Пленники острова Стримов

– Правильная идея, – подключился к разговору и я, – надо его найти, его хоть понять можно. А вообще интересная ситуация складывается, есть что-то в ней увлекательное, странное. Просто-таки приключением попахивает, вот только непонятно, нужны ли нам подобные приключения?

Это я о том, что еще двумя днями ранее несколько раз пытался связаться с экипажем сухогруза по радио. Оно и понятно, мало ли что, вдруг у людей поломка, может, помощь какая нужна. Старался я, вызывал, все доступные частоты использовал, но ответа так и не дождался. В общем, израсходовал весь свой запас английских слов, в попытке достучаться до того, с кем пытаюсь поговорить, а толку никакого…

Наверное, из-за того что Димка упомянул имя уважаемого нами и рабочими индонезийца, митинг у наших дверей быстро закончился, успокоились «парламентеры», разбрелись по рабочим местам. Да и дальше все было спокойно. Несмотря на все утренние волнения, день прошел быстро, точнее промчался, как и все предыдущие – в работе, в делах, в заботах. Погода поспособствовала результативному труду. На солнце наползла полупрозрачная тучка, сгладила огненное дыхание раскаленного светила, добавила свежести и одарила предчувствием скорой перемены погоды.

Предчувствия не обманули. Вечером, лишь только солнце погрузилось в пучину, лишь только погасла большая часть небосклона, налетел ураган. Громко и злобно взвыл ветер, обрушившись на островок всей своей мощью. Наклонил он пальмы, что окружали нашу хижину, заскрипели они, намекая на то, что стихия не уйдет, пока вдоволь не натешится. Вслед за пальмами закачался и наш хиленький домик. Небольшое усилие, легкое дыхание урагана и невесомая крыша взмыла ввысь, поднялась в небо, покружила и скрылась в ночной мгле. Пользуясь отсутствием кровли, ветер принялся забрасывать нас незрелыми кокосами. Они падали вокруг, будто гранаты, ломали мебель, пытались пробить бамбуковый пол.

Будучи наиболее опытным, Димка среагировал первым. Все-таки эта экспедиция у него далеко не первая. Привык он к вспышкам гнева околоэкваториальной природы. При первом же ударе стихии он буквально вылетел из своего мешка, спрыгнул вниз, предварительно растолкав новичков: меня и Витьку. Все трое мы заползли под домик, забились в дальний угол под защиту не особо прочного деревянного пола. Вслед за ветром хлынул ливень, пусть его ручьям бамбуковый щит не преграда, но вода не кокосы, ее пережить можно…

– Тут ничего не поделаешь, надо просто смириться, – глубокомысленно изрек Димка, – это расплата, расплата за вечное лето…

Глава 10. Кораблекрушение

Капризы природы. Будто специально все так было задумано. Лишь только первые лучи просыпающегося солнца пробились сквозь тучи на востоке, ветер стих. Резко, буквально в одно мгновение. Вслед за этим угомонился и ливень, отставил свое мокрое дело, перестал хлестать землю плетями-струями. Густой облачный покров поредел, рассыпался на мелкие фрагменты, местами сквозь темные почти черные клочья грозовых туч можно было рассмотреть частичку утреннего неба. Смилостивилась непогода, ушел ураган. Направился куда-то в необозримую даль, вряд ли он утих окончательно, скорее всего, продолжит бесчинствовать на других островках, благо, разгуляться есть где, ведь живописных окруженных теплыми водами клочков суши в здешних морях не счесть…

Чуть свет, промокшие до нитки, но счастливые оттого, что самое страшное позади, что ярко светит солнце, что стихия сменила гнев на милость, мы выбрались из укрытия. Взобрались по лесенке на помост, который еще вечером был нашим жилищем, оценили красоту неба над головой, насладились отличным видом на поваленные деревья, картинной россыпью кокосов и мрачно переглянулись. Я и Витя. Димка же, глядя на нас, весело рассмеялся.

