Полная версия
Фиолетовое солнце. Роман
Я:
– Может быть и так.
– Но это то, где я нахожусь в этот конкретный промежуток времени и пространства, а что будет завтра – я не знаю.
ДЭ:
– Логика говорит мне, что при таких вводных условиях, напротив, уход от реальности – чистой воды бегство от события.
– Известно, что существуют три вида реакции на событие:
«Принятие»
«Агрессия»
«Бегство»
– И тот факт, что используется последнее, говорит о том, что когда событие окажется сильнее тебя, человек может не успеть убежать.
– Оттого и нужно уметь бороться.
– Говорить извинения, пускай даже себе, или, там, просто признавать свои ошибки.
– Вот такой вот аргумент.
Я:
– А кто создаёт событие?!
– А где оно происходит?!
ДЭ:
– Z
– Зорро, бл (Ять)
– Я, вестимо…
ДЭ:
– По-договорённости.
– В случае пятнадцатого это будет коттедж в Выборге.
– Не, а ты думала я вот так людей цепляю и е*у насильно?
– Не, было бы неплохо…
– Меня сдерживает только законодательство…
Занавес.
Философия старее, чем мир. Попробуйте убедить меня в обратном.
*Дельтапланирующий элемент, если хотите.
А когда появилось 15-е то… Бывает же…
Глава 13. Атомы духа
– Может начать принимать обезболивающее от этого мира, от этой жизни?
– Действительность может в любой момент измениться как угодно. Всё в нашей власти.
– Мы атомы духа… Блаженные сны…
– Кто это?
– Циолковский.
– Пролетел, значит, мимо.
Глава 14. Школа жизни
Школа – обыкновенный отъём внимания и рассеивание потенциала. Каждое утро можно наблюдать, как утренние зомби со всех районов тянутся на капельницы в школы.
Когда я училась в первом классе школы, мне один добрый мальчик подарил конфетку, такую хорошенькую конфетку абсолютной формы шара в забавной обёртке. Эта конфетка так мне понравилась, что я не стала её есть, а стала беречь ту конфетку и иногда любоваться ею. Так было вплоть до окончания мною 3-го класса, тогда я всё же решила её съесть… Но оказалось, что она уже превратилась в засохшую намертво глыбу карамели… Она была более не съедобна. Вот так, – не все ожидания одинаково полезны…
Я всегда последовательна в своих действиях, – подумала я, войдя на кухню предварительно выключив в ней свет.
Сущность, сидевшая на стуле на кухне спиной ко мне, обернулась и зашипела:
– Что может значить тело, если его можно отключить, как компьютер?!
Я молчала.
– Кризис?! Нужно заниматься тем, для чего предназначен, иначе цикл завершается, жизнь бессмысленна, так как это и есть талант влиять на людей, на сознание реальности, на коллективное бессознательное, – прошипела почти бессвязно сущность.
– Как не души его, а этот поэтизм вылазиет из меня, – продолжала она, – а чтобы овладеть им, мне нужно передать тебе энергетику, должны быть люди, которые не прогибаются под чужую систему…
– Так, Я – КНИГА, возомнившая себя человеком?! – спросила неожиданно даже для себя я.
– Так отвечаю ли я тогда за свои поступки?!
Но сущность уже пропала из виду, оставив все вопросы без ответов.
Я знала, что она появится, не промахнётся мимо сова.
Не стала включать свет. Луна тонюсенькой полоской освещала кухню.
Есть свет в холодильнике.
Самое вкусное – макароны ложкой из кастрюли, можно и в темноте. Можно.
Я же живу мирно с паучками, а какие могут быть недостатки?! Разве что паутина по углам, так это же натуральные шедевры! Натуральные природные естественные шедевры. Что может быть краше и лучше для сознания, как не матрица его структуры, развешенная по углам?! Бережные макеты, оставленные чудными созданиями чьего-то воображения или осознания, или видения, настолько чёткого, что навсегда пригвоздило их в эти углы. Дало им жизнь, если хотите…
И горячечные сны до боли…
А цикады не молчатСлушай их внимаяТы услышать будешь радРечи их из рая…Я спросил у лотосаГде моя любимаяЛотос распустилсяНу, и мне велелЭто только проекция сознания…
Это только муравейчик ползёт по краю моего осознания…
Паучок был покрупнее. Тот, который плёл эту паутину…
Глава 15. ЛЮ-ди БО-гу ВЕ-рующие
Вера, любовь – это инструменты, а смысл всего в преображении. Человек, как преобразователь зла в добро, холода в тепло, ненависти в любовь, и никак не наоборот.
