Тайны герцогини Эйвонли

Значит, девочку нужно украсть.

Дочь похитили у нее сразу после рождения. Она вернет себе Сьюзан тем же способом.

Теперь надо было продумать план. Люсинда сняла домик в соседней деревне, постаравшись не вызвать подозрений у владелицы. Купила за гроши потрепанную одежду, парик, чтобы скрыть огненно-рыжую гриву волос, накинула на голову дырявый, застиранный платок и вымазала щеки сажей. В таком виде она два раза прошлась мимо гостиницы, и выходившая во двор миссис Джексон ее не узнала. Кроме того, Люсинда выяснила, что Сьюзан заставляют по утрам выносить ведро с нечистотами сразу после того, как проснувшиеся постояльцы справят нужду.

Наконец настал решающий день. Люсинда заперла дверь сельского домика и поспешила к гостинице, чтобы уйти оттуда только вместе с дочерью. Укрывшись за телегой с сеном возле конюшни без четверти девять, она принялась ждать, а едва завидев девочку, тащившую тяжелое вонючее ведро к выгребной яме, устремилась к ней:

– Брось это, Сьюзан, идем со мной! Я заберу тебя отсюда и стану о тебе заботиться, милая. Та злая тетя больше никогда тебя не накажет.

– А ты дашь мне пирожное? – озабоченно поинтересовалась девочка.

– Конечно, дитя мое! Ты будешь есть пирожные каждый день. Бежим скорее!

Девочка поставила ведро на землю, протянула Люсинде руку, и они побежали. На перекрестке им навстречу выехала почтовая карета и остановилась, чтобы выпустить пассажира. Люсинда бросилась к кучеру:

– Пожалуйста, отвезите нас до ближайшего города!

– Мы направляемся в Уэтфорд, мэм, без остановок.

– Замечательно! – Люсинда сунула ему в руку оставшуюся мелочь. – Ребенка я посажу себе на колени.

– Вы дали мне лишних три пенса. – Кучер вернул ей медяки. – Запрыгивайте внутрь и глядите, чтобы ребенок не шалил.

Забравшись в карету, она посадила девочку себе на колени и, крепко прижав ее к груди, прошептала на ушко:

– Теперь все будет хорошо. Злая тетя никогда нас не найдет, а я позабочусь о тебе, милая. Я твоя мама, понимаешь? Тебя забрали у меня, когда ты была совсем крошкой. Я хотела назвать тебя Анджелой. Ты моя доченька. Ты Анджела. Никто тебя больше не обидит, я обещаю.

В дорогу Люсинда взяла немного еды и булочку с сахарной пудрой для дочери. С удовольствием съев лакомство, Анджела заснула, прижавшись щекой к материнской груди. От худенького тельца исходило уютное тепло, но на душе у Люсинды было неспокойно. Она вдруг поняла, что выполнена лишь часть плана. Следующий этап будет намного сложнее. Ей предстоит найти новое жилье для них обеих – ведь возвращаться в сельский домик нельзя – и источник существования. Тогда она сможет прийти к Джастину и рассказать, почему покинула его в день свадьбы.

По щекам Люсинды покатились слезы. Она горячо любила мужа и боялась, что он возненавидел ее за этот поступок. До сих пор все ее мысли были сосредоточены на том, как вернуть дочь, и лишь теперь она задумалась, как жестоко поступила с мужчиной, за которого вышла замуж. Она не нашла в себе сил открыть ему свою тайну и просто сбежала, оставив короткую записку. В записке Люсинда наспех сообщила, что ее ждет важное дело и что она вернется, как только все уладит. Наверное, он обиделся из-за того, что она ничего не объяснила, не обратилась к нему за помощью, и теперь не пожелает ее видеть.

Впервые Люсинда осознала, что, так неожиданно бросив мужа в день свадьбы, она, возможно, потеряла свой единственный шанс на счастье. Что же теперь делать?

