Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Товарищи молодые красные командиры! Вы вступаете в наши боевые ряды действующей армии в трудный день, в трудный час. У нас за последние недели произошли неудачи на фронте борьбы с польской шляхтой. Красные командиры! Помните первый завет Красной Армии: не пугаться неудачи, не скрывать, не обманывать ни себя, ни других. При победе не теряй головы от радости, при неудаче не теряй головы от тревоги! Этим мы были сильны; этим останемся сильны до полной победы над врагами.

Сейчас трудный момент, ибо главный наш враг, буржуазная Франция – самая хищная из всех стран – поняла, что либо теперь ей будет дано нанести нам жестокий удар, либо никогда. Врангель и Польша – это только два крыла французского империализма, нашего главного врага.

Если вы оглянетесь назад, на все войны, которые мы вели, – всюду за спиной нашего очередного непосредственного врага стояли хищные, кровожадные и подлые французские ростовщики и биржевики. Первая серьезная борьба у нас началась на Волге – против чехо-словацкого корпуса, который был не чем иным, как наемным отрядом на службе у французского правительства. Помните восстание в Ярославле? Старый исторический город! Его прекрасные здания рушились без смысла, и, что еще тяжелее, под обломками этих старинных зданий гибли рабочие люди, женщины и дети. Кто организовал это преступное восстание? – Французский посол Нуланс, французский генерал Ниссель – на деньги французской биржи. Вспомните долгие страницы борьбы на востоке – с Колчаком; на севере – с генералом Миллером; на юге – с Деникиным; на северо-западе – с Юденичем. Кто их вооружал? Кто их содержал? Кто их направлял против нас? Конечно, империалисты всего мира, но в первую голову французская биржа. И сейчас, в последние месяцы нашей войны с Польшей, разве не ясно для всех нас и для всего мира, что за спиной белогвардейской, буржуазно-шляхетской Польши стоит французская биржа, которая не позволяет польскому правительству заключить с нами мир? Мало того, французский президент Мильеран – жалкий и бесчестный ренегат и изменник, ибо раньше он называл себя социалистом и представителем рабочих, – этот продажный политик французской биржи, без совести и чести, вместе с бандой, стоящей за ним, поставил себе теперь задачей нанести нам жестокий удар на юге.

Товарищи! Здесь на этой площади я открыто предупреждаю вас, красные командиры, и вас, красные воины, о том, что французские милитаристы готовятся нанести нам удар на Одессу, Новороссийск, Николаев, Херсон, на наши южные черноморские порты. Французское военно-морское командование уже несколько раз искало предлога, внешнего повода, чтобы ударить по Одессе и Новороссийску. До сих пор это ему не удавалось. Все имеющиеся у нас данные говорят о том, что теперь, спеша на помощь Врангелю, Мильеран готовится – под тем или другим предлогом, а то и без предлога – бомбардировать Одессу, Новороссийск, высадить, может быть, десант или помочь Врангелю захватить эти города с суши. Мы заранее разоблачаем этот бесчестный, кровавый заговор французской биржи. Это разоблачение услышат трудящиеся массы всей Европы и всего мира и, прежде всего, Франции. Мильерану не удастся обмануть французских рабочих, будто мы вынудили французское правительство нападать на нас. Ибо уже сейчас мы говорим рабочим Франции: «будьте на чеку! Знайте, что ваш президент готовит за вашей спиной подлый удар по нашим красным советским портам!».

Одновременно мы обращаемся к рабочим Польши, а также к рабочим и крестьянам Румынии, к рабочим и крестьянам Чехо-Словакии и Юго-Славии, потому что во всех этих странах агенты Мильерана куют ковы против нас, стремясь их двинуть в поход против рабоче-крестьянской России. Мы говорим трудящимся юго-восточной Европы: «остерегайтесь наших общих врагов – французских империалистов!». Мы говорим трудящимся Польши: «мир нужен вам не менее, чем нам. Откиньте преступную руку французской буржуазии, которая держит вас за горло». Мы говорим трудящимся Франции: «доколе вы будете терпеть над собою правительство бесчестных биржевых палачей? Пора, пора, рабочие Франции, низвергнуть подлую банду, которую ненавидит все, что есть честного во всем мире. Не было и нет правительства, более подлого, чем правительство нынешней Франции. Сотни миллионов людей во всех частях света ненавидят и проклинают его. Пора, пора превратить Францию в рабоче-крестьянскую Советскую Республику!».

