Волшебная зима. Сборник рассказов

Снова вернувшись в дом, я получил мандарин от брата:

– Вот, тебе мать оставила, – не глядя мне в глаза, сказал он.

– Садитесь за стол что ли, – распорядилась тетя.– Больше некого ждать.

Мы сели за стол.

– Когда мы жили в Пеклихлебах, то мать ваша на Новый год оделась дедом Морозом и решила залезть через балкон в квартиру, – решила развлечь нас тетя. – Вы уже наверно не помните…

– Я помню, – сказала Лариска. – Еще папка тогда нажрался и им балкон изрубил!

– Лариса, так нельзя говорить!

– А я и не помню, – вздохнул брат, рассматривая оранжевый подарок матери. – А что, дядя Вася, правда, нам балкон изрубил?

– Да, пьяный меня искал, а я у вас пряталась. Так он весь балкон топором, а потом застеклил. Как раз перед Новым годом и застеклил.

– Не помню.

– Ты тогда еще маленьким совсем был, – объяснила тетя Нина. – Вот мать ваша лезет на балкон, а ее кто-то увидел и вызвал милицию.

– И что? – заинтересовался боящийся милиции брат, забыв про мандарин.

– Милиция ее забрала и всю ночь она провела в отделении в Добровке. А мы встречали Новый год без нее, – объяснила тетя Нина.

– Совсем как сейчас, – вздохнул Пашка.

Вот так и пришлось нам с жадной тётей и слегка придурковатой двоюродной сестрой отмечать семейный праздник, потому что добрый папа тоже непонятно где спотыкался в Новый год. Точнее, тогда еще было непонятно где.

Вскоре всё прояснилось. Оказывается, шустрый папенька выслеживал мать, ушедшую к «детям Васимали». Кто-то, наконец, донёс ему о связи супруги с сектой, и хитрый Витя решил вывести блудливую женушку «на чистую воду». Этакий Нат Пинкертон и Шерлок Холмс в одном флаконе, крадущийся в краденом бараньем тулупе по глубоким сугробам ночной деревни. Прямо «Деревенский детектив» на новый лад.

Посреди ночи он объявился и любя отвесил Пашке мощный подзатыльник, от которого тот едва не потерял сознание.

– Ну, как вы тут без меня? Еще не спите? Празднуете? Молодцы. Нин, собирайся, пойдем.

– А я? – спросил я.

– Зачем?

– Там же морду кому-то надо было набить.

– Уже не надо. Ложитесь спать, – и, забрав с собой уже пьяную от яблочного вина моего производства сестру Нину, опять канул в морозную ночь.

Вернулись они только под утро, на удивление трезвые.

– Верить каждому слову вашего отца, ибо сама была всему свидетельницей – наказала нам тетя, истово крестясь. – Он вам скоро все расскажет, а вы верьте!

В тот же день первым автобусом тетя Нина вместе с сонной дурындой Лариской свалила в город. Понимала, что гроза нависла над нашим домом и боялась угодить «под горячую руку». Она всегда нос по ветру держала. В феврале не стало матери, а в апреле в нашу жизнь золотозубой змеей вползла мачеха. Но это уже совсем другая история…

Вот с тех пор я Новый год и не праздную.

Майя Гордеева, «Как ревность до любви доводит»

Чучело и сосиски

В целях профилактики разочарований я была пессимисткой. В красивых мужиков принципиально не влюблялась, в институт не поступила, детей не заводила – толку-то? Смазливые кавалеры способны лишь разбить сердце, а этот важный человеческий орган я всячески берегу. От ВУЗовской «корочки» тоже никакого проку. Зачем тратить несколько лет на обгрызание булыжника науки, когда существует масса мест, куда берут без всякого образования? Отпрыски же приносят сплошную головную боль.

Посему жила я с котом Квартирантом и служила продавщицей цветов в киоске.

– Старая дева ты, Мухрыжева, – повадилась в последнее время уязвлять меня Ленка.

