Лучший из нас

– Когда же это кончится. – Простонала жена седого старика.

Тряска становилась все сильнее, и наступил тот момент, когда я почему-то точно понял, что ужасные вещи произойдут здесь и сейчас на моих глазах. В салоне появился посторонний шум, этот гул все не утихал. Пассажиры, позабыв про сон, устроили настоящую панику, на их лицах застыла гримаса ужаса. Самолет начал сильно крениться. Пассажир кричали, визжали, вопили и в наших головах всплывал неблагоприятный конец, конец наших надежд, обида, что все закончится в столь юном возрасте. От страха я перестал чувствовать ноги, сердце неистово билось в груди. Самолет повалился на бок.

Видимо один из двигателей вышел из строя, а второму не хватало сил вытянуть судно, продолжавшее трястись, словно в агонии. Самолет повалился на правый бок, с верхних полок полетел багаж, тяжелые сумки падали на нас, оставляя ссадины и синяки. Я с силой зажмурил глаза и вжался в кресло, мы неслись вниз к земле. Послышался треск обшивки, холодный воздух с силой ударил в лицо, это значило, что герметичность самолета нарушена. Вопли перестали быть слышны, а слышен был лишь свист ветра. Вещи все продолжали падать с полок для ручной клади, какая-то серая коробка долго тряслась в запертой полке, но от очередного толчка выскользнула и упала мне на плечо, рикошетом ударив в висок. На миг, я перестал слышать, потемнело в глазах, кровь хлынула с виска, растекаясь по лбу. В голову пришли страшные мысли: кладбище, убитая горем мать, провожающая свое чадо в последний путь, её маленького мальчика, по воле судьбы погибшего в авиакатастрофе. Всю свою жизнь, я ощущал тепло и заботу от матери, все что останется это память о единственном сыне и безумная боль его утраты. Открыв глаза, я посмотрел в иллюминатор, непроглядная тьма за окном, не было ни единого понятия, где мы сейчас. С виска обильно текла кровь, все лицо было запачкано ею, еще раз тряхнуло, и на секунду мне показалось, что мы стали выравнивать и больше не неслись камнем в пропасть, как вдруг хвостовая часть с треском отвалилась, прямиком за моей спиной, будто она и не была частью единого судна вовсе. Пассажиры начали вылетать через образованную в хвосте дыру, кресла разбалтывались и вырывались с корнем, а вместе с ними и люди. Я вцепился в подлокотники и ждал конца, но этот полет казался вечностью. С грохотом мы ударились о землю, фюзеляж вмялся и по инерции стали тащиться по земле на огромной скорости. Люди кричали перепуганные до смерти. Я почувствовал, что кресло мое держится очень слабо, и стоило было подумать, что я могу выпасть, как оно вместе со мной вывалилось из салона, тогда я вылетел на холодную землю и потерял сознание.

Сквозь туманную пелену своего разума, я начинал приходить в себя, внутри наполняло непонятное ощущение, словно все вокруг происходящие случилось не со мной, будто смотришь фильм со стороны, да еще и в замедленном воспроизведении. Я лежал на спине, изо рта шел легкий пар, взгляд был устремлен в небо, совершенно не помню, были ли там звезды или облака, да и понимал ли я тогда, где нахожусь? Сердце бешено колотилось, адреналина в крови было слишком много. Сперва я не мог ничего понять – где находился и что происходит, где-то совсем далеко едва уловимо был слышан пронзительный крик. Не могу сказать точно, сколько я еще находился в таком состоянии, как к реальности меня вернула резкая боль в висках, заставив вскочить и присесть на кресло, что выломало и вышвырнуло вместе со мной наружу. Ноющая боль внутри черепной коробки была резкой и невыносимой. Схватившись руками за голов, я почувствовала запекшуюся кровь у виска, тут то я и начал вспоминать, что катастрофа случилось именно со мной, это казалось чем-то невероятным. Может быть, это был только сон только что увиденный мной, может я до сих пор сплю?