– Да ладно вам! – похоже, то, что он видел, нисколько не портило его не к месту хорошее настроение. – Нет, если честно, я думал, все будет гораздо хуже, а так! Ну, ветерок разгулялся, ну крышу снес, ну стены разметал, ну дождик еще прошел. Разве это конец света? Правильно, нет. Домик сегодня же восстановят, кстати, рекомендую настоять на том, чтобы пол сделали из струганных досок, без щелей чтоб. В следующий раз можно будет стихию пережидать в комфорте и без воды, льющейся за шиворот…

Конечно, разрушением нашего жилища ураган не ограничился. Мощные порывы ветра разбросали солнечные батареи, к счастью, именно разбросали, крепления выдержали, панели не разбились, за исключением порванных проводов других повреждений видно не было. Вернуть все в исходное состояние – дело нескольких часов. Зато мы остались без интернета и это уже окончательно. Нет, от своих слов я не отказываюсь, то подобие сети, которое было раньше, мало меня устраивало, но лучше хоть что-то, чем вообще ничего. Теперь же не будет и этого, ветер постарался, сплющил антенну, алюминиевый диск, будто это была разовая тарелка из дешевого пластика, сорвал с креплений и зашвырнул на верхушку ближайшей пальмы. Снять ее, конечно же, можно, а вот использовать по назначению, очень даже вряд ли. Тут даже я знаю – самое ценное во всей этой конструкции головка, а судя по тому, что можно было видеть снизу, ей досталось больше всего. Рассчитывать на то, что она сохранила работоспособность, не доводилось…

– Переживем, – изо всех сил стараясь заразиться хорошим настроением более опытного товарища, я попытался успокоить самого себя. – Люди тысячи лет без интернета жили и нормально себя чувствовали! Мы тоже справимся. Благо все, что было нужно, нам уже передали.

– Согласен, – рассеянно кивнул Витька, – позитивное мышление это всегда хорошо. До приезда Михалыча дотянем, он новую антенну привезет. При случае расскажу ему что произошло, попрошу купить. Кстати, надо перечень составить, список того, что не подлежит ремонту, пусть захватит по дороге. Только этим позже займемся для начала надо сходить, проверить, как там дела у рабочих. Их лагерь гораздо ниже нашего, скала, что прикрыла нас, им не защитник…

До лагеря добрались без происшествий. Тропинка стихию не заинтересовала. Единственное, что сделал ураган, чтобы усложнить наш путь – вывернул с корнем дерево, мощный ствол которого перегородил дорогу. Зато в лагере рабочих он порезвился от всей души. Двух хижин попросту не было, не осталось от них и следа. Сломал их ветер, а обломки смыло ливнем. Унесло водой людские жилища, а о том, что были они и сколь печальна их судьба свидетельствовали лишь несколько бревен, покачивающихся на волнах у причала. Да и другим строениям досталось. Куда ни глянь – одна разруха. Сорванные крыши, перекошенные конструкции, цельные стволы деревьев, которыми ветер играл в городки, разметая временные жилища.

Мрачное зрелище, одно радовало – люди не пострадали. С приходом урагана рабочие оставили свои хижины и спрятались в подвале недостроенной виллы. Все-таки каменные стены, да бетонные перекрытия, это вам не бамбук, прикрытый пальмовыми листьями!

Завидев нас, рабочие дружно и весело загалдели. Смеялись они, улыбались, руками размахивали, кричали, перекрикивая друг друга. Думаю, они радовались тому, что пережили прошлую ночь. За себя радовались, да и за нас тоже. Оно и понятно, причин для веселья хватает, так что и мы, не стесняясь, помахали руками в ответ, улыбаясь не менее весело и дружелюбно.

