Итог дорог

Такова Вселенная вне Любви, где все – мерою и числом…

Камень неправильной формы не годится в дело каменщиков. Его попытаются подровнять и приспособить, но если он слишком тверд, то отбросят к другим таким же друг на друга не похожим камням.

Дело каменщиков – сравнять изначально неравных, скрепить цементом власти, и тогда встанет на вершине пирамиды СВЕРХЧЕЛОВЕК…

Первый аркан Тарота: этот маг или супермен правую руку с палочкой поднял к небу, а левую опустил вниз. Правой берет – так прямо и говориться – собственной властью, символ – палка, а левой сбрасывает нам то, что уже кушал сам…

Но! Следуя и дальше, – арифметическому принципу, мы увидим, что любой такой сверхчеловек – только кирпичик в основании другой пирамиды с множеством уровней…

А до Бога все так же бесконечно далеко…

Почему же тогда лезут вверх, карабкаются, такие усилия прилагают?

Исключительно ради того, чтобы отбрасывать тень треугольной формы на тех, кто внизу. Как можно стать важным, если важен только Свет?

Заслонить Свет собой. И чем больше будет тень, тем больше – власти и величия. Затмить собой других… Когда все стремятся затмить друг друга, – тьма получается непроглядная…

Люди хотят считать и мерить. Но никто не может соизмерить себя с Богом, и поэтому соизмеряют друг с другом… – СОРЕВНОВАНИЕ, «тараканьи бега», кто больше, кто сильнее…

Бывают соревнования – кто меньший: гонки на звание самого смиренного, самого доброго…

Как ни прекрасны смирение и доброта, но, когда в них соревнуются, – возникает множественность. Стоит принять участие в любом беге, тем боле – к совершенству, и уже готово твое место во Вселенной, и выражается оно весьма большим числом, гораздо меньше единицы…

Когда много – далеко до Бога.

К Одному близок только Один, и кроме – есть Третий, который делает эту близость полной и совершенной.

Мы же досчитались до огромных чисел, деля части на боле мелкие части. – И все делим и делим неделимый Дух.

Быть четвертым или пятым, или шестым… – значит вовсе не быть, не иметь истинного бытия.

Четвертый – зло…

Считать себя кем-то и каким-то, и вообще считать себя – это гордыня. А гордыня – это такая дыня, которой питается Луна.

Дело в том, что в мире, который единое целое, все воспринимаемые нами вещи – части частей; вся кажущаяся множественность – это нестабильные узелки-сгустки единого движения-потока. Отождествляясь с любой частью, мы становимся пищей для соседнего образования-сгустка.

И всегда будем питаться за чужой счет, и кормить чужих – пока делим на свое и чужое.

Практически для человека, если правильно мыслить, – все не его, все не наше, все не мое…

В гордыне мы произносим «Я», «Мое», имея в виду некую часть единого космоса, и тут же видим, что эта часть полностью обусловлена окружающим миром, и существует какая-нибудь ЛУНА, которая ее, – мы думаем, что нас, – кушает.

Надо не быть частью, исключить себя из всех структур, – надо отдать все, что мне не принадлежит! Один – я – я – один.

Например, слова, с помощью которых я пытаюсь выразить мою идею, принадлежат Русскому языку – некой в себе связанной системе символов, тождественной мыслимому миру. Используя язык, я улавливаюсь уже существующей структурой, которая есть частное представление о мире наших людей в наше время.

Бог дает все и говорит: «Вот!» – а люди говорят: «Вот я – вот ты, вот мое – вот твое, вот наше – вот ваше…» Я поверил людям, и возник мир со всеми его сложностями… Теперь я верю в Бога, и Богу верю… – есть ВЕРА, но осталось и недоверие… Весь мир – это мое недоверие…

Надо бы убрать веру из всего множества вещей, – пусть ничего не будет. И отдать всю Веру – целиком Богу.

Это так интересно и весело – сомневаться во всем на свете. Только бы в Боге не усомниться! А то снова придется, внимая всякому вздору, стоять на ушах, ходить на голове по дорогам заведомо ложных мыслей…

Мой Бог не деспот, не начальник, не мент… Он больше всех, больше бесконечности, но не хочет быть больше простой ЕДИНИЦЫ. И поэтому мои с ним отношения тоже выражаются очень простой формулой – «Один не равен одному». Перечеркнутое равенство – КРЕСТ.