Шляпкина была такой же убеждённой пессимисткой. Но недавно она спуталась с сантехником Михаилом из нашего ЖКО, громко называя их с ним постельные встречи романом. Сей факт, по Ленкиному мнению, возвышал её надо мной, и теперь Шляпкина воображала.

– Да, дева. По гороскопу, – парировала я. – И никакая не старая. Мне всего-то тридцать пять. И, между прочим, я на год тебя моложе.

– Зато у меня мужик есть!

– Лучше быть одной, чем с кем попало. Сомнительное счастье – спать с таким выпивохой, как Михаил.

Ленка каждый раз с апломбом фыркала и, дабы я прочувствовала степень её обиженности, стабильно не звонила пару дней. Но потом сама же первая прибегала ко мне из своего соседнего дома, и, довольная,в мельчайших подробностях повествовала об очередном визите ухажёра. При этом в моих глазах Шляпкина всегда искала зависть. Но к своему разочарованию не находила. И опять фыркала и пару дней не звонила.

Не завидовала я потому, что у меня тоже имелся любовник. Хотя это я ему сейчас польстила. Или саму себя обманула. На занятия грехом Илюша хоть был и охоч, да не способен. Ещё в младые годы, лет эдак двадцать пять назад, его испугала собака. Вследствие стресса с ним и случилась мужская дисфункция.

– Собака-то хоть не в телевизоре была? – осторожно полюбопытствовала я на первом свидании.

Илюша обиделся, фыркнул и не звонил. Пару месяцев. Но потом, как со мной водится, первый же пришёл из своего соседнего дома.

Безнадёжным импотентом Илья не являлся, иной раз вечер сулил многое. Но стоило Илюше добраться до самого интересного – все чаянья испарялись.

– Это потому что ты страшная, – однажды заявил Илюша.

Я обиделась, фыркнула и не звонила пару месяцев. Но потом, как водится…

– Три розы, пожалуйста, – попросил мужчина с инеем на пышных усах.

– В какую обёртку упаковать?

– В самую дорогую.

Я указала на золотую. Мужчина одобрительно кивнул и замурлыкал в телефон:

– Викулик? А угадай, кто приехал в командировку? Как не в городе? Ладно, хорошего нового года! Женщина, не надо золотую, давайте подешевле, – с досадой сказал он уже мне.

Я принялась отрезать красный шмат.

– Наташик? А угадай, кто приехал в командировку? Как, и ты тоже уехала? Да нет-нет, я не в том смысле… Да сама ты кобелина! Дура! – возмутился покупатель в воздух и, секунду подумав, набрал третий номер: – Вальчик? А угадай, кто приехал в командировку? Да-да, я совсем близенько. Ну встречай, лечу! Женщина, не надо упаковки, и так сойдёт.

Уже на выходе у усатого затрезвонил мобильник.

– Да, Вальчик. Как вернулся?! Ну что ж, хорошего вам нового года. Женщина, – повернулся он ко мне, – деньги вернёте?

– Товар возврату или обмену не подлежит, – ткнула я в предупреждающее объявление.

– Тьфу, чёртовы бабы! Ну, себе заберите, что я как дурак буду с цветами шастать, – и он положил букет на стол. – Кстати, а вам есть, с кем встречать новый год?

– А как же!

– Н-да? – с сомнением осмотрел меня мужик. – Ну ладно, счастливого нового года.

Доставшиеся на дарма розы решила не продавать по второму разу, а забрать себе. Обернула их пакетом и в шесть вечера, закрыв киоск, мы с букетом побежали домой.

На полпути на меня в заснеженных сумерках налетела тётка, тоже с пакетом.

– Ой, простите, – извинилась она. – За цветами тороплюсь.

– Киоск уже закрыт.

– Откуда знаете?

– Я там работаю.

– Ой, женщина, может, вернёмся? – заныла незнакомка. – Свекровь неожиданно решила нагрянуть, дома ей новый год не встречается! Позвонила, уже едет. Ну войдите в положение, откройте ларёчек.