Звуки постепенно становились все отчетливее вокруг явно, происходило что-то ужасное – гудело, суетилось, люди метались из стороны в сторону. Сумрачное утро как в криминальном фильме было насыщено серыми красками, меня словно опустили головой в воду и через слой жидкости до барабанных перепонок доходили звуки. Я попытался двинуться, но оказался все еще пристёгнут к креслу, да же не помню как сумел отстегнуться и, повалившись на бок, кончиками пальцев почувствовал холод земли, Рука уперлась в промерзший лесной мох, сознание возвращалось, не стоило долго здесь лежать, большая опасность застудить органы. Картина перед глазами становилась яснее, я чувствовал ноги, руки, тяжесть в голове. Внезапно приступ очередной резкой боли заставил согнуться. Я схватился руками за больное место и изрек хриплый стон, эту боль просто невозможно было терпеть, она застряла у меня в голове заставляя мучиться. В таком положении, я пролежал несколько минут, затем, когда боль немного утихала, стал оглядываться. Рядом горели остатки самолета, на его фоне расплывчато бегали люди их крики доносились до моих ушей, малая часть самолета осталась невредима, крылья разлетелись в щепки, из горящего мусора торчащих ровными рядами кресел – выжившие, вытаскивали людей из догорающих обломков, кто-то еще шевелился, другие же висели безжизненно. На земле появились алые пятна, я не сразу заметил, что с головы все еще капала кровь. Собрав свои силы, я попробовал встать, но в глазах помутнело, и в туже секунду рухнул на четвереньки, уткнувшись в скрещенные руки.

Правая рука была мокрой, серый рукав разодран и испачкан, я подползал ближе, все громче стали звучать голоса, вот они уже совсем рядом. Вновь мой взгляд обратился к месту крушения, теперь можно было понять, что происходит. В голове засел вид горящей женщины, жены старика из самолета, в ужасе молящей о помощи, люди вокруг пытались потушить неутихающие пламя. Стоило вновь попробовать встать на ноги, как головокружение, не дав пройти и двух метров, заставило меня споткнуться, и пасть на землю. Я почувствовал запах земли. Обессиленный лежа на ледяном мхе, я вновь забылся и потерял сознание.

– Держи его за ноги. – Приказывал, чей-то грубый голос.

– Посмотри, что с остальными! – Командовал другой.

– О, боже мой! У него нет головы, это Артур! – В панике кричал третий.

– Берем вот этого и несем к остальным.

Когда в очередной раз я приоткрыл глаза, было еще сумрачно, однако горящие части самолета разгоняли неполную темноту. Меня несли незнакомые люди, несли бережно, и о чем-то переговаривались меж собой. Донеся до нужного места, они аккуратно опустили меня на землю, и ушли. Я же, закрыв глаза, очнулся лишь только под утро.

День

День, озарил ласковыми теплыми лучами место ужасной трагедии, огонь потух окончательно, в воздухе пахло жженой резиной. Не было больше языков пламени, огромного пожарища, остался лишь разбросанный мусор: запчасти самолета, кресла, колеса шасси, выраставшие прямиком из земли, будто ящик с конструктором вывалили на землю. В лесу под деревьями местами еще лежал снег, древесные почки только начали надуваться, от этого голые ветви деревьев не казались такими голыми. Кругом в вершинах деревьев распевались птицы, где то вдали бил дробь дятел.

Вокруг фюзеляжа копошились люди, из-под его остатков те, кто сумел не только спастись, но и отделались легкими ушибами, вытаскивали наружу бедолаг, которым повезло меньше. То и дело из щели в боку он выносили все новое и новое бездушное восковое тело, складывали вдоль одной линии на открытой аллее. Софи бегала между ними, пытаясь выяснить, кто из них еще жив, она справилась с шоком лучше остальных девушек.

Не знаю, кто дотащил меня до общей кучи, но очнулся я посреди трупов с повязанной головой, рана на виске подсохла, но лицо было испачкано натекшей кровью. Увидев, что я зашевелился в попытках встать, она тут же подскочила ко мне и заботливо поинтересовалась о моем здоровье.

