ЗБ

– Ну? – Лиза выглянула из-за моей спины.

– Разделились, – сообщила я. – У входа остались Янка Хавронина с Галкой, остальные зашли внутрь – причем через окно приемного покоя – значит, в курсе насчет камер слежения.

– Получается, кто-то из них тоже сюда заглядывает?

– Да не факт. Про камеры можно узнать из инета. Там полно зэбэшных блогов. Да и тут хватает своих знатоков – билдинг-готы, сталкеры, проводники. Кто-то даже платные экскурсии в ЗБ организует – вот и пиарятся, как умеет.

– Завлекают?

– Ну, да. Страшилки выдумывают, а то и видеомонтаж какой-нибудь делают – вроде тыкв Хэллоуина. Не так уж сложно – слепил этакое чудо, снял вечерком в подвале под визги-крики, а после смело выкладывай в сеть.

– И верят?

– Конечно? В такое всегда хочется верить. Так что сюда многие нос суют. Считай, все ненормальные из области у нас поперебывали.

– Мы с тобой тоже из их числа?

– А ты сама как думаешь?

Лиза улыбнулась.

– Когда-то я думала, что все мы нормальные. Я, друзья мои, родственники, соседи, большинство живущих на планете.

– А теперь не думаешь?

– Теперь нет.

– Ну, и зря. Я у одного умного человека прочла, что любые нормы относительны. И он же, кстати, уверял, что абсолютно нормальные люди и есть самые страшные.

– Это почему?

– Ну… – я неопределенно покрутила в воздухе пятерней – словно тесто месила из невидимых мыслей. – Наверное, потому что всех других они считают ненормальными и нагибают, как только могут. Соньку нашу видела? Она уже сейчас под центнер весит. Я ее раньше жалела, да и другие жалели – относились вполне по-человечески, не дразнили. А потом она в инете стала высматривать все эти парады да конкурсы толстяков – ну, и пошла нас всех причесывать.

– Это как?

– Да очень просто. Сначала у нее в мозгах перекос произошел – всерьез поверила, что быть толстым модно и круто. А потом еще и сообразила, что может легко побить любого сверстника. Ну, и всё – переклинило девку. Собирается после школы вовсе из страны уезжать – чтобы, значит, тусить среди таких же, как она. Поэтому только языки и учит, на остальные предметы положила с прибором. А таких, как мы, откровенно считает уродами. Один раз брякнула, что худое население скоро вымрет. А кто не вымрет, те работать на них будут, представляешь?

– Это она всерьез?

– Еще как всерьез! Я же говорю – переклинило человека! Сперва с килограммами воевала, а потом Альбинка ей песенок напела, и началось.

– Но с Альбинкой-то она дружит.

– Дружит! – я фыркнула. – Забудь это слово, подруга. Даже я в него временами не верю, а у них там и вовсе построено все на чистой выгоде. Альбинка сильна мозгами, Сонька – телом, вот и получается симбиоз. И прочие к ним пристраиваются, потому что стая – это стая.

– Ага, а банда – это банда, – Лиза вновь улыбнулась, но на этот раз совсем грустно. – Значит, мы с тобой тоже… Вроде симбиоза.

– Друзья поневоле? – я рассмеялась по возможности естественнее. Легко изображать из себя всезнающего философа, но не признаваться же, что в реалиях я – дура дурой и мало что смыслю в подобных психологических кружевах. Хотя и ломала голову над этим кучу времени. И на друзей охоту отчаянно продолжала, не соглашаясь ни на какие симбиозы, но… В чем-то Лиза была безусловно права. Товарищи по несчастью легче сходятся – в армии, на необитаемой острове, в классах. Просто некогда мозги напрягать в поиске духовной общности – работает тупое правило: тут свои, а там чужие. Короче, все та же война – и вовсе даже не до победного, поскольку победа на фиг никому не нужна, а нужно состояние борьбы и напряга, чем и пользовались во все времена господа политики…

Все это вихрем прокрутилось в голове, оставив хаос и руины. Прямо какой-то дурной торнадо. Проще было соврать, да только врать мне не хотелось.