Доколе этого нет, доколе опасность грозит рабоче-крестьянской стране, мы с вами будем честно и мужественно защищать ее до последней капли крови. Здесь, на Красной площади, близ дорогих нам могил наших борцов, мы клянемся, что новый заговор мирового капитала под руководством французской биржи не победит и не сломит нашей страны. Да, наша страна бедна, наша страна, рабочая и мужицкая страна, истощена, но есть в ней воля к борьбе, к защите своего будущего, свободной рабоче-крестьянской семьи, которая поднимется вверх, которая поднимет свое хозяйство, сделает эту Москву и всю страну богатой, счастливой, просвещенной и гордой тем, что всем народам она показала путь к подлинной свободе и подлинному братству.

Красные командиры и красные воины! Поднимем руку вверх в знак клятвы, что мы обязуемся перед трудовым народом всего мира бороться с буржуазией всего мира за благо трудовых масс. Гибель и смерть французскому империализму! Да здравствует мировой рабочий класс! Да здравствует Красная Армия и ее красные командиры! Ура!

«Известия» N 220, 3 октября 1920 г.

Л. Троцкий. ЧТО ОЗНАЧАЕТ ПЕРЕХОД МАХНО НА СТОРОНУ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ?

Махно предложил командованию Красной Армии свои услуги для совместной борьбы против Врангеля. Этот факт поразил многих. И действительно: отряд Махно в течение долгого времени вел неутомимую и жестокую борьбу против рабоче-крестьянской Красной Армии; махновцы разрушали наш тыл, портили железнодорожное полотно, подрубали телеграфные столбы, сжигали склады, взрывали мосты, спускали под откос поезда, вешали коммунистов. Разумеется, и Советская власть не оставалась в долгу. Махновский отряд подвергался жестокому преследованию, и не раз ему наносились крепкие удары. Сам Махно был, кажется, не раз ранен и по настоящий день не оправился от ран.

Как же случилось, что Махно сразу повернул фронт? Допустимо ли заключать с махновцами соглашение? Не опасно ли?

Для того, чтобы ответить на эти вопросы, нужно ясно понять, что такое махновщина, каковы ее корни и причины.

Украина отстала в своем политическом развитии от Великороссии. Революция на Украине была прервана немецким нашествием. Дальнейшая смена режимов внесла страшную политическую путаницу и в города, и в деревни и затормозила главный процесс советской революции: объединение трудящихся против эксплуататоров, бедняков против богачей, малоимущих крестьян против кулаков.

Особенно тяжко путаница украинских режимов сказалась на деревне. Широкие массы трудового крестьянства боялись как следует прикоснуться к земле, к сельскохозяйственному инвентарю, не говоря уже о власти, ибо видели, как часто одно правительство сменяет другое. Низы крестьянские не смели поверить революции, страшась, что помещик в конце концов восторжествует и обрушится на них беспощадной карой. Поэтому многомиллионная крестьянская масса пряталась за спину кулаков, видя в них посредников между собой и господствовавшими ранее классами. Украинское крестьянство принимало в революции участие ровно постольку, поскольку это ему позволяли кулаки или, по-украински, куркули.

Незачем говорить, что кулачество вполне воспользовалось выгодами такого положения. Куркули прибрали к своим рукам лучшую часть бывших помещичьих земель, инвентарь и крепко вооружились. Таким путем украинский кулак зажал украинскую деревню в своем кулаке.

Конечно, кулак не хотел возвращения помещика, ибо лучшие части помещичьей земли попали на первых порах к кулакам. Но еще больше он боялся господства городских рабочих и деревенской бедноты. Возвращение помещиков грозило кулаку утратой части нового богатства, установление власти тружеников грозило кулаку утратой всех привилегий. Вот почему кулаки подталкивали крестьянство на борьбу с Скоропадским и Деникиным. Но как только у власти становился рабочий класс, кулаки готовы были соединиться не только с Врангелем, но и с самим чортом, чтобы сохранить свое господство над деревней.

