Брызги первых дождей. Невыдуманные истории

Подъем резко стал крутым. Влад со Славкой оставили лыжи, и все двинулись пешком, старательно толкаясь палками, которые кэп сказал взять с собой вместо ледорубов. Особо старательно толкался Сережа, и я приотстал слегка: ведь если зацепит, то это опасно…

Сопка желтела по мере возвышения. Вместе с этим, тайга переходила во что-то вроде тундровой растительности. Над желтой прошлогодней травой, цеплявшейся за желтый каменистый грунт, стлались деревья, напоминавшие по форме костер, в которой с силой дуют сверху. У прямостоящих деревьев макушки притупились, как обрубленные – тонкие хлыстики здесь не котируются, ветром снесет. А ветер потихоньку крепчал, и когда мы из «тундры» перешли в пояс арктической пустыни, где уже не росло ничего, задул сильно, подгоняя нас сзади. Хорошо, что не спереди. 83 84

Выходим из лесу на Желтую Сопку

Вышли на вершину сопки, полюбовались назад. Море леса без единого просвета до самого хребта, и единственный прогал – Сольвинская поляна, да еще дорога, по которой мы шли, изредка проблескивает сквозь деревья. Красота! С сопки видны небольшие горы, мимо которых мы ехали и шли от Крива, а на самой макушке – маленькая черная будочка, автоматический метеорологический пост. Витька все интересовался, где же радиотрансляционная станция, про которую написано в Детской энциклопедии, но, видимо, составлявшие ее слегка перехвалили достоинства массива Денежкин Камень. РТС мы так и не видели. 85

Руковод сразу спрятал группу от ветра за гребешок сопки, где были небольшие ровные плато, и группа сразу же начала растягиваться. Таня подкисала, Юля, рядом с которой мужественно, но бесполезно, шел Степа, отставала. Меня все время в этом отношении удивляла Лена: по сравнению с другими девчонками она просто железная. Никогда ни жалоб, ни стона, и якорем не виснет, да еще фотоаппаратом щелкать по дороге успевает. А не такое уж это простое дело – пока прицелишься, пока снимешь, пока то да се – группа ушла метров на двадцать, а ведь ее догонять надо. А уж если кинокамерой жужжать… 86 87

На Желтой Сопке: впереди Денежкин камень

Сопка кончилась. Впереди был спуск метров на сто в каменистый подлесок, таёжку, а за ней – сам Денежкин. Отсюда он напоминал что-то вроде седла в профиль, а сбоку из седла торчало конусообразное возвышение метров 200 высотой. Шеф объявил, что мы обойдем конус по траверсу справа, где поменьше снега и не дует, а потом по левой половине седла подымемся наверх – на плато. Ну ладно, так дак так.

Подъем из таёжки был каменист и крут в меру, градусов до двадцати. Пошли камешки размером с голову и больше; вроде бы лежали они нормально, вполне устойчиво, но так, пошевеливалась извилина, что не особенно будет приятно, если одна такая голова вдруг прыгнет из-под ноги в сторону.

Дошли до «конуса» и остановились у скалы высотой метров 20, отвесно спадающей вниз. Посидели – здесь не дуло.

– Тут уж фигня осталась, километра два-три, – сказал Влад. Мы слегка возликовали (оказалось, зря). Кэп решил оставить у скалы (в , как я его совершенно неправильно назвал) рюкзак с продуктами. Степан, тащивший его, активно приветствовал такое решение. дольмене

Дальше перед нами лежало белое, матово поблескивающее поле с едва заметными вмятинками следов предыдущей группы, с наклоном градусов 30 вбок. Фирн. Руковод показал, как надо зарубаться, если поедешь, – поднять палку одной рукой повыше, другой схватить ее поближе к основанию, к кольцу, и воткнуть в снег посильнее, если получится. А не получится, добавил я мысленно, оценив взглядом склон, – аминь. 88