Расталкивая толпу, вперед вышел Искандар Буана (как-то вчера мы все о нем забыли). И без того серьезный и собранный сегодня он выглядел особенно, я бы сказал, особенно торжественно. В глазах обеспокоенность, в фигуре, в жестах нечто, отдаленно напоминающее обреченность в том виде, в котором она предстает на театральных подмостках в исполнении профессиональных актеров. Он воздел руки вверх, призывая соотечественников к тишине, дождался, пока они склонят почтительно головы и быстро-быстро заговорил. Завидев Димку, он отбросил попытки говорить на английском, часто и чуточку сбивчиво затараторил на своем, индонезийском.

После первых же слов рабочие, которые моментально умолкли, завидев уважаемого своего соплеменника, дружно загалдели, ритмично и в унисон. Шептали тихим зловещим шепотом, будто каждый из них повторял давно заученную страшилку, будто они и сами боялись своих слов.

Призывая к тишине, Искандар Буана снова поднял руки. Повинуясь его жесту, воцарилась тишина, не менее страшная, чем недавний шепот.

Он подбежал к нам, схватил Диму за руку, что-то крикнул, громко, истошно, пугающе. В ответ Дима равнодушно пожал плечами. Кивнул подбородком в сторону моря, что-то спросил. Его собеседник вздрогнул и медленно попятился, продолжая говорить. Пройдя несколько шагов, он споткнулся, задев ногой одну из множества ветвей, которые набросал ураган. Упал, подскочил, ткнул пальцем в землю, медленно покачал головой, повернулся к своим соотечественникам, громко завопил.

– Что у них опять не сходится? – мрачно спросил Витя.

– Сложно все. Начал о каком-то крушении. Рифы, корабль. Далее говорит, опасность какая-то рядом, мол, бежать надо… куда-то… – он умолк, пытаясь подобрать подходящие слова. – Постоянно повторяет одну фразу, точно перевести не могу, но там что-то о каком-то ужасе. Что-то порожденное человечеством, пугающее, страшное. Непонятно, что за опасность, кажется, там что-то связанное с водой. Не знаю, что именно, но его это очень беспокоит, да и не только его. Вон шепчутся уже о чем-то. Да, слышу, опять: опасность, бежать надо, темные люди, бежать…

– Какой бежать?! Куда бежать?! – воскликнул Витька, театрально хватаясь за голову. – Работать надо! Я позавчера с шефом разговаривал, доложил, что все идет по плану. А вдруг он решит проверить, нагрянет внезапно, что тогда? Что мы ему предъявим? Полтора этажа жилого дома да сказку об опасности? Скажи им, Дим, пусть не злят меня, пусть работают, а то я им такую опасность устрою, пожалеют, что родились в столь благословенном краю…

Димка кивнул и направился в гущу рабочих. Те обступили его, внимательно, не перебивая, выслушали. Как только тот умолк – дружно загалдели. Громче всех Искандар Буана. Не было более в его облике недавней гротескной торжественности, он превратился в воплощение суеты. Резкие движения, крик, что срывался на хрип, подчеркнуто продолжительные паузы. Плюс к этому выпученные глаза и самый настоящий ужас в их глубине.

Мы подошли ближе. Димка покачал головой и широко развел руки, улыбнулся, заметив, как его собеседник в точности скопировал его жест, ответил на наши немые вопросы:

– У них на всех одна пластинка – грядет что-то страшное, ужасное. Говорят, мол, опасность близко, уходить надо.

– А что за опасность-то? Какого рода она? – зевая, спросил я.

– Не знаю. Да и они сами, похоже на то, не знают. Вода-вода, что-то о корабле говорят, а о каком корабле, что это за корабль? Тот ржавый сухогруз?

Искандар Буана, который во время нашего разговора внимательно вглядывался в лица каждого из нас, воздел руки к небу. Быстро переставляя ноги, он несколько раз обернулся вокруг себя, пританцовывая. Остановился, повернувшись к нам спиной. Громко выкрикнул, издал странный звук, более всего похожий на боевой клич индейцев из старого фильма. Рабочие все как один умолкли, замерли, почтительно склонив головы. Он сразу же заговорил. Громко, отчетливо, лозунгами, как минимум, призывными фразами. Говорил недолго, но очень эмоционально. Слушая его слова, рабочие шептались все тише и низко опускали головы, те, что ближе к нам с опаской косились на нас.

