Побег от дождя (Вопросы любви)

Дуся послушно легла. (А может быть, у неё просто не было сил стоять.)

– Твой подарок ждёт тебя!

С этими словами («Та-да-ам!») он пафосно вытащил гитару из-под кровати.

– Ух ты!.. – сказала Дуся вместо спасибо. Глаза её расширились и осматривали гитару, как показалось Лёше, очень удивлённо, пальцы обежали деревянный изгиб, и это стало лучшей благодарностью.

Явно довольная, Дуся вернулась в постель. После не очень настойчивого фырканья она согласилась взять градусник и уснула. Температура снова поднялась, и ещё пришлось опять сбивать.

Вторая порция бальзама пролилась на Лёшино сердце, когда он увидел, что рядом с любимой на кровати отдыхает подарок.

Последующие три дня слились для Лёши в один – длинный. Дуся спала, вставала выпить воды, потом снова ложилась и засыпала. И так трое суток напролёт. Есть она отказывалась, аспирин пила только когда Лёша давал его ей, увидев на градуснике слишком длинную серую полоску ртути. Впрочем, без особых возражений. К третьему дню он уже ощущал себя врачом-специалистом, потому что без градусника научился определять, когда у Евдокии поднималась температура, а когда падала. В первом случае девочка сворачивалась под одеялом в тугой узел, а во втором раскидывалась по постели звёздочкой и категорически отказывалась хоть чем-то укрыться. Тогда Лёшиным глазам представала тонкая девчачья фигурка в футболке с портретом Есенина и по-детски клетчатых трусиках. За несколько дней голодовки Дуся заметно похудела, и на обнажённом боку явственно проступали тазобедренные косточки.

На четвёртый день Алексею нужно было на работу, но он уходил почти спокойно: Дуся уже не легла спать, а пошла на кухню заваривать чай с мятой. Это было явно хорошим признаком.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Поешь что-нибудь, там пельмени есть, – заботливо сказал Лёша.

Дуся насмешливо фыркнула, что, по мнению Лёши, означало отказ.

– От тебя вон половина осталась!

– У нас бананы есть?

– Нет. Купить? Вечером куплю.

Она снова фыркнула.

– Не надо, я сама.

– Куда ты пойдёшь в мороз?! Ты только с постели встала!

Дуся молча подняла на него глаза, и Алексей тут же смолк: в её глазах он снова увидел зверёныша – дикого, непокорного и опасного, опасного, в первую очередь, для самого себя.

Он выпил кофе, пометался по квартире в поисках документов и снова вернулся к Дусе.

– И всё-таки я не понимаю: почему ты отказалась от врача?

– Зачем он мне?

– А зачем вообще врачи нужны? – вспылил Алёша.

– Тебе видней.

– Ну, ладно, хорошо, что всё обошлось. А если бы нет?

– Обошлось же.

– А если бы меня не было рядом? Ты бы даже температуру не сбивала? Так бы и лежала помирала?!

Она молча пожала плечами.

– В конце концов, ничего бы с тобой не случилось, если бы приехал врач.

– Я. Не. Хотела, – раздельно произнесла она, словно вбила последний гвоздь.

Алёша с тоской отвел глаза, чтобы избежать железобетонного взгляда из-под сдвинутых бровей, подождал минутку.

– Ладно, тебе что-нибудь купить надо, кроме бананов?

– Не знаю.

Алёша выдохнул, успокаивая себя.

– Ладно, пока, до вечера.

Чмокнул так и не обернувшуюся Дусю в щёку и вышел.

В московском феврале весной ещё и не пахнет, но надежда на освобождение от мрачной, серой зимы уже зарождается в людях, и сугробы ей не помеха.

В тот вечер Алексей провозился на работе долго и открывал дверь квартиры, с особой радостью предвкушая тепло своего дома, ужина и Дуси. В наличии второго Алексей не сомневался: Дуся была очень хозяйственной и заботливой. По-своему.