Эксплуатируя отсталость деревенских низов, неуверенность их в революции, кулак стал во главе деревни и противопоставил ее городу. Казалось, будто вся крестьянская масса единодушна в своей вражде к пролетариату и коммунистической партии. На этой основе складывались все украинские мелкобуржуазно-кулацкие партии. На этой почве выросли как петлюровщина, так и махновщина. Петлюра считает себя государственным человеком, сносится с римским папой и с французскими франкмасонами, а Махно считает себя анархистом. Но оба они стремились опираться на объединенную деревню, восстанавливая ее против передового пролетариата. Объединяли же деревню кулаки. Таким образом, и петлюровщина и махновщина опирались непосредственно на кулацкие верхи деревни. Петлюра делал это сознательно, Махно – по недомыслию.

Но в жизни украинской деревни произошел за последние месяцы огромный сдвиг. Украинское крестьянство, т.-е. его незаможные низы, приблизилось к революции и поверило в нее. На опыте почти четырех лет оно убедилось, что хотя над Украиной и прошло много режимов, но Советская власть возвращалась каждый раз более организованной, более сильной, чем ранее. Незаможные поняли, что куркуль обокрал революцию, и потребовали своей доли. Октябрьская революция проникла в украинскую деревню с запозданием на два с лишним года. Быстро растущие и крепнущие комитеты незаможных означают революционную организацию той части украинского крестьянства, которая дружественна городским рабочим и враждебна кулакам. Если раньше незаможничество, петлюровщина и пр. казались знаменем всей деревни, то теперь, когда деревня разбилась на два лагеря, стало совершенно ясно, что Петлюра есть военный вождь кулачества в его борьбе против деревенской бедноты и городских рабочих.

Расслоение украинской деревни создало совершенно новое и очень трудное положение для махновцев. Гражданская война в украинской деревне приняла очень острые формы. Кулак вооружен и не хочет сдавать без боя ни украденные земли, ни захваченный инвентарь. Однако, и бедняк требует своей доли с оружием в руках. В махновских отрядах имеются крестьяне всех категорий: и куркули, и середняки, и незаможные. Пока деревня еще сохраняла свое единство под руководством кулаков, отряды Махно свободно переходили с одного места на другое, встречая сочувствие и поддержку. Но теперь каждая крупная украинская деревня раскололась на два лагеря. Между этими лагерями приходится делать выбор: с кулаками или с беднотой. Кулаки, по примеру Петлюры, помогают, чем могут, и Врангелю и польской шляхте, а беднота только теперь становится твердой опорой Советской власти.

Махновцам стало не по себе в украинской деревне. Они даже сделали попытку покинуть Украину и перебраться на Дон. Но из этого ничего не вышло, ибо Дон, наученный горьким опытом трех лет, не имеет никакой охоты поддерживать восстание против Советской власти. Наконец, и внутри самого махновского отряда должно было сказаться расслоение между незаможными и куркулями. Поставленные перед необходимостью немедленно выбирать между кулаками, Петлюрой, польской шляхтой и Врангелем – с одной стороны, бедняками, рабочими, коммунистами и Советской властью – с другой, махновцы в своем большинстве решили перейти на сторону Красной Армии.

Мы, конечно, можем только приветствовать тот факт, что махновцы хотят отныне бороться не против нас, а вместе с нами против Врангеля. Но наше соглашение с махновцами ни в каком случае не должно иметь временного характера. Рабочий класс Украины никогда не может допустить, тем более в условиях громадной военной опасности, чтобы отдельные отряды то сражались в наших рядах, то наносили удар нам в спину. Ведущая борьбу против мировых эксплуататоров рабоче-крестьянская Красная Армия говорит: «кто не со мною, тот против меня, а кто со мною, тот становится в мои ряды и не покидает их до конца».

Необходимо, чтобы махновцы и им сочувствующие сделали все выводы из прошлого опыта, и прежде всего нужно, чтобы махновцы сами очистили свой отряд от кулацких и бандитских элементов, которых там немало осталось от прошлого. Далее, махновцы, жившие раньше замкнуто, должны быть ныне ознакомлены со всей работой Советской власти, с ее задачами и целями, со строительством и духом Красной Армии. Только таким путем мы получим в лице лучших махновцев действительных друзей. Не нужно, конечно, преувеличивать силы Махно, как делает обыватель. На самом деле махновцы представляют собой очень небольшой отряд. Но в борьбе против бесчисленных врагов рабочий класс дорожит даже небольшой помощью. Нужно только, чтобы союзник, который ее предлагает, был действительно честным и надежным союзником.

