Проблемы кодификации корпоративного и вещного права

Что касается коммерческих корпораций, то в результате ряда обсуждений и дискуссий мы пришли к выводу о том, что целесообразно вместо деления акционерных обществ на открытые и закрытые ввести их деление на публичные и непубличные, так, как это уже имеет место в целом ряде развитых правопорядков. И тем самым появится возможность приблизить наше право к современным стандартам корпоративного управления.

Относительно некоммерческих организаций имеется много недоразумений и «страшилок», якобы законопроект хочет упразднить какие-то виды НКО, сузить рамки их основной деятельности и т. д. Я бы хотел прежде всего специально подчеркнуть, что Гражданский кодекс в этой части затрагивает статус некоммерческих организаций только как юридических лиц, т. е. только как участников имущественных отношений, регулируемых гражданским правом. Он не трогает и оставляет за рамками своего регулирования их содержательную деятельность.

В законопроекте предлагается ни в коей мере не трогать содержательную сторону деятельности некоммерческих организаций: общественную, политическую, религиозную и всякую другую. Речь идет только о том, чтó, когда и поскольку эти организации хотят заключать разнообразные сделки и участвовать в гражданских правоотношениях, т. е. выступать в качестве юридических лиц, вот только в этой части всем другим участникам гражданского оборота должно быть понятно, с кем они имеют дело, кто и чем отвечает по своим имущественным обязательствам. В этой части мы и хотели бы навести порядок.

Забегая немного вперед, могу сказать, что, с моей точки зрения, большинство некоммерческих организаций – это либо корпорации, причем действующие в одной традиционной гражданско-правовой форме, давно известной и за рубежом, – в форме союза или объединения, либо один из двух видов унитарных организаций – фонд или учреждение, причем «учреждения» в западноевропейском понимании этой категории у нас называются автономными некоммерческими организациями. У нас учреждение – это особый вид юридического лица, не собственник, мы его сохраняем. Но наряду с ним придется сохранить и автономные некоммерческие организации.

А что касается некоммерческих корпораций, то по-хорошему как вид юридического лица их следовало бы свести к одной форме – к объединению (союзу). Но это решение, повторяю, нужно только для целей гражданско-правового регулирования, для целей имущественного оборота. Сейчас их у нас больше 30. И бесконечно поступают предложения о том, чтобы это количество увеличить. Вот здесь хотелось бы поставить предел, потому что никакими реальными потребностями имущественного оборота это не вызывается. Поэтому предлагается хотя бы свести их, так сказать, в принципе к двум видам – к общественным объединениям граждан и к ассоциациям и союзам, где участвуют юридические лица и (или) граждане в любых сочетаниях.

Четвертая группа новелл касается повышения защиты третьих лиц – кредиторов, участников оборота в их взаимоотношениях с юридическими лицами, прежде всего с коммерческими корпорациями. Предлагается ввести нормы, повышающие ответственность тех лиц, которые определяют деятельность юридического лица, в том числе участников коллегиальных органов управления юридического лица.

Не могу не отметить, что в ходе длительного обсуждения этого законопроекта было очень много дискуссий и споров, в том числе и с Министерством экономического развития, и с рабочей группой по созданию Международного финансового центра, в ходе которых были самые разные попытки создать препятствия принятию рассматриваемого закона. К сожалению, нашим оппонентам удалось в это время провести два закона, которые никак не укладываются ни в Гражданский кодекс, ни в Концепцию развития гражданского законодательства. Я имею в виду закон «О хозяйственных партнерствах» и закон «Об инвестиционном товариществе». Мы уже сейчас получили такую совершенно «дикую» форму юридического лица, как хозяйственное партнерство, которое не известно никому в мире. Даже высококвалифицированные английские юристы говорят, что это никоим образом не похоже на распространенные у них конструкции Limited Liability Partnership (LLP) и Limited Liability Company (LLC), которые якобы, по уверению отечественных разработчиков, лежали в основе новой категории «хозяйственные партнерства». Ничего похожего нет ни в штате Делавэр, ни в штате Нью-Йорк, отличающихся наиболее «либеральным» корпоративным законодательством. Мы здесь опять впереди всей планеты. Ну, теперь уже делать нечего, закон этот прошел, надо смотреть, как он будет реально работать.

Кроме того, в результате споров родилась компромиссная норма, или несколько норм о корпоративном договоре, который до сих пор вызывает серьезные споры. Но я должен подчеркнуть, что эта норма – результат компромисса, многочисленных обсуждений о том, быть ли вообще корпоративному договору, каково может быть его содержание, в какой мере оно может быть коммерческой тайной или должно публиковаться и т. д.