– Где это мы? – Спросил я. Вопрос был банальным, я знал на него ответ, но почему-то именно в тот момент ничего более подходящего в голову не приходило.

Ее маленькие глаза смотрели на меня с заботой и ужасом, все это время что я лежал без сознания, она ходила среди потерпевших крушение, заглядывая в стеклянные глаза, вслушиваясь в пульс, понимая живой ли еще перед ней организм или же мертвец. Этот день останется в ее памяти, словно нарыв, и будет мучить ее ночными кошмарами.

– Мы упали Марсель, где то в бескрайнем лесу. – Она стала всхлипывать носом. – Пилоты погибли, женщина, что сидела перед нами погибла и Майкл. – Она замолчала.

Я сразу понял что стоит сменить тему, не вспоминать пока о Майкле, и хоть до того как я пришел в себя она держалась молодцом, мне казалось сейчас она была готова поддаться истерике.

– Иди сюда! – Кричал один из пассажиров другому. – Подержи, мне нужна помощь.

Головная боль мешала сконцентрироваться, чувство было таким, словно меня нокаутировали в боксерском ринге, я и предположить не мог, что головная боль будет мучить еще пару дней.

– Ты то как? Цела? Ничего не болит? – спросил я у Софи.

– Здесь больше никого нет! – Сообщил студент своим помощникам, что выносили людей. – Давайте вновь поищем людей в округе хотя бы в радиусе ста метров! – Так они и сделали.

Софи отрицательно покачала головой и указала пальцем на вереницу безжизненных тел. – Там Майкл. – Сквозь слезы выдавила она.

Я взглянул туда, куда указывал ее палец и тут же опустил ее руку. – Эй послушай. – Говорил я. – Это несчастный случай, мы ничего не могли сделать. – Я горячо обнял ее и почувствовал, как она рыдает. Мне было ее безумно жаль.

– Посиди тут, отдохни, – сказал я ей.

– У тебя все лицо в крови, дай посмотреть. – Ответила она.

Я взял ее руки и положил ей на колени. – Позже. Я сейчас подойду, жди здесь.

Среди выживших, были те, кто слонялись в шоковом состоянии, были и те, кто молился в полный голос, читая заученную когда то молитву.

– Поминай нас, благоприятных молитвах твоих… – Вторил седовласый дед, над своей погибшей женой.

Были и те кто сидел, неподвижно облокотившись об остатки лайнера или же стоял над трупом еще недавно живого товарища. Большинство тех, кто не пострадал, занимались благородными делами: помогали покалеченным, подносили им воду, переносили тела, успокаивали. Я шел вдоль лежащих, неподвижный людей и всматривался им в лица, нужно во что бы то ни стало найти Майкла и убрать с глаз Софи.

– Черт подери! – Кричал один из пассажиров. – Вытащите эту штуку из меня!

– Он пришел в сознание! – Сказал один из тех кто решил ему помочь.

Молодой парень, что вопил на всю округу истошным криком, был одним из студентов. Рядом с ним собрались его друзья, чтобы поддержать, но они не в силах ему были помочь – из груди торчал железный прут, весь в вымазанный кровью, он загибался как крючок у самого основания.

– Тише… Тише… – Успокаивала искренне его подруга, но он не слушал ее.

– Делайте же что ни будь! Я умираю! – Раздирал он глотку.

А я шел дальше, пока не увидел того кого искал.

Такое тяжелое чувство, где то глубоко внутри, его невозможно выразить словами, оно просто есть и ничего с этим не поделать. Вот есть человек – плоть и кров, смех и слезы здоровый и жизнерадостный, у него были планы на жизнь, он о чем-то мечтал, хотел чего-то достигнуть. Свыкнуться с тем, что его больше нет, и никогда не будет с нами вот так сразу не возможно, еще сутки назад мы стояли в магазине цифровых фотокамер, выбирая объектив, а уже сегодня он лежит неподвижно, побелевший с пустым, безжизненным взглядом. Сомнений быть не может – он погиб, хоть и на нем не было видимых ран, тепло покинуло его тело пару часов назад.