– Розами вы своей свекрови угодите?

Тётка непонимающе на меня уставилась. Я продемонстрировала букет.

– Ой! – обрадовалась чья-то невестка. – Продадите?

– Двести десять рублей.

– А чего так дорого?

– Повышение цен в связи с праздником.

– Да они у вас вон какие, не первой свежести. За сто пятьдесят отдадите?

– Нет, мне вообще их подарил мужчина, – внезапно для самой себя завредничала я. – Не хотите, как хотите.

– Подождите, а давайте обменяемся? – спохватилась тётка и жестом фокусника извлекла из своей ноши нечто. В свете фонарей и иллюминации глазам предстало косорылое чучело местами облезлой кошки.– Смотрите, какая прелесть. Берите-берите, выгодная сделка, Матильда подороже вашего букетика будет.

– Матильда? – только и смогла я произнести.

– Да, это кошка моей тётушки. Тётушка недавно скончалась, а её дочь сегодня раздавала вещи на память. Мне досталась Матильда.

– Прекрасный новогодний подарок, – пробубнила я, прикидывая, не взять ли в самом деле подружку для своего Квартиранта. Он у меня некастрированный и время от времени утоляет основной инстинкт с подушками. Наволочки я, признаться, просто замучилась стирать.

Да нет, что за чушь мне лезет в голову? Мой кот не некрофил!

– Плохо, наверное, отдавать память о любимой тётушке, – постаралась я отделаться от дамы.

– Цветы нужны кровь из носу, а то свекровь…

И тут я подумала о Ленке. А что, приволоку ей в качестве презента под ёлочку. По крайней мере, нетривиально, а то всё гели для душа да гели для душа.

Поменялись. Вот только тёткин пакет унесло ветром, а жертвовать целлофаном из-под цветов она отказалась – всё-таки букет для любимой свекрови. Пришлось тащиться с чучелом в обнимку.

Не успели мы с Матильдой пройти и двадцати метров, как сзади окликнули:

– Тётенька!

Мы повернулись. К нам бежала девочка лет десяти с какими-то болтающимися на шее верёвками.

– Тётенька, купите, а, – попросила школьница, поднимая вверх конец одной из верёвок. – А что это у вас и вашей кошечки с лицом?

Видимо, меня перекосорылило так же, как почившую Матильду, потому что верёвки при ближайшем рассмотрении оказались сосисками. Килограмма три, не меньше.

– А это моя кошечка от удивления, она раньше никогда не видела столько сосисок сразу, – выпала я из остолбенения. – Кто ж тебе их на шею повесил, деточка?

– Папка. Меня в магазин послали, но я всё перепутала. Должна была купить пять килограммов картошки и два килограмма сосисок, а купила наоборот. Теперь три кило лишних.

– А в магазине товар возврату или обмену не подлежит, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала я.

– Ага, – шмыгнул ребёнок соплями. – Денег родители больше не дали, сказали, выкручивайся, как знаешь.

– И тебя заставляют носить такие тяжести?

– Я привыкшая, больше некому. У папки левая нога в гипсе, а у мамки правая, им до рождества в магазин прыгать. Ну, тётенька, ну купите, а. И сами наедитесь, и кошечку свою накормите до отвала.

– Да кошечка уже отвалилась… Сколько денег надо?

– Пятьсот пятьдесят рублей.

Такой суммы за непривлекательные с виду сосиски было жаль, но ребёнка стало жальче.

Зажав в рукавичке купюры, девочка счастливо убежала. Мне же ничего не оставалось, как за неимением пакета последовать её примеру и повесить сосиски на шею. Всё-таки я права, от детей одна докука.

Вскоре исходящий от меня аромат привлёк бродячую собаку. Поначалу она преследовала меня деликатно: лишь бежала рядом и просительно заглядывала в глаза. Но потом обнаглела, подпрыгнула и с жадным рыком вцепилась в крайнюю сосиску. А та же в плёнке, не откусывается, так дворняга и повисла.