– Где вы это нашли? – Джастин смотрел на измятое свадебное платье из самого дорогого и изысканного шелка, один из множества его даров, преподнесенных невесте. – И почему только сейчас?

– Платье было спрятано за снопами сена в амбаре, ваша светлость. – Стоявший перед герцогом арендатор чувствовал себя неуютно. – Мы заглядывали в амбар, когда искали юную леди, клянусь вам, сэр, но не догадались разворошить сено. А нынче вот пришли за кормом для лошадей, и кто-то заприметил торчавший из-под сена краешек шелков…

– Хорошо, я понял, – буркнул Джастин. – Что ж, спасибо, что принесли это мне.

Люсинда выставила его на посмешище, и сделала это намеренно. Теперь ясно, что это не похищение, – она сама спрятала платье в амбаре, преступники не стали бы ее переодевать. Да и выкуп за два месяца никто не потребовал.

Когда арендатор ушел, Джастин принялся мерить шагами гостиную. Со дня исчезновения жены он места себе не находил от беспокойства, нервы были на пределе. Куда она могла отправиться и почему покинула его в день свадьбы – на эти вопросы так и нашлось ответов. Но должен же быть хоть какой-то намек! Джастин резко развернулся и поспешил к лестнице, ведущей в покои жены. Он сам обыщет все еще раз – наверняка слуги что-то упустили!

В комнатах наверху было пусто и прибрано. Герцог начал яростно открывать дверцы шкафов, выдергивать ящики. Он обшарил каждый уголок, но безрезультатно. Взгляд задержался на шкатулке с драгоценностями. Герцог откинул крышку – все его подарки Люсинде были на месте, однако он вспомнил, что у шкатулки двойное дно, и нажал на потайной рычажок. Вот оно – ее любимая рубиновая брошь и булавка с бриллиантом, полученная от крестной матери, исчезли. Застонав от разочарования, Джастин швырнул шкатулку на пол, прошипев сквозь зубы: «Будь ты проклята, Люсинда, за то, что так бесчестно поступила со мной!» В следующую секунду, взглянув на рассыпавшиеся по полу прекрасные драгоценности и разорванное жемчужное ожерелье, он почувствовал укол совести оттого, что дал волю гневу, и, наклонившись, начал их собирать. Доставая из-под туалетного столика раскатившиеся жемчужины, он краем глаза заметил что-то белое. Это был уголок сложенного бумажного листа, торчавший из-под задней панели столика – вероятно, лист соскользнул и застрял между ней и стеной. Герцог достал бумажку и замер – у него в руках оказалось короткое послание, написанное почерком Люсинды и адресованное ему. Он принялся жадно читать:

Дорогой мой Джастин!

Прости меня, случилось нечто настолько серьезное и ужасное, что я должна немедленно тебя покинуть. Очень скоро, как только улажу дело, я вернусь и все тебе объясню. Знаю, мое отсутствие на свадебном пиру вызовет беспокойство и поставит тебя в неловкое положение, но ты можешь сказать гостям, что моя матушка внезапно заболела и я поехала ухаживать за ней. Это неправда, но сейчас я не могу дать другого объяснения. Мне нужно спешить. Я люблю тебя.

Люсинда.

Герцог схватился за голову. Ну почему он с самого начала не обыскал эту комнату со всей тщательностью?! Если бы письмо нашлось в день свадьбы, не было бы двух месяцев кошмара, волнений и душевной боли. Мрак, окружавший герцога со дня исчезновения супруги, рассеялся. Однако остались два важных вопроса.

Почему Люсинда покинула поместье столь внезапно и поспешно? И что помешало ей обратиться к нему за помощью, если случилось нечто «серьезное и ужасное»?..

Глава 2

Люсинда долго не решалась выйти из укрытия. Выглядывая из-за кустов, она наблюдала за Джейн Ланчестер, хлопотавшей в своем любимом саду. Сейчас, встав коленями на подушечку, Джейн сажала цветы, которым предстояло распуститься еще до конца года, и была всецело поглощена этим занятием.