– Одногруппник? – спросил кто-то за спиной.

Обернувшись я увидел того самого старика, что устроил затор в самолете. Он смотрел на меня сочувствующими глазами.

– Друг, – ответил я, и помедлив спросил – Вы могли бы мне помочь?

Я стал тащить Майкла за подмышки, старик за ноги. Стоило его только приподнять, как голова сразу же откинулась назад, и открылся рот, Майкл оказался удивительно легким.

– Мы кладем их с другой стороны фюзеляжа. – Сказал старик, он громко шмыгнул носом и стал поглядывать на мой лоб. – Хороша шишка.

– Всего-то чуть болит, а вот другу моему повезло меньше. – Я глазами показал на Майкла.

– Со времени крушения прошло несколько часов, – докладывал старик, его звали Владиславом, – большая часть пассажиров погибла, остальные получили увечья разной степени тяжести.

– Ваша жена погибла? – спросил я.

– Если бы ты знал, что я претерпел за последнее время…. – Неожиданно сказал он почти со слезами. – Я всех потерял. Боже… – сказал он задумчиво – Может он испытывает меня? Сломлюсь ли я? Нет! Меня не сломить!

Я вопросительно посмотрел на него и решил больше не заводить разговоров. Мы несли Майкла за уцелевшую часть самолета, уцелела она лишь с одной стороны, с другой была изодрана и искорёжена, из-под обшивки свисал материал оранжевого цвета. Через проломанный бок можно было зайти внутрь и так как самолет перевернуло – сиденья теперь находились на потолке.

– Люди были подвешены к потолку, – говорил Владислав. – Как куклы сидели, а руки свисали вниз и безвольно болтались. Лица их были бледными и безжизненными, глаза открыты. А спереди – заворожено говорил он, – в кабине расплющенные: капитан, борт инженер и помощник пилота.

– Ужас. – Лишь выдавил из себя я. Майкла мы поднесли к месту, где теперь будут лежать мертвые, с глаз долой, их не должны видеть остальные, у них и так шок. Над головами сидели вороны, они с интересом разглядывали место трагедии. Я накрыл Майкла пледом на всякий случай.

На небе не было ни единой тучи, недалеко от нас высилась гора, ее основания были утыканы хвойными деревьями, а вершина, еще покрытая снегом. Тревожные крики ворон, унылые лесные трущобы и посреди бескрайнего леса – разбитый самолет.

Я вернулся к Софи, рядом с ней собрались люди, это были две близняшки – студентки.

– Есть у кого аптечка с собой? Хоть какое то обезболивающие? – Спрашивала одна у своей сестры. Они были как две капли воды похожи, разве что у одной теперь ссадина на щеке.

– Какой там. – Отвечал ей сестра. – Я ничего не брала. – Она перевела взгляд на Софи.

– У меня нет, – сразу же не дожидаясь вопроса ответила она.

– Эй, ты! – Обратилась девушка ко мне. – Есть таблетки? Обезболивающие ну или антибиотики?

– Да я и сумка где моя не знаю. – Отвечал я.

– Сумки! – воскликнула Софи – Там наши вещи!

– Поищите вон там, туда Бобер и остальные сложили все что нашли, спроси у Глеба, если Бобра не будет, это тот светлый парень с челкой, он может, поможет.

– Спасибо. – Сказала Софи.

Кипа сумок была аккуратно сложена в стороне. Софи сразу же нашла свои вещи, я же ничего не нашел. Тогда я подошел к Глебу, он разговаривал с другим и я влез в их разговор.

– Глеб, тебя ведь так зовут? – Начал я.

– Да, – Ответил он задумчиво. – Чем помочь?

– Не уверен, что сможешь, но все же может ты видел синюю сумку, с белыми полосками по бокам?

– Вот все что есть. – Ответил он, указав пальцем на сложенную кучу. – Ее там нет?