10 октября 1920 г. Славянск.

«В пути» N 132, 11 октября 1920 г.

Л. Троцкий. МИР С ПОЛЬШЕЙ ДОСТИГНУТ!

12 октября подписан в Риге прелиминарный (т.-е. предварительный, подготовительный) мир между Советской Россией и Советской Украиной, с одной стороны, буржуазно-шляхетской Польшей – с другой стороны. Прелиминарный мир еще не есть окончательный, но в основе он предопределяет окончательный мир. Условия Рижского мира между нами и Польшей очень тяжелы.[165] Мы оказались вынуждены сделать польской буржуазии (вернее сказать, империалистам Антанты) чрезвычайно большие уступки. Восточная Галиция, западная полоса Украины, значительная часть Белоруссии и вся Литва попадают фактически во власть Польши. Кроме того, Советская Республика должна передать Польше некоторую часть своего золотого запаса – для того чтобы Польша могла уплатить ту часть старых царских долгов, которую Франция возложила на Польшу.

Таким образом, условия мира для нас крайне тяжки. Но они все же менее тяжки, чем условия войны. Мир достигнут. На Западном и Юго-Западном фронтах зимней кампании не будет. Можно не сомневаться, что прелиминарный мир будет ратифицирован (одобрен, скреплен) высшими органами обеих сторон. Ценой величайших уступок и тягчайших жертв рабоче-крестьянское правительство сумело добиться мира, который хотели сорвать во что бы то ни стало кровожадные провокаторы французской дипломатии при помощи своих многочисленных помощников во всех буржуазных странах.

Мы не будем сейчас разбирать, какое влияние окажет заключенный мир на положение Польши и ее внутреннюю жизнь. Но мы напомним тут же: польское правительство могло без войны иметь мир не менее выгодный для себя, чем тот, какой оно заключило с нами сейчас. В марте и апреле этого года, т.-е. до бело-польского наступления на Киев, мы предлагали Пилсудскому мир с такой польской границей, которая была более обширна, т.-е. захватывала больше украинских и белорусских земель, чем граница, установленная в Риге. Польское правительство мира тогда не приняло, повело наступление на Украину, захватило Киев и вынудило нас к самообороне. Мы очистили Украину, нанесли польской армии большой удар, преследовали ее до стен Варшавы, требуя заключения мира. Польское правительство мира не хотело и оказалось вынужденным еще больше закабалить свою страну Англии, Франции и Америке, чтобы получить от них военное снабжение для продолжения войны с Россией. Польскому командованию удалось отбросить наши войска на восток, на территорию Белоруссии и Украины, но и после этого у польского правительства не оказалось другого выхода, как заключить с нами мир. Таким образом, после всех кровопролитных боев, ужасающих разрушений, неисчислимых жертв мир был заключен на основах менее выгодных для Польши, чем те, какие мы предлагали накануне войны. Мы не сомневаемся, что польский трудовой народ сам подведет итоги войне и оценит политику своих правящих классов.

Миллионы рабочих и крестьян России и Украины признают, что Советское правительство поступило вполне правильно, купив мир хотя бы ценой больших уступок. Наша Советская Республика больше всего нуждается в мире для возрождения хозяйства, для достижения благополучия трудящихся масс. Заключенный мир тяжел, но это – мир, и мы приветствуем его.

Рабочие и крестьяне Украины и России отдают себе ясный отчет в том, почему этот мир тяжел. В то время как Красная Армия героически сражалась против бело-польских войск, вооруженных Антантой, за спиной Красной Армии действовали банды русско-немецкого барона, нанятого французской буржуазией. Только идиоты могут думать, что Врангель может иметь самостоятельное значение и действительно овладеть властью в России. Ему была назначена другая роль: французская биржа приказала Врангелю оказывать помощь буржуазно-шляхетской Польше в ее походе на Россию. Крымская собака кусала за ноги Красную Армию для того, чтобы облегчить польскому правительству овладение Белоруссией и частью Украины. Такая же роль – только несравненно более мелкая по размерам – была отведена украинскому Врангелю – Петлюре. Эти предатели, которые продавали себя поочередно всем, кто их хотел купить, виновны в том, что мы оказались вынуждены заключить мир на тяжких условиях.