Медлить дальше глупо, сказала себе Люсинда и, глубоко вдохнув, отважно зашагала к подруге.

– Джейн, прости за неурочный визит. Мне очень нужно с тобой поговорить.

Девушка вздрогнула от неожиданности. Пару мгновений она удивленно смотрела на гостью, а потом, порывисто вскочив, бросилась к ней и крепко обняла.

– Люсинда! Я так переживала, уж думала, тебя похитили или убили! Ах ты негодная девчонка! Трудно было подать весточку? Идем скорее в дом. Я напою тебя чаем, и ты расскажешь обо всем, что с тобой случилось. Не сомневаюсь, у тебя были веские причины для внезапного исчезновения, я так и сказала Эйвонли. Он уже знает, что ты вернулась?

Люсинда покачала головой.

– Как? – изумилась Джейн. – Он ужасно беспокоился о тебе, весь извелся. Не понимал, почему ты вдруг сбежала, и думал, что тебя похитили.

– Правда? Но я же оставила ему записку на туалетном столике, Джастин не мог ее не заметить.

– Не знаю, как так получилось, но, видимо, записку он не нашел. Мне даже пришло в голову, что это я во всем виновата, – напрасно посоветовала тебе принять его предложение руки и сердца.

– Я очень люблю Джастина. – У Люсинды задрожали губы. – Нельзя было так поступать с ним в день свадьбы, но я была в ужасном состоянии, ничего не соображала. А потом спохватилась и поняла, что надо было сразу все ему рассказать и попросить о помощи. Но тогда я могла думать только о… – Люсинда замолчала, качнув головой.

– Идем же пить чай, расскажешь мне все по порядку, – потянула ее к дому Джейн и вдруг нахмурилась, увидев размашисто шагавшего к ним мужчину. – А вот и мой братец. Ты помнишь Эндрю? Кажется, вы встречались однажды, когда он еще служил в армии.

– Наверное, мне лучше уйти… – торопливо сказала Люсинда. – Твой брат не пожелает со мной общаться после того, что я натворила.

– Ну уж нет, на этот раз ты не сбежишь! – улыбнулась Джейн. – И ты непременно должна поговорить с Эйвонли. Собственно, это первое, что тебе следовало бы сделать.

– Да, я поговорю. – Люсинда нервно сглотнула, глядя на приближавшегося к ним высокого крепкого брюнета с темными глазами, который казался угрожающе суровым.

– Герцогиня, – поклонился ей подошедший лорд Ланчестер, не подав и виду, что удивлен. – Я сказал Эйвонли, что вы непременно вернетесь. Полагаю, вы уже успели с ним пообщаться и дать объяснения?

– Люсинда хотела сначала все обсудить со мной, – заявила Джейн. – Ты не мог бы прогуляться полчасика, пока мы с ней поболтаем?

– О, в этом нет необходимости, – вмешалась Люсинда. – Я готова рассказать вам обоим, почему сбежала в такой спешке. Потому что получила письмо от шантажиста. Конечно, следовало во всем признаться Джастину и спросить у него, как мне быть, но я боялась, что он рассердится и нам придется расстаться навсегда. Ему бы не составило труда расторгнуть брак.

– Вы сказали, письмо от шантажиста? – нахмурился Эндрю. – Оно у вас сохранилось?

– Нет… – Люсинде не хотелось лгать, однако в письме было слишком много сведений, которыми она не могла поделиться с братом Джейн. Если бы он сейчас не появился, она рассказала бы подруге о том, что вернула себе дочь, но говорить об этом в присутствии сурового и совсем незнакомого мужчины не решилась. – Я не останусь на чай, извини, Джейн. Сэр, вы не знаете, герцог Эйвонли сейчас у себя в поместье?

– Да, я только что от него. Между прочим, мы с ним разослали сыщиков охотиться за вами, юная леди.

Глаза Люсинды наполнились слезами.

– Должно быть, он гневается на меня. Нужно было написать ему обо всем подробно. Теперь он не пожелает меня видеть…

– Зачем ты ее расстраиваешь? – сердито взглянула на брата Джейн, обняв подругу за плечи. – Где твоя деликатность?

