Ничего не возьму с собой

Налив суп в тарелку, Виктор поставил ее в микроволновку разогреваться, вернул кастрюлю в холодильник и выудил из судка кусок мяса. Ощущение того, что он один, нарастало. Конечно, семья теперь в безопасности, но дело в том, что ему сейчас было ужасно в пустой квартире.

– Поехать на работу, что ли…

В его кабинете был диван, и Виктор всерьез подумывал провести ночь там. Потому что выше его сил лечь в их с Раисой кровать, пахнущую счастьем и уютом, и ворочаться там, прислушиваясь к пустоте вокруг.

Поставив пиво в холодильник, Виктор решил, что как раз пива ему не хочется. Одновременно с кухонной возней он мысленно продолжал прокручивать в голове все факты, которыми располагал на этот момент. Систематизировал их, раскладывая по полочкам в своей голове, оценивал значимость того или иного факта, и многое из того, на что он еще днем не обратил внимания, встало перед ним большим вопросительным знаком.

Кто организовал череду убийств среди членов комиссии Радецкого, а также членов их семей? Зачем вообще было трогать семьи после того, как убивали главного фигуранта? Если генерал Радецкий был убит, почему не расправились с его семьей?

– Нужен отчет комиссии. – Виктор наполнил электрический чайник водой и щелкнул кнопкой. – Ответ именно там, я уверен. Просто каким боком тут мошенничество с квартирой и нынешняя интернет-война? Слишком громко, слишком на виду… нет, это выбивается из общего стиля преступлений. С военными и их семьями расправились тихо, все выглядело как несчастный случай, болезнь или самоубийство. А тут такая война, все эти видео… никак не сходится одно с другим.

Пискнула микроволновка, сообщая о готовности супа. Виктор достал тарелку, с удовольствием принюхиваясь к легкому парку, поднимающемуся над тарелкой.

Его жена умела готовить, она вообще все на свете умела, и любая работа, за которую она бралась, всегда оказывалась сделана очень качественно и в срок.

Открыв ящик, Виктор достал ложку.

Что-то неуловимое вдруг почувствовал он, что-то, чему не успел дать определение, но рука схватила Раисин нож для разделки мяса, который лежал тут же, в ящике. Виктор знал, что не успеет обернуться, он знал, что у него уже нет времени, но хороший стальной нож, сделанный трудолюбивыми заключенными в одной из колоний, оказался как нельзя более кстати. Например, чтобы умереть с оружием в руках и обеспечить себе вечный пир в чертогах Валгаллы.

Хотя, безусловно, Виктор ни в какую Валгаллу не торопился.

– А ведь простой выстрел решил бы проблему гораздо эффективнее. – Виктор обернулся и посмотрел себе под ноги. – Хорошо, что жена убедила положить плитку, а я ламинат хотел. То-то имел бы сейчас проблему, кровь затекла бы под него, такая улика хранится годами, а плитку вымою с хлоркой, и как ничего и не было. И что тут у нас?

На полу корчится человек, одетый в темный спортивный костюм. Лица не видно, а нож вошел прямо в живот. Виктор задумчиво смотрит на незваного гостя, прикидывая, что же теперь с ним делать. У него возникает крамольная мысль – закончить начатое, а потом по-тихому вывезти труп и сбросить с обрыва в реку.

И пусть весь мир подождет.

– Свидетелей нет, мы тут только вдвоем. – Виктор устроился на табурете и перевернул корчащегося от боли громилу на спину. – Я даже добивать тебя не стану, просто подожду, пока ты сам отойдешь в мир иной. Потом погружу тебя в багажник, свезу на Остров и сброшу с обрыва. И поплывешь ты, куда течение понесет. И возрадуются рыбы, например. Или раки. Особенно на третий-четвертый день, когда ты примешься гнить. Им это как коту валерьянка, обглодают тебя довольно быстро, так что если ты сейчас не ответишь на мои вопросы, то я отправлю тебя в речной круиз.

Лицо человека искажено гримасой боли, но он молчит. Виктор не спеша рассматривает своего несостоявшегося убийцу – невысокого роста, щуплый, тонкокостный, лет тридцати, коротко стриженные русые волосы, небольшие, чуть раскосые светлые глаза и нос картошкой. Ну, совершенно не похож он на убийцу. Тем не менее – вот он, в его квартире. Правда, никакого орудия убийства рядом с ним не видно.

