Побег от дождя (Вопросы любви)

– «Угу» – это «хорошо» или «плохо»?

– Отлично! – ответила она. – Такие вопросы задают из вежливости. Ты ведь не ждёшь подробного отчёта о моей жизни с того момента, как видел меня неделю назад? Так вот, я оценила твоё внимание. – Она лучезарно улыбнулась.

Алексей понял, что она умеет не только раздражать, но и ставить в тупик, и что это ему не нравится.

– Я тебе звонил, ты не брала трубку, – раздражённо сказал он.

– Да? – С удивлением на лице она выудила телефон из кармана и уставилась на экран. – О, точно, у меня был звук выключен. – Её совершенно не волновало недовольство собеседника по этому поводу.

«Могла бы извиниться!» – с досадой подумал он, и поэтому, заговорил гораздо резче, чем следовало:

– Ты обещала журнал.

– Да, только он остался в читальном зале, там мои вещи. Сейчас чай допью, – она кивнула на стакан, – и пойдём, а то меня не пустят. Пойдём сядем.

Дуся направилась вглубь холла и села батарею у стены. Алексею ничего не оставалось делать, кроме как сесть рядом. Она молча пила чай, задумчиво глядя перед собой, а он от нечего делать стал рассматривать девочку. В этот раз она выглядела менее экстравагантно, чем тогда: джинсы, кроссовки, длинная зелёная толстовка с меховым капюшоном, полностью скрывающая её фигуру. Волосы были завязаны в толстый пучок на макушке, из которого, как иголки у ёжика, во все стороны торчали кончики волос.

Уже через пару минут он почувствовал, что сидеть на батарее крайне неудобно и что его зад прямо-таки покрывается рельефным узором в полосочку. К счастью, когда он встал, не выдержав больше сидения на этом пыточном кресле, она тоже поднялась и метнула стаканчик в стоящую неподалёку мусорку.

Они вместе прошли в читальный зал, никто даже не попросил показать читательский билет – в гуманитарном корпусе всё было проще. Дуся подошла к одному из столов, на котором были веером разбросаны книги, тетрадь, ручки, а ещё стопка бумажек, исписанных крупным, корявым и совершенно нечитаемым почерком. Из-под всей этой кучи Дуся выудила октябрьский выпуск альманаха. Заглянув в оглавление, Алексей обнаружил там только одно её стихотворение. Он надеялся, что их будет больше.

– К сожалению, выпуск моего сборника пока не планируется, – усмехнулась она.

– А что, материала бы хватило?

– Вполне.

– А можно почитать остальное?

– Ладно, могу дать кое-что.

– Пришли мне по почте.

Она нахмурилась:

– У меня нет своего ящика.

– Тогда просто принеси. Я всё равно ещё сюда приеду, чтобы отдать диск с репортажем Марии Ивановне. Я ей обещал.

– Отдай. Ей будет приятно, – Алексей почувствовал, с каким теплом Дуся отозвалась о своей руководительнице.

– По каким дням вы собираетесь?

– По понедельникам и четвергам.

– Тогда увидимся.

Дуся кивнула и подняла ладошку – «Пока!»

Следующая неделя у Алексея прошла в делах, в учёбе, и, если бы не обещание Марии Ивановне, он бы точно не вспомнил ни про студию, ни про Дусю с её стихами. Хотя то единственное, что было в сборнике, ему понравилось. Стихотворение посвящалось бабушке и представляло собой наблюдение за женщиной, прожившей долгую и непростую жизнь. Алексей усмехнулся, когда понял, что оно заключает в себе вопрос о смысле жизни. Необычно – для семнадцатилетней девочки. Ему ещё больше захотелось прочитать остальные и узнать, что у Дуси в голове. Он поймал себя на мысли, что действительно заинтересовался этим феноменом, с которым столкнулся волей случая на импровизированном университетском литературном вечере. При этом Алексей не воспринимал Дусю как равную себе – симпатичную, талантливую девушку. Она была для него, скорее, странным, одарённым, неординарным ребёнком, из которого ещё неизвестно что вырастет.