– Простите, – смягчился Эндрю. – Не сомневаюсь, у вас были веские причины покинуть Эйвонли, герцогиня. Думаю, он скорее тревожится о вас, нежели гневается.

– Но я не смогу посмотреть ему в глаза…

– Сможете. – Эндрю достал из кармана белоснежный носовой платок и протянул его Люсин-де. – Если позволите, я провожу вас к герцогу Эйвонли и буду защищать. А если он рассердится, отвезу обратно к Джейн. Так вам будет спокойнее?

– Да-да, ты обязательна должна вернуться к нам, если Эйвонли не примет твои объяснения, – поддержала брата Джейн. – Но я уверена, он проявит снисходительность.

– Сегодня он прислал за мной, потому что только сейчас нашел ваше письмо, – сказал Эндрю. – Оно упало за туалетный столик, и все это время его никто не замечал. Эйвонли наткнулся на него случайно нынешним утром и немедленно сообщил об этом мне, поскольку я тоже участвую в поисках.

– Где ты все-таки пропадала? – не выдержала Джейн. – Эйвонли сразу послал человека к твоей матушке, но та сказала, что ты не появлялась.

– Я очень долго добиралась до дома. – Люсин-да отвела взгляд. – Шла пешком почти всю дорогу. Наверное, посланник герцога приехал к матери раньше, чем я.

– Почему же она не известила Эйвонли письмом, когда ты все-таки пришла к ней? – удивилась Джейн.

– Она сердилась на меня. Мы поссорились.

– Значит, все это время ты провела не в поместье Сеймуров?

– Я ушла от матери дней через десять. – Люсинда покачала головой. – Это долгая история, Джейн. Расскажу в другой раз. Сейчас мне нужно повидаться с Джастином.

– Обещай, что непременно придешь ко мне, если тебе потребуется помощь. – Джейн порывисто взяла ее за руку. – Я твой друг, Люсинда, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я сделаю все, чтобы поддержать тебя в беде.

– Я навлеку позор на вашу семью. Если бы ты знала… Нет, не сейчас, Джейн, прежде мне нужно поговорить с Джастином.

Люсинде необходима была поддержка подруги, но она не могла открыть ей свои секреты в присутствии лорда Ланчестера.

– Вам нет нужды сопровождать меня, – сказала ему Люсинда. – Я дойду до поместья Эйвонли пешком.

– Ни в коем случае. Я отвезу вас в фаэтоне. Джейн, я вернусь незамедлительно. Ты пока можешь выпить чаю, а потом побеседуем. После ланча мне нужно будет съездить в Лондон.

– Ты ведь навестишь меня, Люсинда? – спросила Джейн, кивнув брату.

– Конечно, и очень скоро. Возможно, раньше, чем ты думаешь, – грустно улыбнулась Люсинда.

Попрощавшись с Джейн и следуя за лордом Ланчестером к конюшням, Люсинда подумала, что, стараясь приободрить ее, подруга не знала всей правды. Да, возможно, герцог простит безрассудное бегство в день свадьбы и не потребует развода даже после того, как она расскажет о рождении внебрачного ребенка. Но Люсинда не сомневалась, что он не примет ее девочку в семью. Джейн, разумеется, даст приют любимой подруге, но девочку она тоже не примет, а если все-таки согласится взять малышку к себе, брат ей этого не позволит. Она с самого начала решила, что справится сама, найдет способ обеспечить себя и дочь, а визит подруге нанесла под влиянием минутной слабости.

– Прошу простить меня, если был с вами резок, – сказал лорд Ланчестер, помогая Люсинде сесть в фаэтон. – Я не знаю вашу историю и не догадываюсь, почему вас шантажируют, но, если вы согласитесь мне довериться, я сделаю все, что в моих силах.

– Вы очень добры, сэр. Тем не менее я не вправе обращаться за помощью – как только моя история станет всеобщим достоянием, это навлечет позор и на вас.