Я огорченно бросил взгляд в сторону вещей, в которой не было ничего моего.

– Нет, ее там, к сожалению, нет. – Досадно сказал я.

– Тогда сочувствую. – Понимающе сказал он. – У тебя больше вещей нету? Здесь холодно. – Глеб потер руки. – Ты в этой водолазке простудишься.

– Аарон! – Он обратился к своему собеседнику. Тот кинул на меня презрительный взгляд. – Высокий парень, как и ты, есть что у тебя? Не жмись. – Глеб хлопнул Аарона по плечу.

– Да, есть. – Чуть помедлив, сказал Аарон.

Он ненадолго ушел и вернулся с пальто и шарфом в руках.

– Бери, эти вещи тебе. – Сказал он и кинул их мне.

Я тут же накинул отданное пальто, и оно оказалось маловато, застегнуть пуговицы на груди я не мог. Шарф был словно из женского гардероба – мягкий, да еще и цвета фуксия. Я с благодарностью принял отданную одежду.

– Ты перевязала мне голову? – Поинтересовался я. Софи утвердительно кивнула головой.

– Болит? – спросила она.

Люди в округе копошились, все были чем-то заняты, всё что-то искали, интересовались. Со стороны это напоминало разворошённое осиное гнездо.

– Чуть-чуть. – Я потрогал шишку, – Не ходи на противоположную сторону от фюзеляжа, они там всех сложили.

– Майкл то же там?

Наш разговор прервал один из студентов, – Привет, меня Артем зовут. – Не хотите посидеть с нами у костра? Погреться?

– Вы уже и костер успели развести? – удивилась Софии. – Все бегаете, что-то делаете…

Артем улыбнулся ей в ответ.

Большинство людей, оставшиеся целыми в этой трагедии, как и я – потеряли свой багаж, поэтому у костра они собрались, одетые в вещи не по своим размерам опять же по аналогии со мной. Весна только наступала в эти места, от земли еще веяло холодом. Жухлая трава была покрыта росой, и как я и сказал кое-где еще лежал снег.

Пятнадцать пассажиров избежала смерти. Вот они – сидят передо мной, едины в своем тяжелом положении, везучие, рожденные заново, травмированные, переосмысливающие свою жизнь до катастрофы, намеривавшие, что-то исправить или поменять после.

– У меня до сих пор голова ходит кругом. – Начал было один из нас. – Хорошо конечно, что она еще цела, а то как у пилота.

– Так им и надо, эти мерзавцы поубивали половину пассажиров, и если бы кто из них выжил, я бы сам лично своими руками… – произнес сквозь зубы долговязый парень.

– Иван замолчи. – Влезла девушка и ударила его ладонью по ноге.

– Думаю, что не стоит во всем экипаж винить, лично я сидел у окна и видел дым. – Вступился за погибших его приятель, поправляя красивые волосы на голове. – Кстати, меня зовут Глеб, ребята с которыми я учусь меня знают, вот остальным я представляюсь. – Вот Вас как зовут? – он указал пальцем на двух молодых людей.

– Меня зовут Мехди, а это моя сестра Лайали, – Он указал на свою спутницу, – Мы решили поехать отдыхать, но… получилось вот так. Хвала всевышнему что мы целы и невредимы.! Альхамдулиллах! – И вознес руки к небу.

– Понятно. – С опаской ответил Глеб, ну а вы двое? – он указал на нас с Софи. – Нашли свой багаж?

– Меня зовут Марсель, это моя сестра Софи Перрен. Я привел ее сюда, что бы показать страну, в итоге мы погубили друга. И багаж свой я так и не нашел.

– Вы Французы? – Завелся Аарон.

Я указал на Софии. – Она да, я же наполовину.

– Ты тут не один иностранец Аарон. – Посмеялся Глеб. – Наш Аарон тоже полукровка, наполовину испанец.

– А это кто? Ваш родственник? – взгляд Аарона пал на старика, который словно рабочий трутень копошился в обломках.