Это символ Божественной Любви, соединяющей напрямую, преодолевающей любые расстояния, разрушающей ненужные пирамиды и ложные структуры.

Равенства не существует, но существует Любовь и глубоко индивидуальные отношения одного с ОДНИМ.

Кстати, не только изначально, но и в реальном окружающем мире – нет равенства. Нигде нет такого одного, для которого можно найти другого, ему равного. Всегда и всюду – один не равен одному, для любых вещей и объектов.

Чтобы начать считать и перейти к абстрактному числу, где допускается невозможное – (1=1), и даже – (2=2), мы пренебрегли самым ценным – уникальностью и неповторимостью всего сущего. Если теперь нам видится что-то одинаковым – равным, то это только по недостатку Любви, без которой решили обойтись, начав складывать и делить.

Любовь знает, что смысл бытия в неодинаковости, в отличии одного неповторимого мгновения от другого, одной уникальной точки пространства-времени от другой…

Понимание! – психический феномен: если задача действительно решена, мы это знаем точно, потому что приходит радость, восторг и полная уверенность. Когда я понял смысл креста, то ударил Свет, который остановил движение ума, началось совсем другое движение, а мой ум приобрел свойства кристалла…

И в центре Креста

Вспыхнул кристалл,

Несокрушимый алмаз –

ДУХ ЧИСТЫХ ГЛАЗ…

Причиной блаженного нерушимого покоя и абсолютного бесстрашия было – пламя, лесным пожаром бушевавшее в груди. Жаркий мощный огонь вызывал неземное наслаждение, стена живого танцующего пламени, надежно от всего защищая, окружала мое ликующее сердце.

Небывалая ясность сознания омывала глаза…

Это кристалл! Чистый, прозрачный, драгоценный алмаз. И было у него такое великое свойство: все входящее, то, что я видел и слышал, мгновенно становилось прекрасным, – так проявлялась его сила, в этом была его работа. Он исправлял и просветлял все, на что бы я ни посмотрел.

Длилось непрерывное чудо – при мне и через меня Дух творил Красоту. Я весь был открытым незамутненным глазом, через который Дух тек в Мир, или Мир перетекал в Дух…

Я не могу объяснить это живое мощное разумное движение, свидетелем которого был.

Но приходят и идут искушения, новые впечатления, разговоры, приключения… – как только в систему включаются новые параметры, детали, которые она уже не может вместить, не меняясь – снова хаос и тьма, и мучительный поиск… Ведь приходится собирать уже другой кубик уже другого Рубика…

Кристалл теряет прочность, становится жидким. Уже не свет в нем играет, а он сам медленно с трудом реагирует, болезненно меняя форму…

Дух любит Мир и хочет войти в него…

Но на пути Света становится лживая система, ложная структура, да не одна, а многие – уровни пирамиды, – и каждая отбрасывает тень – все гуще, все чернее…

А во тьме разводятся уродства и страдания…

Дух только наблюдает: движущая сила систем – их собственные страдания, которые суть – несоответствие и не равновесие части с другими частями и с целым.

Но Дух хочет истинного порядка!

Есть такая детская игра – «холодно – горячо»: прячут что-нибудь, а ты ищешь… Когда идешь не туда, кричат: «Холодно!» Когда приближаешься: «Тепло!» – потом: «Горячо, жарко!» А перед тем, как найти: «Обожжешься!»

Вот бы обжечься! «Обожиться»…

Когда система-структура встает в наилучшее для нее положение, Дух говорит: «Да!» – и нет предела Радости, Блаженству и Любви. Окончательный порядок Дух наводит сам, – и такие творит чудеса…

Если бы не хаос вокруг, если бы не недоверие, то я… То есть, система, о которой идет речь, не страдала бы снова и так ужасно – ведь кошмар несоответствия понимается только в сравнении.

Страдание уйдет из мира лишь тогда, когда весь он и во всех своих частях примет идеальную форму, столь же идеальную, как идеален Творец.

Гениальный художник творит прекрасное… – идеальный Творец творит саму Красоту. Красота показывает нам, коков Творец.