Эндрю улыбнулся:

– С трудом верится, что вы способны совершить что-то дурное, герцогиня.

– Спасибо, но я не хочу стать причиной ваших неприятностей.

Пока фаэтон катил по зеленым аллеям Сассекса к поместью Эйвонли, Люсинда сидела, напряженно выпрямив спину и сложив руки на коленях. На земле герцога ее сердце пустилось в галоп. Многие арендаторы, работавшие в поле, уже видели прежде новую хозяйку и теперь поворачивали голову вслед фаэтону. Стыд оттого, что она принесла этим людям столько беспокойства, стал невыносимым. А если разразится скандал в обществе, от этого пострадают все, кого она знает и любит…

– Поверьте, что бы вы ни рассказали мне, я сумею избавить от неприятностей нас обоих, герцогиня, – продолжил разговор Эндрю.

– Пожалуйста, зовите меня Люсиндой, – сказала она, покраснев. – Джастин пожелает расторгнуть брак, и вскоре я снова стану мисс Сеймур.

– Сомневаюсь, что он сделает такую глупость. – Лорд Ланчестер улыбнулся. – Но раз уж вы хотите быть Люсиндой, тогда зовите меня Эндрю, как сестра и близкие друзья.

Она вспыхнула от смущения:

– Сэр, вы очень любезны, но я не заслуживаю такого отношения.

Эндрю не ответил – они уже прибыли на место, и нужно было остановить лошадей. Но когда он помогал своей спутнице выйти из фаэтона, его улыбка стала еще душевнее.

– Я искренне желаю стать вашим другом, Люсинда. Джейн вас очень любит, а она не ошибается в выборе друзей. Не думаю, что Эйвонли откажет вам от дома, но, если это вдруг случится, мои двери всегда открыты для вас.

Люсинда застенчиво поблагодарила его.

– Теперь я долж… – Она осеклась, потому что увидела Джастина, стремительно шагавшего к фаэтону. Она устремилась ему навстречу в приступе раскаяния: – Джастин, прости меня!..

– Люсинда, милая, ты жива и невредима! Слава богу. Я думал, что потерял тебя навсегда. – Он посмотрел на Эндрю: – Ланчестер, вы нашли ее и привезли ко мне! Как мне вас отблагодарить, друг мой?

– Вы ничего не должны мне, Эйвонли. Ваша супруга пришла к моей сестре, и я привез ее к вам. Она немного нервничала, но я заверил, что вы не будете ее бранить. Герцогиня хочет рассказать вам что-то важное.

– Конечно, я не буду тебя бранить, Люсинда, и внимательно выслушаю! Идем в дом, любовь моя, ты выглядишь усталой. Ланчестер, выражаю вам безмерную признательность. Потолкуем с вами позже.

– Когда пожелаете, – кивнул Эндрю. – Я рад вашему благополучному возвращению, герцогиня. Все ваши друзья рады. Можете в любое время наведаться в гости к Джейн.

– Вы очень любезны, сэр. – Люсинда больше не могла смотреть в глаза ни лорду Ланчестеру, ни мужу. Она торопливо пошла к замку, и Джастин последовал за ней.

В холле собралась любопытствующая челядь; экономка, сделав глубокий реверанс, спросила, чего изволит хозяйка.

– Приготовьте чай, я позвоню, когда он нам понадобится, – ответил вместо нее Джастин. – Моя супруга проделала долгий путь и очень устала. К ланчу мы спустимся через час.

Люсинда была голодна и хотела пить, но спешить ей было некуда. Она доверила Анджелу заботам надежного человека и знала, что дочь будет в полной безопасности до ее возвращения.

Джастин, впустив жену в маленькую гостиную вдали от центрального входа, тоже вошел и плотно закрыл за собой дверь. Взглянув ему в лицо, Люсинда подумала, что никогда еще не видела герцога в таком смятении. Люсинда считала его добрым человеком, способным лишь на нежную привязанность, но никак не на сильные чувства. Теперь же, глядя на мужчину с плотно сжатыми губами и страданием в глазах, она его не узнавала.