Любовь?! Как будто длится одна и та же запутанная история, и нет у неё уже ни конца, ни начала.
Встретились когда-то две энергии, допустим, синяя и красная. Для их преобразования встретились.
Это не любовь, это просто люди, которые как образы, стимулируют твоё развитие на жизненном пути.
Если повезёт.
Больше всего на свете я хотела к тебе прижаться, прикоснуться к твоим губам, чувствовать тепло твоих рук и всё.
Это не любовь.
Ты снишься мне, и чтобы избежать встречи с тобой я не сплю столько, сколько могу не спать…
Глава 16. Поэтический вечер или Пытка поэзией
Ни один человек не делает ничего для других, только для себя, чтобы войти или выйти из какого-то состояния, не обманывайте и не обманывайтесь.
Все всё равно смотрят на других только через призму себя. И только если увидят во мне что-то своё знакомое только тогда, увидят, заметят. Но снова – только себя. О каком ещё мировом эгоизме после этого может идти речь? А?..
Вечер у поэтов Або и Ржись.
Этот вечер замкнулся на цифре 8. Восемь. Думаю – это знак бесконечности вставшей на дыбы, как горячий конь, рвущий свои поводья, чтобы ускакать в неведомую даль, в неискушённую свободу.
Во время выступлений на публике тело проходит синхронизацию в многомерной реальности, в том числе и с потусторонним миром. Это особая форма экзальтации энергетики, её силы. Метафизически настроенный человек. Форма. Меч – есть. Мяч – я. Мир – как испытание разумом.
Говорили о Гагарине. Гагарин – наше новое Солнце. Интересно было. Было странно. Этот избыток поэтов на квадратный метр создавал какие-то странные волны, наверняка, мощные волны. Собрав всех их здесь, в какой-то неизведанный тонкий мир ворвалась струя горячечного воздуха их жгучих мыслей. Они накаляли и заставляли дрожать воображённую реальность силой своих мыслей… А были ли эти мысли живы? Сотворены? Внесены сейчас энергией мощных сублимаций или это только занавески, картинки, которыми завешен мир, дыры его реальности, прикрыты этими занавесками, и никакого потока идей там вовсе не было, и нет? Не было энергетик, не было мощного потока? Иначе бы он всколыхнул мнимую реальность, и я бы это заметила? Или всё же было?.. Думай, Вита… Думай…
Гагарин. Солнце. Обожгла палец. Снова Гагарин. Милые люди. Никаких саблезубых улыбок. Слова. Много слов. Не знаю…
Я обессиленная упала на кровать и уснула.
Это только простуда давала о себе знать, только этот мерзкий привязчивый вирус воспалил моё сознание и заставил его трепыхаться на границе соприкосновения с вещественным, видимым миром. Как занавеска слегка колышется, задеваемая лёгкими порывами осеннего ветерка.
Нужно спать.
Но я пишу, потому что мне важно писать, рисовать эскизы, замечать, подмечать, идти куда-то в даль… То к чему приходишь, чтобы перетерпеть. То, что выручает, когда тяжело. Когда записываю, отвечаю на то, что слышу, на то, что воздействует. Когда я пишу, я забываю о своих проблемах. Решаю ли их?..
Мысль изречённая есть ложь. То, что просто, только думаю, – сильнее, бойтесь.
Стихи сами по себе уже ни на что не влияют, это конечный продукт жизни, мыслей. Зря ты думал иначе. Субъективно. Взгляд изнутри. Только с одной стороны. Но конечный творческий продукт – это конечный продукт преобразования, выхода энергетики, ты зря это придумал, они уже не могут ни на что влиять, они уже выходят из свершившегося энергетического процесса, наоборот высвобождают энергетический потенциал, отпускают его, который…
Спать.
Запуская непредсказуемую реакцию, цепь реакций…
Спать.
Это и есть та самая, прыгалка поэзии. Гармония сути. Гармония энергетических субстанций. Творчество, стихи – это эмоционально-образная терапия энергетической субстанции. Как экспериментальное бессознательное. Психоделия live, если хотите.
Метафизика ирреальности.
Лихорадочный горячечный бред.
И там мне часто снится, что я летаю, я даже помню то ощущение в душе, которое нужно, чтобы полететь, но проснувшись, лететь всё равно не получается…
Глава 17. Демоны
– Демоны – наши мощные помощники. Демоны делают нас сильнее, чтобы мы смогли постоять за себя.