– Ты меня голыми руками собирался убить? – Виктор озадаченно оглядывает пол на кухне. – Ну, брат, ты явно не страдаешь от комплекса неполноценности.

Раисин нож торчит из живота парня, и хорошего ножа Виктору жалко. Надо бы его извлечь, отмыть и вернуть на место. Правда, вполне может быть, что парень тут же загнется, но, значит, такая уж судьба.

– Если хочешь, чтоб я позвонил докторам, начинай говорить, – неожиданно Виктору начинает хотеться пива. – Кто ты, как сюда попал и что собирался сделать. А главное – кто тебя надоумил, и вообще выкладывай все, что знаешь.

– Ты покойник.

Парень цедит слова сквозь сжатые зубы, и ему, похоже, очень больно. Виктор с сожалением думает о том, что не может сейчас позвонить Дэну и спросить совета, а совет ему очень нужен. Но он не имеет никакого права втягивать лучшего друга в такое дело. Потому что, если парень умрет, Виктор не станет давать делу официальный ход, поскольку это означает поставить под удар свою карьеру, жизнь, будущее своей семьи. Ставить под удар все, что он достигал долгие годы, и как раз посреди расследования, которое и без того является настолько горячим, что удержать невозможно, он не намерен. А этот тип, заметим, вломился в его квартиру и пытался его убить… Неважно, что оружия у него не было, некоторые люди сами по себе являются оружием. И совесть его мучить не будет, да и с чего бы. Он у себя дома, и если какой-то отморозок вдруг оказался здесь, да еще и угрожает, то поступит он с ним по собственному разумению.

А потом выпьет пивка и ляжет спать.

Учитывая обстоятельства, Виктор уже принял решение. Рыбы и раки будут рады.

– Ты покойник, ясно? – Парень пытается встать, но получается плохо. – Ты сам не знаешь, во что ввязался.

– Так расскажи мне. – Виктор припоминает, где хранятся большие клетчатые сумки, в которые Раиса собирает освободившиеся от запасов банки. – И я вызову медиков. Если повезет, ты будешь жить, а так у тебя и шанса нет.

– Не надо было лезть к Радецкому. – Убийца злобно прищурился. – Тебя это не касалось, не стоило ввязываться.

– И что тебе сделал Радецкий?

– Лично мне – ничего, дело не во мне. – Убийца не сдержался и застонал. – Придут другие, но ввязываться в это тебе не стоило. Теперь ты покойник.

– Ну, пока я в порядке. – Виктор наконец вспомнил, где Раиса хранит клетчатые сумки. – Расскажи мне, что ты имеешь против Радецкого. Неужели это из-за рыжей бабенки?

– Из-за этой дуры в синяках? – Убийца помотал головой. – Нет, это не наша тема. Слушай… вызови «Скорую», что ли.

– Обязательно вызову. – Виктор думает о том, что нож придется прокипятить. – Как ты оказался в моей квартире и что собирался сделать?

– Замки у тебя – фуфло. – Парень закашлялся. – Вошел и подождал, пока ты включишь электроприборы, отвлечешься.

– И? Ну, что ты собирался сделать?

– На шее есть точка… нажать – вырубает любого, а потом просто чайник на газ, и несчастный случай. Следов не остается, газ в легких, все как надо.

– Мог бы ночью, я бы лег спать.

– Жди, когда ты примешь нужную позу, чтоб до точки дотянуться и правильно нажать, а тут ты так удобно повернулся… А ты меня учуял, надо же… как ты меня учуял? Слушай, а давай я тебе дам телефон человека, ты с ним перетрешь, и…

Убийца потянулся к карману, но вдруг глаза его выкатились, он ухнул и замер, ноги его дернулись, и взгляд остановился.

– Вот черт. – Виктор вздохнул. – На самом интересном месте. Ну, ладно.

Он пошел в кладовую и достал большую клетчатую сумку.

– Это хорошо, что ты такой заморыш. – Виктор обшарил карманы трупа и вынул оттуда все, что там было. – Телефон, надо же, самый обычный кнопочный… Тут я тебя могу понять, все эти новомодные гаджеты – это электронный Павлик Морозов, блин. А это что у тебя? Ампулы какие-то? И денег совсем немного, и вообще негусто пожитков. Ты не хотел даже случайно насорить тут.

Виктор мажет пальцы трупа тушью для ресниц, найденной у Раисы в коробке для ненужной косметики, и снимает отпечатки пальцев.