Короче говоря, в результате многочисленных дискуссий и споров, с моей точки зрения, достигнут определенный компромисс, некоторый баланс интересов, который хотелось бы в принципе сохранить. Вот и все, что я хотел сказать.

Выступление 2 июля 2012 г.[33]

Спасибо, я постараюсь четко выдержать регламент, тем более что для этого есть все основания. Поступило значительное количество – более 400 – поправок по тексту, касающемуся статуса юридических лиц. И на самом деле свыше 100 из них в общем-то были удовлетворены, хотя и отклоненные, и удовлетворенные поправки во многом дублировали друг друга, это надо подчеркнуть. Работа шла и в рабочей группе, которая несколько раз собиралась, и потом в сводной группе, и даже на заседании думского Комитета по гражданскому законодательству. Вопросы были очень острые, и я коротко скажу о трех группах таких проблем, которые повлекли некоторые изменения текста в сравнении с тем, как он был первоначально представлен.

Первая группа проблем – это виды юридических лиц. Здесь мы, во-первых, учли настоятельную просьбу нашей потребительской кооперации, согласившись с ними в том, что речь действительно идет об отдельном виде кооперативов. Такие кооперативы, несмотря на свое название, занимаются производственной деятельностью, то есть являются производственными кооперативами. Но важно и то, что члены потребительских кооперативов сами лично, как правило, непосредственно в этой деятельности не участвуют. Вот такой своеобразный у них статус. Соответственно они просили несколько изменить формулировку насчет того, что предполагается иметь единый закон о потребительских кооперативах и единый закон о производственных кооперативах, поскольку необходимо сохранить особое законодательство о потребкооперации. И мы на это согласились, имея в виду, что потребительские кооперативы являются отдельным видом кооперативов.

Во-вторых, в законопроекте введен или, если угодно, предложен такой новый вид юридических лиц, как товарищество собственников недвижимости. Это не только товарищества собственников жилья, но это и товарищества, действующие в дачной и садово-огороднической сфере, и т. п. Попытались и их статус урегулировать, поскольку он отличается от статусов потребительских кооперативов и других организаций.

В-третьих, по-новому определен статус автономных некоммерческих организаций. В нынешнем статусе они практически ничем не отличаются от благотворительных и иных фондов, а мы предложили такое отличие сделать, и оно состоит в том, что эти организации не только унитарные, но еще и собственники своего имущества, поэтому здесь возможно соучредительство. И, например, один из учредителей может быть руководителем такой организации. Но если учредитель или другие учредители того пожелают и укажут об этом в уставе, в автономных некоммерческих организациях можно установить или сохранить действующую систему советов, например, создать в такой конкретной организации по решению ее учредителей, которые вложили туда свои деньги, наблюдательный совет, попечительский совет, ученый или художественный совет. Иначе говоря, внутренняя структура автономной некоммерческой организации определяется учредителями свободно, по их усмотрению. Это особый вид унитарной организации, которая, видимо, потребуется нам.

Следующая [вторая] группа вопросов, возможно, наиболее острая или одна из самых острых, – это вопросы о статусе аффилированных лиц и лиц, контролирующих другие юридические лица. По этому поводу мы получили очень большое количество поправок от депутатов, от нашего бизнеса, в частности от РСПП и от крупных нефтяных компаний. В результате длительных споров и обсуждений было предложено норму об аффилированных лицах и лицах, контролирующих юридическое лицо, из проекта убрать. Тем более что в нем есть общее правило (пункт 3 статьи 53.1) об ответственности лиц, которые имеют фактическую возможность контролировать другие юридические лица и которые, следовательно, в общем виде решают эти вопросы. Кроме того, одновременно с этим восстановлена действующая норма статьи 105 ГК о материнских и дочерних обществах.

Третья группа новелл – это уточнения, которые внесены в проект в качестве учета замечаний, предложенных депутатами и другими лицами. Уточнения внесены в нормы о наблюдательных советах и о публичных акционерных обществах, которые вызывали резкую критику со стороны ряда депутатов. Мы договорились о том, что создание наблюдательных советов в публичных акционерных обществах (подчеркиваю – только в публичных), их компетенция, порядок работы будут определяться Законом об акционерных обществах, а Гражданский кодекс только специально упомянул о такой возможности. Нужна ли она в действительности и в какой мере она будет реализована – это вопрос Закона об акционерных обществах.

Важное уточнение или целая группа уточнений касалась порядка получения участниками хозяйственных обществ информации о деятельности общества, о возможности знакомства их с бухгалтерской документацией. Этот вопрос тоже отнесен к акционерному законодательству и к уставам акционерных обществ. Кодекс называет просто такую возможность, как право участника акционерного общества получить такую информацию или иметь такую возможность. Конкретный порядок ее осуществления должен регулироваться не Гражданским кодексом, а акционерным законом.

