Беларусь в Первой мировой войне 1914-1918 гг.

Об этом бое и причине отступления частей 38-й пехотной дивизии написал в «Памятной записке» командир 152-го Владикавказского полка полковник М. Н. Ганский: «13 августа в неравном бою с тройным по составу противником, притом еще окопавшимся, Ермоловцы показали себя истыми воинами русскими. В этом боевом для настоящего состава полка крещении я… видел много примеров храбрости и мужества. Неравен, тяжел и кровопролитен был бой. Мы потеряли 14 офицеров и до 1300 нижних чинов, но дух наш не смутился и скорее бы полк лег костьми, чем подался назад, если бы соседняя часть, лишенная патронов, не стала отступать, обнажая наш фланг. Воспользовавшись этим, противник, перешел в наступление, сделал глубокий охват… Пришлось отходить на удобные для защиты позиции…»[98]

В ходе боя, по словам полковника М. Н. Ганского, «неся огромные потери… роты смело сходились с противником и неоднократно бросались в атаку, отбиваемую пулеметами». Имел место случай, когда «противник, не приняв штыкового удара, стал подаваться назад. Появились белые флаги». Однако, когда «храбрецы во главе с поручиком Случановским стали к ним подходить, чтобы забрать в плен, то оказались в ловушке и были немедленно все перебиты перекрестным огнем противника и ложно сдававшихся»[99].

Таким образом, эти и другие факты говорят о том, что в первые дни сражения в войсках проявлялись случаи неорганизованности и беспечности. В приведенных фактах обращает на себя внимание отсутствие артиллерии. И это не случайно. Из «описания боевых действий 38-й артиллерийской бригады» (перед войной дислоцировалась в Пружанах) следует, что 13 августа в 10 часов вечера командир бригады генерал С. Л. Фуфаевский приказал командиру 1-го артиллерийского парка подпоручику Копцюку выдвинуть артиллерию в один из пунктов начавшегося сражения – д. Буды Джеронские. Однако, прибыв в местечко Комаров, парк вынужден был остановиться, так как «все улицы были забиты обозами». Попытка пробиться утром 14 августа также не увенчалась успехом, так как на пути в заданном направлении уже располагался неприятель. Артиллерийский парк отошел к местечку Комаров[100]. В это же время артиллерийская батарея под командованием подполковника Славинского (по его словам о бое под Тарноваткой), изнуренная беспрерывным маршем, по «неосведомленности о противнике… попала не туда… и пришлось переезжать на другое место», затрачивая лишние усилия и время. Отмечая «успешные действия» батареи в бою, командир относил их в заслугу «офицерскому составу (поручики Шульц и Харитонов, подпоручик Ольховский и прапорщик Михайлюк), который, несмотря на частое нахождение под огнем неприятеля, всегда был на своих местах, действовал энергично и умело»[101].

15 августа австро-венгры организовывали свои силы для окружения и разгрома 19-го армейского корпуса. Части и подразделения корпуса сражались, отстаивая занимаемые позиции и делая попытки перейти в наступление. Еще в середине дня 14 августа командиру 152-го Владикавказского полка полковнику Ганскому было приказано возглавить отряд в составе 152-го Владикавказского, 151-го Пятигорского пехотных полков и трех артиллерийских батарей, перейти в наступление и «овладеть неприятельскими позициями у Домброва» с целью захвата его и «оттеснить врага»[102].

Составив боевой расчет, командир отряда приступил к выполнению приказа. Батальоны пехоты развернулись в боевой порядок, батареи, выехав на обозначенную им позицию, открыли огонь по Домброве. Пехота, постепенно продвигаясь вперед, открыла ружейный огонь, на подступах к местечку пленила 127 австрийцев, от которых наступавшие узнали, что Домброва противником оставлена, «благодаря сильному и меткому огню наших батарей». Около 8 часов вечера отряд вступил в местечко, «не понеся потерь»[103].

Сложнее складывалась ситуация на другом участке фронта, занимаемом частями 1-й бригады 38-й пехотной дивизии 19-го корпуса у д. Снятычи. По причине плохой организации разведки, так как, по словам комбрига, «при бригаде не было конных частей, дальняя разведка не производилась» и о «местонахождении противника, его численности не было известно». Поэтому, когда в штабе в 8 часов утра 16 августа было получено приказание начальника штаба 38-й пехотной дивизии бригаде «задержать колонну противника, наступающего от селения Брудоки», то для этого был выдвинут один 149-й пехотный Черноморский полк. Однако одного полка оказалось недостаточно, так как «стало очевидно – перед полком развертывались превосходящие силы», открывшие ружейный и пулеметный огонь. Командиром бригады был вызван на поддержку из д. Снятычи 150-й пехотный полк с опозданием. Батальоны 149-го полка приостановили свое наступление и под «ураганным» огнем противника отступили.