– Нет, ну это и вовсе никуда не годится! – Димка покачал головой. – Это уже можно назвать самым настоящим бунтом. Он призывает их бросить работу и уйти…

– Нельзя бросать! – встрепенулся Витька. – Дим, ты это, переведи, скажи, я лично им премию гарантирую, по завершении работы! Месячный оклад, каждому!

Новость внесла сумятицу в ряды рабочих. Монотонное перешептывание сменилось задумчивой тишиной. Но так было лишь минуту, опомнившись, они загалдели с удвоенным энтузиазмом. Выражения лиц передавали весь спектр человеческих эмоций. Даже не понимая языка, можно было догадаться – новость заинтересовала и озадачила. Думаю, многих условия работы и без того устраивали, а тут еще и премия! Вот только так думали далеко не все. Начиналась перебранка, страсти накалялись, казалось, еще совсем немного и разговор перерастет в самую настоящую потасовку. Лишь Искандар Буана остался в стороне от дебатов. Он укоризненно покачал головой, отвернулся, стараясь не смотреть нам в глаза, что-то неразборчивое пробормотал и медленно ушел куда-то в лес за строящейся виллой.

Прошло не более получаса – все закончилось. Конечно, не без помощи Димки, неустанно напоминающего о премиальных, что ждут каждого. Рабочие быстро разбрелись по своим местам. Скоро послышался привычный рев строительной техники, его дополнили размеренные удары топоров.

Все вернулось на круги своя. Несколько человек остались наводить порядок в лагере – занялись устранением последствий разбушевавшейся стихии. Взялись за дело строители. Потихоньку росла опалубка, обозначая стены дома, на поддон грузились камни для верхушки маяка.

Я быстро взбежал на верхнюю площадку башни. Там столкнулся с рабочим, держащим ведро с раствором в руке. Он стоял, смотрел вдаль, при этом дрожал всем телом. Я проследил за его взглядом, увидел то, что ожидал увидеть. Корабль. Сразу стало понятно, о каком крушении твердил Искандар Буана. Ржавый сухогруз, ставший привычной частью морского пейзажа, переместился, теперь он находился гораздо ближе к берегу. К тому же он лежал на боку. Причина понятна, я давно обратил внимание на буруны в той части моря, целое поле вспененной воды особенно хорошо заметное во время отлива. Рифы. Ужас моряков всех времен…

– Слушай, Витек, я не очень в этих вопросах разбираюсь, по-моему, мы обязаны хоть кому-нибудь сообщить о происшествии, – я еле дождался, пока Витька поднимется на высоту третьего этажа. Тот тяжело выдохнул, оперся обеими руками в стену, выглянул наружу, отмахнулся от предложенной воды, внимательно посмотрел на опрокинутое судно. – Что скажешь, это же настоящее кораблекрушение!

– Похоже на то. Здорово же его швырнуло, – он тяжело вздохнул. – Где там твой бинокль?

Он, как и я несколькими минутами ранее, внимательно осмотрел ржавый борт, обращенный в нашу сторону, задержал взгляд на винте, выглядывающем из-под воды, окинул взором сломанную пополам, возможно, вчерашним ураганом, мачту. Минут пять никак не меньше смотрел, тяжело дыша, после печальным жестом пожал плечами.

– Думаю, должны, даже почти уверен. Кроме того было бы неплохо на разведку отправиться, но не на чем. В нашем хозяйстве только несколько лодок аборигенов – хлам плавучий. Я в них ни за что не сяду – на мою массу сии плавательные средства рассчитаны… – он замолчал, в задумчивости глядя на туманный горизонт. – И вот еще странность, я далеко не первый раз это корыто ржавое в бинокль разглядываю, а никого не вижу. Ни человека живого, ни движения, ни огонька. Будто и вправду корабль-призрак. Ладно, спускайся вниз! Пошли, попробуем связаться с местной береговой охраной. Надеюсь, они английский понимают, как минимум, в нашем исполнении…

– А Димка ушел? Он же на местном языке мог бы что-нибудь этакое загнуть, было бы гораздо проще!

