Прилунение. Сборник стихотворений. Баллады

Сжимает время хрупкие ладони…

Родителям

Я себе иногда удивляюсь,

Почему, написав обо всем,

Я о главном, о важном, о нужном

Не смогла написать ничего?

Почему не смогла написать я

О любви к близким людям своим?

Их любовь никогда не иссякнет,

Как моя не иссякнет и к ним.

Эти самые близкие люди —

Папа с мамой родные мои.

Они центр всего в моей сути.

Они все мои в жизни пути.

Это воздух, которым дышу я.

Это мир, на который смотрю.

Это все, что когда-то скажу я,

И все то, что я сделать смогу.

Это просто и емко, как данность.

Это то, что дарует мне свет.

Это вся моя чудная странность.

Это каждый шажок моих лет.

Это все, из чего состою я.

Это каждая клетка внутри.

Это вечность, что небо дарует,

Это суть моей детской мечты.

Богом данный подарок – возможность

Быть ребёнком в их трудной судьбе —

С благодарностью я принимаю

И завидую даже себе!

Моё сердце всегда будет биться,

Каждым стуком крича:" Я люблю!"

Лишь с одним не смогу я смириться,

Что я мало взамен отдаю…

Прилунение

Все знают, что такое погружение,

Когда до самой сути дотянул.

Но есть такое слово – прилунение —

Когда ты в неизведанность шагнул.

И в жизни это действо очень важное,

Открытию великому сродни.

Как если б, написав письмо бумажное,

"О, Эврика!" – вскричали дикари.

И тот, кто прилунение испытывал,

По-новому увидел красоту,

Которую не каждый, может, видывал.

Увидев же – оценит высоту!

Как будто бы приливами-отливами

Спешит луна нас в тайну окунуть.

И сразу огласится переливами

В нас внутренняя творческая суть!

И если мы по жизни прилуняемся,

Мы высшую материю творим!

Впоследствии мы очень удивляемся —

Никто нас прилуняться не просил…

Никто нужды в твореньях не испытывал.

Понятней им шаблонный ритуал.

А ты на благодарности рассчитывал,

Когда им прилуниться предлагал?

Снабдил их кораблем и луноходами,

Чтоб видели, что видел уже ты,

Но быть хотят земными шагоходами,

Ведь им не нужен свет твоей Луны.

Нельзя дарить землянам брошку лунную,

А я, глупышка, то не поняла…

Они мечтали брошь купить латунную,

А я им золотую отдала!

Цена подарка им, слепцам, неведома.

Они привыкли кашу дома есть.

Но я-то лунный суп уже отведала!

Летала я! А мне сказали сесть…

Сказали, что луна… она обычная.

Сказали:"Кушай кашу и расти!"

Пусть буду для кого-то неприличной я,

Но попрошу их кашу унести.

P.S.

Но жизнь… она такая штука сложная.

Не знаешь, где станцуешь, как споешь…

И творчеством – каретой неотложною —

Кого-нибудь когда-нибудь спасешь!

Пусть кажется, что ты один «лунатишься»

И думаешь, что лишний на Земле.

Пока ты на своей волне горбатишься,

Найдется тот, кто вспомнит о тебе…

…Да здравствуют лунатики отменные!

Да здравствуют земные чудаки!

Сегодня «пообедала» отменно я.

Ведь угощали мэтры-знатоки!

Время

Я поняла, что Время неизбежно

Являет нам таинственный свой лик…

У колыбели, встретив безмятежно,

Ведет вперед под детский светлый крик.

Оно в тумане детства растворяясь,

Течет вокруг, как матери тепло.

И мы плывем, так бережно качаясь

В ладонях светлых, – в завтра…далеко…

Плывем вперед, не зная,не гадая,

Где есть начало, Времени конец…

Оно нас ввысь быстрее поднимает,

И мельком видим мы его венец…

Смеемся мы, затянутые танцем,

Мы в толще Времени летящего пари́м!

И в вихре лет сверкают ярким глянцем

Его глаза…и наши вместе с ним…

Но вот уже мы им пренебрегаем,

Забыв о нем, не слыша его зов.

И больше Время мы не вспоминаем,

Нырнув в свое болото ленных снов.