Красота вызывает напряжение Духа, а напряжение Духа удерживает Красоту.

И камни застыли,

восхищенные красотой друг друга.

А в Греческом зале:

Достигнув красоты и совершенства,

Они задумались…

Когда додумают, то глубоко вздохнут

И выйдут из музея.

Диалог продолжается, «Один не равен одному», – всегда есть, о чем поговорить…

Пусть ОДИН неизмеримо высоко, а другой – глубоко внизу, но их соединяет двойной поток – туда и обратно, – двойная мысль… Разделяющий и соединяющий Дух тоже имеет, как бы два реагирующих и регистрирующих потока – мы тоже творим мир… По всему этому мое уравнение: «ОДИН не равен ОДНОМУ» – и получило форму КРЕСТА…

КРЕСТ – символ ИСТИНЫ, побеждающей страх, страданье и разобщенность с Богом.

Иисус Христос!

Быть Одним – значит быть в Нем. Человек может быть Богом, так как Богочеловек уже есть – свершилось!

Вот и получается, что все мое новое знание, которое я приобрел за годы поиска истины, выражается двумя словами – Христос Воскрес!

Наконец-то дошло…

Материя полностью подчиняется Духу, т.к. никакой такой отдельной материи нет, – есть Дух, удерживающий форму-структуру, возникшую в результате беседы Отца и Сына. Мир Словом был сотворен, Словом удерживается, Словом создается заново каждое мгновение…

«Звук-удар, еще один, и еще…» – это импульсы, творящие мир…

Бьется и бьется Сердце Мира… И каждый познанный миг сменяется новым твореньем, не иначе, как через Бога и Его Слово, – все и всегда – по воле Божьей.

Разлукавилась разлука,

Но лукавству не поверю…

Разлучать лучи не буду –

Пусть лучатся неразлучно…

 ОДИН – Я – Я – ОДИН

Мой Бог

Самое главное – это само переживание в его чистом первозданном виде. Только прямое свидетельство без послемыслей, без фантазий, без попыток как-то сопоставить с чем-то известным, – будет иметь непреходящую ценность. Все мои конструкции шатаются, могут и рухнуть, а вот ОСНОВАНИЕ – остается неизменным.

Мое Основание – это то самое, невообразимой силы переживание, – тот мой Великий День…

Моя вера в Бога, и сам вопрос: каков Он для меня? – все идет оттуда. Я уже не могу усомниться в ЕГО существовании, как, например, не могу сомневаться в существовании близкого друга. Но друга, с которым не один пуд соли съел, я узнал по внешним его проявлениям и, бывает, думаю о нем по-разному. Каков он на самом деле, о его душе, я сужу по аналогии с собой, и это мое понимание кого-то другого соответствует глубине моего познания самого себя.

Истинная встреча с кем-то другим – это чудо Любви.

А вот ТОГО, Кого я называю Богом, я встретил не внешне… Пока Он был со мной, Он был неотделим от моей души. Хотя она оставалась и сама по себе – ведь был кто-то, кто пережил эту величайшую Радость, этот величайший Восторг. Не говорю, что это был я, самосознание «я» ни разу не возникало в течение того Дня. Только потом я стал говорить, что это «я пережил…»

Кстати, тот, кто пришел ко мне, не называл себя Богом…

Он вошел в меня ударом молнии, со страшным громом, я перенес ни с чем не сравнимое потрясение. И для меня ОН вошел извне: молния ударила в голову, прошла насквозь, и только потом взорвалась внутри. ОН не назвался БОГОМ, но ОН говорил. Он сказал лишь одно слово: последний колоссальный звук-удар очень ясно, четко, убедительно, вне сомнений произнес слово – «МЫ!» И на Земле в моем теле возникло новое существо, которое называлось – МЫ.

Это была и моя бесконечная Радость, и Радость, и Ликование многих и многих людей. И ОН был с нами. А все вместе, все это невообразимо огромное, великое, осознало себя в слове – МЫ.

