы сейчас пойдём кухню смотреть. Гриша бабушке сказал, что надо кухню смотреть. И сказал, что у них три кухни. И там всё время жарят.

Мы с бабушкой пошли по лестнице вниз, там тоже была палуба. Только загородка кругом не из решётки, а как забор. И там было много людей. У них были узлы и всякие мешки, и они на них сидели и курили папиросы. И все говорили очень громко. Бабушка сказала, что им недалеко ехать и они скоро будут выходить, а потом другие будут приходить. И тоже ехать. Там была одна каюта. У неё двери не было, а просто загорожено досочкой. А там чай дают. И баранки. И яблоки. И ещё рыбу. Я стал бабушку просить, чтобы она мне купила такую рыбу. А бабушка сказала, что эта рыба очень солёная и я её есть не буду. Бабушка только купила мне два яблока.

Потом была ещё дверь, и там был дядя, очень толстый. Весь в белом, и на голове у него – белая шапка, как пузырь. В этой каюте плита, только не как у нас дома, а вся железная. На ней кастрюли стоят, большие, как вёдра. И ещё сковородки. Бабушка сказала, что это кухня и дядя-повар. Он варит обед, и ему очень жарко. Оттого он такой красный.

Дядя-повар увидал меня, что я гляжу, подошёл к самой двери и говорит:

– Ты что на обед хочешь? Пирожное, наверное, на обед хочешь?

А я сказал:

– Не хочу пирожного.

А повар сказал, что я молодец. И чтобы я ел на обед рыбу с картошкой. И что он очень вкусную сделает, лучше даже пирожного.

Бабушка сказала, что мы непременно попросим рыбу.

Повар вдруг испугался и побежал к плите. Он закричал:

– Ой! Ой! Котлеты горят!

Я стал смотреть, как горят. Бабушка мне сказала, что это значит – очень зажарились, а никакого огня не будет. Я думал, что как пожар. Потом мы с бабушкой над этим всё смеялись: котлеты горят!

Пристань

Вдруг пароход загудел. Все люди встали и начали мешки подымать. Колёса перестали шлёпать, и пароход стукнулся так, что я чуть не упал, и бабушка тоже. А одна тётя совсем упала и корзинку уронила, и сама засмеялась. Это потому, что пароход в пристань стукнулся.

Мы к пристани пришли. И все стали выходить.

Матрос Гриша кричал:

– Успеете! Успеете!

А они всё равно толкались.

Один маленький мальчик заплакал: его затолкали. Гриша как схватит его и сразу наверх поднял. Потом его маме отдал. Бабушка говорила, зачем мама его на руки не взяла. А эта мама ей сказала, что у ней две корзинки и она не может взять мальчика.

Гриша сказал:

– Давайте корзинки. А мальчика берите на руки.

Гриша понёс корзинки, а тётя – мальчика. Мальчик не стал больше плакать. Потом Гриша увидал меня и говорит:

– А ты, Алёшка, дальше едешь?

Бабушка сказала, что нам ещё далеко-далеко.

И мы потом долго ехали на пароходе, и был через реку мост. Он шёл сверху. А мы проехали внизу, как будто в ворота. Потому что мост был очень высоко. По этому мосту поезд шёл.

Я видел, как паровоз пар пускал и свистел. Только пароход громче свистит.

Как мишку купали

Я хотел бросить мишку в воду и чтобы его потом спасли, как мячик, а бабушка сказала, что его спасать не будут. А что он сначала поплавает, а потом намокнет и утонет. А я всё-таки просил.

Бабушка достала много верёвочек и их связала, и сделалась очень длинная верёвка. Потом мы мишку привязали очень-очень крепко. И стали через загородку спускать его в воду.

Все люди смотрели, что мы делаем. А бабушка говорила, что мы мишку купаем. Мишка совсем не тонул. А только по воде кувыркался и прыгал. Пароход его очень скоро тянул. Потом мы его вытащили. Он был мокрый, только не очень. И все смеялись, что мишка купался. И говорили, что теперь меня надо привязать на верёвку и тоже пустить в воду. А я не боялся, потому что они шутят.

Как мы к капитану ходили

Ночью бабушка меня разбудила и одела. Сказала, что сейчас пароход придёт к пристани и мы выйдем и поедем по железной дороге, и опять сядем на другой пароход. На том пароходе мы приедем в Киев. А сейчас надо идти прощаться с капитаном и с Гришей. Мы пошли к капитану в каюту. Бабушка постучала и сказала:

– Товарищ капитан!

А он оттуда ответил:

– Кто там? Войдите.

И открыл дверь.

У капитана целая комната. На стене – карточки, и на одной карточке был пароход. А на другой, кругленькой, были мальчик и девочка. Капитан сказал, что это его дети. И что мальчик с ним ездил, только прошлый раз. Я мог бы с ним играть. Потому что ему пять лет. Потом капитан подарил мне карточку с нашим пароходом и спросил меня, как пароход называется.

Я сказал:

– Знаю, «Партизан».

Капитан говорит:

– Ну, значит, молодчина.

А бабушка сказала:

– Прощайте, мы сейчас выходим.

А я рассказал, что мы купали мишку, и сказал, что я тоже буду капитаном. И мы с бабушкой пошли искать Гришу. Мы с ним стали прощаться. А он говорил, что не надо. Что он нам непременно вещи вынесет.

И меня посадит на автомобиль, чтоб ехать на железную дорогу.

Мне очень не хотелось уходить. Я хотел плакать. Бабушка сказала, чтоб я не плакал и даже чтоб не начинал. Гриша будет смеяться и скажет: рёва. А если рёва, то всё равно капитаном не буду. А чтоб лучше я спел чего-нибудь.

