Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2018

Вертеп

Провинциальная гостиница:там все – торговец, мытарь, нелюдь.Люд пришлый не спешит подвинуться,чтоб странников впустила челядь.У всех – сердца до верха заняты:желудочки, мешки предсерьдья,забиты уши, очи залиты,и сжаты губы от усердья.Битком набито всё и заперто.«Нет мест!» – из-за дверей хозяин.Осёл почти свалился замертво.Иосиф выше сил измаян.Мария скрылась светлоликаяпод плотным тёмным покрывалом.И на пустыню безъязыкоеселенье облик поменяло…Моё же сердце – место дикое:здесь сумрачно, здесь ветры злее,здесь бродит зверь, ночами рыкая,здесь привидения и змеи.Но путники изнеможённыетут опускаются на камни,под эти своды обнажённые.Как принимать мне их? Куда мне?…О, сердце! Ты – вертеп таинственный,срываешься на верхних нотах,когда рождается ЕдинственныйМладенец там, в твоих темнотах!И что до ангельского пения,звезды, волхвов и волхованья,когда Младенца дуновениекоснулось твоего дыханья…

Лютер

Девяносто пять тезисов доктора Лютера – смутазаразительна.Высокомерно вступает в праванезаконный наследник и бастард. И пялится люто,шевеля волосами, отрубленная голова.Вся Европа в бреду. Рвутся швы. Реки бьются в падучей.В Ватикане изжога, и тянет, ему вопреки,Ветхий Деньми Свои узловатые пальцы из тучи,но Адам отвечает капризным изгибом руки.И повсюду уже расползлась эта весть, эта повесть, —говоришь «человек», а находишь надрыв и разлом:это плоти диктат, это разума спесь, это помесьпавиана с павлином, а то и косули с козлом…Доктор Лютер, когда б хоть во сне вы предвидеть могли бы,ядовитые гвозди вбивая в церковный каркас,как ползут и ползут мрачнолицые парни Магриба:шесть веков они ждали,и время их вышло на вас!Встретит весь Виттенберг их с улыбкою, пивом и миром,и в немом изумленье воззрятся на этот комплотевропейские ангелы, плотно увитые жиром:этот – с видом рантье и с лицом бакалейщика – тот.…Удивительно ль, что мы тут ищем подкопы, подвохи,дыры в жизненной ткани, сучок в европейском глазу,гвоздь в двери виттенбергской, рычаг, за который эпохимрут, как мухи, и тонут в тазу.

Верба

Помню, как остывализвёзды в реке ли, в чане,выли, на помощь звалибабы-односельчане.Как кричала неясытьв полночь, когда счастливцаздесь забивали насмертьдва бугая-ревнивца.Кости ломали, жилырвали, аж кровь кипела —за молодые силы,за красивое тело.За лицо – без изъяна,статный стан без ущерба,где одна средь бурьяналишь молодая верба.За глаза – без порока,кожу – белее мела.И засохла до срокаверба да почернела.Словно смерть человечьювзяв себе, в день воскресныймолодца – вербной речью,силой своей древесной,ветками оплела,листьями обложила,на ноги подняла,соками опоила…Бабы о вербе той,пьяны, хмельны ль, тверёзы,песни слагают, —пойс ними,глотая слёзы…

Народная песня

Не ругай меня, жена,что я ёрш, что я ёж.У кого внутри война,у того снаружи – нож.На ночной наждак лунапроливает чистый шёлк.Не кори меня, жена,что я вол, что я волк.Волчьей ягодой полнажизнь колючая – колись.Не стыди меня, жена,что я лось, что я рысь.В меня речка влюблена,понимает меня ель.Не ревнуй меня, жена,что я лис, что я – лель.То я вепрь, а то я выпь, —со своей землёю схож:звёзды в небе – моя сыпь,зыбь на море – моя дрожь.Как напьёшься допьяна,мир припрячешь в кулаке,глядь – а в нём твоя страна:нос хмельной и в табаке.Пляшет, плачет старина,шарят тени по кривой:не качай им в лад, жена,грозной птичьей головой.Всё, что видится извне —возникает изнутри…Тише! О своей войненикому не говори!

