Контрразведка Future (сборник)

Никакой радиации в «струнной шахте» не обнаружилось, и Руслан нырнул в неё как в воду, крикнув инку киба:

– За мной!

Киб послушно последовал за командиром группы.

Возможно, ему повезло. Возможно, стены трещины временно перестали сближаться. Но Горюнов прорвался к палатке с «экзологами», опустившись на полуторакилометровую глубину всего за сорок секунд.

Игорёк не подкачал. Его расчёт канала был исключительно точен, как и выстрел из «шпульки». Руслану пришлось пробивать лёд до палатки всего лишь двадцатисантиметровой толщины.

Ручной плазмер справился с этим без проблем, проплавив нишу, в которую легко проникли человек и киб. Остальное было делом техники, если не считать психологическое состояние попавших в бедственное положение людей и дикую спешку: стены созданной во льду шахты начали трещать, поддаваясь давлению огромных ледяных масс.

Но всё обошлось.

В ледяном плену «экзологи» находились чуть больше двух часов и не успели ощутить всю прелесть клаустрофобии[14], хотя и пережили опустошающее чувство бессилия и страха.

Руслан разрезал стенку палатки с помощью неймса[15], вытащил первого неудачливого исследователя, второго. Женщины вылезли сами. Киб подхватил всех четверых, мало соображающих, что происходит, прижал манипуляторами к платформе и поспешил наверх, к почти невидимому кружочку устья шахты. Руслан последовал за ним, отмечая боковым зрением появляющиеся сколы на стенках шахты и трещины.

Подъём занял две минуты.

Киб с грузом поплавком выскочил из шахты, за ним в клубе морозной пыли вылетел Горюнов. В следующее мгновение шахта сжалась в плоскость, исторгнув струю ледяного крошева и пара. По прозрачному слою трещины прошло колебание, породив во льду множество мелких разломов. Лёд стал выглядеть как сахарная масса. В ста метрах от этого места снова заработал гейзер, едва не окатив струёй воды спасательный модуль. Но дело было уже сделано. Спасённым ничего больше не грозило.

– Ну, ты даёшь, командир! – проворчал Виссарион, поёжившись. – Ещё чуть-чуть – и вас бы раскатало в ноль!

– Чуть-чуть не считается, – беспечно махнул рукой довольный Руслан. – В медотсек их. Маша, займись реабилитацией.

Пострадавших перегрузили в модуль, спасатели заняли свои места, Руслан дал команду возвращаться. И только заняв своё командирское кокон-кресло, он вдруг почувствовал дрожь в коленях и облился холодным потом. Он и в самом деле был на волосок от гибели! Ему просто повезло, что шахта сжалась после выхода группы. Их могло зажать всех, и тогда никто не успел бы прийти на помощь.

«Впрочем, как известно, победителей не судят!» – слабо попытался оправдаться Руслан перед самим собой.

«Ага, как же», – ответил он этому робкому голоску.

Модуль вонзился в чёрное небо Европы, наполовину загороженное пухлой голубовато-жемчужной горой Юпитера.

Внутренний голос оказался прав.

«Разбор полётов», то есть оценка спасательного рейда, прошёл совсем не так, как рассчитывал Горюнов.

Да, его признали героем, отметили нестандартный подход к решению проблемы… и забраковали исполнение, сославшись на игнорирование пункта СРАМ-инструкции службы: «Сведение риска к абсолютному минимуму». Вывод комиссии был однозначен: Горюнов должен был вызвать грузолёт и только после этого начинать операцию по спасению попавших в беду людей. Рисковать ими – не собой! – он не имел права.

– Месяц отдыха, – сказал ему начальник Централа АЧС внешних планет. – И хорошенько подумай, стоит ли потом возвращаться в агентство. Может, поискать другую работу?

– Я не считаю себя виноватым, – сжал зубы расстроенный таким поворотом дела Руслан.

– Вот поэтому тебе и даётся возможность оценить свои действия и разобраться в принципах службы. Риск риску рознь. Понял?

– Нет.

– Иди, Горюнов. Надеюсь, ты доверишься нашим психологам. Они вообще рекомендовали тебя уволить. Я посчитал возможным с окончательным решением подождать.

– Благодарю.

– Не за что. Будь здоров.

Руслан пожал протянутую руку и вышел из кабинета начальника, размышляя, что же делать дальше.

Однако долго находиться наедине со своими мыслями ему не дали.