– Не знаю, – я вздохнула. – Просто мне сейчас очень паскудно. Последние друзья разъехались, остальные перебежали к Альбинке. Ты же видишь, как она всеми крутит.

– Я поняла, можешь не продолжать, – Лиза неожиданно взяла меня за руку – и одним этим движением привела мои мысли в порядок. А главное – все мои рассуждения о дружбе-недружбе разом отодвинулись в далекое далеко. Лиза была здесь рядом, и ее присутствие срабатывало лучше любого успокоительного.

– Интересно, где наши забияки? По идее, уже должны быть здесь, – я осторожно высвободила руку, кивнула в сторону окна. – Смотри, эти двое по-прежнему там, а остальных не видно.

– Мне кажется, они и не дойдут сюда.

Я молчала, пытаясь осмыслить сказанное. Затем снова приблизилась к окну. Подняв головы, Янка с Галка уставились в нашу сторону. Они тоже выглядели озадаченными. По всем прикидкам свора Альбинки давно должна была добраться до нас, однако мы их даже не слышали. А ведь шум голосов и шаги в пустующем ЗБ разносятся довольно далеко.

Память скребнуло воспоминание о тех шестерых пропавших подростках. В самом деле, что стоило ЗБ повторить тот случай? Бэмс! – и еще одна коллективная утрата. Только на этот раз при свидетелях, да еще и виновниц потенциальных не надо искать – готовенькие имеются. У-у, да родители пропавших такую бучу поднимут, такой гвалт устроят! И снова ломанутся в ЗБ журналисты да поисковики. А после и вердикт суровый примут – где-нибудь на уровне Кремля: старое здание обложат взрывчаткой, и уже через месяц здесь будет пустырь, на котором начнут возводить очередную громадину торгового центра.

Не-ет! Этого я решительно не хотела. К черту торговые центры, к черту журналистов! Пусть ЗБ остается мрачным реликтом – этаким музеем под открытым небом, и не надо новых жертв…

Я высунулась из окна по пояс, повертела головой. Правое крыло здания пустовало, на карнизах и крыше тоже никто не маячил, а вот в окнах левого более дальнего крыла промелькнули чьи-то тени. Я прищурилась. Точно! Уж грузную Соньку трудно было с кем-нибудь спутать. Значит, наши преследовательницы зашли в ЗБ здесь, стали подниматься по мраморной лестнице и очутились совершенно в ином крыле. Круто!

Сердце восторженно ворохнулось в груди. Я даже не удержалась и любовно погладила каменный карниз. ЗБ снова нам помогало!

– Пошли! – я ухватила Лизу за руку, потянула на выход.

– Куда?

– Их перебросило, понимаешь? Я видела Альбинку – в гастроотделении – бродит там вместе со своими пристяжными, шагов за двести отсюда.

– Вот это да!

– Второй перенос! За один-единственный день! Да плюс море, карниз, музыка. Значит, уже пять раз! – я ничего не поясняла, но Лиза согласно кивала. Мы весело мчались вниз по лестнице. Пять чудесных явления за столь короткий период – это хоть кому вскружит голову. Но главное – нам не стоило здесь задерживаться. Есть такая пословица: хорошего по-маленьку. Выиграл в карты раз, не садись играть во второй – обязательно проиграешь. А хуже того – не повезет уже никогда. Фортуна – дама капризная, и мы свой лимит на сегодня исчерпали.

– Пока эти курочки шарашатся по коридорам да глаза протирают, успеем спокойно выбраться.

– Но там же эти стоят…

– Нормалек! С этими как-нибудь договоримся.

Проскользнув мимо камер, мы вылезли наружу через пролом в стене, спрыгнули на битые кирпичи.

Увидев нас, Галя с Янкой попятились.

– Не дергайтесь, вояки, бить не будем! – успокоила я, делая несколько шагов в их направлении. – Будем разговаривать.

– О чем нам с вами разговаривать?