Слева от нас стеной стоял гребень массива, мы шли вдоль него. Справа внизу была котловина речушки Супрей, питающейся водосбором с Денежкина. Котловина была засыпана снегом, и только большие камни и четкий абрис русла выделялись ясно. Впереди и сзади были фирны, а примерно в километре впереди начинался подъем на край супрейской котловины – бело-серый склон метров 400 высотой. Туда предстояло лезть. Вокруг кроме нас не было никого, совершенное безмолвие и тишь – ветер в котловину не пробирался. Если Желтая сопка местами напоминала марсианское плато, то здесь была арктическая пустыня, холодная и лютая в своем белом саване с остриями бурых камней, которые ниже по склону, метров 300, казалось, только и ждали, пока неосторожный турист, набрав приличную скорость, съедет к ним, и ужо позабавится хищная пасть склона, перемалывая поскользнувшегося… 89 90

Первым поскользнулся Витька. Он зарубился, но взялся за палку не у кольца, а выше, и палка согнулась. Кто-то вздрогнул молча, но большинство, особенно девчонки, закричали, завизжали – «Зарубайся!!» 91

– Спокойно! – рыкнул он в ответ и, потормаживая в меру возможности, выехал на камни, уперся ногами. 92

Вот странные люди – неужели они думали, что он не знает, нужно ли зарубаться? Зачем же, спрашивается, орать так, что уши закладывает? Или это – моральная помощь? 93

Витька вылез и казался спокойным, значительно спокойнее окружающих. Двинулись дальше, поднимаясь в лоб.

Для девушек цветочки кончились, пошли ягодки. Татьяна постанывала, но шла, поскальзываясь так, что я, идя следом, старался покрепче втыкать палку на траектории ее предполагаемого движения вниз, ибо надеяться на то, что я смогу удержать ее обычными методами, например, за шиворот, если она покатится, было весьма наивно. Юльку вел Степа, но, поскольку она не шла, а он не знал, как посодействовать ускорению, двигались они очень медленно. Влад останавливался, поджидал их, замыкающих, и, не давая отдохнуть, топал дальше, а они отставали все сильнее.

Котловина кончалась, впереди уже маячил гребень, и воодушевленная сим Татьяна поскакала прытко. Кэп послал Витьку потащить немного Юлю. Он сходил и вскоре догнал нас со словами: «А они не хотят». Ни себе чего, подумал я и затормозил. После недолгих препирательств ухватил Юльку за руку и стал изображать трактор. Не скажу, чтоб это было веселое занятие, ибо ей все время хотелось сесть и посидеть, а мы уже вышли на верхнее плато, и ветер стал порядка 25 м/с – на нем безо всякого опасения можно было лежать спиной или грудью. Дул он сбоку, ладно, что не спереди; идти было трудно. Слава, наивная душа, при подходе к краю плато снизу уже считал метры – 1300, 1400, 1450… А оказалось, что еще пилить и пилить, вершина маячила впереди. Плато было ровное, устланное небольшими плоскими камнями, по которым двигаться было не слишком удобно. Растительности не было совершенно – в самом деле, какая трава может удержаться на камнях под таким – 60 км/ч – ветрищем? 94 95

С меня усталость как ветром сдуло, идти стало даже приятно. Вокруг было что-то этакое, необычное, почти фантастическое – после арктической пустыни супрейской котловины, после тундр Желтой сопки началась пустошь такая, какую не охарактеризовать односложно. Плато было ровное и длинное, метров 500, за ним была вершина. Оно было покрыто камнями разного калибра – от крупных, рядом с котловиной, до почти что галечного размера в середине. Над камнями безраздельно властвовал ветер, и могучая гора, повинуясь ему, не смела обрасти даже скромненькой травкой. Туристы же, не подчиняясь ветру, как ни сезон, приходили сюда табунами, но гора не хранила их следов, во всяком случае, видимых, и в безлюдье, царившем на ней в этот момент, казалось, что мы единственные, первые и неповторимые, и вообще все это относится к Земле постольку-поскольку, а принадлежит чему-то не нашему, внеземному… 96