– Ах, если бы наши демоны нам доверились… Чтобы стали мы идентичны себе…
– Ведь были и те, кто отождествлял с демонами душу человека, возвращающуюся после смерти в свою стихию.
– Тогда круг замыкается и всё, что демоны, это и есть мы сами, внешние или внутренние, не важно, если ты провоцируешь меня на развитие, то ты и есть тогда я. А кого я могу любить сильнее, чем себя?!
– Да, никого…
– Демон – это твой гений, который ведёт тебя через тьму в пропасть… А что в этой пропасти?! А кто может знать…
– Да, – никто…
– Никто, – эхом отозвалась я.
Дремон моих снов.
Глава 18. Демо-демон
Как часто так бывает. Ты говоришь: «Я подумаю». А сам ведь не думаешь об этом совсем, делаешь что-то, ходишь, говоришь, занимаешься вроде бы «неотложными» делами. А потом вдруг в один миг всё решаешь. Почему так происходит? Кто думает-то?..
Думала о демонах, о том, как говорят, что их якобы «нужно кормить». Много думала. Вот. Из меня всё больше стихи лезут. Их не остановить. Надо отдохнуть. А они, как демоны взявшись за руки, один за одним выходят на белый свет. И я им радуюсь, так радуюсь…
Сытые.
Научиться владеть собой.
Осознание своей силы и владение ею важно.
Не бежать от себя и переживаний, трудностей. Испытывать весь спектр чувств.
Подход к открытию любых эмоций, переживаний, чистоты собственного я.
Принятие любого опыта.
Духовное преображение. Преображение как вовнутрь, так и вовне.
Нет, дичь. Дичайшее невообразие…
А если он есть этот талант преобразования? У всех есть.
Значит – есть эта необыкновенная сила преобразовывать мир в добро и свет!
Аккумулированная поколениями.
Ведь меня не надо заводить, я итак заведённая.
У меня своё мировосприятие – и, значит, оно для меня идеально, скажем так, – для моей модели – и если мне кайф и грустить, и смеяться – значит, я одинаково могу кайфовать и так, и так, зачем загонять себя в кем-то придуманные рамки?
Ведь хочу испытывать радость бытия от любого своего состояния – потому что я люблю себя любую, больно мне, страшно, грустно, весело – всё равно люблю.
Расширять сознание очень тяжело, рамки двигаются лишь с неимоверным трудом, прилагаемым непосредственно к ним.
Одинокая во фрейме. Все одиноки, каждый в своём фрейме. Фрейм (английский «frame» – кадр, рамка) – в самом общем случае данное слово обозначает структуру, содержащую некоторую информацию.
Фрейм (социальные науки) – понятие в социальных науках, таких как социология, психология, означающее определённого рода целостность, в рамках которой люди осмысливают себя в мире. И т. п. и т. д.
Раздвигая фрейм.
Демо-демо-демон…
Глава 19. Максимумы
Мы уже подъехали к дому. Я остановила машину и заглушила мотор. Он всё ещё рассказывал что-то о событиях, людях, перипетиях каких-то лет, но это всё ускользало в пустоту, он говорил горячо и как бы очень увлечённо. Я знала, он говорит только потому, что боится остановиться и замолчать. Боится моих слов. Нет, не боится, просто хочет избежать этого, инстинктивно. Я тоже такая. Я также боюсь.
Я коснулась руки Макса:
– Постой. Постой ещё мгновение, – сказала я вкрадчиво, не глядя в глаза. Помолчи.
– Давай потом, – сказал он неуверенно, – когда все разойдутся.
– Когда все разойдутся, я уеду вместе с ними.
Он молчал. Не двигался. Возникла неловкая пауза. Я тоже молчала и ничего не делала, смотрела вдаль.
– Просто останови это мгновение и запомни. Это же так легко, – сказала я.
– Нет, я знаю, что ты будешь сейчас делать, – ответил весело он, – ты будешь меня целовать.
– Не угадал, – поддержала я его игривый тон, – это ты будешь целовать меня.
Ему хватило секунды замешательства, после чего он с силой притянул меня к себе, мои губы к его губам, и они слились в каком-то волшебном, нежном и отчаянном поцелуе. Волна легкости, нежности и сладкого восторга прокатилась по моему телу. Электрическими разрядами раскатилась его энергетика по моим биополям.