Сдав статью в журнал, Алексей почувствовал облегчение: в ближайшие дни можно было расслабиться и ни о чём не думать (кроме ежедневных заданий в универе, конечно). Поэтому вечер пятницы обещал стать очень приятным: они были вдвоём с Лерой, она разогревала в духовке купленную по дороге пиццу, на столе заманчиво темнела бутылка вина, а Алексей пытался хоть немного разобрать свалку проводов и дисков на столе. Сегодня Лера оставалась с ним. Ему нравилось устраивать такие, как он иронично называл их про себя, «романтические» вечера, остаться же у него насовсем он не предлагал никогда и никому, даже Лере. Он не хотел связывать себя подобного рода обещаниями, предпочитая независимость. А кроме того, ему претила мысль о том, что женщина будет постоянно присутствовать в его квартире, наводить свои порядки, мелькать туда-сюда, как это представлялось герою известного фильма. Не то чтобы он собирался всю жизнь прожить один, нет, конечно, он понимал, что рано или поздно женится, заведёт ребёнка, и, может быть даже, его избранницей станет Лера. В конце концов, она девушка хорошая, добрая, красивая… К тому же, она нравилась его родителям… Но, в любом случае, это случится нескоро. Куда спешить? Ему всего двадцать три, надо найти хорошую работу – ведь для семьи нужно много денег. Одним словом, Алексей был вполне ответственным молодым человеком.

– Так когда ты поедешь отдавать диск?

– А? – Вопрос Леры выдернул Алексея из его мыслей. – Не знаю, надо выбрать время. А что?

– Я хочу поехать с тобой. Можно?

– Зачем?

– Ну, я говорила тебе, мне интересно посмотреть, как они занимаются. А может, я тоже буду заниматься в студии? – Лера смотрела на него с умоляющей улыбкой.

Вообще-то Алексей предпочёл бы поехать туда один. У него почему-то сложилось ощущение, что знакомство со студией – это его, личное, дело. Как будто он был единственным, кто вхож в этот круг. Он и сам понимал, что это глупо, тем более что в студии были студенты с разных факультетов, хотя с журналистики – он один. Алексей представил, что снова встретится со всеми этими теперь уже знакомыми людьми, и вдруг осознал, что ему это будет приятно, как бывает приятно снова прийти туда, где однажды тебе очень понравилось. Он и не догадывался, что студия произвела на него такое впечатление. Видимо, дело было в той душевной, домашней атмосфере, которую удалось создать Марии Ивановне. Это был словно маленький закрытый мирок, и Алексею показалось, что Лера, придя из его, Алёшиного, мира, разрушит этот – замкнутый, литературный. Алексей словно подсознательно хотел сохранить свою тайну.

Но у него не было причин отказывать Лере, поэтому он обещал ей, что в понедельник они поедут вместе. Уже в воскресенье вечером он сообразил, что надо напомнить Дусе про стихи, которые она обещала дать ему почитать, и набрал её номер. В этот раз она ответила сразу, только голос был какой-то странный, так что он даже её не узнал.

– Дуся?

– Да-да, я слушаю.

В трубке издалека послышался резкий женский голос, который что-то выкрикивал.

– Дусь, ты завтра будешь в студии? Я собираюсь подъехать…

– Да-да… – как-то растерянно и невпопад перебила его девочка. Голос около неё продолжал кричать. – Хорошо, хорошо!

– Что? – Алексей не понял.

– Извини, я не тебе.

– Тебе неудобно сейчас говорить?

– Я перезвоню, – поспешно проговорила Дуся и, не дождавшись ответа, отключилась.

Алексей недоумённо уставился на телефон.

– Что случилось? – спросила Лера.

– Мне одна девочка из студии обещала дать почитать свои стихи.

– А как её зовут?

– …Евдокия, – запнулся Алексей и почему-то назвал полное имя.

– Какое редкое имя! Но красивое.

Дуся перезвонила минут через пятнадцать.

– Привет, Лёш, – голос у неё был уставший.

– Привет. У тебя всё в порядке?

– У меня всё отлично. Что ты хотел?

– Я завтра собираюсь посетить ваше тайное общество, – пошутил он, чтобы рассеять её напряжение.

Ему это не удалось.

– И?

– Ты обещала мне раритетные рукописи.

– Что?

Алексей понял, что мыслями Дуся была далеко.

– Ты принесёшь мне свои стихи?

– А, да, конечно.

– Тогда до завтра!

– Пока.

В студии Алексея приняли с распростёртыми объятиями, закидали вопросами о том, как прошёл репортаж, а уж когда он достал из сумки подарок – диск, то и вовсе стал героем дня. Все загомонили ещё громче, засыпали его благодарностями и стали решать, кто и когда сможет принести ноутбук, чтобы посмотреть видео. Среди студентов он узнал Настасью, Ивана и ещё несколько знакомых лиц.