Однако красоты природы в тот момент интересовали меня в небольшой степени. Хотя я, естественно, не пропускал мимо глаз ничего, и душа радовалась спокойному великолепию, рядом плелась нога за ногу девушка, которой все казалось, что не то она от ветра взлетит, не то что-нибудь отдельно отлетит, и юноша, который, как ни странно, внезапно присмирел до неузнаваемости. Юльке хотелось сесть и отдохнуть, а этого, конечно, делать было ни в коем разе нельзя. Степа шел сзади.

Мы приплелись к вершине в полном удивлении. Мрачный уступ был безлюден – где же наши, все, кроме нас и Сергея, уже значительно удалившиеся вперед? Тихо как-то тут, безжизненно…

Сверху показалась радушно улыбающаяся голова Витьки.

– Хотите анекдот? – проорал он. Мы еле слышали, хотя разделяло нас метров пять.

– Хотим!..

– Это не главная вершина! !! – повторил он для надежности, чтоб мы поняли и до глубины души осознали, что это еще не все. Мы осознали. Реакции Степы я не видел, Юлька восстенала, а я взглядом поискал кирпич поувесистее для достойного ответа. Но потом решил – не стоит, да и Витька исчез. Попэрли дальше. Не главная вершина

Взойдя повыше на камень, обнаружили расщелинку на одно сидячее место, где не дуло. Юля примостилась туда с нашего и божьего соизволения и заявила, что подождет нас здесь, ибо не может идти, и вообще, у нее болит голова, и ой. Но, как пел Владимир Семенович, и сети есть у нас, и бредни, и не испортят нам обедни все злые происки врагов. Насчет врагов – это для полноты цитаты, а насчет бредней во что. В суконке, в которой я полез наверх, я ходил не в первый раз, и случайно, видимо, минимум с год назад, в кармане у меня оказалась коробочка с таблетками амидопирина, долежавшая до сих пор. Воспользовавшись этим средством, весьма существенным как для настоящей, так и для выдуманной головной боли, удалось настолько повысить жизненные силы девицы, что минут через пятнадцать, когда было одолено еще одно плато, и мы приблизились к (теперь уже точно) главной вершине, где развевались два флага и стояла радостная наша и еще чья-то толпа, необходимость моральной и физической поддержки, к счастью, надолго отпала. 97 98

Вершина дурманила. «Чому я не сокiл, чому не летаю?», вопрошали равнинные украинцы XIX века и не догадывались, что можно набрать 1492 метра высоты, не отращивая крыльев, и вдохновенность вполне заменит пернатый аппарат, а ветер ежесекундно будет напоминать, что улететь можно и без крыльев, только подпрыгни – и унесет. Бурное веселье охватило всех, и силы кипели – «нам все горы-перевалы нипочем, нипочем! мы все горы-перевалы перейдем, перейдем!» 99

Это было счастье. Весь мир под ногами!!! Журавлев камень на северо-востоке, покрытый лесом, цепь Уральского хребта тянется километров 60 на западе, на северо-западе – Белый камень, три горба, каждый выше тысячи метров, на севере – невысокая цепь змееподобного, черного от леса Хоза-Тумпа, а на юге, в сверкающем поднебесье армадоподобный Конжак, цепляющий высокие, готовые вот-вот прорваться солнечным светом тучи. Вся мощь природы выступила грозно из недр и застыла могучими изваяниями, радуя глаз и придавая силы. В момент, когда мы вышли на вершину, тучи над Пермской областью прорвались, и цепь Главного хребта воссияла ослепительной белизной, и от этого еще радостнее стало: ура! Мы дошли, мы здесь, и мы видим все это!