В одно мгновение МЫ решил все проблемы, ответил на все вопросы, и настолько хорошо, что не только вопросов, но и мыслей никаких не осталось. В мой внутренний мир был внесен совершенный порядок, все нашло свое место, и наполнилось смыслом. И уже ничто внутреннее не мешало смотреть…

Мои глаза прозрели и увидели самый лучший мир – нашу родную прекрасную Землю. Непрерывное бесконечное переживание КРАСОТЫ…

И Солнце всходило, и листья аплодировали…

Мне не дают говорить слишком восторженные воспоминания. Я помню и должен свидетельствовать, что все было в самой наипревосходнейшей степени.

Пока моя душа переживала Блаженство, МЫ не стоял на месте, у НЕГО были дела, ОН шел, говорил с людьми и, даже, творил чудеса. Все делалось единственно верным образом, безошибочно и в жесте, и в интонации. Делалось сразу, без рассуждений, без мыслей, потому что и так все было понятно.

Я, наверное, никогда не смогу вразумительно рассказать о том моем Великом Дне, еще и потому, что эти воспоминания так глубоко меня расстраивают.

Кто же ОН, КТО приходил ко мне? ОН – мой БОГ, другого я не знаю.

И зачем мне другой, когда я пережил присутствие ТОГО, КТО в такой невероятной степени перекрывал все мои самые желанные представления. ОН был именно таков, каким и должен быть БОГ. И с этим, полностью и с беспредельным восторгом, согласилась моя душа, и все остальное мое существо, и даже мое тело. Ведь никогда в нем – ни до, ни после – не было столько Жизни, столько огненной силы, и никогда тело не двигалось с такой красотой, с таким совершенством.

Пусть другими людьми Бог мыслится и переживается как-то по-другому: кто-то верит в личного Бога, кто-то в безличного, в Абсолют, в Космический Принцип… Я слушаю, читаю книги, к чему-то отношусь с большим доверием, к чему-то с доверием меньшим. Я очень люблю о Божественном: как люди ЕГО представляют, каков ОН для них. Бог один, но почему бы Ему не быть для всех по-разному?

Вот и я – думаю и пытаюсь рассказать о моем Боге…

Но никакие мысли и представления не могут утолить жажду. Ведь нам нужен реальный, живой, настоящий Бог, – здесь, сейчас, немедленно…

Как бы мне обратиться к НЕМУ напрямую, минуя все образы и представления, чтобы без мыслей, без слов, из той истинной пустоты, – из той истинной жажды, которая и есть – моя душа?!

Я пишу, стараясь вспомнить самое первое, самое главное. И гоню все домыслы, всю чехарду вопросов и ответов. Ведь когда я остался один, то идеальный порядок, где каждый вопрос был слит с ответом – в такие единые, объемные, прекрасные вещи, я превратил, и очень быстро, в обычную неразбериху…

Я помню, но память – пустая вещь, ведь ЕГО в ней так мало! И чем дольше я вспоминаю, тем сильней моя жажда. Я так долго думал, я так много говорил, и даже писал! Но я не чувствую себя писателем, – я чувствую себя пустым сосудом – жажда, одна только жажда…

И вот, я собрался заканчивать это сочинение, – сколько можно: все о Божественном?

Боюсь, будет больно, боюсь, – буду плакать… И жажда – растет.

Но вдруг мне стало стыдно, так стыдно! потому что жажда, на которую я все время жалуюсь, на самом деле еще так ничтожна, так еще мала. Потому что я заполнил всяким хламом Священную Пустоту. Мне стыдно, т.к. я не имею того, что принадлежит мне по праву…

Я еще не осмелился иметь ИСТИННУЮ ЖАЖДУ – НАСТОЯЩУЮ ДУШУ, которая была бы достаточно ПУСТА, и достаточно ОГРОМНА. Ведь я хочу НАСТОЯЩЕГО, ЖИВОГО, РЕАЛЬНОГО БОГА!

Хочу по-настоящему? Значит, и звать надо по-настоящему.

Кстати, ведь тогда я кричал изо всех сил, так кричал, так звал, как никогда в жизни, разве что когда родился. И пустоту я пережил тогда такую, как никогда в жизни…

…и ОН пришел!

А теперь и сейчас все не приходит. Наверное, потому, что душа моя никак не осмелится…

Как-то дни проходят, годы… Я, конечно, помню, что главное это – найти Истину. И кроме, как Ее вечным искателем, мне уже никем не стать. Но разве это настоящий поиск? Даже перед обыкновенными сокровищами, перед кучей денег, люди испытывают дрожь и трепет. А передо мной – Величайшее Сокровище!