Сжимает Время хрупкие ладони,

Дрожит вокруг воздушная вуаль,

Но мы его вперед дыханьем гоним.

И нам его нисколечко не жаль!

И вот оно несется, спотыкаясь,

Как черный конь – ужасный, вороной!

И мы кричим, на кочках сотрясаясь,

Свое нелепое и глупое: «Постой!»

И яркий свет за резким поворотом

Нам бьет в глаза!… А Времени уж нет…

Оно теперь к другим ушло заботам

И затушило свой волшебный свет…

…Не знаем мы, увидимся ли снова…

Неведом нам его дальнейший путь.

От будущего Время – до былого —

Никто не в силах в мире развернуть!

Архитектура бровей

Я не знаток архитектуры.

И таковою не была.

Но отношение к культуре

Всю свою жизнь имела я.

Услышав слово " архитектор"

Я представляла лишь того,

Кто со́здал зодческий шедевр.

Из ничего воздвигнул все.

Архитектура – это чудо.

"Картина" в камне и мечта.

Её шаги слышны повсюду,

До нас дошедшие в веках.

Но я того не представляла,

Что мастер есть ещё такой:

Своих бровей он архитектор.

И в основном весьма плохой.

Бровей таких узреть "шедевр"

На каждом сможете шагу.

Свалялись брови словно фетр

И его линии – на лбу.

Старался мастер-архитектор!

Сначала брови ловко сбрил…

Потом повыдергал пинцетом

Наверно, то, что не добрил.

Потом уже – архитектура.

Широкий чёрный бровный дом.

О боже мой! Карикатура!

Итог плачевен… Лепрекон!

Марфутка видно из "Морозко"

Их вдохновителем была!

Сурьмой рисуя свои брови

Такой "шедевр" создать смогла!

Верю

Не хочу хвалиться чем умею.

Слава богу я ещё тружусь!

Ни о чем я в жизни не жалею.

Верю, что ещё я пригожусь.

Верю, что рассветы и закаты

И начнут, и завершат мой день.

Верю, что под жгучим ярким солнцем

Я не превращусь в большую тень.

Верю, что надежда не оставит

В чёрный день меня без своих крыл.

Что дурное слово не ославит

Ни меня, ни тех, кто рядом был.

А ещё я очень сильно верю,

Что всегда услышу я тебя.

Даже за глухой пудовой дверью,

Верю, что услышишь ты меня.

Верю, что я верить не устану

Никогда, нигде и никому.

Что любить тебя не перестану,

Если ты обидишь, то прощу.

Верю, верю, я, поверьте, верю,

В бога верю, чудо и любовь.

И еще в одно я твердо верю —

В правду стихотворцев и стихов.

Не оставляй меня в пути

Не оставляй меня в пути.

Не покидай меня, надежда.

Все тяжелей вперёд идти.

И мы не те, что были прежде.

Хочу забыть, как тяжкий сон,

Свои ошибки и чужие.

Я не желаю бить поклон,

Покуда идолы гнилые.

Я ненавижу кандалы,

Причём в любом возможном смысле.

Я ненавижу похвальбы,

Неидентичность слов и мыслей.

Я не хочу идти туда,

Где я себя не ощущаю.

Где нет знакомого лица,

Туда, где я душой нищаю.

Но нам дана одна тропа.

Там круче горы. Глубже море.

Длиннее ночь. Грязней весна.

Там больше слез. Чернее горе.

Тропу не в силах изменить

Ни чей-то стон, ни чей-то голос.

И каждый может только жить,

Пытаясь встать ногой на тормоз.

Быть может, тормоз отказал…

А ,может быть, у нас нет силы…

Мудрец какой-то нам сказал,

Что уравняет всех могила.

И тех, кто шёл босым по ней,

И тех, кто шёл по ней обутым.

Кто мчал на тройке лошадей,

Иль был горбатым и согнутым.

Кого б ни встретила в пути,

Почти любой судьбу склоняет.

Но путь иной себе найти,

Наверно, лишь чудак желает.

А может, вовсе не чудак.

Пусть кто-то скажет —сумасшедший…

Но он проложит свой путь так,

Что станет первым из дошедших.

О малости

О чем я думала всегда,

Когда себе большой казалась?