– Не ахти, но чтобы выяснить, кто ты, будет достаточно. – Виктор вытирает пальцы трупа влажными салфетками. – Ну, теперь нужно вернуть наш нож, парень. Раиса меня убьет, если этот нож пропадет.

Одним рывком Виктор выдергивает нож из раны и, макнув в кровь кусок ткани, упаковывает ее в небольшой полиэтиленовый пакетик со склеивающейся кромкой. В другой пакетик отправилась прядь волос убийцы. Сняв с тела одежду, Виктор осмотрел труп – ни шрамов, ни татуировок, никаких особых примет.

– Ладно, отправляйся в сумку. – Виктор согнул тело, обмотал его пищевой пленкой и запихнул в клетчатый баул. – И прибраться бы нужно.

Одежду убитого Виктор не без усилий, но все равно очень тщательно разрезал на небольшие полосы и ссыпал в пакет. Можно разбросать по урнам в разных концах города, можно сжечь или высыпать в воду, восстановить целостность будет невозможно. Принеся из ванной отбеливатель, Виктор заливает им сначала нож, потом пол, на котором осталась кровь, – хлор, входящий в состав отбеливателя, разрушит молекулы железа, содержащиеся в крови, и после того как поверхность вымыта, следов не удастся найти даже с применением специальных средств.

– Тряпку придется выбросить.

Хлоркой воняет ужасно, и Виктору приходится открыть окно, но он так же тщательно режет на тонкие полосы тряпку. В квартире не должно остаться никаких следов.

– Воньба страшная! Вот же говнюк, сколько возни теперь…

Виктор с усилием поднимает сумку с трупом и тащит ее к двери. Это самая опасная часть: кто-то из соседей может увидеть его. Конечно, вряд ли его заподозрят в транспортировке трупа, но Виктор не хочет даже случайно быть замеченным.

– Нет, брат, гусь свинье не товарищ. – Виктор тащит сумку в сторону балкона. – Придется тебе полетать.

Обмотав ручки сумки веревкой, Виктор переваливает ее через перила и осторожно спускает вниз – его балкон на третьем этаже находится как раз над зарослями сирени. И хотя сейчас это просто торчащие из земли голые прутья, сумка производит некоторый шорох, и Виктору остается надеяться, что этот звук никого не разбудил.

Он быстро вышел из квартиры, сел в машину и подъехал к зарослям. Здесь совершенно темно, но сумка выделяется в темноте, он подхватил ее и одним движением забросил в багажник.

– Слишком многое приходится оставить на волю случая. – Виктор едет по темным улицам, избегая мест, где установлены видеокамеры. – Надеюсь, никто не заметил, как я загружал сумку в багажник… Третий час ночи, но теоретически кто-нибудь мог увидеть.

Виктор оставил машину на дорожке у кромки лесополосы и потащил свою ношу в глубь Острова, к обрыву. Вытащив из сумки пакет с полосками ткани, высыпал все обрезки в воду, туда же отправил и пакет. Сложнее было с трупом: пищевую пленку нужно было срезать, но она пропиталась подсохшей кровью, поэтому Виктору пришлось снять куртку и высоко закатать рукава свитера, чтобы не испачкаться. Когда труп тяжело ухнул в воду, Виктор чиркнул зажигалкой, поджигая полиэтилен – только так можно не бояться, что где-то остался его отпечаток или ДНК трупа.

«Я мог бы стать как Декстер, – подумал Виктор, наблюдая, как горит пленка. – Отлавливать разных ублюдков и просто утилизировать. И плевать на то, что это против правил и что я не имею права решать, кому жить, а кому умереть. Правда в том, что на свете полно уродов, которые эти вопросы решают запросто, из корыстных или хулиганских побуждений. А я бы вас, уродов, утилизировал из соображений общественной безопасности. Чтобы людям было спокойнее ходить по улицам. И не встречать в своих квартирах таких тварей, которые норовят нажать у них на шее точку и сымитировать потом несчастный случай или сердечный, мать его, приступ».

Тщательно вытерев руки влажными салфетками, Виктор сел в машину и поехал домой. Город ощетинился голыми кустами и ветками, осень норовила перепрыгнуть точку невозврата и начать сыпать ранним никому не нужным снегом. Виктору хотелось домой, в их с Раисой кровать, пусть даже теперь опустевшую, но подушки все равно хранят запах волос жены, и хочется просто укутаться в одеяло и заснуть.

