Песни фей

ПЕСНИ ФЕЙ

1

Тоска летней ночи бессонной,

всегда суетливая мысль

играется с тьмой заоконной,

близка, приближается высь.

По звездам гуляющий ветер

сдувает пылинки, и в них –

то образ таинственно светел,

то призрак раздумий моих.

      ***

Какие-то летние силы –

зеленое их естество –

берут мою душу, унылы

сны беглые дня моего.

      2

Ночь начиналась –

и шелестом легким, как щебетом птичьим,

сад оглашался, и в звуках какое-то слышалось слово.

Нет,

быть такого не может,

чтоб в этом текучем, дрожащем

гомоне, шуме был смысл,

языка хоть какого глаголы.

Что же, я ночь напролет

запишу чего,

вздрогну,

расслышу

имя свое…

Кто зовет меня?

Я отзываюсь.

      3

Здравствуй, друг горемычный, сделай милость,

на крыльцо выйди, дай хоть мы посмотрим,

кто такой заявился в наши дебри

не тревожить – унять свои тревоги.

Нам пугаться друг друга – нет, не стоит.

      4

Терн растет в моем саду,

разрастается, забор

подпирает – ягод жду,

не пускаю под топор.

Поросль юная берёт

всю вкруг землю, зеленит

воздух, по ветру метет,

листьями день-ночь шумит.

Вяжут ягоды хоть плюнь,

сколько видел, сколько ждал,

май прошел, мелькнул июнь,

за июлем щедрый встал

урожай – не обобрать.

Непривычные к трудам

руки медлят ношу брать,

скользить, лазать по ветвям.

      ***

Три корзины под столом.

Исподнизу сок. Летят

осы, крыльями с трудом

слипшимися шевелят.

      ***

Достается сахар, труд

начинается благой –

гнать из этих синих груд

огнь-напиток голубой.

      5

Каплю надо нам выпить – и благое

опьянение сердце умиляет,

и не так уж мы злы, мудры, несносны.

Только пенье назойливее станет,

только ты, с кем веселие все наше,

с каждой каплей нас лучше понимаешь.

6

Что-то мало пьется мне,

хилая рука дрожит,

рюмкой плещет – дух в огне

жидком мне не ворожит.

Тяжелеет голова,

глупые ночь снятся сны,

память никнет, чуть жива,

образы так неясны…

      7

Скучно – и ещё скучней,

если выпить, много пить;

старой книгою верней

сердце мне развеселить.

Всё коплю, коплю добро

сладких вин и горьких ряд

водок – смотрятся пестро,

собственным огнем горят.

Не дай Бог, чтоб час пришёл

вас откупорить, беду

несусветную залить.

Я запас мечу на стол,

я гостей незваных жду –

с ними пить, и только пить.

      8

Достаются тазы, и сахар льётся

долгим белым потоком, и краснеют

его горы от низу постепенно –

будет, будет нам варево густое.

Банки ставятся с тяжестью благою

в шкаф стенной, и битком на кухне полки.

      9

На огне кипит, шипит

чайник, лишнее тепло

с водой плЮет, свист свистит,

выдыхает тяжело.

Разной сохлою травой

сыплю в кружку – не слаба

горечь: терпкий дух, живой

вышибает пот со лба.

      10

Напои чаем нас с вареньем новым,

еще тёплым и пенки неси с кухни,

блюдце с горкой – щебечем мы, хлопочем

над едою, над сладким забываем

и породу свою, и что опасны.

      11

И все леса – лес.

Длинными гуляю,

запутанными тропами

хожу,

грибов и ягод я не собираю –

бездельничаю,

мыслю,

существую.

А то, что лесом называть привык, –

простая небольшая роща

рядом

с заброшенным колхозным полем,

между

дач,

дорог автомобильных

и железных.

Везде пакеты мусора,

окурки,

и голоса слышны,

и шум моторов,

везде цивилизация – такая,

как здесь устроили,

как мы привыкли здесь.