Он подошел и зарылся поцелуем в ее шею:

– Привет!

Она не ответила, только фыркнула и недовольно мотнула головой.

Леша постарался не обидеться и прошел на кухню. На плите, оправдывая ожидания, стояло что-то, на вид вкусное.

Дуся завозилась в коридоре.

– Ты уже ужинала? Или меня ждала?

– Нет, я ухожу.

– Куда это ты в двенадцатом часу ночи?!

– Ещё нет двенадцати.

– Дусь, я серьёзно спрашиваю!

– Я вижу.

Настроение у Лёши и так было не ахти.

– Значит так! Я тебя никуда одну ночью не отпущу, пока ты мне не скажешь, куда идёшь! – Алексей решительно встал спиной к входной двери.

– Это почему же?! – тут же взвилась Дуся.

– Потому что я за тебя волнуюсь. Правда, – ласково, почти с улыбкой ответил он. Эта девчонка вертела им, как хотела.

Дуся закатила глаза, как подросток, которого все достали, и сделала одолжение:

– Я иду на работу.

Леша определенно заинтересовался:

– С этого момента поподробнее, пожалуйста.

– Какие же подробности тебя интересуют? – спросила она, не оглядываясь и продолжая собираться.

– Ну, во-первых, с каких пор ты работаешь по ночам.

– С сегодняшнего дня, – не моргнув глазом ответила Дуся.

– И где, позволь поинтересоваться, – продолжил он с иронией.

– В клубе.

– В каком клубе?

– В ночном. Можно было догадаться, – ехидно добавила она.

– А как называется? – Леша пытался сдерживаться и «держать лицо» под стать ей, ведя этот якобы нормальный диалог.

– Красный перец.

Да, он знал. Понаслышке, но двусмысленное название «Красный перец» запомнилось с первого раза. И двусмысленным было он только название, но и деятельность этого клуба. Он уставился на Дусю.

– Ты серьезно?!

Евдокия спокойно пожала плечами:

– Да. Там платят хорошо.

– Ну еще бы! – Он пытался уложить в голове, как такое могло произойти. Дуся и стриптиз-клуб?! – Как тебе могло взбрести в голову работать в таком месте?!

– А что такого?

– Откуда взяла вакансию? В газете объявлений? – съёрничал он.

– Нет, мне подруга предложила, – на полном серьёзе ответила Дуся.

– Какая подруга?!

– Ну, знакомая. Ты её не знаешь, она уходит и ищет официантку на своё место.

– Официантку?! Да что ты! Ты будешь работать официанткой в престижном стриптиз-клубе Москвы! Может, тебе уже форму «официантки» выдали? А? Покажи! Тебе пойдёт! – Алексей был очень зол. – Может у тебя талант к этому – голыми сиськами трясти? Что ты на меня так смотришь? – Он заметил её недоумённый взгляд широко раскрытых глаз. – Или скажешь: «я ничего не знаю, я буду приносить кофе»?

Фонтан Лешиного сарказма иссяк, но гнев все еще бурлил, ожидая момента, чтобы выплеснуться, как только Дуся что-нибудь скажет.

Но она молчала. И по-прежнему стояла перед ним, замерев и держа в руках рюкзак. Прошла, по меньше мере, минута в полной тишине. Потом Дуся уставилась ему в глаза и упрямо произнесла:

– Я всё равно пойду.

И тут поняла, что выдала себя, и попыталась проскочить мимо Лёши к двери.

– Я не пущу тебя. – Нашла коса на камень. С этими словами Алексей схватил с полки у двери удачно лежавший там паспорт и для надёжности снова загородил собой дверь.

– Отойди от двери.

– Никуда я не отойду! И ты никуда не пойдешь! – твердо заявил он.

В течение нескольких секунд Дуся пыталась испепелить его взглядом и, поняв, что не получается, развернулась на сто восемьдесят градусов, подбежала к окну и распахнула его. Февральский ветер пахнул холодом, и Дуся исчезла с подоконника.