«А утром надо что-то с замками решать. Так вовсе не годится – запросто открыл, вошел…»

Оставив машину у дома, Виктор поднялся в квартиру, прислушиваясь к тишине.

14

– Нашел Привиденьку!

Капитан Семенов с победным видом ввалился в кабинет Виктора, нимало не беспокоясь о том, что хозяин кабинета пребывает в скверном расположении духа.

Капитан Семенов и сам был не слишком счастлив, что ему пришлось провести сутки без сна, просматривая старые сводки и терроризируя компьютерный отдел. Особенно когда там перестали брать трубку и ему пришлось самолично тащиться в это гнездо электронного разврата и устраивать там отвратительный скандал. И капитан Семенов подозревал, что после этого он станет предметом для самого гадкого глумления посредством фотошопа, но в данном случае дело того стоило. Удалось обнаружить одного из двух дегенератов, устроивших у квартиры Радецких дикий розыгрыш с куклой и кровью.

– Куклы эти дорогие, и мы отследим покупателя, мне это твердо обещали. – Семенов уселся на стул и покосился в сторону холодильника, где явно было пиво. – А потом нашли Привиденьку.

– Избавь меня от подробностей. – Виктор мало и плохо поспал, и произошедшее накануне его тревожило. – Где он? Или она?

– Он. – Семенов хмыкнул. – Уже везут, никуда он от нас не денется. Привиденька этот – особь мужеского полу, тридцати семи лет от роду. Разведен, имеет солидную задолженность по алиментам, копирайтер, перебивается случайными заработками, живет с мамой и бабушкой, заядлый игрок в Contral Strike и World of Tank, постоянный посетитель нескольких интернет-форумов, завсегдатай во всех соцсетях, и прочая, прочая, прочая.

Виктор пожал плечами. Он представить себе не мог, на что похож почти сорокалетний мужик, который живет с мамой, на случайные заработки, а свою жизнь проживает в интернете. Просто представить, что где-то бродит такая особь, которая тратит время и деньги, чтобы купить в интернете куклу, раздобыть кровь, прийти в чужое парадное и сделать то, что он сделал… Вот если бы этот Привиденька гадил у мусоропровода, на потеху камере слежения, Виктор бы его понял. Тут хотя бы мотив примерно ясен. А так нет, извините.

– Кофейку бы… – Семенов широко зевнул. – Поспать не пришлось, а время уже обеденное.

– А я вот домой съездил, а толку? Тоже не спал почти. Думал, в кабинете перекемарю, так с самого утра то одно, то другое, а теперь еще и жрать хочу. Мои-то уехали. Домой идти вообще не хочется, пустая квартира, как и не было никого.

– С ними все будет хорошо. – Семенов вспомнил, как его жена садилась в машину, и вздохнул. – Мы этих гадов вычислим очень скоро. Я тут сводки старые просматривал, кое-что заметил интересное. Расскажу – не поверишь.

– Поверю. – Виктор тоже зевнул. – Пошли практикантов в кафе за углом, пусть кофе принесут и пончиков. Я уже во все поверю.

– Ну так слушай. – Семенов достал из кармана аккуратный блокнот. – Те видео, которые Михалыч показал, я отфильтровал по числам. И знаешь, что получилось? Ровно через четыре дня после выхода очередной программы фигурант, которого в ней песочили, попадал под раздачу: его избивали, подвергали унижениям, ну и прочие такие радости. Кроме Никиты Радецкого.

– Откуда ж такая милость?

– Не знаю, – Семенов пожал плечами. – Но основная масса избитых домашних тиранов – это граждане, скажем так, с низкой социальной ответственностью. А значит, все эти нападения не спонтанны, за ними стоит один конкретный человек – руководитель. И именно он решает, кто станет очередной жертвой.

Его квартира провоняла хлоркой, и Виктор надеялся, что хоть сегодня запах выветрится. Он вычислил машину, постирал одежду, снова помыл пол на кухне, новую тряпку тоже выбросил. Но обнаружилась другая проблема: он не мог легализировать улики. Он даже отпечатки пальцев не мог прогнать по базе. Потому что, если они там есть и их владелец в розыске, его запрос засияет, как окна публичного дома в вечер пятницы. И у него тут же спросят: а где ты, товарищ Васильев, взял эти милые оттиски подушечек пальцев? И где теперь их правообладатель?

Ну, не говорить же потом, что виновник торжества пошел покормить рыбок. В прямом смысле слова.

– Так что там с этим Привиденькой?