– Да уж найдем тему. Хотя с тобой, Галочка, нам, действительно, толковать не о чем. Ты ведь у нас так – ни рыба, ни мясо, и впрямь – галочка, почеркушка в блокнотике. А если точнее – девочка на побегушках, точно? А вот Хавронину я бы хотела спросить, – я снова сделала осторожный шажочек. – Мы ведь дружили с тобой, правда, Яночка? Вспомни-ка!

– Чего вспоминать-то?

– Еще пару лет назад вместе по улицам гуляли, чебуреки в кафе трескали. Я, ты, Стаська с Катюхой. Еще и Надя с Маринкой рядом сидели. Ну, скажи: плохо нам было? Или кто-то тебя обижал?

– Чего ты нам мозги крутишь! – попробовала вмешаться Галка, но я показала ей кулак.

– Помолчи, а? Или мало тебе крапивки? Так я добавить могу, – завтра в школу в волдырях приползешь. А может, вообще не сумеешь дойти.

– Ты догони сперва! – дерзко огрызнулась Галка.

– Я и догонять не буду. Вон камушек подниму и прицелюсь как следует, – пригрозила я. – Поэтому завяжи ротик шнурочками. На три узелка.

Галка ошарашено замолчала. Можно было продолжать разговор.

– А вот тебя, Ян, действительно, хотелось бы понять. Эти ладно – обычные рабыни, поманили – и легли под Альбинку. Тебе-то чего не хватало? Кто тебя предавал или отталкивал? Вспомни, сколько Стаська тебе помогала…

– И где она теперь? Стаська твоя? – Яна Хавронина тоже хорохорилась, хотя видно было, что девчонка напугана. И глазки у нее заметались туда-сюда – точно искали, за какую спасительную соломинку ухватиться.

– Стаська уехала не по своей воле, ты знаешь. Лучше вспомни, как парни тебя Хавроньей пытались дразнить? Кто им мозги вправил? Может, Альбинка? Или Сонечка ваша всесильная?

– Не больно-то они и дразнились.

– Дразнились-дразнились, я-то хорошо помню. И Галка вон помнит, потому что тоже хихикала. А я с Карасем поговорила, Олега по двору пендалями погоняла – и перестали.

– И че? Всю жизнь тебе руки целовать?

– Зачем? Ты человеком оставайся, Яночка. Ты ведь хорошей была, рисовала круче всех, танцевала. Еще и музыкой мы обменивались – забыла уже?

Янка покраснела, про музыку она, конечно, помнила. Потому что вместе с Катюхой занималась по классу фортепиано. Мы и на концертах у нее были – в качестве группы поддержки, и по инету мотались – скачивали оздоровительную музыку для матери ее лежащей в больнице. Для Янки диски нарезали – с панфлейтой, скрипичными концертами, с органом. Янка музыку обожала – после школы собиралась продолжать музыкальное образование. Да чего там! – в те времена она и впрямь была совершенно иной – доброжелательной, спокойной, улыбчивой. Честно сказать, именно ее предательство более всего вышибло меня из колеи.

– Так что, Ян? Друг познается в беде, а подруга в биде? Лучше быть на материке, чем на острове?

– Причем тут остров? – Яна опустила голову, да и плечи у нее как-то опали. Злость моя разом пошла на убыль. Если стыдно, значит, не все еще потеряно – живой человек, не умер.

– Ладно, Ян, живи, как знаешь. На тебя, – я нарочно выделила это «тебя», бросив уничижающий взгляд на Галку. – На тебя я зла не держу. Только и ты постарайся – не растеряй последнее.

С противником было покончено, я огляделась. Окна ЗБ пустовали, свора Альбинки по-прежнему плутала где-то в обгорелых недрах здания, и можно было только пожелать им долгого путешествия. Нам здесь делать было нечего, и, кивнув Лизе в сторону парка, я первой зашагала по дорожке. Мимо понуро стоящей Янки Хаврониной, мимо напряженной Галки.