– Стой, дура, хоть почищу, ведь подавишься! – принялась я на ходу стаскивать колбасные изделия.

Но голодной псине было не привередничества. Ловко стянув с моей шеи одну связку,она понеслась прочь. Извивающаяся по сугробам сосисочная змеяв мгновение ока скрылась в черноте дворов.

– Отлично, Матильда. Сначала нас с тобой развёл на деньги ребёнок, а потом обворовала собака, – пробормотала я вслух, на всякий случай наматывая оставшиеся сосиски на подобии шарфа-хомута.

В прихожей Квартирант, обычно встречающий хозяйку флегматичным будничным взором, на сей раз опасливо вылупился. Я взглянула в зеркало. Отразившееся действительно выглядело колоритно. Под мышкой кошка с ассиметрично посаженными пластмассовыми глазами, поверх пуховика заиндевевшие сосиски. Просто городская сумасшедшая, выгуливающая по вечерам чучело.

Увековеченная Матильда моего питомца оставила равнодушным. Хоть поначалу и заинтриговала, отчего заинтриговалась и я. Сначала Квартирант обнюхивал застывшую незнакомку, особенно в области хвоста, и робко трогал лапой. Но вскоре утратил всякий интерес, предпочтя впасть в сон. Кот мой всё же повидал на своём веку соплеменниц, и дамы его привлекали активные и пушистые. Это же неподвижное полулысое создание не будило в нём никаких низменных желаний. Я порадовалась: воспитала отличного кота без всяких сексуальных патологий.

Словно в продолжение последней мысли позвонил Илюша.

– Кажется, я вывихнул обе ноги, – чуть не рыдал он в трубку.

– С твоими конечностями вечно что-нибудь не в порядке.

– Я уже привык к твоим издёвкам, язва. Но ближе тебя у меня всё равно никого нет. Слушай, забери меня, я на улице валяюсь, встать не могу.

– Точные координаты?

– Арка во дворе на Ленина.

– Что ты там забыл?

– К любовнице ходил!

– Шутник.

Проклиная свою отзывчивость, я, только раздевшаяся, снова утеплилась и выскочила на улицу.

Илья сидел на холодной земле, вытянув ноги, как кукла.

– Ты себе ничего важного не отморозил? – спросила я, приближаясь к нему.

– Я ценю твой тонкий юмор, Мухрыжева. Встать помоги.

Кое-как мне удалось привести друга в вертикальное положение. Илья повис на моём плече, и мы, будто раненые, стали продираться сквозь начинающую пургу.

– Как тебя угораздило?

– Да шавка какая-то меня с ног сбила. Представляешь, у неё в пасти была змея!

Я засмеялась:

– Это сосиски.

– Что?

– Сосиски, Капустин, обыкновенные сосиски. Я знакома с этой собакой.

– Совсем ты, Ирка, дошла, с собаками знакомишься. Замуж тебе пора.

– Предлагай.

– Извини, именно сегодня вышел из дома без кольца.

– А мы как раз к тебе домой сейчас и придём.

– Ну, надо же, полагаю, красиво всё обстряпать, на колено там упасть. Но в связи с последними событиями из-за твоей знакомой собаки, не обессудь, колено временно откладывается. А без колена, сама понимаешь, никуда не годится.

– Жалкие отговорочки, Капустин.

– Куда я от тебя денусь, Мухрыжева? Всё равно я никому кроме тебя не нужен. Как и ты никому кроме меня.

– А не вывихнуть ли мне тебе ещё и обе руки?

– Обожаю тебя.

За разговором о предстоящем походе к Ленке мы достигли Илюшиной квартиры. К этому моменту Капустин на удивление расходился, и на пятый этаж волочь его тощее, но тяжёлое тело мне не пришлось.