…В отсеке метро, расположенного на спутнике Марса Деймосе, к нему подошёл кряжистый, крупнотелый, с седыми висками мужчина в тёмно-синем унике космена, без знаков различия.

– Добрый день, господин Горюнов. Моя фамилия Воеводин. Есть разговор. Предлагаю найти тихое местечко и выпить по чашечке горячего шоколада. Не возражаете?

– Я вас не знаю, – озадаченно сказал Руслан.

– Это не важно. Зато я вас знаю. И у меня к вам деловое предложение.

– Хорошо, идёмте, – согласился Руслан, поддаваясь уверенности и тону незнакомца. – Можно посидеть здесь, в кафе…

– Лучше там, где нас мало кто знает.

Воеводин подошёл к кабине метро, сделал приглашающий жест.

Руслан вошёл.

Воеводин набрал на панели задатчика маршрут, и дверь закрылась.

Мигнули светильники. Ударило в ноги. Перехватило дыхание. Сознание померкло и тут же восстановилось.

Воеводин вышел первым.

Руслан шагнул за ним и с интересом вгляделся в пейзаж за прозрачными стенами полусферы, венчавшей пирамидальную гору в ряду таких же остроконечных скал и гор.

Чёрное небо с крупными немигающими звёздами. Одна из них крупнее остальных. Слабое сияние по горизонту. А точно в зените – серая, с голубоватыми и белыми вихриками, круглая т е н ь. Вроде бы планета, а вроде бы и нет.

Пейзаж был явно не земным, хотя сила тяжести под куполом практически от земной не отличалась. Лишь понасиловав память, Руслан сообразил, что неизвестный наблюдательный пункт находится на спутнике Нептуна Нереиде.

– Здесь у нас база, – сказал посматривающий на него Воеводин.

– У кого – у нас? – пробормотал Руслан.

– Я – командир особого отряда «Сокол» Управления внешней контрразведки Службы безопасности.

Руслан изумлённо вскинул брови.

Собеседник приглашающе повёл рукой:

– Давайте спустимся в мои апартаменты. Там никто нам не помешает.

Круглая площадочка безынерционного лифта унесла их в глубины станции.

Апартаменты командира неведомого Руслану «Сокола» оказались ничем не примечательными. Обычный рабочий модуль, называемый по старинке кабинетом, каких полно в любом учреждении. Обычный интерьер, встроенная в стены аппаратура сопровождения и доставки. Единственное, чем он отличался от таких же кабинетов, было мозаичное панно ручной работы из кусочков голографического стекла на стене помещения, под разными углами зрения смотревшееся по-разному. То это был портрет какого-то старца, то природный пейзаж, то урбанистическая панорама с жилыми башнями.

– Моя племянница делает, – заметил взгляд гостя Воеводин. – Окончила архитектурный, работает дизайнером в одной фирме, но для себя занимается фрисмайлом. Эту композицию она подарила мне.

– Необычная вещь… первый раз вижу такое… разнообразие.

– Присаживайся, разговор предстоит долгий. Горячий шоколад? Или предпочитаешь современные напитки? Глинт? Энио? Лунный мёд? Синкола?

Переход на «ты» Руслана нисколько не покоробил, так естественно это у Воеводина получилось.

– Благодарю, я буду то же, что и вы.

– Тогда японский чай.

Воеводин кивнул, и в кабинете появился парящий в воздухе поднос, на котором дымились чашки с горячим зеленоватым напитком.

Руслан сел в предложенное кресло, взял чашку.

Стены кабинета превратились в панорамный виом с видом на огненное горнило Солнца, наблюдаемого с поверхности Меркурия. Но Воеводин убрал меркурианский пейзаж, и хозяина с гостем окружил вполне земной лес средних широт, начинавшийся на берегу ручья.

– Я знаю, что тебя отстранили от работы, причём справедливо.

Руслан сделал глоток, отвёл глаза.

– СРАМ-инструкция в таких условиях неприменима. Ожидание было не менее рискованным мероприятием. Любая подвижка льда могла окончательно раздавить палатку.

– Согласен. Хотя доказать это невозможно. СРАМ же доказал свою обоснованность в тысячах случаев. Но я не об этом. Несмотря на очевидные выводы комиссии, я хочу предложить тебе другую работу.

Руслан с недоверием посмотрел на Воеводина:

– Вы серьёзно?

– Нам нужен человек, о связи которого со спецслужбами ничего не знает ни статистическое управление, ни социнституты, ни даже Служба безопасности.