Алексей собрал все свое терпение и не шевельнулся, пока в квартире не воцарилась тишина. Потом опустился на пол там, где стоял. Через четверть часа, собравшись с силами, он встал и подошёл к окну. Первый этаж был совсем невысоко над землей, и сугроб, теперь разворошенный, поднимался почти до самого окна. Следы уходили в темноту. Лешин гнев исчез вместе с Дусей.

– Вот дурында упертая! – пробормотал он беззлобно, закрыл окно и устало сел на табуретку. На столе стояла сковорода с ужином, заботливо приготовленным Дусей перед уходом. Но есть Алексею уже не хотелось. Он вернулся в комнату и сел на диван. Делать было нечего, впрочем, делать ничего он и не смог бы. И тут Лешу осенило. По-видимому, она и правда не знала, что это за клуб. Но потом он засомневался: как проницательная Дуся могла этого не понять, когда эта «девушка» вешала ей лапшу на уши? Впрочем, Дуся была настолько далека от подобного рода развлечений, что ей и в голову не могла прийти такая мысль.

И ведь все равно ушла, упрямая! Назло! Чтобы не признавать свое поражение!

Алексей вернулся в прихожую, чтобы включить свет и создать таким образом хотя бы видимость порядка. На крючке висела Дусина куртка.

– Черт! Совсем сбесилась! – Он высунулся в окно: конечно, там никого не было. – Детский сад, ей-богу! Я за ней ещё бегать должен! Чтобы «деточка» не замерзла! Да с какого перепугу?!

С этими словами он схватил две куртки, свою и Дусину, и выбежал на улицу.

Естественно, перед подъездом Алеша тоже никого не обнаружил. Он попытался представить, куда можно пойти зимой без куртки, и главное – зачем? – но это было за гранью его понимания. Единственное, до чего он додумался, – как опытный следопыт, прошёл по следам, идущим от сугроба под окном к истоптанной дорожке перед подъездом. Как дурак, проследил взглядом, куда уходит дорожка. Она уходила в темноту. Зябко поёжился, потому что до сих пор держал обе куртки в руках, и в растерянности вернулся в подъезд. Зачем-то постоял на лестнице, подумал: «Куда можно уйти без куртки зимой? Выйти на улицу, лечь на дорогу и замерзать?» Абсурд!

Лифт открылся, из него вышла женщина, подозрительно посмотрела на Алёшу, раздетого, с куртками в руках. Вежливый юноша, он на автомате сказал ей «здравствуйте». Женщина кивнула и прошла мимо. Лифт зашуршал и поехал вверх ещё за кем-то. С лестницы доносились смех и говор – видимо, кто-то вышел покурить. Потом всё затихло, только раздавалось какое-то не то пыхтенье, не то фырканье. «Ёжик!» – мысленно пошутил Алексей. И даже заглянул под лестницу. Под лестницей, на полу, сидела Дуся.

– Чёрт! – от неожиданности вскрикнул он. – Ты что здесь делаешь?

Дуся не ответила, но перестала всхлипывать.

– Ты что, сбесилась?! Хватит сидеть на холодном полу. Пошли домой.

Он потянул её за руку, но Дуся вырвалась и уставилась на него. В глазах горела ненависть и блестели слёзы – взгляд дикого зверька, загнанного в угол.

– Уйди! – прошипела она.

Лёша вздохнул.

– Дусь, пожалуйста, пойдём.

– Я никуда не пойду!

– Собираешься сидеть тут?

– Уходи!

– Ну, хорошо! Раз ты такая упрямая, – взорвался он, – сиди тут! А! Нет! Ты же хотела идти в свой клуб! Ну, иди! Кто ж тебе не даёт! Ах да! – вспомнил он. – Вот твой паспорт! Иди! – Алексей бросил паспорт перед ней на пол. Дуся не шевельнулась– Куртку наденешь или так пойдёшь? – Бросил на пол и её куртку.