Содрогнись же, душа моя! Неужто ты уже не можешь завопить? Куда девался твой голос, где моя Любовь, которая огненными буквами писала на небе? Неужели больше никогда…

Смилуйся, Господи!

Мне бы только смочь к НЕМУ обратиться… – мне надо звать того, Кто оставил эти воспоминания, которые стали основанием не только разговоров, но и всей жизни.

Но никак не получается, я хочу обратиться к НЕМУ, а передо мной только образы, лишенные истинной Жизни – одни только пустые формы. Не получается, сам я ТЕБЯ не найду, годы проходят, но мне и века не хватит…

А ведь для Тебя, Господи! и мига достаточно. Приди, Господи! Ты ждешь, когда я позову на самом деле?

Я долго пишу, уже повторяюсь, мне, наверное, не о чем больше говорить…

Но я не буду молчать, я только начинаю, я буду говорить, я буду повторять.

Я буду повторять все громче, все беззвучнее.

Терпи, сердце, терпи и мужайся, душа! Ведь у меня нет другого выхода. Надо еще раз, еще раз, и еще… До тех пор, пока оно не придет…

Господи, помилуй!

Господи, помилуй!

 Господи, помилуй!

П

росто идет время

(Перелистывая «Еженочник»)

Простое пустое время, которое идет и проходит…

Как найти в нем нечто не переходящее, соизмеримое с Вечностью?

Один человек первобытный долго и упрямо тер пень…

Называя свое занятие – тер-пением.

Наверное, он хотел добыть – Огонь?!

Листья осенние последние силы дереву отдают, ветру и Солнцу. Но даже в опавших листьях еще остается жизненная сила. Иду собирать листья, самые красивые, чтобы сделать лекарство от усталости.

На маленькой солнечной поляне – осенний чемпионат. Два великана клена – красный и желтый, дождавшись хорошего порыва ветра, пускают своих лучших летунов.

Широкими кругами планируют листья, замирая носами к ветру и разгоняясь на повороте: два круга, три круга, четыре… Вот один лист, не поворачивая, борется с ветром, парит и парит все на той же высоте…

Я долго и прилежно судил соревнования и собирал рекордсменов. По количеству красных и желтых объявил кленам ничью. А финальные полеты, на титул абсолютного чемпиона, устроил с обрыва глубокого оврага.

Победил желтый, как осеннее солнце, лист, без единого пятнышка, совершенно правильной формы, с длинным черенком, похожим на лебединую шею.

И теперь, подвешенный на нитке к старой бронзовой люстре – он будет парить всю зиму!

Большая кривая береза. Будто черной тушью на березовой коре выведены узоры старости и болезней, а вон та клякса, что повыше – чага. Лекарство! говорят, даже от рака?!

Чага встречается чаще на березах очень старых, на тех, которые сами уже умирают…

Сегодня вечером старый дуб на опушке, – пожалуй, самый большой в нашем лесу – был грустно молчалив. Совсем недавно ветер сорвал с его ветвей последние, цвета ржавчины, листья. Береза, с которой я каждый день здоровался, ответила мне, несмотря на сильный ветер, лишь слабым сухим шелестом.

Зато осина! так громко затарахтела множеством совершенно черных, негнущихся, как из жести, листьев, что холодные волнообразные токи запрыгали по моему хребту. Что-то тоскливое и скверное вещала старуха о наступающей зиме.

Так долго до весны и листьев – Декабрь! Да еще погода невозможная: то дождь, то снег…

А сегодня у нее приступ злобы – бедные деревья, птицы и звери, зимующие травы и насекомые! Утром на термометре было: ― 32…

И не зима еще! Снег лишь чуть прикрыл несчастную, крошимую льдом землю, воздух влажен, все пропитано водой – даже кора деревьев…

И не сказать, что мороз, ведь мороз бывает зимой в сверкании снега, – холод! Неожиданный, жестокий, непереносимый холод. Никто не был готов, не найдена зимняя шапка, нет рукавиц…

Не обошлось и без полной Луны, сложила трубочкой свои бело-синие губы и жадно всасывает последнее тепло – сущий вампир! Странно, что она без ореола, только, если дунешь на нее, расплывается в оранжевой дымке. Но тут же, всосав тепло дыхания, смотрит еще пристальней и злобней.