Но все леса – лес.

Трогаю стволы,

топчу их хвою,

трудное дыханье

свободнее становится,

и я

почти что заблудился

и по солнцу

обратный путь отыскиваю.

Вышел

к чужой деревне.

Леший здешних мест

так водит,

круги вертит;

так свободнее

блуждать,

куда не помнить –

роща малая

лишь так,

крутя дороги, может стать

суровым, настоящим, русским лесом.

      12

На прогулках неспешных, молчаливых

мы сопутствуем, знаемся с лесными –

одного тебя к ним пустить, мы знаем,

как опасно: привяжешься к ним, диким, –

нас забудешь, и сад твой опустеет.

      13

На востоке сада тёрн.

Черноплодка да ирга

ждут по остальным по трём

краям ворона-врага.

Будет пир ему: моей

вместо плоти-крови – снедь

чистая – весь груз ветвей,

успевающий созреть.

      14

Как ни делай запасы, а остатки –

недобор на ветвях, в траве завалы –

больше и тяжелей того, что в погреб

отнесли – не печалься: эта щедрость

к перелетным тебе еще зачтется.

      15

А я б хотел не умереть – исчезнуть.

Чтоб не было ни памяти-следа,

ни места, что с цветами и крестом…

Свечу задуют – где огонь,

где беглый её свет? –

безвредно трогает ладонь

тот воздух, где их нет.

Рассеяться, как свет; как звук, заглохнуть;

пропасть, как слово-надпись на водах;

как та зола, какую ветер сдул:

взлетела – где она?

Пусть даже легкая печаль

сердцА не оскорбит,

в ночь летнюю меня не жаль,

в день зимний я забыт.

Никто меня не вспомнит – зримых нет

следов от бытия, небытия.

Нет сына, дома, дерева, могилы.

Условия не выполнены мною…

Исчез, а значит, в добрый час

я, может быть, вернусь

в тот мир, где никого из вас

я встретить не боюсь.

Смерть и бессмертье слишком тяжелы

для моей жизни – легкого испуга

и любопытства беглого.

      16

Что, друг ситный, грустишь? Какие ласки

нам еще предстоят? Тебя щекочем

и не знаем ни устали, ни скуки,

время наше проходит презабавно.

Ты не знаешь, что к смерти эти ласки.

      17

Скажи мое имя – и чудную власть

получишь, и силой натешишься всласть,

с врагом покуражишься, боли хлебнешь,

долги тем и этим сторицей вернешь.

Построишь чертоги над хлябью земной,

в морях голубых пронырнешь под волной,

в огне вспыхнешь, вздрогнешь, рассыплешься в прах –

старинный исчезнет, вдруг сбывшийся, страх.

И женскою слабостью и красотой

насытишься вдоволь, упьешься любой.

Что страсти людские? Их легкий язык

сполслова, насквозь понимать ты привык.

Иные познанья влекли и влекут:

смысл времени, как его токи текут,

создание мира и мира предел

ты мыслью проник, и ты дальше посмел.

Усталости в сердце нет, сроки ему

сбылись, миновали и сгинули в тьму.

      ***

Ты, лётом подлунным спеша над землей,

увидишь дом старый и старый сад свой

и книги увидишь, в них буквы прочтешь –

печальную повесть свою узнаешь?

      ***

Вот так бы и жил, не продавший души,

во тьме беспросветной, в треклятой глуши.

      18

Загадаешь ли малое желанье –

мы исполним, а вдруг решишь уехать –

засвистим, застрекочем, в косы туго

заплетем стёжки, летние дорожки.

А зимой-то никто нас не покинет…

      19

Будем веки вековать,

будем своды подпирать,

деревА стройны, красны:

мачтовый тяжолый лес

по верхам скребет небес,

звезды сваливает с них.