– Вы предлагаете мне работать… в контрразведке?!

– Учись не задавать лишних вопросов. Если ты согласен, я введу тебя в курс дела.

– Прямо сейчас? Сразу?! – Ошеломлённый Руслан залпом допил чай, не ощущая его вкуса. – Но я ведь только спасатель.

– У тебя неплохая подготовка, – небрежно отмахнулся Воеводин. – Я ознакомился с твоим досье. Остальное получишь по мере необходимости. Поскольку у меня мало времени, лучше, если мы начнём работать, не откладывая в долгий ящик.

– Х-хорошо, я готов… только что я скажу начальству?

– C твоим начальством разберутся другие люди. Положишь на стол Теренсу заявление об уходе, этого будет достаточно. У нас дисциплина военная, предупреждаю сразу, хотя работа творческая. Но ты быстро привыкнешь. Спасатели тоже дисциплинированные люди… в большинстве случаев. О звании и должности поговорим отдельно. Не обидим. Единственная неприятная процедура – имплант пси-защиты. Он поможет отбить любую гипноатаку.

– Меня будут… атаковать? Кто?

– Все, кто будет в этом заинтересован, – усмехнулся Воеводин. – А такие найдутся. Теперь непосредственно о деле. Что ты знаешь о Суперструннике?

Руслан удивился вопросу, но постарался выглядеть достойно.

– О Суперклиз… э-э… ну, я особенно не интересовался… это суперструнный генератор для исследования квантовой гравитации… Строится между орбитами Земли и Марса…

– Всё?

– Он является самым большим из всех генераторов пробоя вакуума. Его длина, кажется, около двадцати тысяч километров.

– Цель постройки?

– Ну, я же сказал – исследование свойств гравитации…

– Позволю себе уточнить. Все ускорители элементарных частиц, которые были построены до нынешнего времени, принципиально не могли перешагнуть порог энергий до десяти в шестнадцатой степени тераэлектронвольт. А это именно тот порог, который может открыть нашим учёным тайны сингулярности, если тебе это о чём-то говорит. Ну, или тайны рождения Вселенной.

– Я как-то не…

– Вот почему был рассчитан абсолютно иной способ достижения цели – «суперструнный». Созданная Суперклизмой «струна» создаст цепочку микроскопических чёрных дыр, которые при схлопывании дадут нам искомый результат, позволят заглянуть в прошлое на десяток с лишним миллиардов лет, вплоть до начала Большого Взрыва.

– Интересно, – сказал Руслан, чтобы хоть что-то сказать.

– Ты полагаешь? – посмотрел на него командир «Сокола», подняв бровь. – Впрочем, это и в самом деле весьма интересно. Учёные вознамерились уточнить космологическую структуру Вселенной, флаг им в руки. Теперь поговорим о другом. Что ты знаешь о шаровом звёздном скоплении Омега Кентавра?

– Ничего, – честно ответил Руслан, перестав искать в вопросах Воеводина тайный смысл.

– Не буду утомлять тебя цифрами и фактами, не относящимися к проблеме. В скоплении недавно открыт загадочный объект, получивший название Ось Зла. Вот его конфигурация.

Лес вокруг собеседников исчез. Вместо него появилось угольно-чёрное небо и великолепный звёздный шар, сверкающий всеми оттенками красного и оранжевого цветов.

Шар поплыл навстречу, заполнил собой всё пространство обзора. В нём обозначилась цепочка звёзд, оконтуренных жёлтыми колечками. Все они держались близко друг к другу и укладывались на одной прямой линии. Их было не меньше нескольких десятков, и Руслан невольно сравнил образованную ими фигуру с тростью, унизанной рубинами.

– Хороша тросточка.

– Это реально существующий объект. В нём сто одиннадцать звёзд. Все они находятся строго в пяти астрономических единицах друг от друга и соединяются фермой из какого-то необычного материала, не сгорающего в ядерном пламени звёзд.

– Откуда вы знаете?

– Там сейчас работает группа наших специалистов.

– Вы хотите сказать, что они… контактируют со строителями Оси?!

– Строители не отзываются. Может быть, их давно нет. Строилась Ось тысячи лет назад. Но суть не в этом. В настоящий момент Ось занимает такое положение, что наша Суперклизма и Ось находятся строго на одной прямой. Идеально! Ну, или почти идеально. Понимаешь?