Во второй половине дня стали организовываться силы. В 17 часов 45 минут на позиции прибыл 151-й пехотный Пятигорский полк, к правому флангу которого примкнули собранные командиром полка полковником Ольшевским батальоны 149-го пехотного Черноморского полка. Противник был отброшен артиллерийским огнем 38-й артиллерийской бригады. С наступлением темноты бой прекратился.

17 августа с 6 часов утра бой возобновился по всему фронту занимаемой позиции. Все попытки противника перейти в наступление «густыми цепями» отбивались огнем артиллерии и пехоты. В 7 часов 30 минут подошли на подкрепление батальоны 150-го и 152-го пехотных полков. Однако к этому времени «во всех батареях истощился запас снарядов». В то же время у противника появились автомобили с установленными на них артиллерийскими орудиями и пулеметами, которые, «постоянно меняя позиции, поражали фланговым огнем»[104]. Полки 38-й пехотной дивизии вынуждены были отойти на заранее подготовленные позиции у деревень Снятычи, Антоновка.

Во второй половине дня в расположение отряда прибыл начальник 38-й пехотной дивизии. Отряду было приказано перейти в наступление. Войска заняли прежние позиции. В 18 часов к д. Снятычи прибыл 39-й пехотный Томский полк, которому было приказано «немедленно атаковать», как только в тыл противника будет направлен 324-й пехотный Клязьминский полк. Однако это наступление не состоялось. В середине следующего дня (18 августа) австро-венгры перешли в наступление по всему фронту. Сражение происходило с переменным успехом. В 17 часов начдив приказал отряду отойти к д. Зубовице[105].

В боях 16–18 августа части бригады понесли значительные потери. В 149-м пехотном полку были убиты капитаны Панасевич и Джавахия, подпоручики Иванов и Павлов, 82 нижних чина; ранены подполковник Лепарский, капитаны Табачник и Никитин, штабс-капитан Анджапаридзе, подпоручики Лещинский, Бузин, Шахов, Фрейман, Жудро и Можайровский и 484 нижних чина; без вести пропали подпоручик Гололобов и 453 нижних чина. В 150-м пехотном полку погибли подпоручик Носов и 9 нижних чинов, получили ранения 80 нижних чинов[106].

В своих донесениях командование отмечало наиболее отличившихся в боях: командира 3-го парка 38-й парковой артбригады поручика Касоцкого, прапорщиков Авсиевича, Гижицкого, Заграйского и Яроцкого, «питавших патронами и снарядами артиллерию и пехотные полки 38-й пехотной дивизии», доставляя их из д. Грубешов; командира разведгруппы поручика Кузьминского, доставившего «ценные сведения» о численности и вооружении противника, занимавшего д. Дуб. По взятии деревни Кузьминский организовал «вынос» из горящего дома свыше 500 человек раненых «наших и австрийцев». Во втором случае этот же поручик, будучи во главе разведгруппы, «наткнулся на запрягаемое австрийцами орудие», в перестрелке обратил неприятеля в бегство, захватил орудие и трех лошадей и доставил их в штаб дивизии. Командование отмечало и рядового Ивана Каминского, спасшего своего командира, «под сильным огнем противника» и в непосредственной близости от него («50 шагах») подавшего лошадь вместо убитой; рядового Тита Нестеровича, захватившего у д. Домброва австрийского самокатчика с планами и картами; рядовых Фому Рудковского и Александра Кручека, задержавших в разъезде под г. Замостье австрийского шпиона, тем самым «давших возможность… выяснить силы неприятельского гарнизона… и взятие его нашими войсками», и многих других[107].

В ожесточенных атаках 14 и 15 августа прошли в 5, 17 и 25-м корпусах 5-й армии. При этом 5-й и 17-й корпуса отражали атаки австро-венгров, хотя 17-й корпус постигла неудача – внезапный удар во фланг со стороны группы Иосифа Фердинанда, заставивший отступить к северу. 25-й корпус отступал к Красноставу.