Хотелось бы отметить, что в ходе обсуждения были устранены и некоторые неясности и недоразумения. Например, много замечаний касалось главы 9.1 «Решения собраний», которые многие коллеги, и депутаты, и представители бизнеса почему-то восприняли как ревизию правил об общих собраниях, проводящихся в акционерных обществах и в обществах с ограниченной ответственностью. Это не так. В самой первой норме этой главы, в пункте 2 статьи 181.1, прямо сказано, что эта глава действует только в тех ситуациях, когда порядок проведения общего собрания не урегулирован специальным законом или уставом юридического лица. Таким образом, эта глава ни в коей мере не касается ни хозяйственных обществ, ни, например, религиозных организаций, от которых были такого рода замечания, ни других видов юридических лиц, где этот вопрос уже решен, причем, подчеркиваю, либо законом, либо уставом конкретного юридического лица, причем эта глава касается не только общих собраний участников юридических лиц, но и собраний отдельных граждан.

В конечном итоге мы также отказали в предложениях об исключении корпоративных отношений из предмета гражданского права (дополнение к статье 2 действующего Гражданского кодекса), поскольку не сочли их обоснованными. Как вы видите, подавляющее большинство замечаний и споров разворачивались и разворачиваются именно вокруг корпоративных отношений. Поэтому они, конечно, составляют предмет гражданского права. Но при этом не затрагивается решение вопроса о том, каково их содержание, содержание этого регулирования.

Вот, коротко говоря, те новеллы, не затрагивая детали и частности, о которых я хотел бы проинформировать.

Печатается по: Гражданский кодекс Российской Федерации.

Постатейный комментарий к главам 1, 2, 3 /

Под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2013.

О достоинствах и недостатках новой редакции главы 4 Гражданского кодекса РФ

Общая оценка нового закона

1 сентября 2014 г. вступает в силу большинство норм Федерального закона от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» (далее – Закон № 99-ФЗ). Иначе говоря, с указанного момента начинает действовать новая редакция главы 4 ГК РФ, посвященной юридическим лицам. Данное обстоятельство, безусловно, является весьма важным шагом на пути совершенствования отечественного гражданского законодательства, поскольку реформирование законодательства о статусе юридических лиц представляет собой одну из главных составных частей общей реформы гражданского законодательства, предусмотренной Концепцией развития гражданского законодательства Российской Федерации 2009 г. (далее – Концепция развития гражданского законодательства РФ) (наряду с реформой вещного права и общих положений обязательственного права)[34]. Вместе с тем этот шаг законодателя можно расценивать и как свидетельство его намерений последовательно продолжить и завершить реализацию положений названной Концепции, отраженную в проекте новой редакции ГК РФ и растянувшуюся на пятилетний срок.

Глава 4 ГК РФ (в редакции Закона № 99-ФЗ) во многих своих правилах далеко отошла от первоначальных положений Концепции развития гражданского законодательства РФ и разработанного на ее основе законопроекта о внесении изменений в отдельные части ГК РФ. Еще при обсуждении указанной Концепции и законопроекта именно предложения об изменении норм о статусе юридических лиц вызвали наибольшие возражения, главным образом со стороны бизнес-сообщества и откровенно выражавшего его интересы Министерства экономического развития РФ. Названным Министерством законопроект оценивался прежде всего с точки зрения возможности повышения места, занимаемого Россией в рейтинге Всемирного банка и в других международных рейтингах. Основными аргументами обычно служили ссылки на различные подходы и конструкции англо-американского корпоративного права как обладающего некими заведомыми преимуществами в сравнении с континентальным европейским правом. Коренной порок такого подхода состоит не столько в самом по себе использовании чужеродного опыта правового развития, сколько в попытках «выдергивания» из него достаточно случайных фрагментов и их применения за пределами общей системы правового регулирования. Примечательно, что оппоненты сосредоточили свою критику главным образом на нормах об акционерных обществах, оставив без внимания правила о других юридических лицах – кооперативах, некоммерческих корпорациях и унитарных организациях, поскольку таковые либо вообще отсутствуют в англо-американском корпоративном праве, либо находятся за рамками его предмета. Общие положения о юридических лицах также оценивались ими исключительно с позиций их возможного влияния на статус акционерных обществ, правила о которых фактически стали определяющими для оценки оппонентами всей гл. 4 ГК РФ.