– Ушел, конечно. Даже убежал. В подземелья свои забрался. Говорит, бункер какой-то раскапывать начал. Дверь у него какая-то сверхнадежная, замок на ней… – Витя замолчал и растерянно огляделся. – Ну да, ушел он, проверить хочет, не залило ли тоннели сегодняшним ливнем. Такие вот дела…

Хриплый и неразборчивый голос с трудом пробивался сквозь сплошную стену радиопомех. Тот, кто нам ответил, оказался словоохотливым человеком. Он начал говорить на довольно приличном английском, но скоро перешел на индонезийский. Я пытался объяснить ему, что знание языков не самая сильная моя сторона, но он не спешил слушать, его задача была выговориться.

Он говорил, я стойко выжидал, но вот дождавшись паузы в скучном монологе, заговорил и я. Медленно, тщательно подбирая слова, пытаясь вспомнить все, что когда-то учил. Говорил, сомневаясь в том, что меня понимают. Минута, другая, все, я выдохся. Словарный запас закончился, да и в горле запершило. Мгновение абсолютной тишины и вот новая тирада из динамика. Точно не скажу, но, похоже, риторика незнакомца изменилась, возможно, меня даже поняли, пусть хоть чуть-чуть…

– Как успехи? – Витька нависал надо мною, стоял, опираясь о толстую бамбуковую трубу, которой укрепили конструкцию легкого домика, чуть заметно покачивался. Усталость? Коньяк?

– Трудно сказать, но хочется верить, что мне удалось объясниться, рассказать, что мне от них нужно. Координаты уж точно они должны были понять. Теперь, насколько я разбираюсь в морских происшествиях, береговая охрана должна отправить проверяющих на корабль, вот только не знаю, когда это случится.

– Ну, вот и хорошо! – не стал вникать в подробности Витька. Он пододвинул к себе ближайший ящик и довольно выдохнул. – Я думаю так: это их земля, точнее, их вода, пусть они сами разбираются. Шефу я пока ничего не сообщал, ни к чему ему лишние волнения. У него охота запланирована на ближайшее время, а это дело серьезное, да и краем уха слышал – у него в банке какие-то проблемы обозначились.

– Тогда точно не стоит. Проблемы это в любом случае плохо, особенно если в банке они… – минуту я смотрел на все не умолкающую рацию, покачал головой, выключил ее, бросил под столик, толкнул ногой. Поднял голову, у моего лица блестел стакан, наполненный благородного цвета жидкостью. Значит, все-таки коньяк…

Глава 11. Нас бросили

Прошлой ночью было не до сна, трудно спать, понимая, что вокруг бесчинствует непогода, да еще и вода, сплошным потоком льющаяся на тебя сверху, способствует бодрствованию, потому и не удивительно, что я уснул мгновенно и спал как убитый. Не беспокоило меня отсутствие крыши над головой, не мучили кошмары, да и другие сны, яркие, цветные и приятные не решились проникнуть в беспросветное забытье уставшего сознания. Стоило только коснуться щекой походной подушки, как смолкли звуки строительства, стих мощный гул техники, растворились на фоне божественной тишины крики надоедливых чаек. Вот оно – блаженство!

Недолго длилось счастье. Казалось, только глаза закрыл, только уснул, а уже началось! Чей-то крик разогнал дремоту, медленно, но назойливо проникая в сознание:

– Просыпайтесь, да просыпайтесь вы! Скорее! Уходят! Они уходят! – сознание лениво собирало слова в предложения. Проявило оно инициативу, не ограничилось простой констатацией факта, а попыталось проанализировать ситуацию. Кое-как получилось. Во всяком случае, довольно быстро я понял, кто мешает мне спать – Димка. Вот только зачем, почему, да и просто, кто уходит…

Звуковая картина изменилась. К воплям нашего друга-диггера прибавился сонный бас Витьки.