Поражение 17-го корпуса и отход 25-го корпуса поставили в тяжелое положение 5-ю армию. Ее центр обнажился, создалась угроза его окружения. Командующий армией генерал П. А. Плеве неоднократно обращался за содействием к командующим 4-й и 3-й армиями. Однако генерал А. Е. Эверт (был назначен вместо генерала барона А. Е. Зальца) отказывал в помощи, ссылаясь на тяжелое положение своих войск; генерал Н. В. Рузский направлял все свои помыслы и усилия на взятие Львова.

Русское командование возлагало большие надежды на наступательные действия 5-й армии, направлявшей свой удар во фланг 1-й австро-венгерской армии. Начальник штаба Юго-Западного фронта генерал М. В. Алексеев считал, что сложившееся положение в районе Томашова может быть ликвидировано, если 5-я армия силами трех корпусов нанесет поражение австро-венграм. Об этом он сообщал в Ставку Верховного главнокомандующего. Такого же оптимистического взгляда придерживался сам командующий 5-й армией генерал П. А. Плеве, отдавая 16 августа приказ всем корпусам энергично наступать с тем, чтобы 25-му корпусу отобрать у противника Замостье, а южной группе корпусов (19, 5 и 17-му) нанести удар во фланг в направлении Томашова.

В свою очередь и австро-венгры не оставили своего плана окружения и разгрома трех русских корпусов 5-й армии (19, 5 и 17-го). Этому способствовали отражение ими наступления 25-го армейского корпуса, атака с западной и северо-западной сторон 19-го армейского корпуса и глубокий охват его правого фланга, перехват путей отхода 5-й армии в северном направлении.

Командующий 5-й армией генерал П. А. Плеве, понимая сложившуюся обстановку, вечером 17 августа отдал приказ об отходе 5-й армии в северо-восточном направлении на линию Красностав (или Холм) – Владимир-Волынский, на одну линию с 4-й армией, произвести перегруппировку и затем силами двух армий перейти в наступление.

Вечером 19 августа, остановив контратаками наступление противника, 5-я армия под прикрытием 17-го корпуса стала отходить. Этим закончилась Люблин-Холмская операция. Срыв плана противника окружить 5-ю армию был предопределен натиском гренадерского, гвардейского, 3-го Кавказского и 25-го армейского корпусов, полукольцом окруживших армии Данкля[108].

Люблин-Холмское сражение – одна из ряда одновременных и последовательных операций армейских группировок Галицийской битвы, одной из крупнейших стратегических операций Первой мировой войны. В сражении приняли участие войска 5-й армии, и в частности 19-й армейский корпус, которые в боях под Тарноваткой имели большой успех. В составе 5-го армейского корпуса отличились следующие воинские формирования: 67-й Тарутинский полк взял знамя 11-го венгерского полка и шесть орудий, 68-й Бородинский – два орудия, 27-й пехотный Витебский разгромил 10-ю австро-венгерскую кавалерийскую дивизию и захватил коновязи, 28-й Полоцкий, 39-й Томский и 40-й Колыванский пехотные полки разгромили 15-ю венгерскую пехотную дивизию и взяли 4000 пленных, два знамени и 22 орудия[109].

Сложившаяся обстановка на фронтах требовала от Верховного командования принятия новых стратегических решений. Особое его беспокойство вызывала возможность наступления 8-й германской армии из Восточной Пруссии на Седлец. Чтобы не допустить этого, было принято решение нанести противнику контрудар из района Люблин – Холм. В соответствии с указанием Ставки штаб Юго-Западного фронта приступил к разработке плана операции. На правом фланге 4-й армии из ее 18-го и 14-го корпусов с приданными последнему частями была создана 9-я армия (командующий генерал П. А. Лечицкий)[110].

Все армии Юго-Западного фронта 22 августа должны были перейти в общее наступление: 5-я армия – на фронт Туробин – Щебрешин – Красноброд, оказывая своим правым крылом помощь развитию удара левого крыла 4-й армии[111]. Однако до начала общего наступления произошли разрозненные, частные атаки: на флангах 4-й армии 20 августа, на стыке 4-й и 5-й армий 22 августа 25-м корпусом из Красностава в тыл отходившим на юг частям 10-го австро-венгерского корпуса, 23 и 24 августа 9-я армия своим левым флангом совместно с правым флангом 4-й армии вели фронтальные атаки укрепленных позиций 1-го и 4-го австрийских корпусов на 45-километровом фронте, 25 августа 4-я армия своим левым флангом продолжала атаки на 12-километровом участке, занятом 5-м австрийским корпусом. Эти разновременные фронтальные атаки не принесли больших результатов. Русские на отдельных участках смогли продвинуться лишь от 1 до 3 км, но не сломили укрепленного фронта противника частными сражениями 9-й и 4-й армий, требовалась мощная поддержка 5-й армии, занявшей к этому времени исходное положение для атаки фронта Туробин – Щебрешин – Красноброд, и преследования на Томашовском направлении австро-венгерских войск эрцгерцога Иосифа Фердинанда (командир XIV армейского корпуса 3-й армии).