Я ничего не стал петь.

А тут пароход зашатало.

Значит, мы приехали и толкнулись в пристань. Бабушка ушла.

А потом пришёл Гриша, завязал поясом чемоданы да прямо через плечо повесил. Гриша меня за руку взял. Он очень сильно взял.

А я не сказал, что больно.

Я спросил:

– А бабушка на автомобиле?

Гриша сказал:

– На извозчике.

И как пошёл, прямо со всей силы. И прямо на пристань и потом прямо по мостику, и там бабушка. Она на извозчике сидела. Бабушка меня посадила рядом. А потом Гриша вещи наши поставил и потом ещё сказал:

– Ну, прощайте!

И стал с бабушкой прощаться.

А бабушка закричала:

– Ой, милый, руку поломал!

А Гриша не поломал. Он очень крепко взял, оттого что он очень сильный.

Гриша сказал:

– Ах, извините, бабушка.

А потом Гриша взял меня и поцеловал и опять меня посадил и говорит:

– Ну, прощай, Алёшка! Смотри, будь капитаном.

И шапкой нам Гриша махал.

А мы на извозчике поехали на вокзал.

Днепр

Потом мы ехали по железной дороге и опять на другом пароходе, по реке.

Бабушка сказала, что это очень большая река. Называется Днепр. И что около самой реки будет большой город. Это и будет Киев. Там очень хорошо. И там живёт бабушка. В Киеве, бабушка сказала, есть такие комнаты, и там можно всякую игрушку взять и поиграть. А когда не захочется, отдать назад, и тебе другую игрушку дадут. И так можно много-много раз. Сколько хочешь. И ещё в Киеве есть такой дом, куда все дети приходят, и там очень интересно.

И мы с бабушкой туда пойдём, и, может быть, мне там дадут ружьё. И я буду ходить и петь.

Большие мальчики там делают самолётики, которые сами летают. И что я потом буду делать тоже самолётики.

Мне очень захотелось, чтобы скорее был Киев.

И я всё глядел вперёд и кричал:

– Бабушка, вон Киев!

А бабушка всё говорила, что это не Киев, а деревня. И что там в садах растут вишни. И яблоки. И ещё груши и сливы. И мы потом будем из слив варить варенье.

Вдруг один дядя закричал:

– Смотрите, смотрите: невод!

И все стали смотреть на берег. Мы с бабушкой тоже стали смотреть.

Все кричали:

– Невод! Невод!

А там на реке была большая лодка, красная, и я думал, что эта лодка – невод, и сказал:

– Какой красный невод!

И все стали смеяться.

Бабушка мне сказала, что невод – это не лодка, а сетка. Она большая. Её кидают в реку, а потом тянут к берегу и сгребают рыбу. Я хотел посмотреть, как сгребают, но мы уже проехали. Я только видел, что там, на берегу, много людей.

Бабушка сказала, что это ничего, что мы проехали. В Киеве есть невод ещё лучше, и мы с бабушкой пойдём смотреть, и я увижу, какие рыбы всякие бывают в реке. И есть рыба щука. Она может так укусить, что даже может палец откусить. И она маленьких уток, совсем маленьких, которые ещё утята, тоже хватает. И съедает. И всяких рыб тоже глотает. Только раков не может глотать. И что мы пойдём смотреть на невод и что мне покажут щуку.

Мы с бабушкой обедали, и я ел куриную ножку.

Один дядя посмотрел в окно и сказал очень громко:

– Ого-го-г-о-го! Уже Киев видно!

А я не хотел есть, а хотел, чтоб посмотреть Киев. Бабушка сказала, что ещё далеко. А я всё равно не стал есть.

Бабушка вытерла мне руки, и я побежал на палубу смотреть.

Я хотел смотреть, а смотреть не мог. Все хотели смотреть – стали и загородили.

А один матрос увидал, что я хочу смотреть, и сказал:

– А ну, давай пойдём.

И мы как пошли, и прямо на лестницу к капитану. Только не к капитану, а где вёдра стояли.

Там вёдра деревянные стояли. Матрос сказал – они чтоб помогать пожар заливать.

Он сказал мне:

– Держись за вёдра.

А у них ручки из верёвки. Они толстые. Они прямо как железные. Я за эту верёвку стал держаться. А матрос говорит:

– Гляди, вон Киев!

А там всё деревья и немного домов. А потом стало много домов видно. И пароходов всяких много. И лодок очень много. Наш пароход как загудел в гудок, так ведро стало прыгать.

А потом я услышал, что бабушка кричит:

– Алёша! Алёша! Куда ты делся?

А я не делся, я наверху. Я сначала не кричал, а потом крикнул:

– А я тут!

Бабушка всё смотрела, где я. А я наверху.

Я ещё закричал:

– А я тут! А я тут!

И все стали смотреть на меня и смеяться. Бабушка тоже посмотрела.

Бабушка закричала:

– Ну, держись крепче!

Это потому, что загородки не было.

А у меня зато вёдра были. Они в ряд стояли. Там длинная-длинная скамеечка. И в ней дырки большие. А в эти дырки вёдра поставлены. Они ни за что не упадут.

Бабушка ко мне пришла и стала рукой ведро толкать. Думала, оно упадёт.

А оно не упало.

Бабушка сказала, что она боялась, что я упаду.

А я сказал:

– Ха-ха-ха! Это дядя-матрос меня сюда привёл, чтоб я Киев посмотрел.

Я очень хотел увидать бабушкин дом, где мы будем жить.