– Кто они и куда они уходят? – прохрипел он из своего угла. – Кстати, который час? Уже утро?

– Рабочие, рабочие уходят! Наши работнички – уплывают они…

– Слушай, ты определись для начала, они уходят или все-таки уплывают? – похоже, Витька совершенно не собирался просыпаться.

– Подожди, но как уплывают? На чем, вплавь что ли? – сквозь медленно отступающий сон, услышал я свой голос.

– Вот, один бездельник просыпается! Это не может не радовать. На лодках они уходят. На своих лодках!

– Догнать, вернуть! Немедленно! – в Витькином углу что-то загрохотало.

– Вот и догони их теперь! – со злостью пробормотал Дима. Мне удалось заставить себя открыть глаза. Мигнул ими раз, еще раз. Темно, лишь серость пробуждающегося утра. Удалось разглядеть нарушителя спокойствия, тот прохаживался по комнате, смешно размахивая руками. – И вообще, Витек, ты это, завязывай коньяком баловаться. До добра это еще никого не доводило …

– Ты коньяк не тронь!

Не желая вступать в очередную лишенную всяческого смысла словесную перепалку, я выбрался из спального мешка. Подошел к выходу из хижины, окинул взглядом море. Ничего сколько-нибудь интересного не увидел. Рано еще любоваться пейзажем. Да и для того, чтобы хоть что-нибудь разглядеть, надо взобраться повыше…

Лишившийся своих жителей лагерь рабочих выглядел зловеще. Безлюдные наполовину отремонтированные хижины, разбросанные вещи, инструмент просто под ногами. Вокруг строящейся виллы застыла техника, не рычали мощные двигатели. Затих кран, замер бульдозер, не жужжали бетономешалки, подготавливая очередную порцию раствора. Все замерло, все застыло. Лишь оба дизельных генератора продолжали трудиться, добросовестно рычали они, выбрасывая из выхлопных труб клубы черного дыма, отдавали в провода потоки электронов.

К тому моменту, когда я наконец-то добрался до маяка, стало заметно светлее. Еще немного и над водной гладью поднимется раскаленный огненный шар. Озарит он землю, согреет ее, вдохнет новую жизнь во все, к чему сможет прикоснуться. Скоро это случится, очень скоро.

Вот и верхняя площадка маяка. Медленно поворачиваясь, я вглядывался в светлеющее море. Видел ржавый сухогруз, несколько огней на горизонте. Еще пол-оборота и вот оно, то, что я ожидал увидеть и одновременно боялся – несколько еле заметных точек на водной глади, медленно, но верно удаляющихся от острова.

– Лодки, вне всякого сомнения, лодки, – прошептал я, вглядываясь в окуляры бинокля.

Мощная оптика приблизила участок моря. Беглецы были уже далеко, наверняка вышли за несколько часов до рассвета, покачивались на волнах их утлые суденышки, двигались, подталкиваемые легкими веслами. Я насчитал шесть штук. В каждой сидели люди. Гребцы размеренно сгибали и разгибали спины. Человек, сидевший на носу одной из отстающих, трудно судить, большое расстояние, но очень похожий на худого зачинщика, сложил руку козырьком. Внимательно смотрел он на остров, на меня смотрел…

– Дезертиры! Изменники! Предатели! – разнесся над покинутым лагерем истошный крик прораба Витьки. – Ну, держитесь, ну дождетесь вы у меня, да я вас всех, да я каждого… да под суд! Пересажаю, разорю! Вы еще рады не будете, что со мной связались. Судить вас будем, аванс вернете с неустойкой… штрафные санкции… все, чтоб по контракту…