Влад написал перевальную записку, сложил в полиэтиленовый пакет и под крики «ура» засунул в металлическую пирамидку, хранящуюся в туре, что я и отснял подробно. Народ ликовал. Потом я прикрепил вымпел «турист ГКШ Березники» к одному из флагов, бешено бьющемуся на ветру, и тоже – под «ура». Бедные флаги – сколько им досталось от природы!.. Один уже оборван ветром наполовину, другой – лишен угла, и все равно они вытягиваются по стойке «смирно» под струями воздуха и указывают туристу – ты дошел! Вот она, твоя вершина, отсюда – только вниз, ты наверху! 100

Минут через двадцать, когда все накричались вусыть, подошел Сергей, брошенный по дороге. Как-то не принято у нас юношей, да еще таких здоровых, на буксир брать, вот и плелся он в меру сил (а немного, знать, сил-то оказалось…). Последний кусок от камня Анекдотического он шел под наблюдением, которое велось в бинокль, и под соответствующие возгласы и комментарии. А потом я слез немного пониже, в расщелину, где не так дуло, съел пару конфет со снежком, хотя уже не испытывал такой жажды, как на фирнах, и решил, что вполне Г. Т. О. 101 102

Путь назад, как всегда, был легче и меньше впечатлял. Это была работа уже не на достижение Цели, а обыденка, и все, даже девчонки с Сергеем, шли хорошо. Я нашел варежки, оставленные там, где кормил Юльку амидопирином, пожужжал немного, и как-то незаметно приблизился край плато. А дальше все пошло вообще весело, за исключением того, что слегка плутанули и лишний час бродили, ища дольмен с продуктами. Наконец, героические розыски Витьки и Лены увенчались успехом – нашли. Обошлось без инцидентов, за исключением того, что двое на склоне поехали. Серега зарубился нормально, а Степа поскользнулся там, где, как он уверял, и ножа не воткнуть, не смог пробить палкой фирн. Если бы камни, на которые он выехал, были метров на сто ниже, не позавидовал б я ему. 103 104

Татьяна теперь топала, как по бульвару, наплевательски относясь к тому, что под ногами, и я удивлялся, как это и она не прокатилась. Ей было весело. Она беззаботно щебетала и с сокрушительным видом констатировала, что кэп устал, бедняга, намотался. Понятно: руковод устает не столько физически, сколько морально, но я бы больше внимания обращал на контингент, будь я на его месте. Может быть, конечно, это и неправильно. 105

В дольмене ждал приют и ужин. Все немного расслабились, а кто – и много. Юле пришлось скормить вторую таблетку. Килька в томатном соусе и халва делали свое дело: внутри потяжелело, захотелось сидеть, не рыпаясь, обсуждать неспешно и со вкусом философские вопросы, созерцать величие природы… Последняя как мудрый советчик дала понять, что не стоит этого делать – ветер немного изменил направление, и стало поддувать. В такой атмосфере долго не усидишь. 106

– Попэрли! – объявил кэп и кряхтя поднялся. Попэрли, что поделать.

Солнце добралось, наконец, и до нас. Идти стало приятнее в том смысле, что природа оживилась и не казалась мрачной. Однако, мы дружно благодарили небо за то, что оно не прохудилось, пока мы были наверху. Сейчас фирны слепили бы глаза почище зеркала, скользили и расплывались под ногами… Ничего, вобщем, хорошего.

Начальник рвал когти. Ему надоело шататься по горам, он спешил спуститься вниз, к палатке, котелку и спальникам. Энергия в нем бурлила и увеличивала частоту мелькания ног. Витька шел с ним рядом и активно сочувствовал этому намерению. Девчонки, в конце концов, взмолились: «Влад, ты хоть бы бычок выкурил, что ли…»

– Ага, – отреагировал тот, – вот и кончилась антиникотиновая кампания, теперь просить будете… А он последний, – с сожалением констатировал кэп, достав «Астру» и кидая коробку, куда подальше. Уселись. 107