С целью «повышения места России в различных международных рейтингах», а также максимального «улучшения инвестиционного климата» Минэкономразвития России и другими оппонентами были выставлены и активно продвигались требования всеобъемлющей либерализации законодательства о юридических лицах и придания ему максимальной «диспозитивности», в частности, путем всестороннего упрощения и ускорения процедур их регистрации, реорганизации и ликвидации; полного отказа от требования минимального уставного капитала для всех хозяйственных обществ; отмены императивного регулирования их внутренней организации, в том числе с помощью широкого использования корпоративных соглашений; исключения из законопроекта норм о регистрации действующих на территории РФ оффшорных компаний и т. д. Такая позиция получила принципиальную поддержку со стороны самых влиятельных властных структур[35].

В результате в тексте появились многочисленные «компромиссные» нормы, содержание которых не может вполне удовлетворить ни рабочую группу по созданию новой редакции ГК РФ (созданную Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства), ни их основных оппонентов в лице Минэкономразвития России и влиятельной рабочей группы по созданию Международного финансового центра (далее – МФЦ).

Поэтому окончательный текст Закона № 99-ФЗ о новой редакции гл. 4 ГК РФ производит, мягко говоря, двойственное впечатление. С одной стороны, в нем можно видеть вполне разумные и оправданные новеллы, необходимость которых была обоснована Концепцией развития гражданского законодательства РФ и предшествовавшей ей концепцией развития законодательства о юридических лицах[36]. С другой стороны, в ней получили законодательное закрепление крайне спорные положения и подходы, практическая реализация которых, несомненно, повлечет многочисленные и разнообразные трудности, а экономико-правовая эффективность уже сейчас вызывает довольно серьезные сомнения. Наконец, на завершающих этапах работы законопроект дополнительно «обогатился» еще и такими нормами, которые никогда не были предметом обсуждения ни его разработчиков, ни представителей Минэкономразвития России или других оппонентов, ни самих законодателей, а их содержание может вызвать лишь удивление. Все это, разумеется, не украшает ни рассматриваемый Закон № 99-ФЗ, ни серьезно модифицированный им Кодекс.

Об основных достоинствах Закона № 99-ФЗ

Одним из положительных моментов новой редакции гл. 4 ГК РФ следует считать закрепление в ней общих категорий и подходов корпоративного права – восстановленной подотрасли гражданского права, за ненадобностью отсутствовавшей в прежнем правопорядке (подобно вещному праву), но ставшей объективно необходимой при переходе к рыночной организации экономики, главными субъектами которой становятся именно корпоративные юридические лица. С этой точки зрения основное содержание обновленной гл. 4 можно рассматривать в качестве развития общего положения новой редакции ст. 2 ГК РФ о корпоративных отношениях как самостоятельной составной части предмета гражданско-правового регулирования[37].

Статья 651 Кодекса теперь прямо закрепляет традиционное, классическое деление юридических лиц на корпоративные и унитарные, а также определяет понятие корпорации как юридического лица, основанного на членстве его участников. При этом к корпорациям по п. 1 ст. 651 ГК РФ принято относить не только соответствующие коммерческие, но и некоммерческие организации, что характерно для европейского корпоративного права (в англо-американском праве корпорациями, как известно, считаются только business corporation – аналоги хозяйственных обществ). Вместе с тем эта норма закрепляет исчерпывающий перечень (numerus clausus) видов корпораций, исключая появление их новых разновидностей в специальных законах (что ранее широко практиковалось применительно к некоммерческим корпорациям, количество отдельных видов которых приблизилось к 30, перейдя все разумные пределы).

Правила, содержащиеся в ст. 652 и 653, по существу также являются нормами, составляющими общую часть корпоративного права. Они устанавливают четкий и притом не закрытый перечень основных прав и обязанностей участника любой (в том числе некоммерческой) корпорации, а также общую структуру управления ею. Наряду с традиционными правами на участие в управлении делами корпорации и на получение информации о ее деятельности теперь прямо (expressis verbis) закреплено право участника любой корпорации на обжалование решений ее органов, влекущих гражданско-правовые последствия (т. е. не касающихся отношений, выходящих за рамки предмета гражданского права, например решений органов политических партий или других общественных организаций относительно основной сферы их деятельности), а также его право требовать возмещения убытков, причиненных корпорации лицами, уполномоченными выступать от ее имени, или членами ее коллегиальных органов, либо лицами, фактически определяющими ее действия. Это право устанавливает механизм применения правил, предусмотренных новой ст. 531 ГК РФ, где провозглашена деликтная ответственность перечисленных лиц за убытки, причиненные ими юридическому лицу. При этом участник корпорации вправе предъявить соответствующие требования в интересах и в пользу корпорации, действуя в качестве ее представителя в силу указаний закона (п. 1 ст. 182 ГК РФ).