– А есть в этом что-то, – сказала задумчиво я. Стоило ждать.
Он смотрел на меня как победитель, которому только что вручили кубок первенства Союза. Он знал. А знал ли он?!
Я вышла из машины, и мы быстро вернулись в компанию. Всё было как прежде. Разговоры, чай, настойка на брусничных листьях, музыка, политика, баловство и победы. Ничего не изменилось. Да и что могло измениться?!
Несколько нервных импульсов. Перекодировка энергетик, прямое влияние на сознание. Слияние энергий, сдвиг астрально-ментальных планов, их соединение. Чёткий отпечаток. Полное слияние энергетических биополей. Чувство восторга, переплётённое с чувством эстетической победы. Полный крах прошлых установок и – «Здравствуй, новый энергетический мир!», – новая субстанция ушла в жизнь…
Ничего не изменилось. Всё в порядке.
Я улыбаюсь тебе, и вселенные наших глаз светят друг другу неземной радостью. Наши губы помнят наши поцелуи. И в реестре вселенских событий есть многочисленные записи об этом. Встречи, успехи, каталог жизней и новые ветки на деревце под названием жизнь.
Береги себя, мой родной.
– Ты поедешь со мной?
– Поеду.
Глава 20. Просто
Ты самый важный и дорогой человек для меня. Потому что даже несколько мгновений проведённых вместе, даже пара случайно оброненных между нами слов вмещает месяцы и годы наполненных глубоким смыслом разговоров с другими. Сама удивляюсь, как так может быть?! Но окунаясь в теплоту объятий, я получаю больше энергетики, чем триста солнц могли бы мне подарить. Ты мой ангел в обличии демона. Ты мой рай в безмерном аду свершений в обличии этого ада. Ты всё, что у меня есть, ты моё соединение с бесконечностью, с тихой и безмятежной мною собой. Эти часы, проведённые вместе, обернулись для меня вечностью, вечностью тёплого светового излучения. И в нём я живу. Люблю тебя. В восторге вечности пребывая, бесконечно вбираю твоё тепло, так заботливо оставленное мне. Мой покой, моё умиротворение. Моё неведомое счастье. Моя любовь.
Эти строки были записаны в моём дневнике. Чьей-то заботливой рукой. Моей.
Любить – принимать любым, любым быть.
Любовь – не слабость, как почему-то многие хотят считать, это сила, которая способна творить совершенно волшебные чудеса.
Глава 21. Пастораль
– Мужчина всё равно должен быть главным, – понимаешь? – лекторским тоном продолжал Пастор.
– А мне кажется, уважаемый Пастор, что когда мужчина понимает, что он главный, он уже не парится о такой ерунде, потому что он итак знает – кто тут главный. А, вот, если он сомневается в себе, тогда у него будут уже возникать подобные вопросы, и он будет из-за этого изводить свою женщину. Уверенный в себе мужчина спокоен по таким пустяковым делам, – я вас уверяю.
– Бог учил нас быть смиренными, дитя моё, – настаивал Пастор.
– Не будем затрагивать эти темы, Пастор, я явно не из того ребра сделана, которое Бог подготовил для этого процесса.
– Никогда же ты не можешь выслушать! Все души будут спасены – и твоя тоже, когда наступит день судный и воскреснут все, кто когда-либо жил на земле…
– Вот это хаос, Пастор, и как вы себе это представляете?! Это же полный бардак будет! Там индейцы, тут кроманьонцы… Можно этот спектакль без меня, я потом одним глазком гляну?.. А покамест посплю.
– Не ёрничай! Это всё серьёзно! – и лицо Пастора Геннадия исказилось нотационной гримасой или даже озлобленной, а голос сорвался на крик.
– Не буду, – быстро согласилась я.
Тем временем за нашими спинами сатана совершал свои магические обрядовые пляски и игры на тайных инструментах ваших душ… И даже какой-то смельчак успел запечатлеть это на фото, которое потом появилось в соцсетях, и было горячо обсуждаемо многочисленным увлечённым всякой дурацкой мистикой народом. В особенности людей привлекали необычные старинные музыкальные инструменты данного персонажа. Звучат они сладко и красиво. Уж поверьте…
Я вышла на улицу. Присела на скамью у стены дома. Сквозь листву, проглядывали одинокие звёзды. Ветер трепал листья так, что мне подмигивали то одни, то другие звёзды. Вот, она, – живая природа… Луна была где-то за домом. Просидев так в тишине около часа, в раздумьях, я стала потихоньку засыпать, облокотившись на колено. И тут, уже в полудрёме произошёл этот странный диалог:
– А ты кто?– Я «поэт Синельникова».– А я Сергей Есенин.– Что-то сегодня ветрено…– Так это к СпасениюВсех душ…– Вот будет воскресение,Выпьемте тогда пунш,По кабакам разгорячённые,И погода не в лёт,Окорока копчёныеИ прочий комфорт…– Вот, тогда, моя душенька,Будет рай!– Ну, а сегодня, слушай-ка,Спать давай!..Скрипнула дверь, появилась полоска электрического света, и из дома вышел Пастор.