– Я никуда не пойду!

– Почему? – съязвил он. – Ты же так хотела! Ну, давай иди! Я не мешаю! Добилась своего? Чего не идёшь?

– Не хочу.

– Как хочешь!

Алексей зло плюнул и зашагал домой. На автомате по лестнице.

Зайдя в квартиру, хлопнул дверью. «Ну и пусть сидит, сколько хочет! Плевать! У меня как будто своих дел нет!» С этими словами положил себе на тарелку жаркого. Поставил тарелку на стол и понял, что вид вкусного ужина раздражает. Тогда пошёл в комнату и включил телевизор. Минуты шли. Если бы его кто-нибудь спросил, какую передачу он смотрит, он бы ни за что не ответил. Зато постоянно слушал, не раздастся ли щелчок замка входной двери.

Лёшино терпенье лопнуло через полчаса. Спускаясь на первый этаж, он боялся, что Дуси под лестницей не окажется.

Но она по-прежнему сидела там, уткнув лицо в колени. Паспорт и куртка валялась там, где он их бросил. Он тяжело вздохнул и произнёс заготовленную фразу:

– Ладно, Дусь, прости, я был неправ. Пожалуйста, вставай, тут холодно, замёрзнешь.

Ответа, как, прочем, он и предполагал, не последовало. Лёша ласково взял её за руку. Рука была холодная и безвольная. Она упала плетью, когда он отпустил. Лёша испугался. «Живая?» – мелькнула шальная мысль. Он взял её лицо, повернул к себе. Она отреагировала, но очень вяло, словно сквозь сон.

– Эй, Дусь, ты чего? Ты меня слышишь? – Ну, что за манера пугать его! Неужели притворяется? Но на это было непохоже.

–Дусь, тебе плохо? Вставай!

Алексей стал вытаскивать её из-под лестницы, но ноги словно не держали её. Наконец, Алексею удалось вытащить полуживое тело, но идти Дуся не могла. Он взял её, как будто полусонную, на руки и понёс домой. Там опустил её на кровать. Дуся поёрзала, словно устраиваясь поудобнее, и затихла.

– Дусь? – тихо позвал он. Она не ответила, только тихо засопела носом.

От страха за неё и нервного напряжения у Лёши дрожали руки и ноги. Он присел рядом с ней на кровать. Дуся спала. По-настоящему спала и сладко посапывала! Как такое возможно – не укладывалось в Лёшино понимание. Но факт оставался фактом. Алексей вздохнул – он устал ломать голову. Да и за день устал – вспомнил он. Поэтому накрыл её одеялом и нырнул следом. Но через минуту вскочил, негромко выругался и принялся одеваться.

Паспорт и Дусина куртка лежали в целости и сохранности на полу под лестницей.

Ещё стрелу из колчана…

Одно из самых ярких Лёшиных воспоминаний детства – о том, как они с отцом готовятся поздравлять маму с восьмым марта. Отец будил маленького Алёшу рано утром, и они шли покупать ей цветы. А потом, дома, пока мама ещё спала, вдвоём готовили что-нибудь вкусненькое. А когда мама просыпалась (как ни странно, именно тогда, когда всё было готово!), она всегда ужасно удивлялась и радовалась сюрпризу.

Однажды пирог у них сильно пригорел, даже почернел, и Алёша страшно расстроился: совсем они с папой не умеют готовить! Вот у мамы такого никогда не случается! Но отец сказал, что это не главное, а главное – внимание. Маме просто необходимо хоть иногда чувствовать себя настоящей женщиной и знать, что у неё есть мужчины, которые могут сделать для неё всё. Алёша не поверил, но, к его удивлению, мама, и правда, очень обрадовалась горелому пирогу и сказала, что её мужчины – самые лучшие. И Алёша был очень горд.