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Евсеев Н. Ф. Свенцянский прорыв (1915 г.): военные действия на Восточном фронте мировой войны в сентябре-октябре 1915 г. М.: Гос. воен. изд-во, 1936. 272 с.

2

Меньчуков Е. А. Бои под Логишиным в 1915 г.: наступательная операция 31 армейского корпуса в лесах и болотах. М.: Воениздат, 1937. 73 [3] с.

3

Подорожный Н. Е. Нарочская операция в марте 1916 г. на русском фронте мировой войны. М.: Воениздат, 1938. 180 с.: схемы.

4

Де-Лазари А. Н. Химическое оружие на фронтах мировой войны 1914–1918 гг. М.: Гос. воен. изд-во, 1935. 144 с.

5

Жилин А. П. Последнее наступление (июнь 1917 года). М.: Наука, 1983. 104 с.

6

Ростунов И. И. Русский фронт первой мировой войны. М.: Наука, 1976. 389 с.

7

Мировые войны XX века: в 4 кн. М.: Наука, 2002. Кн. 1: Первая мировая война: ист. очерк / науч. рук. В. Л. Мальков; отв. ред. Г. Д. Шкундин. 686 с.: ил., карт.

8

Первая мировая война 1914–1918 годов: в 6 т. М.: Кучково поле, 2015. T. 3: Военные действия на сухопутных театрах войны (1916–1918 годы) / под общ. ред. С. К. Шойгу. 864 с.

9

Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис. М.: Полит, энцикл., 2014. 982 с.: ил.

10

Европа и Россия в огне Первой мировой войны. К 100-летию начала войны. М.: ИНЭС, РУГИН, 2014. 880 с.

11

Ладысеў У. Ф., Брыгадзін П. І. На пераломе эпох: станаўленне беларускай дзяржаўнасці (1917–1920). Мінск: БДУ, 1999. 128 с.; Рудовіч С. С. Час выбару: праблема самавызначэння Беларусі ў 1917 годзе. Мінск: Тэхналогія, 2001. 201 с.; Шчаўлінскі М. Б. Беларуская культура ў гады Першай сусветнай вайны (1914–1918 гг.). Мінск: РІВШ БДУ, 2002. 78 с.; Ляхоўскі У. В. Адукацыя Беларусі падчас нямецкай акупацыі (1915–1918 гг.). Беласток: Беларус. гіст. т-ва; Вільня: Ін-т беларусістыкі, 2010. 340 с.

12

Смольянинов М. М. Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 году. Минск: Белорус. наука, 2007. 259 с.; Лапановіч С. Ф. Дзейнасць дзяржаўных і грамадскіх арганізацый па аказанні дапамогі бежанцам у Беларусі ў гады Першай сусветнай вайны (1914 – кастрычнік 1917 г.). Мінск, 2010; Черепица В. Н. Город-крепость Гродно в годы Первой мировой войны. Гродно: ГрГУ, 2006. 536 с.; Траццяк С. А. Брэсцкі мір і грамадска-палітычныя працэсы ў Беларусі: лістапад 1917 – студзень 1919 г. Мінск: Беларус. навука, 2009. 208 с.; Последний приют солдата: друзья и враги смертью соединены / А. В. Шарков [и др.]. Минск: Изд. дом «Звязда», 2014. 207 с.; Шарков А. В., Хорошевич Е. И. Ставка Верховного главнокомандующего русской армией в годы Первой мировой войны. Минск: Звязда, 2017. 256 с.

13

Беларусь у гады Першай сусветнай вайны: Смаргоншчына: трагедыя, гераізм, памяць: матэрыялы Міжнар. навук. – практ. канф. (Смаргонь 18–19 мая 2007 г.) / навук. рэд.: А. М. Літвін, У. В. Ляхоўскі. Мінск: Чатыры чвэрці, 2009. 739 с.