Во всей квартире горел свет. Но это привычное для Ильи дело. Как истинный мыслитель он вечно забывает погасить электроэнергию перед уходом. Поэтому мы, ничуть не изумившись, спокойно принялись разуваться. Но в следующую секунду я насторожённо застыла. До прихожей долетал запах… еды!

Тут стоит сделать лирическое отступление. Мой интимный друг мужчина весьма аскетичный и неприхотливый. Питается он преимущественно лапшой быстрого приготовления и таким же порошковым картофельным пюре. Иногда я удивляю его пищеварительный тракт чем-нибудь домашненьким, но это случается редко. Нечего баловать, а то привыкнет ещё, потом не наготовишься. Да и кто он мне по сути? Всего-то единственный мужчина на протяжении последних трёх лет. Подумаешь!

Недоумённо переглядываясь, мы с Капустиным вели носами.

– Это вообще моя квартира? – ошарашено проговорил любовник и крадучись зашагал на аромат.

Я, так же на цыпочках, последовала за ним.

Кухонный стол оказался заставлен яствами. Четыре огромных кисэс горами различных салатов, бесчисленные тарелки с нарезками и закусками, огромное блюдо с крышкой.

– Это… это не моя посуда, – уставился Илья на стол.

– Где раздобыл скатерть-самобранку? Я тоже такую хочу.

– Когда я уходил, этого не было.

– А давно ты уходил?

– Да с час назад, не больше.

И он побежал, не смотря на недавнюю травму, в недра квартиры. Недра состояли из одной комнаты, совмещённого санузла и лоджии, поэтому вернулся он быстро.

– Никого, – шокировано констатировал он.

– Значит, это новогоднее чудо, – кивнула я и потянулась к аппетитной тарталетке.

Как вдруг в замочной скважине провернулся ключ…

Селёдка в шубе

В прихожую вошла девушка.

Блондинка.

Стройная.

Явно моложе меня лет на десять.

В общем, мне она не понравилась.

Присутствие Ильи и меня вошедшую изумило так, словно она застала нас в своей собственной квартире.

– Илюшенька? – вскинула она бровки-ниточки.

– Илюшенька? – воззрилась я на Капустина.

– Катенька? – тем временем вылупился он.

– Катенька? – опять переспросила я.

– А я нам селёдку под шубой принесла, – улыбнулась Катенька Илюшеньке, упорно не смотря в мою сторону.

– Так это вы наготовили, дорогая. Спасибо, Катенька, вы очень любезны. МЫ с Илюшей просто обожаем селёдку под шубой.

И я взялась за блюдо. Но не тут-то было! Девица вцепилась в селёдочницу мёртвой хваткой бультерьера.

– Илюшенька, что это за беспардонная особа? – возмутилась Катенька, потянув на себя тарелку.

– Да, Илюшенька, что это за беспардонная особа? – попугаем повторила я, перетягивая блюдо на себя.

– Дево-дево-девочки, остановитесь! – засуетился Капустин. – Ира, это Катя, моя соседка снизу. Катя, это Ира, моя… э-э…

– Кто?! – хором потребовали мы с соседкой.

– Подруга, – нашёлся Илья. – Да, подруга.

Катенька мстительно прищурилась:

– Это вы, ПОДРУГА, топочете тут времена по вечерам так, что у меня аж штукатурка с потолка осыпается?

И она многозначительно смерила мою фигуру своими невыразительными глазками.

– Ничего я не топочу, – слегка обиделась я. – Это мы танцуем с Ильёй.

Хмыкнув, Катенька с улыбочкой вручила селёдочницу Илье. Затем нагнулась, оттопырив выступающую часть тела пониже спины, и стала нарочито медленно стягивать сапожки.

– Сегодня у НАС несколько иная культурная программа, – манерно протянула девица, по-хозяйски обуваясь в домашние тапки Капустина. – Так что, думаю, вы можете быть свободны.

Ну это уже слишком!

– А с чего это вы, милочка, распоряжаетесь здесь и решаете за моего друга, кому остаться, а кому быть свободной?