– А это Лера, моя однокурсница, – Лера бросила на него короткий тоскливый взгляд.

– Дусенька, здравствуй! – раздался голос Марии Ивановны. – Посмотри, кто к нам пришёл. Алёша сделал нам замечательный подарок! – Руководительница, улыбаясь, держала в руках диск.

– Здравствуйте, Мария Ивановна! Это здорово, – вежливо ответила она и вдруг закричала: – Ваня! – и бросилась парню на шею. – С днём рожденья!

Она достала из рюкзака большую, размером с альбомный лист, открытку и вручила ему. Он открыл и ахнул:

– Твои?! Спасибо! – и чмокнул её в щёку. Настасья стояла рядом и с улыбкой наблюдала за ними. Алексей тоже наблюдал и строил предположения о том, что же такого было в открытке и насколько близкие отношения у неё с Иваном. В итоге он решил, что Иван – больше, чем просто приятель, а в открытке – подаренные ему стихи. Журналист смотрел на открывающуюся его взору жизнерадостную картину, и она ему не нравилась: что-то, в его понимании, в ней было неправильное.

Наконец, Дуся повернулась к Алексею:

– Привет!

– Знакомься, это Лера.

– Евдокия, – представилась она и принялась с любопытством разглядывать его девушку, так что та даже немного смутилась. – Я принесла, – сказала наконец Дуся, вытаскивая из рюкзака стопку листов с напечатанным текстом, и протянула их Алексею.

– Спасибо.

Лера отошла к Марии Ивановне.

– Вы хорошо сочетаетесь, – заметила вдруг Дуся.

– Что?

– С Лерой.

Алексей опешил: они пока ни словом, ни жестом не проявили своих отношений!

– Очень интересно почитать твои стихи, – Алексей наконец придумал что сказать и кивнул на стопку бумаги.

– И нам будет очень интересно посмотреть твой репортаж! – с иронией ответила на комплимент Дуся.

Мария Ивановна предложила остаться Лере и Алексею, и они воспользовались приглашением: Лера – с восторгом, а Алексей – с сомнениями, но составляя компанию своей девушке.

Занятие в студии было похоже не на урок, а, скорее, на кружок по интересам. Мария Ивановна сначала обсуждала с Дусей материал для чтецкого конкурса, потом стала помогать студийцам с их текстами. В это время остальные либо что-то писали, либо обсуждали, но непременно по делу, никто не трепался просто так. Было видно, что в этой незамысловатой студии собрались действительно увлечённые люди. Алексею было интересно наблюдать за ними, а Лера так вообще смотрела на них с восторгом. Особенно на Дусю. Алексей заметил, что Лера не сводила с неё глаз ещё со знакомства. Потом девушки разговорились. Алексей наблюдал за ними с другого конца аудитории и невольно сравнивал. Такие разные. Как ангел и чёртик. Лера – светловолосая, светлоглазая, с мягкими вьющимися волосами, раскиданными по плечам, и Дуся – с чёрными волосами, завязанными в два растрёпанных пучка над ушами. Она что-то эмоционально рассказывала Лере, помогая себе жестами, а та слушала её с радостной улыбкой.

Мария Ивановна, конечно же, была рада принять Леру в коллектив.

– Творчество – дело добровольное и ничьему суду неподвластное, – сказала она. – Я никогда не провожу отбора, ведь нельзя знать заранее: насколько талантлив человек. А вдруг, я ему откажу, а он проявит себя где-нибудь в другом месте, например, через год или через два?

– Вы так говорите, как будто каждый человек обязательно должен обладать талантом, – улыбнулась Лера.

– А как же иначе? Но даже если у него талант, например, в гимнастике, я всё равно буду рада, что он заинтересовался литературной жизнью. Ведь что такое литература? Это жизнь души. Любое литературное произведение описывает внутренний мир человека.

– Да, пожалуй, вы правы, – с удивлением согласилась Лера. Она никогда не подходила к книгам со столь возвышенных позиций.

– А он, может быть, даже поважнее внешнего!

Домой Лера возвращалась задумчивая и молчаливая.

В пропасть

Литературная атмосфера заворожила Леру с первого знакомства, и теперь она всё чаще работала по ночам, пытаясь совместить учёбу, работу и новое увлечение. Так что все понедельники и четверги были расписаны и посвящены творчеству. А Алексей… Ни разу не выразив желания стать членом литературного коллектива, он тем не менее почти каждый раз приезжал туда с Лерой. Зачем? Он сам, наверное, не смог бы дать себе внятного ответа на этот вопрос. Лера с наивным лукавством замечала ему, что свободное творчество неизменно притягивает людей, а обаятельная руководительница внушает веру в собственные силы. Алексей не спорил.