Роль врангелевцев ясна всему миру, и их презирают даже те, кто их покупает. Весьма возможно, что теперь Врангель будет предан своими нанимателями, как были преданы Колчак и Деникин. Французские газеты уже пишут, что Франция отнюдь не намеревается захватывать Одессу и другие русские порты. Возможно, что теперь, после подписания прелиминарного мира с Польшей, даже самые озлобленные и тупоумные французские империалисты намерены отказаться от поддержки врангелевской авантюры. Возможно, впрочем, что заявления газет делаются для того, чтобы обмануть французских рабочих и усыпить наше внимание.

Но нет, это-то уж во всяком случае не удастся! Все наше внимание устремлено на Врангелевский фронт. Вся страна поворачивается теперь лицом к югу. Все, что осталось от старой русской истории бесчестного, жадного, предательского, сосредоточено там, в Крыму и на ближайшем побережье Черного и Азовского морей, – и все это должно быть уничтожено.

На севере, западе, востоке у нас в сущности уже нет фронтов. У нас один фронт – на юге. К близящейся годовщине Октябрьской революции мы должны довершить работу, начатую три года назад. Нужно окончательно очистить Советскую Республику, нужно раздавить Врангеля.

Харьков.

«В пути» N 134, 13 октября 1920 г.

Л. Троцкий. ЮЖНЫЙ ФРОНТ И ЗИМНЯЯ КАМПАНИЯ

В печати появилось сообщение тов. Гусева о первых крупных успехах на Врангелевском фронте.[166] Они свидетельствуют о том, что мы можем разбить Врангеля, и притом в сравнительно короткий срок. Однако, мы еще не только не разгромили Врангеля, но по существу и не приступили к его разгрому. Врангелевская армия вобрала в себя весь опыт гражданской войны на всех фронтах контрреволюции. Наиболее непримиримые элементы из армий Колчака, Деникина, Юденича и других более мелких белогвардейских вождей собрались и продолжают собираться в стане Врангеля. Они приносят с собой большой опыт, большую инициативу, большой закал. Богатые донские и кубанские казаки прошли в армии Деникина и Врангеля большую школу и развивают чрезвычайную ударную силу. Агентурная разведка поставлена у врага с чрезвычайной тщательностью, и нужно прямо сказать, что во многих случаях он бьет наверняка. Снабжение его неисчерпаемо, ибо всяких «остатков» одного лишь американского военного снабжения, а также английского, французского и пр., которые выдаются Врангелю авансом в обмен на Россию, хватило бы для него на много лет борьбы. Как ни неудобно ему держать свою базу в крымской западне, но в распоряжении Врангеля – флот; а, стало быть, и западня теряет характер западни.

Франция после подписания нами прелиминарного мира с Польшей все еще не отказалась от военного вмешательства. Наоборот, многое говорит за то, что она подготовляет более решительный удар, надеясь при его посредстве сорвать самый мир с Польшей. Петлюровские банды реорганизованы при помощи польских и французских офицеров и достаточно снабжены. Задачей Мильерана остается: при помощи Врангеля, Петлюры и сенегальцев оторвать от России Украину и превратить ее во французскую колонию.

Все это в совокупности говорит за то, что на юге предстоит большая военная задача. Первые наши успехи бесспорно очень отрадны. Но это только маленький задаток под будущую победу. Борьба на Черноморском побережье займет еще длинный ряд недель и, если не потребует целой зимней кампании, то во всяком случае глубоко врежется в зиму. А раз так, центральным вопросом является вопрос снабжения.