Немного гордился он собой и сейчас, идя домой с букетом цветов, коробкой пиццы и бутылкой вина. Впрочем, Дуся почти никогда не давала ему такого повода, потому что не ценила его заботы и совершенно не желала чувствовать себя настоящей женщиной. Тем не менее Алексей не оставлял попыток вовлечь её в эту игру.

Дома Дуси не оказалось, на телефон она тоже не отвечала. Но Алексей не стал расстраиваться, а принялся накрывать стол для романтического вечера. Вторая попытка дозвонится «настоящей женщине» увенчалась успехом.

– Привет, ты где? – промурлыкал он в трубку.

– У матери.

– Когда будешь?

– Завтра.

– Как завтра? – от неожиданности он даже выронил штопор. – Сегодня же восьмое марта!

– Я знаю. Поэтому я и приехала поздравить маму.

– Ну, хорошо. А теперь возвращайся.

– Я же сказала, что приеду завтра!

– А что, предупредить было нельзя? – начал закипать Алексей.

– Зачем?

– Ну, вообще-то я рассчитывал…

– А я телепат, чтобы знать об этом?

Алексей замолчал, подбирая слова, и ничего не подобрал:

– Всё понятно!

И бросил трубку. Потом штопор. Бутылка избежала этой участи, поскольку содержала в себе ценный (особенно в минуты глубочайшего расстройства) напиток. Пицце повезло по той же причине.

Наутро Алексей с больной головой и отвратнейшим настроением ехал на работу. Гнев его так и не утих, и журналист был полон решимости устроить справедливую, хотя и отложенную на время, расправу.

Алёшу встретило треньканье гитары. Новая жизнь – жизнь с гитарой – началась у Лёши с первого января, потому что он вынужден был слушать это треньканье каждую минуту, когда был дома. Теперь у него была Дуся только вкупе с бесплатным приложением в виде деревянного инструмента и набора звуков. Дуся реализовывала свою идея фикс – научиться играть. Задача усложнялась ещё и тем, что она не знала ни одной ноты, но это ей не мешало. Видимо, от природы Евдокия была одарена абсолютным слухом, во всяком случае пела она (вернее, напевала себе под нос) очень чисто, а однажды поразила Алексея тем, что абсолютно точно повторила мелодию, всего один раз услышанную. Когда она успевала учиться, работать, готовить и убираться – оставалось для Лёши загадкой, потому он уже не помнил, когда видел её дома без гитары в руках. Причём треньканье было весьма своеобразным: Дуся играла одни аккорды. А совсем недавно оно перешло на следующий этап: теперь оно сопровождалось мелодией, которую Дуся выводила только голосом. Неясно почему, но она наотрез отказалась учиться на лёгких песенках и упрямо мучилась со сложными. Голос её звучал негромко, но чисто и мелодично.

…Ещё стрелу из колчана

Не вынул злой волшебник-случай,

И чёрной молнией летучей

Не поразила нас она.

А вдруг нам жизнь и впрямь дала

Отсрочку эту и поблажку,

А тетива уже внатяжку

И заготовлена стрела?..

– Это ты? – раздалось из кухни, когда он повернул ключ в замке.

Ни здрасте, ни как дела. Алексея всегда коробила её манера не встречать и не провожать его, а сегодня он был и вовсе в боевом настроении.

– Ну, здравствуй, – сурово произнёс Алексей.

– Привет, – легко ответила она, то ли не заметив, то ли не желая замечать его настрой. И снова опустила голову к гитаре.

– Я хочу расставить точки над и.

Она посмотрела на него:

– Расставляй.

– Я не буду терпеть твои выходки, как вчера. – Она молча удивлённо подняла одну бровь. – Так жить нельзя! Я живу, как на минном поле! Никогда не знаю, чего ожидать от тебя в следующую минуту! Будь добра хотя бы сообщать о своих планах!

– Зачем? – она притворялась шлангом.

– Чтобы я знал!

– Я не обязана ни перед кем отчитываться!

– Нет, обязана, раз ты живёшь в моём доме!