Витька сидел с невероятно недовольным лицом и «Ермаком» на спине. Я все больше с кинокамерой. Влад, отсмолив окурок, отвалился на спину и прикрыл глаза. А может и нет: светило солнце, он был в защитных очках. Танюша, вся из себя веселая, сидела с выражением лица – что бы такого сделать плохого. Нашла, что: начала кидать снежками в кэпа. Тот отнесся индифферентно, но Слава, добрая душа, ввязался в перестрелку. Детки доигрались – Влад изъяснился насчет того, что у кого-то сил слишком много, и завершил недлинную реплику обычным энергичным «попэрли», к которому он все чаще стал прибегать. Желтая сопка кончилась как-то даже внезапно, мы спустились в лес. Влад со Славкой встали на лыжи и приготовились к слалом-гиганту, но мы резво перевьючили с Витьки на него групповой рюкзак и придали ему ускорение с напутственной речью. Интересно, как ему удалось доехать без травм и всего прочего того, что он явно мог заполучить? 108

До лагеря мы с Витькой шли вдвоем. Впереди маячила Лена, еще дальше – Степан, остальные отстали, хотя мы особо не спешили, гуляли, обсуждая прошедший день. Критически, так сказать, оглядывая.

Допэрли быстро, по времени прикинули, что уж никак не пять километров до Желтой сопки, максимум три. Приятные были километры, за исключением того, что Таня с устатку не усмотрела в сугробе, куда прятала, вторую лыжу, пришла на «базу» с одной, и Эдик с Сашей благородно сопровождали ее потом к месту захоронения. Нашли, к счастью.

Встреча была роскошной. Оставшиеся внизу, наслушавшись вчера ужасов про восхождение, не пожалели сил – вычистили палатку, напластали дров, сготовили обед (ужин). Одну лишь ошибку совершили – мало сготовили питья. И как мы не выпили всю Сольву, не боясь застудить горла? Ребята старались максимально помочь нам отдохнуть, так что аж приятно было и несколько неудобно: не успеешь пить захотеть, а мимо, как специально, кто-то с кружкой проходит и так ненавязчиво вопрошает:»?»…

Ели суп с шестеренками – Надя, перезнакомившись со всеми окружающими группами, сменяла у кого-то рожки на «звездочки», потом принялись за чай. В него, кроме «№36, 1 сорт» всыпали зеленой, вылезшей из-под снега брусники, мяты, каких-то еще травинок, взятых с собой, и для вкуса – ложку меда. Ох и чай был!.. Я оглоушил три кружки и рискнул бы четвертую, но он, к сожалению, кончился. Влад, к тому же, приказал зампомначхозше «не жать» сахар, и все брали – кто во что горазд. Я, как всегда, три кусочка на прикуску, а Витька семь штук на кружку ухватил, и доволен был. 109

Сухой спальник – залог крепкого сна!

Вечерело. Зачем-то залезли с Витей в златоверхий, где наблюдали интересную картину. Таня с Юлей лежали в спальнике. Вдвоем. Татьяна пыталась послужить печкой для Юльки, которую, наверное, от нервов поколачивало. А может быть, просто замерзла наверху и отойти не могла. Инженерная мысль Татьяны спала накрепко. Надеяться на сугрев, лежа лицами друг к другу вдвоем в раскатанном «комбайне» на четырех человек по меньшей мере наивно, тем более, что большие отверстия во входной части спальника, будучи, как я понимаю, оставленными не иначе как для вентиляции, функционировали отменно. Конец этому делу виделся такой, что завхоз жалобно осведомилась, скоро ли наш могучий костер изготовит нечто вроде питья погорячее?… Сказав, что не скоро, так как костром заведуют опытные сотрудники ЮДПД, мы проявили техническую смекалку и подоткнули спальник со всех сторон, закрыв щели. Радикального облегчения это не принесло, потому что Таня уже, похоже, была сама не прочь об кого-нибудь погреться, а кэп, наплевательски относясь к чаяниям опекаемой, завернулся в другой комбайн и дрых в противоположной стороне шатра. Хорошо быть руководом! Пришел, поел, сунул Степану ботинки, сказал – высуши («пожалуйста» подразумевалось) и – на боковую. Несчастный же рядовой турист стягивает унты, взвешивая в прохладном свежем воздухе тихие выразительные фразы, лезет к костру, куда не пропихнуться, ибо всех желающих не перечесть, старательно и, как правило, некачественно (надоедает!..) сушит сам, твердо зная, что, поставь у костра и уповай на Аллаха, через полчаса не унты – испанские сапоги будут, ноги не всунешь, а то – и сгорят до подошвы… Потом сушит все матерчатое и только после этого начинает просыхать и прогреваться сам, если дым от костра не прогонит – а он едкий, дым-то, ни дохнуть, ни глянуть… Потом с тихим благим матом сует как ни попадя «высушенное» в рюкзак и воображает, что Г. Т. О., а также готов к завтрашнему дню. Santa simplicitas! 110 111 112