Вдоволь насмотревшись на массивную фигуру товарища, бегающего по острову и наслушавшись его криков, я продолжил осмотр окрестностей. Казалось, несколько секунд прошло, а лодки индонезийских рабочих уже растворились в бескрайних просторах, потерялись они на фоне покачивающихся волн. Я представил себя в одной из этих посудин, физически ощутил, как меня, сидящего в этой скорлупке, бросает по волнам далеко не самого спокойного моря. Представил и испугался, нет, я бы точно на это не отважился. Ладно, еще на корабле, на яхте, но в утлой лодчонке, один на один со стихией, я бы точно не смог.

– Даже и не знаю, жалеть их или восхищаться ими, – прогоняя неприятную фантазию, я снова прильнул к биноклю.

Не отрывая окуляры от глаз, я медленно поворачивался. Слегка наклонился, рассматривая воды у острова. В поле зрения, изредка закрывая морскую гладь, попадала зелень, большей частью листья пальм, залетали редкие чайки, но вот небольшое разнообразие – мелькнула грязно-белого цвета лодка, снова пальмы…

– Это еще что такое?

Я дернул руку с биноклем в одну сторону, в другую – лодки не было. Убрал оптику, доверился глазам. Заметил какую-то точку, появляющуюся и исчезающую в волнах. Она мелькала в той части моря, где налетевший на подводные камни лежал ржавый сухогруз.

Снова схватил бинокль, пробежался взглядом по морю, снова ничего не увидел.

– Показалось…

Нет, не показалось. В тот же миг над водной гладью взмыла лодка. Совсем не похожа она на те, которые увезли рабочих. Их суденышки были кустарные, хлипкие, изготовленные давным-давно, да еще и из того, что было под рукой. Та же, на которую я смотрел, выглядела настоящей шлюпкой, плавательным средством, которым комплектуют морские суда.

Я присмотрелся внимательнее. К тому времени стало гораздо светлее, стих легкий утренний бриз, перестал он подбрасывать лодочку на волнах, позволяя рассмотреть все в деталях.

В достаточно просторной посудине разместились десять человек. Один, полноватый, сидел на корме, другой разлегся на носу, остальные – по двое на банках, поперечинах, предназначенных для сиденья. Лиц не разглядеть, слишком уж далеко они, да к тому же мешала дымка, поднимающаяся над водой. Сколько ни смотри, а видны лишь размытые силуэты, но, что не вызывало ни малейших сомнений – двое из тех, кто находился в шлюпке: толстяк на корме и тот, который лежал на носу, не были индонезийцами, они имели вполне себе европейскую внешность…

Тут-таки мне стало действительно тревожно. Казалось, ничего особенного, шлюпка, да и ладно. Мало ли кто и с какой целью курсирует у острова. Радуйся, не радуйся, просто прими к сведению и не обращай внимания. Пожалуй, я бы так и поступил, если бы не одно обстоятельство. Вернее, не одно оно, а сразу несколько. Прежде всего, шлюпка направлялась не прочь от острова, не вдоль побережья, а шла полным ходом подгоняемая подвесным мотором к нему, к нам, что само по себе было необычно. Кроме того, она приближалась с той стороны, где лежал перевернутый сухогруз, следовательно, те, кто был в шлюпке, ранее находились на борту корабля, что тоже наводило на размышления. Вряд ли у них добрые намерения. Ведь если они простые моряки, потерпевшие кораблекрушение, то почему несколько суток не подавали признаков жизни? Почему сразу не попросили о помощи, а то и вовсе не высадились на берег? И еще одно. Бинокль имеет полезное свойство – он приближает предметы. Так вот в него было отлично видно – у двоих: у того, который сидел на корме и того, кто лежал на носу, в руках были автоматы. Чем вооружены другие, не разобрать, но воображение, подчиняясь элементарной логике, тут-таки дорисовывало маленький штришок – зажатые между коленей, у каждого имелись точно такие же не свойственные мирным матросам снасти…