В ту же секунду он почувствовал, как в воздухе заискрилось напряжение. Маленькая вспышка – и всё вокруг вспыхнет и взорвётся. Лёша уже знал, что совершил, возможно, одну из величайших ошибок в своей жизни, после которых люди со щемящим сердцем мечтают повернуть время вспять. Но он не успел ничего придумать.

– О кей, я ухожу, – легко сказала она и встала, собираясь выйти из кухни.

– Ладно, Дусь, извини, я погорячился, – поспешно произнёс Алёша и попытался удержать её за руку. Дуся молча медленно вывернула свою руку из его ладони и вышла из кухни.

– Дусь, перестань, – Алексей кинулся за ней в комнату, – ну куда ты пойдешь на ночь глядя?

Она повернулась и заглянула в его глаза: в чёрных колодцах плескался лёд.

– Я буду делать то, что хочу! – и принялась собирать в сумку свои вещи. Её движения были мягкими, ровными, грациозными, когда она кружила по комнате. Она скользнула мимо Алексея в ванную и через секунду вернулась оттуда с зубной щёткой в руках. Последняя деталь заставила его вздрогнуть. Зубная щётка была символом. Глупо, но именно её местоположение определяло для Дуси, где её дом. Алексей принял условия игры, и эта маленькая красная штучка в ванной под зеркалом ежеутренне напоминало ему о Дусе в его доме (а может быть, и в его жизни).

– Дусь, ну прости, не уходи, я ляпнул сгоряча, просто ты тоже…

Она взяла сумку и пошла к выходу. Хлопнула входная дверь. Алексею представилось, как маленькая фигурка с большой сумкой скользит через тёмный двор.

Как просто! Лёша прошёл по квартире. Пусто. Теперь казалась она пустой. Но странно! Ничто не говорило о том, что Дуся жила тут долгие полгода. А может, и не долгие, а, наоборот, короткие? Во всяком случае, теперь, проходя по квартире, Алёша не мог найти ни следа её присутствия. Ни одной забытой вещи, ничего не валялось на полу после спешных сборов, всё было на своём месте – так, как было и до неё. Дуся словно растворилась в воздухе. Алёше даже подумалось, что её никогда здесь и не было – это был сон. А раз сон – значит, надо о нём поскорее забыть и жить дальше. Возвращать он её, конечно, не собирался. Он вдруг понял, что даже немножко рад тому, что так вышло. Теперь, оставшись один, он вдруг понял, что устал от неё. Устал жить, как на вулкане, устал пытаться понять её – уж слишком Дуся была непредсказуема, устал волноваться за неё и вытаскивать Дусю из разных историй, в которые она попадала с завидной регулярностью.

Алексей решил начать жить заново.

Скандальница

Из-за отменившейся встречи образовался свободный вечер, и Алёша вдруг обнаружил, что совершенно не представляет, чем его занять. Ещё вчера он мечтал хоть о часочке отдыха, а сейчас это вынужденное безделье стало давить на него. Всегда манящие раньше, тёплые майские вечера в последнее время утратили для Алексея всё своё обаяние, хотя он и сам не знал почему. И погода была отличная, и аромат распускающейся листвы, и просто предчувствие лета – всё было как всегда, но смысл всех этих прелестей куда-то исчез. Идти домой, в пустую, неубранную квартиру, тоже не хотелось. Он вспомнил было о просьбе матери навещать почаще их с отцом, но представил, как сейчас мать начнёт хлопотать вокруг него на кухне, уговаривая съесть «ещё котлетку», и раздражённо поморщился. В последнее время все привычные домашние радости почему-то казались примитивными и вызывали отвращение. Вечер понедельника обещал быть отвратительным. «Понедельник!» – вдруг стукнуло в голову. Когда-то этот день имел для него особое значение: литературная студия и Дуся, вернее, первое было лишь поводом для второго. «А почему, собственно, поводом?! – вдруг оскорбился он сам не зная на кого. – Я – не бесплатное приложение к кому-то, меня там всегда рады видеть, и не был я там сто лет».