– Что такого могло случиться, о чем ты побоялась сразу рассказать мне, Люсинда? Я дал обет быть с тобой в горе и в радости. Если ты попала в беду, я помог бы.

– Я знаю, – робко улыбнулась она. – И со временем пожалела, что не доверилась тебе в тот день. Но тогда меня охватила паника, Джастин. Поднявшись в свои покои по возвращении из церкви, я нашла письмо. Человек, приславший его, грозил выдать мою тайну и требовал десять тысяч фунтов. Моя первая мысль была о тебе. Я сбежала, чтобы не опорочить твою честь.

– Письмо от шантажиста лежало здесь, в твоих покоях? – потрясенно переспросил Джастин. – Могу я узнать, чем именно тебя шантажируют?

– Ты рассердишься и возненавидишь меня…

– Я никогда тебя не возненавижу.

Джастин не отрицал, что может рассердиться, но Люсинда все же собралась с духом и заговорила – торопливо, чтобы не остановиться:

– Это случилось пять с лишним лет назад накануне Рождества. Я была в поместье родителей на каникулах. У отца гостил друг. Ночью этот человек пришел в мою спальню и набросился на меня. Я проснулась в ужасе и не могла сопротивляться. Он был пьян, я помню мерзкий запах его дыхания. Я попыталась закричать, но он зажал мне рот ладонью, а под тяжестью его тела невозможно было пошевелиться. Он был лучшим другом моего отца, но… изнасиловал меня и пригрозил разорить нашу семью, если я кому-нибудь расскажу об этом.

– Изнасиловал?! Боже мой… – Джастин выглядел так, будто его с размаху ударили в солнечное сплетение. Он отшатнулся от жены, сделал несколько неуверенных шагов и рухнул в кресло. – Прости, в голове не укладывается… Для тебя это было ужасно…

Люсинда подошла к нему и опустилась на колени рядом с креслом.

– Это еще не самое ужасное, Джастин. Я еще больше страдала оттого, что не могла ни с кем поделиться. А потом, на Пасху, мать поняла, что я беременна.

Джастин смотрел Люсинде в глаза, и у него разрывалось сердце при мысли о пережитом ею кошмаре. Каким же чудовищем нужно быть, чтобы причинить зло юной, очаровательной, невинной девушке? В груди волной поднялся гнев – против мужчины, который ее изнасиловал, ибо Джастин ни на миг не усомнился в том, что жена сказала правду. Он ласково коснулся рукой ее щеки.

– Твой отец замял дело, я полагаю? Любой на его месте поступил бы так же. Что случилось дальше?

– Меня отослали к бабушке. Она плохо со мной обращалась, часто наказывала ни за что – била тростью по ладоням. Потом мне сказали, что ребенок родился мертвым. Но и после этого отец не разрешил мне вернуться в родной дом. И выходить в свет тоже не позволял. Только после его кончины мать дала мне возможность съездить с тетушкой в Хэрроугейт.

– И поэтому ты так отчужденно держалась со мной в начале нашего знакомства?

– Отец сказал, что теперь я навек опозорена и ни один приличный мужчина на мне не женится. Мать тоже считала, что я не имею права думать о замужестве. Мы с ней поссорились, когда я решила выйти за тебя. Я хотела во всем тебе признаться перед брачной ночью и попросить прощения, но увидела письмо шантажиста…

– Ты испугалась и предпочла бегство. – Джастин поднялся из кресла, помог Люсинде встать на ноги и посмотрел ей в глаза: – Ты сохранила письмо?

Люсинда медлила с ответом. Ей не хотелось лгать мужу, но, прочитав письмо, он непременно спросит, нашла ли она свою дочь, и потребует отказаться от нее, ведь иначе разразится скандал в обществе.