14

Хаданёнак В. М. Сацыяльна-эканамічнае становішча насельніцтва неакупіраванай тэрыторыі Беларусі ў гады Першай сусветнай вайны (кастрычнік 1915 – кастрычнік 1917 гг.). Віцебск: УА ВДТУ, 2015. 160 с.

15

Смольянинов М. М. Беларусь в Первой мировой войне 1914–1918 гг. Минск: Беларус. навука, 2014. 317 с.; Его же. Беларусь в Первой мировой войне 1914–1918 гг. М.: Фонд «Историческая память», 2017. 415, [32] с.; Его же. В окопах под Сморгонью. Газовые атаки на территории Беларуси в годы Первой мировой войны // Беларус. думка. 2012. № 4. С. 86–95; Его же. Укрепление Западного форпоста. Мобилизация в белорусских губерниях Российской империи в начале Первой мировой войны // Беларус. думка. 2013. № 5. С. 79–83; Его же. Обреченные на исход. Проблема беженства и ее решение на белорусских землях в годы Первой мировой войны // Беларус. думка. 2013. № 10. С. 76–83; Его же. Мобилизованные и добровольцы. Дружины государственного ополчения белорусских губерний в годы Первой мировой войны // Беларус. думка. 2014. № 1. С. 89–94; Его же. На защите революции. 100 лет назад рождение и боевое крещение Красной армии происходило на белорусской земле // Беларус. думка. 2018. № 1. С. 20–28; Дмитриева О. П. Национальные общности на территории Беларуси накануне Первой мировой войны // Гіст. – археал. зб. Мінск, 2013. Вып. 28. С. 67–76; Ее же. Национальные общности на белорусских землях в период становления советской власти (ноябрь 1917 – ноябрь 1918 гг.) // Вес. Нац. акад. навук Беларусі. Сер. гуманітар. навук. 2015. № 2. С. 65–72; Ее же. Национальные общности на территории Беларуси в годы Первой мировой войны (1914–1918 гг.). Минск: Беларус. навука, 2017. 243 с.; и др.

16

Коваленя А. А. Помнить уроки прошлого. К вопросу научной разработки истории Первой мировой войны // Беларус. думка. 2013. № 3. С. 41–49; Бобков А. М. Беженцы в Белоруссии в годы первой мировой войны (1915–1916) // Гістарычная навука і гістарычная адукацыя в Рэспубліцы Беларусь (новыя канцэпцыі і падыходы): у 2 ч. Мінск, 1994. Ч. 1. С. 131–138; Его же. Эвакуация промышленности Беларуси в годы Первой мировой войны // Гісторыя. Культуралогія. Мастацтвазнаўства: матэрыялы III Міжнар. кангр. беларусістаў «Беларуская культура ў дыялогу цывілізацый». Мінск, 21–25 мая, 4–7 снеж. 2000 г. Мінск, 2001. Кн. 21. С. 135–141; Бруханчик Е. Смертельный тыл: медицинская помощь раненым и мирному населению Беларуси в годы Первой мировой войны // Беларус. думка. 2013. № 3. С. 89–92; Дмитриева О. П. Положение национальных общностей Беларуси в условиях Первой мировой войны (1914 – февраль 1917 г.) // Вес. Нац. акад. навук Беларусі. Сер. гуманітар. навук. 2013. № 2. С. 53–61; Смольянинов М. М. К вопросу о мобилизации в белорусских губерниях в начале Первой мировой войны // Беларусь і Германія: гісторыя і сучаснасць: матэрыялы міжнар. навук. канф. Мінск, 6 крас. 2012. Мінск, 2013. Вып. 11: у 2 т. Т. 2. С. 86–92; Его же. Первая мировая война в историографии Беларуси // Гіст. – археал. зб. Мінск, 2013. Вып. 28. С. 63–66; Хаданёнак В. М. Цяжкасці пры правядзенні мабілізацыі на беларускіх землях у гады Першай сусветнай вайны (1914–1918 гг.) // Беларус. гіст. часоп. 2013. № 8. С. 30–35; Самович А. Л. Смертью своей запечатлев. Георгиевские кавалеры – уроженцы Беларуси на фронтах Первой мировой войны // Беларус. думка. 2015. № 11. С. 98–105; Волкава В. В. Дэмаграфічныя змены на акупаванай тэрыторыі Беларусі падчас Першай сусветнай вайны // Беларус. гіст. часоп. 2018. № 1. С. 30–43; и др.