– Ты чего тут сидишь? Спишь что ли? Иди в дом уже. Все разошлись. Иди спать. Я тебе в сенях постелил давно. Давай, иди уже. Холодно тут и ветрено.
Я поплелась, понурив голову вслед за Пастором, уже скрывшимся в доме. У порога я ещё раз оглянулась, – за мной никто не шёл.
– И, слава Богу, – пробормотала я и легонько перекрестилась, войдя в дом и закрыв плотно двери.
– Хотелось так, чтобы Пастор подержал меня хотя бы за руку, пока я усну. Но пришлось справляться со своими проблемами самой. Боюсь, Пастор бы совсем ничего не понял про Сергея, и мало ли какие другие выводы сделал бы… Ах…
– Темнота, ты моя темнота, – пробормотала я чуть слышно, но вслух.
– Только не отвечай, – пришлось мне добавить быстро.
Теперь луна светила в небольшое окошечко над моей головой, освещая сени. Страх куда-то улетучился сам по себе, и я уснула с улыбкой на губах.
– Умаялась, дочь моя…
Глава 22. Зеркала счастья
Я часто бываю в твоей комнате. И смотрюсь в твоё зеркало. В нём я всегда вижу себя той, самой счастливой, какой себя уже более нигде, я не смогу найти. Эти глаза искрящиеся счастьем, эти порозовевшие щёки и блуждающая улыбка на губах… Да, это я. Я люблю вот так останавливаться и подолгу смотреть на себя. Ты никогда не закрываешь форточки, надеясь, что я приду. Но я не стану тебя будить. Спи. Я счастлива тут. С тобой. Эта энергетика застыла тут, и ни что не в состоянии уже выгнать её отсюда. Запах герани и я. Это самая настоящая я. Вот такая.
Спим.
Глава 23. Притча
Как-то одним суровым февральским вечером, мне пришлось много думать, размышлять. Что делать с жизнью-то? Куда направить лодку своего счастья и безмятежья?.. Что теперь?.. Какое решение принять?..
И вот, в этот вечер, пришёл ко мне мой старый знакомый казак, из вольных что. Внезапно так вот, постучал в дверь. Удивил, значит, приездом. Да ещё и дома застал, удачно так. Да ещё и в унынии. Двойная удача, что сказать.
И поведал он мне в тот вечер вот такую притчу.
Жила в их селении некая Донна Анна. И очень любила эта Донна подумать, поразмышлять. И вот, как-то прознали все местные бабы, что в их селение должен приехать бравый казак, ну, просто загляденье, мечта бабская одним словом.
Намыла Анна сени, занавески новые повесила, сервиз лучший чайный достала. И стала ждать.
Но вот, соседка Нюрка, что жила через дорогу, видать на все свои сбережения, купила новую молодую корову – да, просто шикарную корову, глаз не нарадуется, глядючи на неё. Да ещё и молоко та стала давать просто чудо, о чём уже быстро прознала вся улица. И стали ходить все к ней на дивную корову смотреть, да причитать: «Ох, Нюрка, хозяюшка! Первая на деревне невеста!»
Побежала тогда Донна Анна на базар и купила себе золотую курицу, которая стала нести такие огромные яйца, посмотреть на это диво тоже стал сбегаться народ со всего села, у её забора стало не протолкнуться. Нахваливали люди Донну Анну всячески. Она возгордилась, да и успокоилась. Стала ждать поджидать, когда ж уже добрый молодец появится.
Нюрка, увидев всё это, съездила в город и купила там себе самые дорогие лаковые туфли. Посмотреть на Нюрку приходило всё село, а она всё щеголяла в них по двору, то к поросятам, то к утятам, то к курям… «Ох, и красотка!» – судачил народ то там, то сям.