Таким образом, план на вечер вырисовался.

На самом деле, он и сам не знал, зачем поехал туда. Прошёл уже больше двух месяцев с тех пор, как Дуся ушла из его квартиры, и за это время они ни разу не виделись и не созванивались, и сейчас Алёша гадал, встретит ли там Дусю и, если встретит, то как они станут общаться. Возможно, она на него обижена, а может, они перебросятся парой фраз, как будто между ними ничего и не было. Он понимал, что второе звучит наивно и глупо, но всё же трусливо надеялся на это.

Когда он вошёл в аудиторию с коробкой печенек к всегдашнему чаепитию, все, и правда, встретили его радостными возгласами: и студийцы, и Мария Ивановна. Ни Дуси, ни её ближайших друзей – Настасьи с Ваней – он не приметил. Все тут же стали его расспрашивать про жизнь, про работу, про карьерные успехи, и, рассказывая, Алексей снова обрёл привычную уверенность в себе и даже сам начал верить в то, что в жизни у него всё весьма солнечно. Встреча прошла даже лучше, чем он рассчитывал.

Однако стоило ему подумать об этом, как судьбе вздумалось подлить ложку дёгтя в этот мёд: в аудиторию вошёл Иван.

– Привет, – протянул ему руку Алёша, одновременно подумав: интересно, он знает, что они с Дусей расстались? И тут же получил молчаливый ответ: Иван бросил «привет», хмуро глянул на него из-под чёрных бровей и прошёл мимо, старательно сделал вид, что его руки заняты какими-то бумажками, рюкзаком и ещё бог знает чем. Алёша уже собирался уходить, но теперь после шаблонных «как дела? – хорошо» не спросить про их общую подругу было просто невежливо.

– Так ты не знаешь? Дусенька в больнице! – получил он неожиданный ответ от Марии Ивановны. Алёшу как обухом по голове ударили. Впоследствии он даже удивился своей реакции: почему он вдруг испугался? Совсем необязательно, что с ней случилось что-то серьёзное.

– Она, бедная, руку сломала! – продолжала сочувствовать пожилая руководительница.

– Как? – спросил Алёша, приходя в себя.

– Ой, я не знаю точно, что случилось…

В этот момент её позвали, и Мария Ивановна поплыла в другой конец просторной аудитории.

Алексей остался с Иваном наедине. В воздухе повисло напряжение.

– Что с ней? – спросил Алёша. – Вы общаетесь?

– Да, мы с Настасьей ездили к ней, – неохотно ответил Иван.

– В какой она больнице?

Иван назвал номер.

– Это, наверно, надолго. Теперь учёбу пропустит, – сказал Алёша, потому что надо было что-то сказать.

– Опять пропустит… – буркнул Иван.

– Почему – опять? – не понял Алексей.

– Потому что её и так отчислять хотят за посещаемость… Вернее, за непосещаемость, – раздражённо бросил парень. Алексею показалось, что Иван говорит не совсем то, что хочет.

– Почему? – снова глупо спросил Алексей.

– Чё ты меня-то спрашиваешь? – огрызнулся Иван, на его лице явно читалось, что он – Алексей – последняя сволочь.

– А как она сломала руку? – перевёл он разговор.

– У Дуськи новое увлечение. Было. Паркур.

– А… – всё, что мог ответить Алёша. Он подумал о том, что Дусю всегда тянуло к экстриму. Допрыгалась. – Ладно, мне пора, – поспешил распрощаться он.

Он заглянул в палату, пробежал глазами по койкам (шестиместная, не шик) и заметил знакомый растрёпанный пучок.

– Привет!

Все женщины тут же с нескрываемым любопытством уставились на посетителя. В их глазах были вопросы: к кому пришёл и кем приходится? А Дуся подняла голову и молча наблюдала, как он под пристальными взглядами пробирается к её кровати.