О том, что есть моя звезда —

И до неё всего лишь малость.

Не споря с собственной судьбой,

Не зная страха и сомнений,

Живя своею головой, —

Я не считала, что я гений.

Окинув взором все вокруг,

Я понимала, что я – малость.

Теперь задумалась я вдруг:

А что от малости осталось?

Неужто меньше, чем мало?

Чем больше прожил – меньше знаешь.

А, впрочем, это все равно.

Теперь я это понимаю.

Смотрю наружу из окна,

Причём окна чужой квартиры.

Я поняла, что суть одна

У окружающего мира.

Мне все равно, с чего я ем;

На чем я сплю; что надеваю…

Хватает в жизни мне проблем

И тех задач, что я решаю.

Не вижу смысла я в вещах,

На них спокойно я взираю.

Но вижу смысл в своих словах

И тех делах, что совершаю.

Мне интересно быть с детьми.

Я с ними чистый мир черпаю.

Лишь только с глупыми людьми

Я свою скуку ощущаю.

И до сих пор ищу я смысл

В своих делах в огромном мире.

Я изучаю эту жизнь

Через окно чужой квартиры.

Рабыня Без Ауры

Я рабыня Без Ауры.

Аура – это свобода.

Я рабыня Без Ауры –

Неважно, с какого года.

Как же мне Без Ауры холодно.

Чертовски тонкая кожа.

Временами даже голодно.

На что же это похоже!

Кабала душу давит пятками,

Чтобы знала рабыня место.

Доны живут подзарядками.

Они из иного теста.

Сколько ж им подзарядок надо?

Читай! Все у них расписано.

Гипноз ползучего гада

Делает жизнь твою немыслимой.

Ты, рабыня Без Ауры,

Сама во всем виновата.

Хватит тебе фигуры!

Свободы?.. Многовато!

Аура – это воздух.

Светящийся к тому же.

Раб – это божий олух.

Стасус его заслужен.

Отдавай, отдавай – все мало!

Твоя глупость стоит дорого.

Что ж ты всем не сказала?

Твоя глупость больше города!

Рабыня, да ты богата!

Гребешь свою глупость лопатами!

Чего ж ты тогда не рада?

За глупость платят разрядами!

Получили доны зарядку —

Чего ж не ударить током?

Ходи, рабыня, вприсядку,

Чтоб тебе не вышло боком!

Ходи всю жизнь в калошах,

Чтоб током не убило.

В резиновых, хороших.

Ты что, их не носила?

А – ну, не вздумай падать!

Чего заголосила?

Как будто носишь лапоть.

Резина – это сила!

Без Ауры ты не в сказке.

Ты даже не раб лампы.

Чего закатила глазки,

Как будто артистка драмы?

Открой-ка свои веки!

Твой хребет господину нужен.

Ты рабыня на день и навеки.

Это больше, чем быть за му́жем.

Госпожа и твоя глупость.

Подчинись, если ты Без Ауры.

Незавидна твоя участь —

Несвободная жизнь в трауре.

Старик и собака

Городской суетою гонимы,

Повстречались они в день зимы:

Грязный пес и старик нелюдимый

По веленью каприза судьбы.

Брел старик вдоль дороги к трамваю,

Чтоб до дома проехать чуть-чуть.

Шел и пес, о горбушке мечтая,

Впереди себя нюхая путь.

Клочья шерсти свалялись, как войлок,

На собачьей лохматой спине.

Гнал собаку вперед лютый голод,

Только хлеба не видно нигде!

Вдруг старик на дороге споткнулся

И согнулся под старым пальто.

Поскользнулся и набок свалился,

Но вокруг, как назло, – никого!

…Лютый ветер снега заметает,

Одеялом укрыв старика.

Слава богу, в судьбе так бывает,

Что находит собака тебя!

Пёс обнюхал упавшего деда,

Ткнув его мокрым носом в лицо.

От лица старика пахло хлебом,

И лизнула собака его.

Взвизгнув жалобно, села, завыла.

Никого на дороге пустой!

И с надеждой его теребила

Своей лапой, как будто рукой.

Тут старик наконец-то очнулся

И сказал:" Это ж надо упасть!

Я, дружок, неуклюже споткнулся…

Без тебя б мне ну точно пропасть!"