Приходя на занятия, он больше наблюдал, чем что-то делал, благо, никто этому не препятствовал. И чаще всего его взгляд останавливался на Дусе. Он невольно оборачивался, когда её фигурка легко взлетала со стула и с животной грацией переносилась в другой конец аудитории. Своими быстрыми, но плавными движениями она напоминала Алексею какое-то животное (кошку, что ли?), очень лёгкое, грациозное и красивое, но не подозревающее о своей красоте. Неожиданно для себя самого он вдруг осознал, что Дуся красива. Он заворожено смотрел, как она садится на стул, по-детски поджав ногу, чтобы в любой момент вскочить, как приподнимается её короткая юбка, открывая стройные ножки в ярких шерстяных колготках. Алексей заметил, как много откровенного и одновременно невинного было в её неординарном наряде. Он не мог отвести глаз от её тонкой длинной шеи, по которой чёрными змейками спускались выбившиеся из пучка волосы. У Дуси была манера грызть ручку, когда она сочиняла, и Алексей смотрел, как она зубками теребила уже обгрызенный колпачок. В такие моменты в его животе что-то сжималось, и однажды он осознал, что Дуся – очень привлекательная девушка и она может вызывать не только дружескую привязанность. Эта мысль удивила его самого, но вовсе не обрадовала.

Поначалу он убеждал себя, что присматривается к Дусе только потому, что рядом с ней нередко оказывается Лера. Алексей видел, что девушки сдружились, но ему это казалось странным и даже почему-то было неприятно, хотя он понимал, что Дуся притягивала к себе людей кипевшей в ней энергией. Но как-то раз он поймал себя на мысли, что Лера давно разговаривает с Марией Ивановной, а он сам по-прежнему не сводит глаз с растрёпанного затылка.

Чаще всего она сидела с Ваней и Настасьей. И Алексея раздражало то, как она разговаривает с Ваней, как смеётся его шуткам, как горят её глаза, когда они обсуждают какой-то совместный проект. Однажды он увидел, как она тихо, чтобы не мешать остальным, шепчет что-то ему на ухо, обняв за шею тонкими руками, и ему стало досадно, потому что самому Алексею обыкновенно доставался не горящий взгляд, а насмешливая ухмылка.

Общение с Дусей вообще вызывало у него двойственные чувства. С одной стороны, в её поведении явственно проявлялись проницательность и незаурядный ум, а с другой – Дуся словно поставила себе задачей раздражать Алексея. Каждая её реплика, обращённая к нему, была наполнена иронией – как правило, не злой, но он не привык быть объектом насмешек, а эта мелкая девчонка с самого знакомства на каждом шагу ставила его в глупое положение. Но от этого желание перекидываться с ней насмешками только росло. Алексей как журналист тоже имел неплохо подвешенный язык, и Дуся оказалась достойным соперником по остроумию.

Так что мысли об их словесных поединках стали посещать его не только в литературной студии. Сидя на лекции, он воспроизводил в памяти её смех, её манеру хмурить брови, когда что-то ей не нравилось, её напряжённый взгляд, когда она была чем-то увлечена.

Под Дусино обаяние попала и Лера. Она прочла все её стихи и рассказы и, буквально, раскрыв рот слушала, когда Дуся заговаривала о творчестве, о своих задумках, а их у этого чертёнка всегда было неисчерпаемое количество.

Алексей, естественно, тоже прочёл то, что дала ему Дуся. Стихи ему понравились: они были глубокие и лёгкие одновременно. Глубокие – потому что она умела подмечать обычно незаметные, но важные моменты жизни, а лёгкие – потому что понятные, без искусственных, надуманных образов. Её слог казался естественным, как она сама. Она писала о ценности дружбы, некоторые стихи были о природе, вернее, её описания наводили на мысли о смысле человеческой жизни. И ни одного стихотворения о любви. «Надо же! – подумал Алексей. – Неужели её это совсем не интересует?»

Листки с текстами Дусе отдавала уже Лера, почти сразу отобравшая их у парня. Отдавая, она долго выражала подруге своё восхищение. Дуся слушала её молча, улыбаясь кривоватой усмешкой (была у неё такая манера – улыбаться только одним краешком губ) и бросала насторожённые взгляды на Алексея. Но он только поблагодарил за стихи и сказал, что они ему понравились.