С загадочной физиономией Катенька приняла тарелку из рук Ильи и повернулась к нему спиной. Секунду Капустин растерянно моргал, но потом понял, что от него требуется и галантно снял с плеч девицы клокастую шубку из крашеного кролика. Катенька одарила меня победоносным взглядом и, не забывая вилять бёдрами, прошествовала в кухню.

Похоже, выгонять соседку любовничек не собирается. Нет, так этот импотент меня ещё не обламывал!

Абсолютно молча я оделась.

– Ир… Это, извини… Но Катька так старалась… – малодушно мямлил Капустин.

– Ага, хорошенько настаралась. На ключ от твоей квартиры.

– Да я сам ничего не понимаю, честно. Ну да, давал ключ. Ты ж знаешь, я как задумаюсь… Из дома на работу уйду, а тут… Я Катюху летом затопил, я ж рассказывал. А чего она сегодня вздумала мне такой сюрприз сделать, ей-богу не знаю. Клянусь! Ну, Ир, ну не обижайся. Но неудобно же как-то теперь человека выгонять.

– Сюрприз удался, хорошего нового года! Да, кстати, как новый год встретишь, так и проведёшь.

С этими словами я слишком резко толкнула дверь.

– А-ааай, блин! – раздался женский голос.

– Ещё одна соседка? – посмотрела я на дружка и лишь потом открыла дверь шире.

За ней потирала ушибленный лоб Ленка. Рядом возвышался её долговязый сантехник.

– О, тётя Шляпкина! – в унисон обалдели мы с Капустиным.

– С наступающим, блин! – проворчала подруга и они с ухажёром перешагнули порог.

– Драсти, – застенчиво улыбнулся Михаил, обнажив кривенькие зубки.

– Извини, Ленка, это от меня тебе в лоб прилетело. Кто ж знал, что вы под дверью торчите?

– Прикиньте, у нас во всём доме свет вырубили, – споро вытряхивалась Ленка из своего пуховика размером с накидку для танка. – Так что гуляем сегодня у тебя, Илюха.

– Илюха сегодня гуляет, гм, с другими гостями, – сказала я. – Пойдёмте лучше ко мне.

– Не, у тебя кошак дома, а у Мишки на них аллергия. А что это за гости такие? И чем это у тебя так вкусно пахнет?

И тут немым ответом на все вопросыв прихожую вплыла Катенька.

–Не поняла, – упёрла Шляпкина руки в то место, где обычно у женщин талия. – Капустин, это что за селёдка копчёная?

– Илюшенька, тебя сплошь окружают хамки, – сложила Катенька наманикюренные лапки на том месте, где обычно у женщин грудь.

– Это кто тут хамка? – набычившись, пошла на Катеньку Ленка. – Сейчас сяду и раздавлю, де-воч-ка.

– Она может! – испуганно предостерёг Капустин.

– Мо-оожет, – со знанием дела подтвердил Михаил.

Ленка вплотную приблизилась к Катеньке и пнула ту своим горизонтальным бюстом.

– Женщина, что вы себя позволяете? – чуть отлетев в коридор, взвизгнула лёгонькая соседка. – Эй, вы, мущщина, как вас там, угомоните свою спутницу!

– Стой, Мишка, не вмешивайся, когда бабы беседуют! – не оборачиваясь, предупредила спутница. – Ну, так я не расслышала, кто тут хамка.

– Вы первая начали! – пятилась назад Катенька. – Сами меня селёдкой копчёной обозвали!

– А ты ж на платьишко своё взгляни!

Катенька послушно взглянула:

– И?

– А оно у тебя золотенькое, как чешуйка у копчёной селёдочки, рыба ты моя.

«Точно, селёдка. Ещё и в шубе припёрлась», – подумала я, а вслух шепнула:

– Мужики, Шляпкина перешла на уменьшительно-ласкательные суффиксы. Разнимайте.

– Обычно Леночку можно отвлечь от врага чем-нибудь сладеньким, – задумчиво произнёс Михаил.