Чуждый огонь

Чем холоднее и пустыннее на сердце – тем верней навстречуи желтоглазое уныние, и косоротое злоречье…Идут, хромцы, сосредоточенно, угрюмы и неутомимы,то рощами, то вдоль обочины, на вид – простые пилигримы.Но в ком заметят червоточины, тех окружают, обнуляют,и вид на жительство просроченный слюной на темя налепляют.…Я знала тех, кто долго мыкался: то замирал кариатидой,то лес валил, то в стены тыкался и кто не справился с обидой.И стал кормить в себе томление, пока сквозь мысленную стужуотчаянья и озлобления огонь не вырвался наружу.Он тлел в подполье, злые жалобы шипели, лопаясь под спудом,чтоб вспыхнуть вдруг: пора настала бы Надава вспомнить с Авиудом.Как те страницы ни пролистывай, как голову ни прячь в тумане,всё видишь их огонь неистовый, самих же попаливший в стане.…О, как бы жить, себя не мучая: ни власти не желать, ни славы,изъять из сердца сны горючие и жароплавкие составы.Из облака сине-зеленого торчат чадящие затылки.Боюсь, по запаху палёного Творец найдет нас у коптилки.

Грустная история

Школьницей, девицей, птицейнездешнею,как ты сияла улыбкой безгрешною! —Так и осталась в том давнем году —белою лилией в чёрном саду.Что же потом с тобой сделалось? —ржаваямузыка эта, ухмылка лукавая…Так и порхала у всех на видучёрною бабочкой в белом саду.Ты ли сама или время проклятое?Тучная, траченная и помятаявстала и загородила звездуягодой волчьею в чёрном саду…Так увядает и никнет несчастнаягрешная плоть, небесам не причастная,чая очнуться и грезя в бредубелою лилией в белом саду.Так – неопознанную, безымянную —похоронили с рогожею рваною,перекрестили тайком на ходу…Что-то да вырастет снова в саду.

Осенний псалом

Осенью говорят деревья, от куста передают кусту:оставь себе лишь себя, оставь себе простоту,готовься к бедности, к сирости, к холодам,к Рождественскому посту…Осыпаются листья, отрываются пуговицы, ветер к ночи все злее.Все у тебя отберут – роскошь, молодость, красоту,а кураж и сама отдай, не жалея.Нитки висят, лохмотья, прорехи в кроне, дырапрохудилась в роще, густоволосой еще вчера,и не надейся: готовься, уже пора —к скудости, к безголосым птицам, на руках цыпки.Только б концы с концами свести! Иней уже с утра.Да, но и бедность тоже умеет играть на скрипке!Так говорят деревья, так говорят кусты:есть и у нас псалмы, есть и у нас персты.И стоят посреди зимы, как в пустынном зале.Музыка чуть слышна, и рифмы совсем просты:вот, мы протягиваем вам руки – смотрите, они пусты,всё мы отдали вам и ничего не взяли!

На смерть друга

С. С.

Земля скорбит и с ветром на паяхпоёт прощание шмелям и черным розамда всхлипнет вдруг…А у неё в друзьяхлишь меланхолия с анабиозом.И заразителен печальный этот вздох.День выдохся и сдулся, двинногривый.Конвой устал, и спёкся скоморох,и сдался муравей трудолюбивый.И если даже знать, что мир-труд-май,что жизнь – борьба на рубеже эпохи,ты страсть к победе запихнёшь в сарай,потратишь дни на ахи и на охи.Ты бродишь в снах, клубишься, как туман,и время вспять пытаешься подвинуть.Спроси: зачем земля себе в карманкладёт людей и забывает вынуть?

Музыка

Это сценки детства: солнце воду пьёт, —папа молодой, берега родные,птичка под моим окошком гнёздышко для деток вьёт…Все картинки, все переводные.Кто-то налепил их – ляп! – на сердце мне:перевёл, потёр, снял лишнее, и в цветевся я в тех картиночках: в звёздах и луне.Музыка застыла в золотой карете.На весу в балете. Звук прилип к рожку.Дверью в тёмный шкаф прикрыты злые вести.А в лесу лисица своему божкулестницу сплетает из волшбы и лести.И когда средь мира я выставляю зонд,как подлодка, высмотреть, место ль – не гнилое? —из картинок этих мне раскрывает зонтнебо с мутным зеркальцем: вечное былое.Я хожу и вслушиваюсь, обращаюсь вспять

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.