– Да все совпало. – Сделали запрос на IP-адрес, он оказался динамичным, но повторения были характерны для определенного района… В общем, на этом мое понимание процесса закончилось, и, если тебе интересно дальше, спроси у этих гиков из компьютерного отдела. Они тебе расскажут, а потом сравним результат – на каком предложении ты перестанешь понимать, что они лопочут.

– Неинтересно. Давай за Привиденьку.

– Так я и говорю тебе за Привиденьку. Вычислили адрес, вычислили все его аккаунты в соцсетях и на интернет-площадках, я сделал запрос по его личности… Короче, в компьютерном никто домой тоже не пошел, как ты понимаешь.

– Я сейчас заплачу от жалости к ним. – Виктор покосился в сторону холодильника. – Давай пивка выпьем, никакого терпежа. Второго не нашли? Громовержец который.

Семенов с готовностью открыл холодильник и достал две замечательно холодные бутылки.

– Нет, пока не нашли. Видимо, более продвинутый и хитрый гаденыш.

– Это ничего. Привиденька, судя по всему, парень жидковатый и своего подельника нам, конечно, сдаст. – Виктор задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Но вряд ли эти два баклана знают больше того, что им в подобной игре положено знать.

– Может, найдется ниточка. – Семенов отхлебнул пива, с тоской глядя за окно, где не было жизни. – Ненавижу осень, Вить… Вот эту слякоть мерзкую, холодрыгу, темнеет рано, ощущение такое, будто все умерло. А тут еще все это.

Виктор молча кивает, думая о произошедшем ночью. Труп убийцы уже должен проплыть достаточно, чтобы его не соотнесли с убийством в городе. Сотовый Виктор разобрал и разбросал по городу, предварительно изучив. Больше в карманах трупа не было ничего, что могло бы представлять интерес.

Но оставались отпечатки, кровь, волосы и карточка, которую использовал новопреставленный в своих переговорах. Но как это можно проверить, не легализируя свой интерес, Виктор пока не придумал. Его больше тревожили слова убийцы о том, что история с Габриэллой не имеет отношения к проникновению в квартиру Виктора.

«Хорошо, что Рая и дети уехали. Мать упиралась, а ведь кто знает, что они сейчас могли бы сделать, если даже ко мне в квартиру вот так запросто проникли. – Виктор поставил пустую бутылку на пол и откинулся в кресле. – Ладно, надо работать».

– Виталь, ты езжай домой, поспи. А я подожду Привиденьку.

– Скажешь тоже! – Семенов, казалось, пустил корни на стуле. – Я этот цирк ни за что не пропущу. Кстати, как там эта женщина? Ну, пострадавшая?

– Звонил утром в больницу. Пока без изменений.

Виктор ощутил вдруг ужасную усталость, словно на нем ночь напролет возили камни. Ему не давала покоя мысль о том, что произошло ночью. Умом он понимал, что это был единственный приемлемый вариант, и ему сейчас совсем не хотелось оказаться посреди служебного расследования. И совсем лишним для его семьи будет знание о том, что на полу их кухни скончался какой-то межеумок с любимым Раисиным ножом в животе и, что даже если труп будет найден, его никогда не свяжут с ним, Виктором Васильевым… но какой-то частью своей личности Виктор ужасался случившемуся.

Ему и раньше приходилось убивать. При его работе очень сложно не попасть в ситуацию, при которой дилемма «ты или тебя» решается в считаные секунды. И вчера тело среагировало само, и у Виктора не было ни малейших сомнений по поводу правильности своих манипуляций с Раисиным ножом… Но вот потом он поступил не как полицейский, а как… ну, как Декстер, например. И ощущение Виктору не нравилось.

Он привык действовать в правовом поле. Здесь он знал все ходы, что за чем и что из чего получается, и рядом всегда были коллеги, и все было ясно и абсолютно легально. А сейчас он ощущал зыбкость своего положения и начинал понимать, что Декстера из него не выйдет.