Пёс взглянул на него, понимая,

Что старик благодарен ему…

"Каравая мне дай, каравая…"—

Будто взгляд говорил старику.

И ему стало жалко собаку,

Что спасла от мороза его.

Он погладил рукою дворнягу.

Эх, горбушечки нет у него!

" Проводи-ка меня, друг, до дома…

Одиноко мне жить одному.

Ну, конечно, мой дом – не хоромы…

Сам посмотришь, решишь, что к чему…" —

И старик взял собаку с собою.

Накормил его кашей простой…

Их в квартирке теперь живёт двое,

Что друг друга спасли той зимой…

Волшебный кот

Я знаю – он тайну хранит от меня,

Прищурив свой глаз ярко-желтый.

На лапке мохнатой лежит голова,

И вид у кота плутоватый.

Он слышит, что я говорю для него,

И ухом ведёт вислоухим.

Меня понимает, но, кроме того,

Казаться бы рад тугоухим.

Улыбка, достойная кисти любой, —

Таинственней даже Джоконды!

Играет на мордочке хитрой, большой,

Чтоб видели все – он порода!

Он знает, хитрец, что его я люблю,

Себя потрепать позволяя.

И тихо мурлычет, когда я грущу,

Садясь на диванчик у края.

А тайну свою он ночами поёт,

Как будто меня зазывая.

Я знаю, что кот никогда не заснет,

Пока я сижу и мечтаю.

Он смотрит внимательно, словно мудрец,

Как будто прочел сотни книжек.

– Так кто ж ты такой, мне скажи, наконец?

Я, может, не так тебя вижу?

Ведь кажется мне – ты сродни волшебству.

И сущность твоя непростая.

И я благодарна судьбе потому,

Что наши пути совпадают.

Стих ещё не готов…

Стих ещё не готов…

Он ещё в синем небе летает.

Через сотни умов,

Сотни душ

он насквозь пролетает…

Стих горячий, живой,

Словно майское жаркое утро.

Он летел вслед за мной

И в сознание моё тихо юркнул.

Сел он в душу мою,

Словно бабочка тонкая, нежно.

И раскрыл свой узор

Под мое замирание сердца.

И все мысли мои

Закружились во мне певчей птицей.

Вверх взлетели они…

Но успели стихами сложиться.

Торопыги и опоздуны

Не ругайся, милый друг, не надо.

Как ты возмущаешься сейчас.

Виноватых усмиряешь взглядом,

И тебе не нужен даже глас!

Все мы возмущаемся когда-то,

Забывая часто о себе…

" И послал же бог такого гада!"—

Говорят, быть может, обо мне.

Я себя сочту нетерпеливой…

Не люблю кого-то долго ждать.

Этот кто-то – эх, неторопливый…

"Опоздун", какого поискать!

Дрыхнет неуемная засоня!

Может быть, и встал, да что с того?

Даже черепшечка-тихоня

С легкостью обгонит и его!

Скажет опоздун: «Ну, торопыга!

Люди спят, а этот уже здесь!

Словно пунктуальная сквалыга,

Он спешит секунды перечесть!

Прыгает кузнечиком зелёным.

Нет покоя никому вокруг!

Строит из себя супергероя.

Будто он всемирно важный пуп!

Некуда мне в жизни торопиться.

Может быть, смакую каждый миг?

Торопыга мне в кошмарах снится —

Видите ли, ждать он не привык!»

Почему судьба несправедлива?

Сталкивает этих и других?

У судьбы ж все точно и красиво —

Тормозят засони торопыг.

Чтоб вперед бежать не торопились,

Чтобы не боялись опоздать;

Чтоб опоздунам они не снились,

Чтобы те могли спокойно спать.

У судьбы красиво все и точно.

Торопыги ждут опоздунов.

Чтобы соню сгрызла-таки совесть,

Что он был не вовремя готов!

Так они друг друга раздражают.

Усмиряют перфекционизм.

Будто бы никто из них не знает —

Ценен лишь ин-ди-ви-ду-а-лизм!

Я знаю, что больше сюда не вернусь…

Я знаю, что больше сюда не вернусь…

От края земли и до края

Ещё раз, как прежде, бесшумно пройдусь

Глазами тебя обнимая.