Глубоко зашли, сплелись

в жадных поисках воды

корни мощные – руды

златой, черной напились,

гномьи норы рыли и

норы глубоки, ничьи.

      20

Позабудь свои беды и обиды.

Мы ведь тоже не просто так плутовки –

защитим, ты ведь наш теперь навеки,

не делимый ни с кем – к тебе не пустим

ни с оружьем, ни с умыслом враждебным,

ни с какими иными новостями.

      21

Запасаюсь для зимы:

книги, книги – хлам, читать

среди белой хладной тьмы

да на краткость чтоб роптать.

Рано взялся их листать,

мучить зрение, пока

есть я, чтоб глаза ломать,

и жива твоя тоска.

      22

Это что шелестит? – Вся наша свадьба

собирается, едет в чистом поле.

Как подскочат скорлупки на ухабах,

так тряхнет на сто верст вокруг окрестность,

полыхнет свадьба звездами – Телегой.

      ***

За осенним пирком честным толкутся

гости наши – заметишь, не заметишь

их следы, их самих в осеннем буйстве,

пожеланья их сможешь ли расслышать

нам с тобой? Задарили, закидали.

ПЕРВАЯ ИНТЕРМЕДИЯ

Берется колода старых, замусоленных в гадании, неигранных карт, и начинается.

      23

Старую колоду я

возле сердца подержу,

на какого б короля? –

Просто так я разложу.

Грех-то, грех, а толку чуть:

как пасьянс – сойдется, нет.

В будущее не взглянуть,

слишком ярок здешний свет.

      24

Карты, карты, картишки… Масть какая

тебе больше по сЕрдцу?.. То есть бубны?

Не отстал от стяжательства! – Всё лучше

и умней, чем иные ваши страсти,

сердце тыщи большие успокоят.

Из колоды вынимается карта "Шут", затем карта "Повешенный".

      25

Шут повис, колпак свой скинул,

шут качает головой,

ногу за ногу закинул –

шут веселый, труп живой.

Смотрит шут, поводит оком

по просторам мать-земли –

был он хитрым и жестоким,

но его сильней нашлись.

В перевернутой натуре

видит шут под маской лжи

правду, даже глаз не щуря.

"Споднизу что, покажи!"

      ***

И под юбку королевы

шут заглядывает – и

начинаются напевы

о возвышенной любви…

26. ПОЕТ ШУТ

Когда я глуп и весел был

и верен королю,

шутом обыкновенным слыл,

смешил двор –

(усиленно гримасничает)

тру-лю-лю!

Я после верностью иной

чтил королевский дом:

я подшутил с его женой –

вот так –

(показывает неприличный жест)

тирим-бом-бом!

Не понял шутку мой король,

взяла меня петля,

но шутки сохранилась соль,

растет –

(показывает руками брюхо беременной)

тра-ля-ля-ля!

Как рассмеется вся земля,

когда, войдя в закон,

мой сын, наследник короля,

страну –

(повторяет неприличный жест из второго куплета)

тирим-бом-бом!

      27

Наступил на веревку, споткнулся на ней –

растянуться бы вдоль, нет же ж – вытянут вверх;

приготовился, чтобы дыханье и смех

придержать, но тут воздухи только свежей;

восходящие токи висЕльца бодрят,

шут корячится, шут потешает ребят.

Кто не смог сам собой – будет смертью своей

договаривать мысль и доделывать грех.

      28

Ох, моё шутовство,

черное ведовство –

висит, крутится естество,

знаю, скажу чего

и узнаю кого.

      ***

Раздвигаются перспективы

в свет бел,

в перевернутый нетоскливо

взлетел.

      ***

Лихие прилили смыслы,

похоти к голове,

и сама голова повисла,

тяжела,

больна

весом больших кровей.

      ***

Я упаду, плод зрелый,

груз не сдержать петле, –

я упаду в смерть, белый.

      ***

А не копай в земле

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.