– Нет… Прости, Джастин, я его уничтожила. Мне нельзя было выходить за тебя замуж. Я пойму, если ты скажешь, что ненавидишь меня. Брак можно расторгнуть, я готова уйти. Все, о чем прошу тебя, – это немного денег, чтобы продержаться до тех пор, пока не найду способ зарабатывать себе на жизнь.

Она ни за что не стала бы просить мужа о деньгах, но пришлось на это пойти ради ребенка.

Джастин несколько мгновений молча смотрел на нее, потом заговорил, и тон его внезапно сделался настолько холодным, что у Люсинды по спине побежали мурашки.

– Нет, я не намерен расторгать брак. Довольно с меня пересудов, надо мной и так уже все потешаются, Люсинда. Ты моя супруга и ею останешься.

– Джастин… – Люсинда не понимала, в чем причина такой резкой перемены его настроения, и ее глаза невольно наполнились слезами. – Я понимаю, ты злишься…

– Да неужели, дорогая? Если бы ты доверилась мне с самого начала, я бы не оказался выставлен на посмешище!

– Прости, но я… – голос Люсинды дрогнул, – я не думала, что мое бегство вызовет такие последствия. Если бы ты всем сказал, что я уехала ухаживать за больной матушкой…

– Если бы твоя записка сразу нашлась, я так и сделал бы, – перебил ее Джастин и отошел к окну. – А вот если бы ты с самого начала доверилась мне, ничего дурного не случилось бы. Ты должна была все рассказать мне, перед тем как приняла мое предложение.

– Да, должна была. Но тогда я боялась, что ты не женишься на мне, узнав мою постыдную тайну.

Джастин обернулся и взглянул на нее, надменно подняв бровь:

– Тебе так хотелось стать герцогиней Эйвонли?

– Нет… – Люсинда замолчала, но, собравшись с силами, все же продолжила: – Я люблю тебя, Джастин. И надеялась, что, если мы поженимся, ты простишь меня, когда я расскажу о своем прошлом.

– То есть ты думала, что я не пойду на развод, потому что это вызовет скандал? – Он презрительно усмехнулся. – Что ж, ты не ошиблась в расчетах, дорогая. Я не намерен разводиться. Полагаю, со временем мы сумеем наладить совместную жизнь. Мне нужен наследник. Что до скандала, теперь, когда ты вернулась, его можно не опасаться. Я просто скажу всем, что ты срочно уехала к больной родственнице, а письмо, которое ты оставила мне, затерялось. Ведь отчасти это правда.

– Джастин… – Люсинда шагнула к мужу, умоляюще протянув к нему руки, но замерла, увидев, что его красивое лицо искажено гневом. – Ты не веришь в мои чувства к тебе? Ты меня не простишь?

– Я очень постараюсь простить тебя, – сухо произнес герцог. – Однако надеюсь, ты не ждешь, что я упаду перед тобой на колени и заверю, что все забыто и быльем поросло? Я питал к тебе искреннюю симпатию, но сейчас, должен признаться, не испытываю ничего, кроме разочарования.

– Пожалуйста, Джастин, не злись на меня так! – в отчаянии воскликнула Люсинда. – Знаю, я причинила тебе боль, но я и сама была в ужасном состоянии!

– Вот этого-то я и не могу понять. – В его глазах не было и намека на сочувствие. – Почему письмо от шантажиста повергло тебя в такой ужас? Быть может, потому, что ты вообще не собиралась рассказывать мне о своем прошлом?

– У меня потребовали десять тысяч фунтов за молчание.

– Надо было показать мне письмо – я заплатил бы шантажисту. А еще лучше – нашел бы его и пригрозил тюрьмой.

– Но ты бы возненавидел меня…

– Я не питаю к тебе ненависти, – устало сказал Джастин. – Я расстроен и чувствую себя преданным, Люсинда. Расскажи ты мне об изнасиловании с самого начала, я лишь пожалел бы тебя. Это не твоя вина, тут нечего стыдиться. Но твой обман, твое безрассудное бегство, твое нежелание довериться мне… Скажу честно: ты не такая, какой я тебя себе представлял.