– Понятия и не имею. – ответил я. – Должно быть летел отдельно.

Глеб любезно стал представлять нам своих друзей что сидели у костра. Аарон – высокий парень с модным ирокезом на голове, приятной внешностью и языком без костей. Иван был молодой простак с деревенской внешностью, глаза были ярко голубого цвета, волосы светлые слегка завивались у концов, когда-то он укладывал их назад, теперь же они неуклюже свисали на лоб. Сам Глеб был чуть выше Ивана, малость худоват и очень умен, с красивыми светлыми лошадиными волосами и квадратной челюстью. У костра так же сидел хмурый парень, его звали Илья. Его глаза были грустными, уголки века чуть опущены вниз это и предавало им печаль, но широкий нос и скулы делали человека суровым на вид. Он был атлетически хорошо сложен, широкая грудь колесом, плечист и в то же время был очень шустрым и подвижным. С ним рядом сидела Оля. Детское хитрое лицо, широкие бедра и пышная грудь. Это они устроили шум в аэропорту, но видимо катастрофа их помирила. Артем – рыжеволосый парень, с короткой стрижкой, овальным, как яйцо лицом и нескладным телосложением. Две сестры – близняшки, о которых я упоминал, были приятная внешность, изумрудными глазами и маленькими носиками. Руслан – молчаливый юноша, со стрижкой двойным каре, черными, как уголь бровями и серыми глазами. Выжил и старик Владислав, но у костра его не было. Выжила и красивая девушка в рубашке хаки, ее звали Юля.

– У меня до сих пор звон в ушах. – Сказала Оля.

– Это декомпрессия, оглушительный рев, это воздух уходил из салона, – пояснил Глеб.

– Я вообще ничего не помню, – сказал Артем. – Я влетел головой в иллюминатор и очнулся от того что меня кто хлещет по щекам. А я! – он тыкнул в себя пальцем, – уже приземлился и вешу к верху ногами, а рядом Женя… – Артем замялся, – бедный Женя…

– Повезло тебе Бобер – сказал ему хмурый тип. – Повезло, что нашли тебя, а то большой прилив крови в голову и…

– Замолчи! – Сказала ему сидящая рядом Оля, – И так плохо всем.

Артема никто не звал по имени, к нему обращались просто – Бобер, его фамилия была Бобров, и он с этим свыкся и скорее удивлялся, когда к нему обращались по имени.

Одна из сестёр, вытерев со щеки кровь салфеткой, бросила ее в огонь. – Что же могло произойти? Не думаете ли вы, что на самолете могла быть бомба?

– Я уже говорил своим – сказал Бобер, – дым шел с двигателя! Я точно видел!

– Темно же было – ответила Софи.

– Да! – Вмешался я. – Я, перед тем как начало трясти – смотрел в иллюминаторы, там сплошная темень!

– Ну, послушайте! Я же не буду врать. Зачем мне это? – Не унимался Бобер, – еще я чуял запах гари.

– Никто ничего не чувствовал, один ты только все видели и чуял. – С иронией сказал Аарон.

– Но это точно не была бомба. – Спокойно произнес Глеб. – Взрыва не было, вначале трясло, затем мы понеслись к земле. Что же все таки произошло?

– Это не важно. Глубокой ночью самолет потерпел крушение, – неожиданно для всех взял слово старик Владислав, отвлекшись от своих дел. – Думаю что, падая пилоты надеялись на удачу, приземляться в кромешной тьме рискованно, но ничего другого не оставалось, они не нашли ровного места на земле, им пришлось приземляться здесь, во время снижения у нас по каким-то причинам отвалился хвост и где он – черт его знает. Как вы еще знаете, пилот, штурман, стюардесса. – Он сделал легкую паузу, – От самолета остались лишь груда мусора, искорёженные металлические обломки и едва уцелевшая приплюснутая носовая часть самолета… Мы с вами застряли в самом бескрайнем и дремучем лесу на планете – сибирской тайге.

– Радио цело? – перебила его речь, одна из близняшек.