– А и что я мучаюсь? – возопила в конце концов Татьяна.– Засуну-ка я ее (в смысле – Юлю) между вами на ночь, чтоб ей жарко было!..

Соломоново, мягко говоря, решение. Но, поскольку мне с ней на следующий день надо было дежурить с утра – Саша, ее напарник, собирался наверх и все ходил, выспрашивал, как и что – причин решить так было хоть отбавляй. Да и стороны не протестовали. 113

На ужин была каша, есть которую не хотелось, и компот, который проглотили беззвучно, не задумываясь о возможных ночных трудностях. Собирающиеся наверх с тревогой посматривали на небо, где ползли тучи, закрывая великолепный Орион, склоняющийся к кромке хребта и сияющий вовсю. Луну уже укутало, как одеялом, и лишь слабое мерцание по кромке гор выдавало ее присутствие. Сириус, ярчайшая звезда неба, стоял в афелии, на предельной для себя высоте, подмигивая бело-зеленым глазом: «Ну, как?..» Шумели сосны вокруг, а за соснами шумели туристские группы – много их пришло сегодня, не скучно завтра нашим наверху будет. Если, конечно, погода будет. А нет… Вот и ходят они, вот и вглядываются в черное небо с черно-серыми тучами вопросительно, и добрые души пророчат наутро солнышко. Нехай. Я подмигнул Сириусу, проверил, на месте ли ковшик Большой Медведицы, и полез спать. 114

Витька уже лежал, я тоже заполз, и Таня торжественно произвела укладку замерзшей между нас. Эдик занял ее место рядом с Сашей. Бедняги! Один не греет, другой скрючивается… Ладно, пусть учатся, а то вон – Татьяна, специалист же по спальникам, а умения никакого, даже обогреть не может, как выяснилось.

На сей день успокоились быстро. Одни устали, другие, готовясь к восхождению, жаждали выспаться. Но угомонились не все. Лежа между мной и Витькой, Юлька очень скоро согрелась настолько, что сначала решила избавиться от свитера (бог мой, завхозина ее еще бы в ватник облачила, потом грела!), а через некоторое время стала порываться вылезти из спальника и пойти прохладиться наружу. Эти порывы я, конечно, моментально пресек, но потом что началось…

Я понимаю, в тесноте – оно не для всех не в обиде, тем более, когда рядом семьдесят витькиных килограммов, и они время от времени поворачиваются, при этом какая-нибудь конечность идет по дуге и, доходя до соседки, производит такое изменение количества движения, что я въезжаю в стенку. Но метод борьбы с такими прецедентами она выбрала довольно странный: начала вращаться с частотой в пол-Герца то по, то против часовой. Когда мой вестибулярный аппарат окончательно сдал, я мысленно плюнул на все это, развернулся носом в стенку, принял теплоустойчивую позу и слегка уснул. 115

День 5. 27 марта 1988 г., воскресенье. Второе восхождение

Вставать пришлось в шесть. Было холодно и немного ветрило. Подлый сквозняк щупал ребра, заползая под суконку, и ребра поеживались. Отлежанный бок (доджентельменничался) гудел. Физио, как можно предположить, опухло, а омыть его ледяной сольвинской водой я долго не мог решиться.