17

Бондаренко В. В. Утерянные победы Российской империи: события Первой мировой войны на белорусской земле, изменившие ход мировой истории. Минск: Харвест, 2010. 445, [2] с., [16] л. ил.; Его же. Западный щит Российской империи, 1915–1917. Историческая реконструкция событий. Вильнюс: Ин-т воен. истории, 2015. 328 с.; Лигута В. Н. Наша кровь у Сморгони. Минск: Виктор Хурсик, 2005. 53 с., [14] л. ил.; Его же. У Сморгони под знаком Святого Георгия. Минск: Виктор Хурсик, 2010. 336 с.; Битва у Нарочи, 1916. Немецкие источники о русском весеннем наступлении. (Нарочская операция): мемориал: пер. с нем. / авт. текста, сост. В. А. Богданов. Брест: Полиграфика, 2016. 376 с.; Белявина В. Н. Беларусь в годы Первой мировой войны. Минск: Беларусь, 2013. 396, [2] с.; Каркотко А. Ю., Российский М. А. На линии огня. Очевидцы о боях за Вилейку в сентябре 1915 года. М.: Вече, 2015. 320 с.

18

Беларусь в годы Первой мировой войны (1914–1918): сб. док. / сост.: В. В. Врублевский [и др.]; предс. редкол. В. И. Адамушко. Минск: Беларусь, 2014. 355 с.: ил.

19

В издании даты до февраля 1918 г. приводятся по старому стилю (кроме цитат).

20

НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 31. Л. 30.

21

Там же. Л. 12.

22

НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 63. Л. 19, 20.

23

Там же. Л. 24, 30–49; РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 6. Л. 127, 130, 176, 204; Ф. 2910. Оп. 1. Д. 1. Л. 1–3.

24

НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49069. Л. 9.

25

Там же. Ф. 2795. Оп. 1. Д. 636. Л. 1, 2; РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1917. Л. 160.

26

РГВИА. Ф. 2216. Оп. 1. Д. 124. Л. 21, 22.

27

Там же. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 6. Л. 88, 201, 276, 322; Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1917. Л. 127, 146.

28

Там же. Л. 90; Ф. 2912. Оп. 1. Д. 21. Л. 1–6.

29

РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 14. Л. 10.

30

Черепица В. Н. Город – крепость Гродно в годы Первой мировой войны. С. 56.

31

Подсчитано автором по: РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 14. Л. 10, 12, 13,20.

32

РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 14. Л. 20.

33

Там же. Л. 24, 31.

34

РГВИА. Ф. 1932. Оп. 1. Д. 134. Л. 4.

35

Там же. Л. 71, 240–249, 258–260, 338, 339.

36

Там же. Оп. 8. Д. 7. Л. 34.

37

РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 7. Л. 480–482, 501, 601, 613.

38

НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 91. Л. 412; Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49069. Л. 53–54; РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 7. Л. 460–484.

39

НИАБ. Ф. 3260. Оп. 1. Д. 231. Л. 11.

40

Там же. Л. 593.

41

РГВИА. Ф. 1932. Оп. 1. Д. 134. Л. 4.

42

РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 7. Л. 391, 405.

43

Там же. Л. 34.

44

Там же. Л. 394.

45

НИАБ. Ф. 2053. Оп. 1. Д. 74. Л. 120–121, 127.

46

Там же. Л. 33.

47

Там же. Д. 63. Л. 103–136; Черепица В. Н. Город-крепость Гродно в годы Первой мировой войны. С. 48–52.

48

РГВИА. Ф. 1915. Оп. 4. Д. 3. Л. 208, 611; НИАБ. Ф. 2537. Оп. 1. Д. 250. Л. 29, 94.

49

Савицкий Э. М. Революционное движение в Белоруссии (август 1914 – февраль 1917 г.). Минск: Наука и техника, 1981. С. 95.

50

НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 63. Л. 28; Ф. 1430. Оп. 1. Д. 48806. Л. 41.

51

Там же; Документы и материалы по истории Белоруссии: в 3 т. Минск: Изд-во Акад. наук БССР, 1953. Т. 3. С. 759–761.

52

РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1848. Л. 263, 273.

53

РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1848. Л. 251.

54

Там же.

55

Подсчитано автором по: РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1836. Л. 120, 132, 134, 167.

56

Подсчитано автором по: РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 7; Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1836.

57

РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1848. Л. 55.