Боевого снабжения у нас хватит вполне. Продовольствия изготовлено на Украине в общем достаточно. Имеются крупные затруднения с транспортом – вследствие острого недостатка топлива, чрезвычайного обострения деятельности банд (особенно в кременчугском районе) и содействия им со стороны железнодорожников – петлюровцев и врангелевцев. Однако, принятыми решительными мерами мы надеемся в течение ближайшего времени транспортные затруднения преодолеть. В донецком районе при содействии реввоенсовета фронта проводится гужевая повинность. На правобережье усиливается погрузка и заготовка дров с применением сил Юго-Западного фронта. На железные дороги Украины брошены сотни коммунистов и специалистов из центральных губерний под руководством тт. Емшанова и Рудого. Результаты этих мер не замедлят сказаться. Таким образом, в отношении продовольствия и боевых запасов Южный фронт не внушает опасений.

Остается вещевое снабжение: шинели, сапоги, шапки, теплое белье, нательное белье вообще, теплые портянки. В этом отношении положение армий Южного фронта продолжает оставаться очень тяжелым. Незачем говорить, что если бы мы не удовлетворили потребностей Южного фронта в зимнем обмундировании, все остальные усилия оказались бы тщетными, ибо холод и эпидемии взорвали бы фронт.

Никогда еще наша победа не зависела от иглы портного и шила сапожника в такой мере, как сейчас.

Сбор теплых вещей, разумеется, не может покрыть потребностей красноармейцев. Но он может, если будет с необходимой энергией доведен до конца, удовлетворить наиболее острые нужды, заполнить первые зияющие дыры. Главное же: нужно повысить производство белья, обмундирования и обуви, не оставив неиспользованной ни одной самой скромной возможности.

Нужно, чтобы все учреждения страны использовали вполне и целиком остающийся срок для обмундирования фронта.

Что делаешь, делай скорее!

Что делаешь, делай вдвойне!

17 октября 1920 г.

«Правда» N 233, 19 октября 1920 г.

Л. Троцкий. НЕ ВЫПУСКАТЬ!

Врангелю нанесены первые серьезные удары. Взяты пленные, орудия и другие трофеи. Наступление врангелевских войск сломлено, и они теперь вынуждены на всем фронте отступать. Более того, по всем признакам белогвардейское командование стремится во что бы то ни стало уклониться от боя, укрыться за Перекоп и там дожидаться лучших дней.

Врангелевским солдатам, особенно донцам и кубанцам, вовсе не хочется возвращаться в Крым. Наступая, они надеялись пробраться к себе на Дон и на Кубань, в свои станицы, к своим семьям. Их надежда оказалась ложной. Белое командование приказывает им отступать, чтобы снова укрыться за укреплениями Перекопского перешейка. Донцы и кубанцы недовольны, ибо возвращение в Крым означает для них голод и утерю надежды на возвращение к своим семьям.

Момент решающий! Если бы Врангелю удалось увести свои войска на полуостров, достигнутые нами за последние недели успехи были бы почти сведены на нет. За Перекопскими укреплениями Врангель восстановил бы при помощи Англии и Франции свои войска, усилил бы их новыми пополнениями и затем, выбрав удобный момент, снова открыл бы наступление на север. Даже не наступая, Врангель причинял бы рабоче-крестьянской Республике величайший вред, так как заставлял бы ее держать наготове значительную армию. О демобилизации не могло бы быть и речи.

Задача красных полков Южного фронта ясна и проста: не дать Врангелю уйти, не выпустить его из рук. Нужно его во что бы то ни стало разгромить прежде, чем он дойдет до Перекопских ворот.

В самом Крыму у Врангеля сил почти нет. Все свои боеспособные части он выбросил по сю сторону перешейка. Донцы, кубанцы, корниловцы, марковцы, дроздовцы – они все находятся в полукруге, охваченном красными армиями Южного фронта. Укрыться врангелевцы могут только по одному пути: через Перекопское горло крымской бутылки. Этого ни в каком случае нельзя допускать. Нужно настигнуть их в пути, ударить на них с севера, востока и запада, зажать их в стальные тиски, отрезать от Перекопа, опрокинуть, разоружить, уничтожить. Как только главные силы врага по сю сторону перешейка будут разбиты, – Перекопские ворота откроются почти сами собою, потому что у врага не найдется серьезной живой силы для их защиты.

Если бы мы упустили Врангеля, он мог бы запереть узкий Перекопский проход при помощи небольших сил. Нам пришлось бы бросать полк за полком, дивизию за дивизией, чтобы прорваться в Крым. Тысячи и тысячи бойцов погибли бы для достижения этой цели.