– Нет…

– Случайно или не случайно их ориентация такова, что они укладываются на одну прямую, составляют, так сказать, своеобразную «суперструну».

– Ну и что? Теория вероятности допускает и не такие конфигурации звёзд в скоплениях.

Воеводин пригладил пальцем бровь.

– Первооткрывателя Оси убили. Его приятелей тоже. Запись об открытии исчезла. К счастью, убийцы не смогли уничтожить все следы, и нам удалось зацепиться за странности проблемы. Если прямолинейная ориентация Оси Зла и Суперклизмы – случайное совпадение, то ликвидацию астрономов случайной назвать трудно. Вот почему нам нужен независимый опер, которого никто не заподозрит в связях с контрразведкой. Возьмёшься? Риск максимален. Мы пока не знаем, с чем или с кем столкнулись. Надо будет влиться в коллектив строителей Суперструнника и выяснить всё, что можно.

– Я не строитель…

– Квалификация строителя тебе не понадобится, хотя придётся вживить в память интенсионал по конструкции Суперструнника. Строительство курирует ФАК[16], их специалист временно выбыл из процесса.

– Как это – временно выбыл?

– Специалист – девушка, – усмехнулся Воеводин. – Точнее – молодая женщина, собралась рожать. Нужна замена. Мы можем послать тебя как представителя агентства.

– Я не разбираюсь в специфике его работы.

– Скушаешь ещё один интенсионал.

Руслан помолчал, не желая выглядеть торопыгой.

– Вы всё продумали.

Воеводин отвернулся, разговаривая, очевидно, с кем-то по мыслесвязи.

Руслан посмотрел на сияющую Ось Зла.

– Какая может быть связь Оси с… – Он заметил нетерпеливое движение пальца собеседника и выпрямился. – Я согласен.

– Ну и славно. – Воеводин отставил пустую чашку из-под чая, встал. – С деталями тебя познакомит мой помощник. Сутки на подготовку. Завтра в это же время ты должен быть на стройке. Вопросы есть?

Руслан ощутил внезапный холодок в желудке, подтянулся.

– Связь?

– Информационная – через сеть нашего «спрута», экстренная – по консорт-линии, коды и форму тебе предоставят. Всё?

– Пока всё.

– C богом! – Воеводин повернул голову к двери. – Ваня.

Вошёл белобрысый парень с неприметной наружностью, но с приятным лицом. Бросил взгляд на гостя, кивнул:

– Добрый день. Слушаю, командир.

– Твой подопечный, знакомьтесь.

Белобрысый протянул руку:

– Иван Грымов.

– Руслан Горюнов, – пожал протянутую руку спасатель.

– Задача – за сутки сделать из него нашего человека, – добавил Воеводин.

– Сделаем, генерал. – Белобрысый со смешной фамилией Грымов сделал приглашающий жест. – Идёмте.

Руслан шагнул к выходу и вдруг понял, что не спит.

Глава 5. Удар в спину

Первая неприятность обнаружилась неожиданно: бортовой комплекс «струнной» связи внезапно перестал принимать сообщения с базы.

Тихий долго пытался разобраться в причинах этого явления, что-то менял, тестировал, программировал. Потом признался, что неисправность кроется в структурах бортовой рации и что устранить её можно только на Земле.

– Пробовал заменить блоки? – поинтересовался Рудольф Маккена.

– Не работают ни основной, ни резервный, – буркнул инк.

– Причина?

– Никаких предположений. Настроиться невозможно. Происходит самопроизвольный дрейф частот хайевой денситины. Такое случается лишь при заводском браке. Но ведь не могли же нам дать блоки с одинаковой неисправностью? К тому же связь до этого момента работала нормально.

– Попробуй настроить контур ещё раз.

– Делаю всё, что могу, – сухо отрезал инк. – Но я не ремонтный витс, мои возможности ограниченны.

– Экипаж? – обратился Маккена к подчинённым.

Вопрос повис в воздухе. Причин отказа техники никто не понимал, даже Успенский, попытавшийся проанализировать состояние бортовых систем связи. Поэтому все молчали, не представляя, чем выявленная неисправность может грозить спейсеру.

«Ра» продолжил дрейф вокруг звёзд Оси Зла.

Эксперты были заняты своими расчётами и исследованиями феномена. Экипаж занимался текущими проблемами рейса, также участвуя в изучении Оси, накапливая багаж фактов, которые впоследствии могли бы помочь учёным на Земле.