Как сильно я землю родную люблю!

На цыпочках пляшущий ветер

Встречает на небе лазурном зарю;

Он тих, осязаем и светел.

Люблю я смотреть на солнца восход —

На яркие вспышки, подобные счастью.

Взлетаю я ввысь, когда сердце поёт!

И вдаль отступает ненастье…

Со мной белой птицей летят облака,

Любуясь земной красотою.

И дивная плещется лентой река

И манит нас синей водою.

Деревья мне машут ветвями вослед,

В реке отражаясь листвою.

Смотрю я вперёд будто прошлого нет;

И все, что я знаю, – со мною.

Хрустальным дождём пропоет мне гроза

Прощальную тихую песню.

И вместе с дождём моя капнет слеза

На чистую, теплую землю.

Но я не грущу. Моя ноша легка,

Как легок пушок тополиный.

Меня ожидает на небе звезда

И воздух морозный и синий.

Я в нем растворюсь, как вечерний закат.

Просыплюсь холодной росою.

Зелёной травы украшая наряд

Росинок хрустальных грядою.

И я обниму этот мир целиком

Гирляндами бусин росистых!

Ведь я, покидая свой маленький дом,

В огромный должна буду влиться.

Как мне хорошо тихо плыть в вышине,

Дыша безмятежным покоем!

И с неба земля точкой видится мне,

А космос мне видится морем.

Я больше сюда никогда не вернусь,

Но я не забуду твой голос,

Моя беззаветно любимая Русь!

Твой чистый, тоскующий голос…

Грохочет жизнь, жерновами ворочая…

Бессонница

Мне моргнул огонек за окном,

Будто ночью его поджидаю.

Улетел беспокойный мой сон.

Кто теперь под него засыпает?

Брошу взгляд на холодную ночь.

Мысли плавно спустились с кровати.

Чтоб начать воду в ступе толочь

Или рвать одеяло на вате?

Сколько нас, что застыли в окне,

Свои мысли ночные качая?

Сны привыкли гулять по Земле,

Возвратить их никто и не чает.

Замер ветер в ночной тишине,

Его мысли с моими смешались.

Заиграл он на старой трубе.

С этим ветром мы раньше встречались.

Одинокий свистящий напев,

Словно зов, раздается на крыше.

Я смотрю, у окошка присев,

Как он эту мелодию пишет.

Под мелодию старой трубы

Закачались ночные деревья.

И поплыли из форточек сны,

Улетая от нас с сожаленьем.

Сон махнул мне воздушной рукой,

Улыбнулся – и с места сорвался.

Взяв дремоту рукою другой,

Закружил ее в ветреном танце.

До свидания, сон-озорник!

Засияв, словно звездная пудра,

Он к окошку тихонько приник

И сказал мне: «Вставай, уже утро!»

Бытие

Я ничтожная пылинка.

И зовут меня никто.

Я во времени песчинка,

И таких, как я, полно…

Время плещется волнами

На песчаном берегу,

Где свидетели лишь камни.

Они Вечность стерегут.

Я – не я. И мы – не люди.

Наша жизнь – забытый сон…

Мы у Вечности в сосуде

Осыпаемся песком…

Мы не отзвук. Не дыханье.

И не кровь мы, и не стон.

Мы не чье-то вспоминанье.

И не дышим в унисон.

Никому наш день неведом,

Кроме бога одного.

Мы песок, согретый светом,

Что далёко-далеко.

Наша быль – она же небыль.

Наше кто и есть никто.

Этот мир – он был и не был…

Все исчезло…Ну и что?

Растворилось, чтоб воскреснуть,

Воцарилось, чтоб пропасть.

Появилось, чтоб исчезнуть.

Поднималось, чтоб упасть.

Ноль-один. Весь мир, однако,

Бесконечность и конец.

Относительно-двояко:

Пораженье и венец!

В стране дураков

Социализм – не был утопией. Пока его не утопили…

Но у кого-то монополия – на все, что люди заслужили.

Но у кого-то монополия – на нашу жизнь и личный выбор.

Кому-то выпало приволье… Ну, а кому-то не до игр…

Нет в мире равенства и братства, —

Считают многие. И что же?

На что же жизнь теперь похожа?