Теперь опять оттепель и можно лепить из снега, катать снежные комья, строить крепость, слепить слона или дракона в натуральную величину…

Я бы хотел как-нибудь, при благоприятных обстоятельствах, в полнолуние и когда лепится, всю ночь напролет, часов десять подряд катать комья и лепить из снега. Хорошо бы вместе с моими друзьями, которые, конечно же, поняли бы весь смысл этой затеи…

И сотворили бы мы такое, начисто скатав снег со всего поля! И тога все бы увидели, что получается из деланья «великого неделанья».

И снегом надышаться вволю – с детства мечтаю!

Шум был из-за лошади…

У церковного забора, понурив голову, стояла грязно-белая кобыла, а на ее спине не хватало места шустрым галкам, выщипывающим шерсть. На заборе сидели и крутили головами еще галок двадцать, уже с пучками в клювах – они вели себя спокойнее. Те же, что прилетали, – со страшным криком так и бросались в драку.

Поняв, в чем дело, я тоже крикнул: «Весна!!!»

Эти свежие молодые листья, омытые недавним дождем, теперь на солнце так ярко трепещут, в переменчивом ветре – чудный чарующий танец…

          Залюбовался, и вот, получается, смотреть полным объемным зреньем, в котором уже нет ничего центрального или периферического, дальнего или ближнего, а есть все сразу – вся красота этого весеннего зеленого чуда.

Смотреть, погружаясь…– когда, как бы выходишь из глаз, заполняешь своим чувством все созерцаемое пространство, касаешься, сливаешься, и переживаешь неотделимую от себя – объемную реальность…

          Становится возможным интенсивное ясное сознание без мыслей и слов.

           И разные другие необычайные – психические феномены…

           Солнце и Ветер! Открыта волшебная дверь, пока трепещут листья…

Я смотрел в окно на лужайку, рассеянный взгляд остановился сам по себе, а мысли были далеко. Когда я вернулся в реальность, то вдруг увидел, что смотрю на огромного зеленого кота, живого, хотя и нарисованного переплетением трав.

И кот прыгнул на меня! А может быть, это я так резко очнулся от многолетнего сна…

Кот прыгнул и сильно расцарапал мне лицо: я пошел посмотреть в зеркало и увидел – морщины.

Одно неверное движение и – камень преградил поток…

Человек был бы безгрешен, если бы не владел вестью – точным знанием, как надо поступить, или если бы он всегда поступал так, как подсказывает совесть – весть, которая с нами.

Человек находится под давлением сил, идущих через него в мир – через его поступки, слова, мысли. Какой силе человек отдает предпочтение, та и владеет им, несет ему и дальше свое содержание, свою энергию. И тогда слова и мысли становятся делами.

Пусть высокое действие – трудно! Но и сила, которая приходит в истинном движении, будет достаточной для любого подвига.

Если совесть есть, и если она – это голос Истины, то и бесконечная Сила Истины всегда с нами.

Я заметил, что у многих птиц глаза закрываются снизу вверх…

Последнее, что видит птица, закрывая глаза – НЕБО.

Смысл моего «еженочника»?

Мое отношение к писательству исходит от моего отношения к чтению. В книгах я искал Истину, поэтому читал произведения Великих, напряженно и внимательно – найти и понять. Долго думал, что Истина спрятана и прилагал немалые усилия, разыскивая легендарные, недоступные книги. И, – ожидая чуда, надеясь, что эта, так непросто добытая книга, ответит на главные вопросы, – читал!

Я понимаю и все остальное: каждый человек – уникальная личность и вправе писать свою книгу. Но вы быстро пишете, я же – медленно читаю. Толпы людей, толпы книг – хватает места на площади… Бесконечна плоскость мира!

Но ведь я, как всегда, хочу подняться, и потому ухожу в горы, к творениям одиноким и величественным, в которых – Вертикаль!

Я не писатель, – пусть худо-бедно, засыпая и забывая, я – Искатель Истины.

Исходя из моего отношения к книге, я мог бы писать для людей, только обретя Истину, когда есть что сказать, чему учить. А то ведь, «если слепой поведет слепого…», тем более – в горах…