Потому что одно дело представлять, как убираешь из списка живых разный нежелательный элемент – когда это просто представляешь, то, кажется, ничего сложного в этом и нет, а данное деяние вообще есть самое что ни на есть общественное благо в чистом виде. Но когда все-таки это случается…

Читая в школе нудный роман «Преступление и наказание», Виктор реально не понимал, зачем студенту-убийце понадобилось изводить себя, и все его терзания казались смешными. Потом, уже работая в следствии, Виктор еще раз перечитал роман. Что-то сидело в нем занозой, не позволяя забыть странный сюжет. И снова удивлялся: с чего у студента сдали нервы, ведь совершенно ничто на него не указывало, не было ни единой улики, которая бы могла изобличить его, а криминалистики тогда вообще практически не существовало – кровь от сока отличить не могли, если пятна были старые. Ну, чувак, конечно, был с поехавшей на почве морально-этических исканий крышей. Таких людей и сегодня немало. Убил он старушонку из идейных соображений и случайного свидетеля убрал, что было правильно по сути, раз уж пошел на такое дело. Но потом-то что на него нашло?

А вот сейчас Виктор понял.

Невозможно убить человека и не испытать при этом некоторых неудобств чисто морального свойства – если ты нормальный человек, а не по пояс деревянный отморозок. И дело даже не в том, что он убил. В своей правоте Виктор не сомневался ни минуты, парень ведь не ради смеха вломился в его квартиру. Конечно, он бы убил его, и Раиса осталась бы вдовой, и ее роскошное тело состарилось бы в одинокой постели. Как не было для него самого другой женщины на Земле, кроме Раисы, так и для Раисы, он был в этом уверен, не было другого мужчины. Вот словно знали они друг друга задолго до того, как столкнулись на планете, и просто отыскали друг друга в толпе. И все, никакого везения – они с первого дня знакомства уже точно знали, что будут вместе.

И допустить, чтобы его жена осталась одна просто потому, что каким-то уродам так захотелось, он не мог.

Так что сам факт убийства его практически не встревожил.

А вот то, что он был вынужден избавиться от трупа, вместо того чтобы сделать все по правилам, его очень тревожило. Он всю жизнь служил закону и вот совершил нечто, с законом несовместимое. То есть беспокоило его, по сути, не убийство, а то, что он скрыл это, избавившись от трупа.

«Нет, не быть мне Декстером! – Виктор отхлебнул пива и поморщился – даже пиво казалось ему сегодня безвкусным. – Даже если учесть, что персонаж – просто художественный вымысел. Когда смотришь, как он утилизирует маньяков, то это кажется оправданным, но когда сам так…»

– Вить, ты куда пропал?

Виктор поднял глаза – Семенов смотрел на него слегка обеспокоенно.

– За своих переживаю… как они там.

Никак иначе ему было не объяснить свою озабоченность.

И Виктор сомневается, что даже Дэну расскажет о том, что сделал. Скорее нет, чем да. Что знают двое, знает и свинья. Ночное превращение несостоявшегося убийцы в кормовую базу для рыб Виктор твердо решил скрыть и это знание унести с собой в могилу. А Раисин нож он отмыл, вымочил в отбеливателе, для верности развинтив ручку и промыв все элементы по отдельности. Так что нож теперь вообще никакая не улика.

– Да ладно, распутаем, и все будет по-прежнему. – Семенов зевнул. – Сейчас вот Привиденьку поспрошаем, и пойду в кабинет, вздремну чуток. Домой-то смысла нет ехать теперь.

Виктор кивнул. Ему и самому нестерпимо хотелось спать, но вовсе не хотелось ехать в опустевшую и ставшую вдруг какой-то гулкой квартиру. Не нравилась ему эта мысль.

– Я тоже тут покемарю потом. – Виктор бросил бутылку в корзину для мусора. – Допросим, я доложусь Михалычу, и…

Дверь открылась, и в кабинет впихнули плотного лысоватого мужика лет сорока.

Виктор и Семенов взглянули на вошедшего с весьма злокачественным интересом.

– Привиденька?

Мужик икнул и пошел красными пятнами.

* * *

Габриэлла вещала тонким прерывающимся голоском, аккуратно хлопая ресницами, а Аня Лепехина думала о том, как же ей хочется схватить негодяйку за волосы и бить о блестящий стеклянный стол, за которым та сидит вместе с длинношеей стриженой ведущей. Бить до тех пор, пока кровь не зальет блестящую поверхность, вбить этой мерзкой лгунье ее собственную ложь обратно в глотку.

Кулаки сжались, но осознание собственного бессилия приводило в отчаяние.

Они с Никитой съездили к Аниному приятелю Владу, который занимался разработкой, как он сказал, программного продукта, что бы это ни значило. И тот твердо обещал подумать, что можно сделать, но особо не обнадежил – слишком давно все это бродит по интернету, здесь уже мало что можно предпринять. Разве что отследить дальнейшие шаги как Габриэллы, так и ее группы поддержки.