Глава 7 Кража

Между тем, странный Лизин вопрос я не забыла. Про то – напивалась я или нет. Потому что соврала и потому что напивалась. Это в неполных-то двенадцать лет! Только разве про такое расскажешь? Да еще в стенах ЗБ, где случайно оброненное слово может обернуться чем угодно. Может, оттого и всплыло за окнами древнее море? Мы ведь даже запах его ощущали! Слышали шелест волн. Точно некий доисторический великан выбрался из пыльных хронопластов и, прильнув к обгоревшим стенам, решил внимательнее изучить своих далеких правнуков, давным-давно разучившихся дышать жабрами и утерявших хвост с плавниками. Возможно, он просто любопытствовал, а может, ему хотелось копнуть глубже, послушав наши истории – о том, как у Лизы взрывом разметало родной дом или как я совершила свою первую кражу.

А кража и впрямь была. То есть, сначала кража, а потом мерзкое, по сию пору памятное амбре выпитого алкоголя.

Деньги я украла, сбросив их с чужих телефонов. Простенькая такая операция – всего-то пара минут и понадобилась. Но если рассказывать по порядку, то там не с телефонов все началось, а с деток больных лейкозам. Это мама моя телевизор дома смотрела, ну, а я у себя в комнате шебуршила – уже и не помню, чем занималась. Только мама вдруг позвала меня – странным таким голосом:

– Лерочка, подойди сюда – посмотри, пожалуйста…

«Лерочка», да еще «пожалуйста» – это был перебор. Два добрых слова в одной фразе звучали более чем подозрительно. Понятно, я насторожилась.

– Чего там еще?

– Детей больных показывают, просят помочь.

Когда что-то просят – да еще, прикрываясь детьми, это отвратительно. Я сразу припомнила нищенок в нашем дворе, без особого стеснения пачкавших мордашки своим детям дорожной грязью. Чистеньким да ухоженным подавали меньше, вот они и готовили их загодя – каждое утро кутали в рубище, гримировали. Мама, может, это и не видела, а я-то видела не раз – потому и встопорщилась.

– Ага, знаю. Травмы-сопли, сю-си, пу-си, еврик дайте… Сначала разжалобить пытаются, потом деньги из карманов сосут.

– Не болтай, чего не знаешь! – голос у мамы прозвучал столь резко и незнакомо, что я тут же прикусила язык. Мама у меня вообще редко ругается – а в те далекие времена, когда я была маленькой, строго следила за языком – своим и папиным. И вроде получалось! Конечно, тогда еще война не разразилась, да и нервы нам всем школа не попортила, но все равно атмосфера в доме была на несколько градусов теплее. В общем, пришлось выходить из комнаты и вставать рядом. Я и сама толком не знала, что увижу на экране телевизора, но без причины мама ни за что бы не вспылила. По телевизору же показывали мальчика лет пяти или шести. Обритый наголо, он лежал на кровати и говорил перед камерой. Видно было, что держался он из последних силенок, храбрым старался казаться, а у самого слезинка из уголка глаза выкатывалась, и ноздри подрагивали, словно вот-вот всхлипнет. Мне точно по голове кто треснул, в один миг я оглохла и ослепла. Только его одного видела и слышала – как обещает он больше не плакать, в какие игрушки играет и кем станет, когда выздоровеет. Еще он что-то рассказывал о своих друзьях, о маме, а потом… Потом последовал кадр с тем же мальчиком – уже на фотографии, а фотография стояла на свеженькой могиле. И дикторша сообщила, что мальчик не дождался помощи – потому и не выздоровел. Поздно пришли деньги, поздно отыскали подходящего донора.

А дальше стали показывать других детей, рассказывать о фонде помощи и номере счета, на который можно эсэмэсками отправлять деньги. В общем, все то, о чем я недавно брякнула, да только мальчик был самый настоящий, не выдуманный. И глаза его я никак не могла выбросить из головы. Я и губу себе прикусила до крови – так захотелось открутить назад эти несколько месяцев – разыскать его, обнять, утешить. И донором стать – отдать кровь, плазму, костный мозг – все, что понадобится…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.