Выходили из университета они, как правило, втроём, вернее, подруги выходили вместе, а Алексей плёлся за ними, уже плохо соображая, кого их них он сопровождает. Они доходили до развилки и разделялись: Дуся – налево, к метро, а Лера и Алексей шли дальше, к шоссе, к его машине. Он больше не предлагал Дусе подвезти её и так и не узнал, где она живёт.

Декабрь подходил к концу. Москва сверкала разноцветными лампочками, уже месяц как готовая встречать Новый год, так что москвичи уже привыкли к расставленным повсюду ёлкам и перестали вообще вспоминать, что они означают. А студентам и вовсе было не до ёлок – сессия в разгаре. В студии народу поубавилось: в экзаменационной гонке не многим удавалось выбрать время для творчества. Однако двадцать седьмого числа всё-таки решено было собраться по случаю грядущего праздника. Собрались не все, но Алексей и Лера пришли. Она – несмотря на усталость, нехватку времени и синяки под глазами от недосыпа. Журналист шёл на праздник, вспоминая, как в прошлый раз он явился сюда в качестве гостя.

Всё-таки Мария Ивановна умела создавать тёплую атмосферу! Студенты читали стихи, многие дарили друг другу небольшие подарки, поздравили, естественно, и Марию Ивановну. Потом пили чай с печеньем – Дусиным. Оно было в форме фигурок разных животных, и Дуся веселилась, угощая приятелей той зверюшкой, которая, по её мнению, подходила именно ему или ей. Алексею достался лось. «С рогами!» – хохотнул кто-то. Улыбка мгновенно слетела с Дусиного лица, она сверкнула глазами на неудачно пошутившего и с презрением произнесла: «Если бы ты видел живого лося, то знал бы, что это очень красивое и грациозное животное». Но тут один уголок её губ приподнялся. «А это тебе. С Новым годом!» – она протягивала шутнику песочного барашка. Тут уж грохнули все, даже Лера.

Когда они выходили из универа, крупными хлопьями пошёл снег. Он ложился на шапки, капюшоны и белел на чёрных растрёпанных Дусиных косах. Несколько раз за то время, пока они втроём шли до развилки, девчонка замирала посреди дороги, задрав голову и высунув язык, в надежде поймать хоть одну снежинку. Отчаявшись, она поймала полупрозрачную звёздочку на варежку, остановилась и принялась её разглядывать. Друзья терпеливо ждали. «Какая красота! – тихо произнесла Дуся. – Ведь это же настоящее чудо – эти тонкие прожилки, такой узор человеку создать не под силу». Она снова двинулась вперёд, но медленно, не сводя глаз со своей снежинки.

Когда они уже прощались на развилке, Алексей вдруг неожиданно для себя самого сказал:

– Мы сдаём последний экзамен перед Новым годом и тридцатого идём кататься с горок, если снег не растает. Хочешь с нами? Будут ещё мои друзья – мы компанией собираемся.

– На чём? – Дусины глаза загорелись.

– На тубах, на ледянках, на санках – кто как.

– Я хочу! А где?

– В Царицынском парке. Была там?

– Ещё бы! – она усмехнулась.– Меня в детстве бабушка туда часто водила. Больше всего мне нравилось залезать на руины! Мои любимые – наверху, там, где пруд поворачивает. Но лазить можно было только с бабушкой, а мама страшно ругалась. Интересно, это остатки чего? Ну, каких строений?

– Ничего, они искусственные, – ответил Алексей.

– Да ладно? – Дуся посмотрела на него недоверчиво. – Зачем создавать искусственные разрушения?

– Такая была мода в восемнадцатом веке.

Дуся смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– И кусок стены на острове тоже ненастоящий?

– Да, причём раньше на его месте было два острова, соединённых аркой, и под ней можно было проплывать на лодке, а потом они слились.

– Круто! Два острова рядом! – В Дусиных глазах загорелся огонь интереса к новому.

– Так ведь острова тоже искусственные.

– Да? – Дуся была очень разочарована. – А я думала, это редкое природное явление…

Алексей расхохотался над её наивной реакцией. У него вдруг резко поднялось настроение. Конечно, ему нравилось женское восхищение, но сейчас дело было не в этом: насмешливая девчонка вдруг взглянула на него с таким искренним интересом, что он был готов рассказать ей прямо сейчас всё, что знал о Царицыне и не только. Но они уже подошли к развилке.