На жизнь без кожи. Ну, а все же?

Касаться больно оголенным…

Нутро наружу. Ну, а дальше?

Нам не до фальши, господа…

Не надо фальши!

Нам страшно жить, когда вокруг разгул стихии.

Когда вокруг сплошная вонь и дни лихие…

Бери, бери, бери еще! Тебе доступно!

Но нам без кожи горячо! И нам не нужно.

Такая участь у тебя… Такая участь…

Его Величество Судьба! Пойми, дремучесть!

Его Величество Удел: жить наизнанку.

Ты на корабль не успел. Крути шарманку!

Рукою-лопастью греби песок столетий.

Но далеко не отходи, а вдруг ты третий?

Не зря ж ты в очередь стоял, а вдруг корабль?

Тобою вытоптан причал, где след от грабль.

Устали люди получать от грабль по лбу.

И не хотелось им молчать, хоть мало толку.

Усыпан граблями причал и стал он тесен.

Но сколько б ты ни наступал – итог известен.

Забудь ты слово «социализм». Какая глупость!

У нас теперь «демократизьм». Вот это новость!

У нас теперь вперед рывок. Буксуем газом!

И чей-то крик на берегу: «Топи заразу!»

Оно не тонет, господа… Оно не тонет!

Как будто всплыло навсегда, а не на «мо́мент».

Как будто все на берегу его хотели,

Как будто не было у нас гуманней цели.

Его «вонизьм» в наши дни достиг предела,

«Демократизьмом» нам дышать так надоело.

Наверно, имя «лицемер» ему подходит,

Из милой дамы в «трансгенде́р» пусть переходит.

Она уже, видать, давно переродилась.

Теперь в другой, видать, «народ» она влюбилась.

Теперь приставка «…изьм» для всех дороже «демо…»

Такая вот у нас в стране живет система!

Чего-то люди не поймут: а в чем же дело?

Плывут же люди. Пусть плывут. Корабль веры.

Но был корабль дураков…О нем читали.

А мы-то сами в дураков страну попали!

Зарыв сокровище в песок, с надеждой глупой,

Мы смотрим в землю, открыв рот, с огромной лупой.

Мы буратины с вами все, а чиполлины

Сидят, наверное, в тюрьме и месят глину…

Хотят, наверное, другой построить домик.

Пусть чипполино не крутой, но и не гномик.

Пусть он всего лишь только лук. Не в этом дело.

Как много льется слез вокруг! Нутро вскипело…

Но чипполины не из тех, что нам чужие.

Чужих людей похитил крёз. Они пустые.

Не стройте замки из песка из золотого.

Не будет башня высока. Спроси любого!..

Забыл волшебные слова? Какой ты глупый!

Они ясней, чем дважды два.Ты не гугукай.

Скажи скорее: « Крекс фекс пекс!» Увидишь сразу —

В стране прибудет дураков. Одною фразой!

Вот она. Свершается…

Вот она. Свершается.

Эра лицемерия.

Мощно разгоняется

Эра люциферия.

Молотом да палицей.

Острой гильотиною.

С нами не считается,

Божьей тварью-глиною.

Воздух алым сполохом

Видимым становится.

Головы поджали мы —

Вдруг он остановится?

Разрисует головы

Тучами тягучими…

Разбросает сполохи

Время неминучее?

Сон мой ужасающий

Явью расстилается.

Или это было все?

Или только кажется?

Словно темной жижею,

Мерзость запустения

Слизывает прошлое

Языком забвения.

Лижет настоящее,

Заливает смолами,

Чтоб мы стали нечистью,

Темными фигурами.

Чтоб мы свет не видели.

Не слыхали пение.

Чтобы не открылось нам

Божье откровение.

Видимо-невидимо

Серости и гадости.

Видимо, исчезли все

Радужные яркости.

Это не депрессия —

Это осязание.

Миропогружение

В реку увядания.

……………………….

Дети-люди бедные…

Где же ваша радуга?..

Там, где нет поэзии, —

Там одна лишь засуха!

Холодно горячему

Сердцу заполошному…

Где ж пройти незрячему?

Где ж тропа проложена?

Выше, выше радуги!

Там, где птицы радуют!

А вокруг лишь сполохи…