Появилось также право участника корпорации оспаривать совершенные ею сделки, в числе которых сделки, совершенные уполномоченными лицами от ее имени с выходом за пределы имевшихся у них полномочий и в ущерб интересам корпорации (ст. 174 ГК РФ), в частности крупные сделки и сделки с заинтересованностью. Таким образом, можно считать сформированным механизм защиты имущественных интересов как корпораций в целом, так и их отдельных участников, включая миноритариев, от причинения им ущерба лицами, уполномоченными выступать от имени корпорации (в том числе ее единоличными или коллегиальными органами). Отсутствие таких норм ранее порождало практические трудности применения правил о возмещении убытков, причиненных юридическим лицам их же органами или иными лицами, уполномоченными действовать от их имени (см. п. 3 ст. 53 ГК РФ в ранее действовавшей редакции), и делало их в значительной мере декларативными.

Среди основных обязанностей участника корпорации следует отметить предусмотренные п. 4 ст. 652 новые обязанности: по участию в принятии некоторых корпоративных решений и по несовершению вредоносных для корпорации действий. Первая из них стала следствием появления ситуаций, в которых участник корпорации (например, один из двух участников общества с ограниченной ответственностью, обладающий половиной долей в его уставном капитале) сознательно отказывается от участия в общих собраниях и/или в работе других коллегиальных органов корпорации и тем самым фактически парализует ее деятельность (что принципиально не исключено и в некоммерческих корпорациях, где несколько участников таким же способом могут блокировать их работу). Отсутствие указанной обязанности ранее создавало безвыходные ситуации, тогда как теперь такого рода участники могут быть исключены из корпорации как систематически не исполняющие одну из своих основных корпоративных обязанностей. С появлением обязанности члена корпорации не совершать действий, заведомо направленных на причинение ей имущественного вреда, виновный в таких действиях участник корпорации может быть не только обязан к возмещению вреда, но и исключен из корпорации за грубое нарушение одной из своих основных обязанностей. В окончательной редакции п. 4 ст. 652 ГК РФ установлена еще одна новая обязанность участника корпорации – не допускать действий или бездействия, затрудняющих или исключающих достижение целей, ради которых соответствующая корпорация была создана. Речь при этом идет о случаях воспрепятствования участником корпорации достижению ею основной цели ее создания. Имеются в виду как получение прибыли – основная цель деятельности всякой коммерческой корпорации, так и различные «идеальные цели», для достижения которых создаются некоммерческие корпорации. Нарушением указанной обязанности можно, в частности, считать попытки участника (участников) некоммерческой корпорации направить ее деятельность в иную сферу, чем та, которая была предусмотрена при ее создании.

Несомненным достижением новой редакции ГК РФ следует считать закрепление в п. 3 ст. 652 выработанного арбитражно-судебной практикой института восстановления корпоративного контроля (восстановления нарушенных корпоративных прав). Необходимость в нем обнаружилась в связи с распространением в отечественном предпринимательском обороте различных форм рейдерских захватов, связанных с неправомерным завладением пакетами акций (долей участия) хозяйственных обществ. Последующее их истребование управомоченными лицами в порядке виндикации (само по себе крайне сомнительное, ибо объектами таких вещных исков были не индивидуально определенные вещи, а обезличенные бездокументарные ценные бумаги, т. е. определенные права требования), как правило, не приводило к восстановлению нарушенных прав и интересов потерпевшего, ибо за период их нахождения у неуправомоченных лиц такие бумаги обесценивались или конвертировались в иные права, эмитировавшие их корпорации исчезали в порядке ликвидации или реорганизации и т. д.

Восстановление корпоративного контроля формально представляет собой частный случай такого способа защиты гражданских прав, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права (ст. 12 ГК РФ). Фактически же оно является комплексным способом защиты гражданских прав, который в зависимости от конкретной ситуации может включать в себя признание права собственности и одновременную виндикацию имущества; признание сделки недействительной и реституцию; защиту нарушенного преимущественного права покупки; признание недействительными корпоративных актов (решений общих собраний и/или других органов корпорации) и/или записей в ЕГРЮЛ; признание недействительными реорганизации юридического лица и его учредительных документов и т. д. Это делает возможной защиту корпоративных прав «наиболее прямым, коротким путем, в обход многостадийного, последовательного применения совокупности других способов защиты»[38]. Возможность восстановления по суду участником юридического лица утраченного корпоративного контроля была предусмотрена в Концепции развития гражданского законодательства РФ и в концепции развития законодательства о юридических лицах.