Костровище остыло, дрова были неколоты, а топор, как ни странно, поплясывая и подрыгиваясь, колошматил куда попало, только не куда надо, сучки не кололись, «колодец» не складывался… Полный букет утренних удовольствий. Юлька бродила неприкаянно, потом принесла воду и охаживала круги вокруг негорящего костра. Я щипал лучину и мысленно выражовывался по поводу букета.

Но все, в том числе и природная подлость, имеет предел. Дрова возгорелись, стало тепло, Котелок грелся – полный порядок. Я получил пару комплиментов насчет ночи – оказалось, я не хуже Витьки каратэ занимался, только когда?! Вроде, за всю ночь раза три перевернулся…

Природа просыпалась. Лапша варилась. Как время подошло к первой пробе, я заколошматил по миске и объявил подъем.

Первой вылетела, лязгая зубами, Лена и пулей – к костру. Не помогает Сережа от мороза, видать… Как истая хозяйка, она поинтересовалась, сколько чего поклали, отругала молодую хозяйку за плохую дозировку в пух и прах, впрочем, весьма корректно, и поправила дело. Лапша сварилась моментом – Лена пришла, тут уж как ни бурли, ни возмущайся, а деваться некуда – сваришься…

Кэп вылез пасмурен. Ему мало хотелось переться наверх, а может, была другая причина, ибо Татьяна вылезла столь же пасмурная. Эдик в нервном возбуждении вздрагивал. Коля вытягивался. Костя примерял унты Вити, они были велики, и оба их подгоняли. Саша собрался раньше всех и бродил.

Лапшу съели, и кэп сказал мне: «Ну, собирайся». Дело в том, что вчера, поглядев на идучесть кадров, я сказал ему вполголоса, что если завтра я понадоблюсь наверху, то я не против. Тот не отреагировал по своей обычной манере, а вот теперь «родил». Thank you – долго ли мне собраться? Единственно что, знай я о предстоящем, позаботился бы, чтоб выспаться, а то и спал – то часа три…

На сей раз собирались долго, а может быть, и не долго, но Влад нервничал и попэр вперед, когда не все еще были готовы: Ирина экипировалась, а Надя с Леной отлучились в лес. Догоняли бегом. В этот день я шел абсолютно спокойным, даже без особых эмоций – твердо знал, зачем иду, и морально доготавливался. Молодежь нервничала. Руковод торопился. Куда уж он спешил, покрыто мраком, но по дороге мы со свистом обогнали какую-то группу, которая долго не хотела дать нам это сделать, но шли они хиловато против Влада. До первого перекура отмахали под самую сопку и остановились на подъеме, оставив группу конкурентов сзади на приличном расстоянии. От туристов шел пар. Кэп двигался с невозмутимым выражением лица и «Масса!» сказал тоже совершенно равнодушно. Все повеселели. Девчонки, восседая на снегу, пели песенки, Костя шастал по кустам, Сашка пошел «минировать» тропу, тоже – чудо, не мог внизу облегчиться. Я глядел на веселых девчонок и уже мало веселую Ирину, резвого Костю и достойно оглядывавшего в бинокль окрестности Колю, и думал, а и что же будет дальше. Вокруг стояла та же безумная независящая от нас красота, и лиственничная ветка покачивалась, с сомнением взирая на начинающееся предприятие. Тупые, как обрубленные, концы елей покачивались под слабым ветром – погода была лучше, чем вчера. Природа не давила своей темнотой туч и резким отблеском гор, все было как-то мягче и приятнее. Метров на пятнадцать ниже показались конкуренты.