На пятый день пребывания в скоплении спейсер приблизился к ферме, соединявшей звёзды Оси, и люди впервые вышли в открытый космос, чтобы «пощупать странную конструкцию руками» и убедиться в том, что она им не грезится.

Ферма оказалась вполне материальной, хотя прикоснуться к ней руками не удалось. По узлам и секциям фермы гуляли миллионовольтные электрические разряды, защиты от которых земные «кокосы» не имели. Даже экспедиционные кибы не смогли подобраться к ферме и дотронуться до неё манипуляторами. И только «големы» – модули высшей защиты – приблизились к ферме вплотную и какое-то время изучали её геометрию и материальный состав, хотя пляска молний скверно отражалась и на их управляющих инках.

Однако ни эксперты, ни исследовательская аппаратура «Ра» так и не смогли определить материал, из которого она состояла. Ни о каких известных элементарных частицах речь не шла. Ферма-спица могла равным образом состоять из экзотических нейтралино либо из «зеркальных» отражений обычных частиц. Без приставки «анти». То есть, естественно, материал фермы не мог быть антивеществом, так как давно прореагировал бы с ядерной плазмой звёзд.

И всё же Маккена нашёл способ «потрогать ферму руками».

Один из двух имеющихся на борту «големов» усовершенствовали, снабдили дополнительным контуром полевой защиты, и к ферме направился отряд в составе двух человек: Розы Линдсей и драйвера-примы Вацлава Хржички.

«Голем» достиг крайней «веточки» фермы, имевшей в сечении форму ажурной снежинки диаметром с планету, но пристыковаться не смог. Манипуляторы соскальзывали, и даже вакуумные присоски не держали, настолько материал «снежинки» оказался даже не скользким – ажурным! Это и в самом деле был чистейшей воды фрактал наподобие губки Серпинского[17].

– Я поняла, Марч, – заговорила Роза Линдсей, обращаясь, очевидно, к своему напарнику, оставшемуся на борту спейсера. – Это кристалл!

– Что? – не понял пилот. – Какой кристалл? Вы о чём?

– Вакуумный. Ось не смонтирована из отдельных секций, она выращена из вакуума как кристалл.

– Только так и можно создать такую конструкцию, – прилетел тихий голос второго эксперта. – Посмотри там внимательно, какова симметрия губки.

– А симметрия здесь при чём? – спросил Вацлав. – Что нам она даст?

– Интересно, как закручены оси кристалла, – ответил Марч Кремень. – Направо или налево. Если налево – существа, спроектировавшие Ось, близки к нам по хиральности, а может быть, и по психологии. Если направо…

– Они негуманы?

– Закономерности тут сложнее, – сказала Роза. – И так ясно, что скорее всего Ось строили негуманоиды.

– Пауки, – фыркнул драйвер-прима «Ра».

– Может быть, и пауки.

Разговор прервался.

«Голем» медленно двинулся вдоль туманно-прозрачной «губки», пронизанной порами разного размера. Попробовал отломить кусочек «снежинки», но манипуляторы всё так же соскальзывали, и захватить «веточку фрактала» не удалось.

– Командир, может быть, попробуем отрезать кусочек с помощью неймса? – предложил Вацлав.

– Попробуйте, – дал разрешение Маккена.

Инк «голема» прицелился, выстрелил из нейтрализатора молекулярных связей.

Однако на материал ближайшей ветви «снежинки» это не произвело никакого впечатления. Луч неймса, в котором распадались все виды вещества, не оставил на сияющей под лучами близких звёзд веточке никакого следа.

Длинная голубоватая молния проскользнула по «снежинке», обвилась вокруг «голема», умчалась по ферме дальше. «Голем» содрогнулся, однако его защита выдержала.

– Сидим как на электрическом стуле, – со смешком заметил пилот.

Роза не ответила, колдуя над программами аналитического комплекса «голема». Для неё в настоящий момент не существовало ничего, кроме объекта исследований.

– Неймс не действует, – сказал Вацлав. – Командир, у нас есть ещё лазер и аник.

– Давай, – согласился Маккена. – Только поосторожней, пожалуйста.

«Голем» нырнул в глубь «снежинки», пристроился к очередной «веточке фрактала» величиной с гору. Пилот поймал в перекрестие визирных меток маленький ажурный «можжевельник» и попробовал отрезать его «ножом» лазера.

Тонкий луч сиреневого цвета отразился от «можжевельника», заметался по соседним «веточкам», образующим своеобразный губчатый мох, погас.