Думала, Анна, думала… Сбегала к ювелиру и заказала у него самое дивное ожерелье из бус красного цвета.
Эка, диковинка, подумала Нюрка и купила себе в местном продмаге самую яркую губную помаду.
Эх, поглядела, на это Донна Анна, и побежала в продмаг, бураку взяла, щёки натёрла докрасна. И стала так сидеть у оконца своего, из-за свежих, цветастых занавесочек выглядывать своего доброго молодца.
Нюрка посмотрев на это всё, подумала-подумала и поехала в город, где в новой парикмахерской ей сделали самую модную причёску… Такой павой и красоткой вернулась она в селение, на каблучках, села на своей завалинке и давай ждать-поджидать того самого добра молодца.
Думала, Донна Анна, думала… Но так ничего придумать и не смогла. Взяла табурет, да и повесилась.
Вот такая сказка. Притча такая.
– А что же казак? – не удержалась я от вопроса, ещё не оправившись от шока скорой развязки сказки.
– А казак? Да, что казак?! Мимо, наверное, проехал… Мало ли их энтих казаков бравых-то…
– Уж точно, мужиков-то энтих под каждым забором – хочешь – бери, не хочешь – не бери, всё одно и тоже, обёртка не имеет такого уж важного значения, правда?.. Ведь о том же притча, наверное…
– Может быть.
– Так что? Вы думали, Донна Анна? Много думали, говорите?..
В ту же ночь ко мне во сне пришёл тот же казак и тыча какой-то смотанной верёвкой в лицо, повторял:
– Так что? Вы думали, Донна Анна? Много думали, говорите?
– Так вы говорите, думали, Донна Анна? Много думали?!
Он был груб, щетинист, из-под огромных усищ выглядывала цигарка. Рябое лицо было морщинисто. Дух был тот ещё.
С трудом, преодолев страх и смущение, я пробормотала:
– Я не Донна Анна!
И ещё громче, срываясь на крик:
– Нет, я не Донна Анна! Подите прочь от меня. Уходите!
И я очнулась ото сна. Холодная полная луна безразлично смотрела в моё окно. Ночь была простой и благостной. Такой, какой хочется доверять. И я уснула уже тёплым, благим сном. Казаки ко мне больше не приходили. Кажется.
Глава 24. Зеркало
Зеркало стало мутировать, превращая моё изображение, саму меня в демона. Но я была тут не причём.
Не пишу.
Тишину слушаю.
Внутри себя тишину. Наслаждаюсь ею. Прислушиваюсь. Погружаюсь.
И когда-нибудь ты встретишь того, кто похож на тебя, как твоё отражение. И тогда ты запаришься кривляться!..
Бездна из зеркальных тупиковВсасывает наши лица.Всё к чему ты не готов,То с тобой случится.Будет разверзаться небоИ свисать его края.Где бы не был – требуй:Это он – не я!..Будет копошиться ветерВ поле дикого овса,Он тебя давно там заприметил, —Слышал ваши голоса…Вспашет это поле молния,От костров оставит хруст,Верно, это только телегонияОт совсем других искусств…Чем же нам утешиться?!Чем упиться?!Если хочешь вешаться, —Все кричат – «самоубийца»…Нет же,это просто бездна из зеркалВтягивает наши лица.Всё, что им тогда сказалСнова повториться…Это всё тупик лишь, братья.Это всё тупик лишь, сёстры.Это лишь гарантияРаниться об острое…Глава 25. Эвакуация боли
Забавно, когда ты в поиске контактов телефона случайно набираешь ад, и он находит…
А что происходит, когда человек умирает, образовывается ли в реальности дырка? Вот раньше там был человек, он что-то делал у себя дома, когда ты проезжал мимо, – кофе, чай, телевизор, тёплый плед. А теперь, что там у него дома? Чёрная дыра неизбежности, небытия? Образовывается же она после смерти… Ведь теперь этого пространства, где он был, есть, мог бы быть как бы уже не существует. Нет его. Его нет. Чёрная дыра сквозит.
Там, несомненно, сквозит где-то чёрная дыра, где-то там она, не здесь, должна быть там, не здесь…
Так часто происходит, где-то глубоко в вас закладывается личинка боли и как она себя проявит, до поры до времени, вы этого не знаете…
Самоубийство – это так крайняя экстренная мера, когда нужно срочно эвакуироваться из этого энергетического пространства. Всегда же лучше дождаться службы поддержки жизни, они придут. Поспите лучше.