– Шутишь? – ответил ей Аарон – посмотри на кабину пилотов! И не задавай дурацких вопросов.

– Нормальный вопрос. – Вступилась за нее сестра.

– А ведь действительно – присоединился к беседе Глеб. – Должно же быть что-то типа… Запасной рации или… маяка.

– Верно, – живо ответил Влад. – На борту самолетов должно находятся аварийно-спасательное оборудование, там должен был быть – аварийный переносной радиомаяк.

– Должен был? – скептически спросила Софи.

– В том, что осталось от нашего самолета, – продолжил старик – я нашел:– спасательные жилеты, канаты, аварийный топор, ракетница и мегафон, который бесполезен, так как его совсем смяло.

– И что мы будем теперь делать? – Запаниковала Оля. – Когда за нами прилетят?

– Мне нужно чуть-чуть подумать. – Ответил Влад и удалился продолжать разбирать обломки.

Мне не давал покоя Владислав, он все копошился весь в делах, для меня он стал выделяться как лидер, с виду в нем было столько энергии что, находясь рядом, ненароком чувствуешь оптимизм. Он сам добавлял огня к этому чувству. Владислав начал постоянно твердил о том, что всю свою жизнь он провел лесу, что тяготы, которые выпадали на его долю, никак не сравнятся с тем, что произошло сейчас, словно его жизнь – это череда аналогичных испытаний. Седые волосы, седые брови и щетина, жилистые руки с торчащими наружу венами, он работал без остановки с ухмылкой на лице. Владислав разгребал завалы мусора, доставал из-под груды металла людские останки. Его спутницей в самолете была жена, они прожили много лет совместной жизни, только вот в крушении выжил он один. Старик был не так тих, как в самолете, ему вдруг взбрело в голову, что именно от него зависит дальнейшая судьба тех, кто выжил и его прямая обязанность заботиться об остальных.

– Я-то проживу, это не еще ничего, бывало куда хуже – говорил Владислав, хотя, куда уж хуже ума не приложу. На холодном ветру он стоял в одной лишь рубахе, с подвернутыми рукавами со своей неповторимой ухмылкой. Он так трудился, расчищая завалы, что и другие люди увидели в нем опору и вожака, который точно знает, что делать, веря на слово что жизнь его научила всему что необходимо делать в тяжелых ситуациях. Старик стал пользоваться своим авторитетом, указывая людям что следует сделать для спасения. Владислав говорил, что в таком случае следует развести сигнальные костер, но не один, а сразу три, с воздуха будет заметна полоса огня, таким образом, ищут пропавших в сибирской тайге, что еду стоит растянуть на сколько это возможно, потому как неизвестно когда за нами вернуться.

Ночь

Вечерело, делать было нечего, пришлось приготовиться к ночи в лесу. Мы по-прежнему все держались у костра, пока один Влад разжигал несколько костров и подготовил хворост про запас. И пока солнце было в зените – всех все устраивало, но когда светило стало уходить, тепла от костра стало не достаточно. Земля была холодной, мы чувствовали это своими пятками, холод пробирался сквозь подошву ботинок. В фюзеляже остались пледы, мы укрылись ими. Стараясь не соприкасаться с почвой, выжившие стелили под себя теплые вещи, кто-то раскладывал чемоданы и ложился на них, другие же выламывали сиденья из самолета и удобней остальных размещались у огня. Все мы жались к большому костру, объединявшему нас и дававшему много тепла и света. В фюзеляже спать было не возможно, во-первых он был переврут с ног на голову, во-вторых в покорёженных остатках мест было совсем мало ну и в третьих, в приплюснутой кабине все еще были насмерть придавленные трое членов экипажа, их мы решили не трогать, пусть их вытаскивают спасатели. Одногруппники держались вместе, знав друг друга и учась бок о бок со своими товарищами, они знали у кого из погибших были братья, сестры, кого воспитывал один родитель и соболезновали абсолютно всем, еще до конца не веря что именно им повезло в смертельной рулетке.