– Ладно, созвонимся.

Дуся махнула рукой и пошла прочь.

– Идём? – тихо сказала Лера, потянув его за локоть.

– А? Да-да, – он очнулся и пошёл к машине. По дороге домой (сначала – довезти Леру, а потом – к своим родителям) оба молчали. Лера чувствовала, что тонкая иголочка нет-нет, да и коснётся её сердца. А у Алексея было прекрасное настроение.

Тридцатого встречались в метро. Самой дисциплинированной оказалась Дуся: когда подошли Лера и Алексей, она уже стояла у колонны и читала книжку. Едва они успели поздороваться, раздался зычный голос Серёги, которого было слышно аж с другого конца зала, несмотря на шум на станции:

– Здорово, ребята!

– Знакомьтесь, это Сергей, мой лучший друг, а это…

– Евдокия! – перебила она.

Алексей смолк. Его приятель недоумённо разглядывал чудо, с которым его только что познакомили. Алексей вздохнул: Дуся была в своём репертуаре, и ему даже стало как-то неудобно, что он её привёл. На ней были штанишки до колена, красные шерстяные колготки, красная спортивная куртка и меховые кроссовки. И вязаные варежки. Завершали это недоразумение две толстые, но короткие косички. Серёга продолжал с удивлением разглядывать стоящее перед ним явление.

– А ты откуда? – глупо спросил он.

– Из литературной студии, – поспешно ответил Алексей.

– Сочиняешь? – поинтересовался Серёга.

– Бывает, – ответила Дуся. – А ты откуда? – Дуся не любила оставаться в долгу.

– Мы с Лёхой однокурсники.

– Ясно.

– Значит, Евдокия? Как жена князя?

Дуся не ответила и в свою очередь стала разглядывать парня.

– Ну, Дмитрия Донского. Слышала? – решил на всякий случай пояснить он.

Уголок её губ пополз вверх.

– Спасибо за ликбез, я догадалась.

– Извини, – Серёга поспешно изобразил на своём лице раскаяние, поняв, что обидел её своими подозрениями в невежестве.

– Но, коли на то пошло, мне больше нравится аналогия с поэтессой девятнадцатого века.

Серёга немного удивлённо посмотрел на эту мелкую, знающую себе цену, а она ещё раз окинула его оценивающим взглядом и вдруг произнесла:

– Можно Дуся.

Серёга расплылся в улыбке:

– Ну, тогда можно Серёга!

– Договорились!

Наконец, собрались остальные, все – однокурсники Алексея, и направились к выходу.

Всё-таки, что ни говори, а разгрузка мозгов нужна всем, и детское дуракаваляние на ледянках (на совсем недетских горках) идеально для этого подходит. Наверное, пока летишь вниз, ветер вперемешку со снегом начисто выметает из головы все проблемы, по крайней мере, на время. И даже если ты уже вполне взрослый человек, и тебе надо думать об учёбе и работе, всё равно: ничто, даже алкоголь, не прочищает мозги столь качественно, как безбашенное катание с горки, так что в них не остаётся ничего, кроме хорошего настроения. Повезло тем, кто знает рецепт хорошего отдыха!

Отрыв был полный. Все были по уши в снегу. Съезжали по одному, по парам, а особый азарт вызывал спуск целой вереницей, которая неизменно к концу превращалась в кучу малу. Познакомившись с каждым из компании, Дуся тут же стала в ней своим человеком. Она хохотала вместе со всеми, кидалась снежками и непременно оказывалась в самой гуще событий. Алексей не сводил с неё глаз – это уже, кажется, вошло у него в привычку. Он подмечал каждую мелочь в её облике: раскрасневшееся лицо, падающий от ветра капюшон, прилипший к варежкам снег, который она безуспешно пытается отряхнуть… И каждый её жест вызывал у него улыбку.

Лера тоже смотрела на Дусю, а вернее, на Алексея, который, как идиот, смеялся над каждой шуткой первокурсницы, только Лере это радости не прибавляло. Как всегда, она не участвовала в этих безбашенных забавах. Она приходила вместе с Алексеем, но не каталась, а только гуляла по дорожкам в хорошенькой шубке и сапожках на небольшом каблучке и болтала с друзьями, а ещё любовалась на своего Алёшу. Только сегодня её это совсем не радовало, к тому же парень, увлечённый играми, почти не заговаривал с ней. В душе у Леры густым туманом расползалась тоска.