– Лена! Шоколадка! – как собаку окликнул подругу Илья. Мне так и казалось, что сейчас он ещё посвистит.

Услышав волшебное слово, Шляпкина обернулась, просканировала Капустина своим фирменным прищуром и предупредила:

– Обманул – отгрызу руку.

Круговорот соседей в природе

Впятером мы рассредоточились на маленькой кухне. Поначалу Катенька вознамерилась примоститься на кожаном уголке рядом с Ильёй. Но Ленка так убедительно на неё посмотрела, что блондиночка передумала. Тот же доходчивый взгляд подруги усадил поближе к Илюше меня.

Завалящая шоколадка у Капустина правда нашлась. Шляпкина не кокетка, поэтому принялась уничтожать её, не ломая, а откусывая прямо от плитки.

Не считая шелеста фольги, сидели мы в абсолютной тишине. Атмосфера праздника так и нависала.

– В последний раз мне так весело было на поминках моей бабушки Агафьи, – пробубнила Ленка.

Илья подавился сигаретным дымом и засмеялся. Следом я. Потом Ленка и Михаил. Катенька лишь сердито покачивала ножкой в тапке.

– Всё, я подобрела, – довольно облизнулась Шляпкина и тут же взялась за бутерброд с красной рыбой. – Так значит вы, голубушка, соседка снизу?

Соседка снизу кивнула, ревностно проследив, как её угощение для Илюшеньки исчезает в Ленке.

– И вы такая одинокая, и Илья Дмитрич такой одинокий, что решили вместе новый год справить?

Неожиданно девицу словно прорвало:

– Ничего Илья не знал! Да, мне не с кем встречать этот чёртов новый год! Вот я и решила, почему бы не отметить праздник вместе с соседом? У нас тут слышимость, сами знаете, какая, я слышала, что Илюша дома. Начала готовить с самого утра для нас с ним. Расстаралась, прихорошилась, вечером поднялась, а его нет.Ну, я и решила сюрприз сделать. Я свободна, Илья, как я думала, – тут она посмотрела на меня, – тоже, ну почему нет?

– Глазик на Илюшу положили, другими словами? – схватила подруга бутерброд со шпротами.

Капустин зарделся.

– Ну так заберите свой глазик обратно, он вам ещё пригодится, – жуя, посоветовала Ленка. – На Илью Дмитрича ещё до вас положили и глазик, и право вето.

Любовник вопросительно повернул голову на меня. Я лишь пожала плечами.

– С двумя глазиками морда красивее, согласитесь, – продолжала Шляпкина. – И вообще, вы знаете, что Илья Дмитрич декадент?

– Кто? – тихо спросила Катенька. – Это болезнь такая?

Ленка загоготала.

– В какой-то мере да, болезнь. Декадент, рыбка вы моя золотая, это такой субъект, постоянно находящийся в упадническом настроении. «Упадническом» для вас не слишком сложное слово? Ну, падает у него постоянно… – Ленка облизнула пальцы, Илья напрягся.

– Точнее, не поднимается… – Ленка потянулась к салфетке, Илья съёжился.

– Настроение, – закончила подруга, Илья выдохнул.

Мне вдруг захотелось заступиться за Капустина:

– Илья в последнее время прибывает в очень хорошем расположении духа, Шляпкина.

– Во! Слыхала, соседка снизу? В правильных руках любой декадент в человека превращается. С Иркой Илья створожился, на работу устроился. А с вашими сюсюканьями, милая, боюсь, опять расстворожится. Значит так, – Ленка решительно встала, опершись руками на стол. – Я сегодня буду вашей волшебной новогодней феей. Прошу извинить, пойду сгоняю за волшебной палочкой.

И фея унеслась в прихожую, сотрясая своей лёгкой грациозной походкой стены.

– Предлагаю вам рокировку, соседка снизу, – внеслась фея обратно с волшебной палочкой в виде бутылки шампанского.