– Не берёт, зараза!

Ещё один высверк луча. С тем же результатом.

– Ладно, попробуем аник.

Но и невидимый «скальпель» аннигилятора – луч антипротонов – ничего не мог поделать с веществом «мха». Он также отразился от «веточки можжевельника» и бесследно затерялся в кавернах «снежинки».

– Этого следовало ожидать, – заметила Роза.

– Можно ещё попробовать плазменный выхлоп…

– Получим то же самое. Это экзоматерия. Возможно – «зеркальная», как мы и предполагали. Возможно, она состоит из вимпов или аксионов.

– Насколько я знаю, – подал голос Успенский, – все эти частицы формируют гравитационное поле. У нас же – ноль на счётчиках! Ферма не имеет массы!

– Нужны дополнительные измерения, – сухо заметила Роза. – Мы здесь всего пять дней, выводы делать рано.

– Да я не возражаю, – сказал инконик спейсера флегматично.

– Возвращайтесь, – сказал Маккена.

– Командир, я попробую пройти внутрь фермы, – произнёс Вацлав. – Вдруг обнаружим что-нибудь интересное?

– Фрактал везде одинаковый, – скептически хмыкнул Успенский. – Потому он и фрактал.

– Возвращайтесь, – повторил Маккена.

– Я бы тоже хотела углубиться в структуру, – поддержала пилота Роза Линдсей. – Датчики регистрируют усиление вакуумных осцилляций. Здесь рождаются античастицы.

– Хорошо, опуститесь пониже, насколько можно, но не дальше чем на сто километров.

«Голем» скользнул к соседней «ветви снежинки», нырнул в «долину» между ветвями, затем ещё ниже, в недра «мшистой» «губки Серпинского».

Видимость ухудшилась. Левая и правая звёзды Оси скрылись за ажурными сплетениями «мха» и «можжевельника» фермы.

Аппарат включил прожектор. Луч света буквально разбрызгался от засиявших белым накалом «ветвей снежинки». Раньше они казались красными в лучах багровых звёзд, теперь же стало ясно, что вещество фермы отражает свет как абсолютное зеркало.

«Голем» продолжил спуск в глубины сложнейшего фрактала, образовавшего непревзойдённой красоты «губку».

Радиосвязь тоже ухудшилась. Сигнал тонул в странных помехах. Возможно, причиной тому было дифференциальное рассеивание радиоволн на изломах конструкции либо аномально высокое содержание антипротонов, рождающихся вблизи «мха».

– Ещё немного, и возвращаемся, – сказал заскучавший пилот.

Роза не отозвалась. Она лихорадочно работала: снимала показания датчиков и всевозможных измерителей полевой обстановки, анализировала фон излучений вокруг аппарата, записывала свои мысли.

Опустились на сорок километров внутрь гигантских каверн, образованных всё тем же законом фрактальных расхождений.

Ничего особенного не происходило. Радиоактивный фон и количество змеящихся вдоль волокон «мха» молний достигли определённой величины и держались на одном и том же уровне.

Связь прекратилась совсем.

Вацлав Хржичка хотел предупредить эксперта, что они поворачивают назад, и вдруг заметил слева по ходу движения какой-то необычный выступ на крайней «веточке можжевельника».

– Роза, слева, видите?

Эксперт с трудом оторвалась от своих занятий, нашла выступ.

– Да, вижу… странно… подойдите поближе.

Вацлав сориентировал аппарат, снизил скорость.

Нарост на остром зубце «можжевельника» стал виден лучше. Он отличался от самого «можжевельника» и цветом, и формой, но определить его происхождение было трудно. Он был явно лишним в этом мире фрактальной геометрии.

Моллюск, пришло на ум пилоту сравнение, рыба-прилипала на шкуре кита.

Однако это был не моллюск.

«Голем» достиг «куста можжевельника», остановился в двух сотнях метров от него.

Стало видно, что нарост, действительно напоминавший по форме спиралевидный панцирь улитки, буквально пронизан стрелкой «можжевельника», пришпилен к кусту фрактала.

– Что это? – с удивлением проговорила Роза.

– Ё-моё! – выдохнул Вацлав, внезапно догадываясь. – Да это же… космолёт!

– Космолёт?!

– Посмотрите внимательно! Это не земной космолёт! У нас никогда не было машин таких форм. А больше здесь некому появляться. Они, как и мы, пришли посмотреть на Ось и наткнулись на острый шип «можжевельника»!