Непростые истории 4: Печальные звёзды, счастливые звёзды

Лёгкая, гибкая Пор-нэ порхала по снегу, как ветер, едва ли задевая верхний слой снежинок. Она смеялась и старалась прыгать быстрее, её захватил азарт – было важно не победить сестру, а нестись вперёд, ловить новые впечатления. Лицо Мось-нэ покраснело, девочка тяжело дышала и утирала пот со лба, но упорно прыгала дальше, стараясь догнать сестру. Ей нравился искренний смех Пор-нэ, он придавал сил… Главное теперь – не запутаться.

– Ой! – зацепившись ногой за поваленный ствол дерева, скрытый под снегом, Мось-нэ всё же не удержалась на ногах и упала.

– Я выиграла, я выиграла! – Пор-нэ носилась по сугробам, не в силах остановиться – так хорошо и радостно ей было.

– Ладно… фух… твоя взяла, – Мось-нэ досадливо поморщилась: она всегда была сильнее сестры и думала, что справится с такой игрой лучше. – Но ты должна всем нам за Лопаша, так что могла бы и вернуть шар.

Вся радость от этих слов мигом покрылась коркой льда. Пор-нэ хотела что-то сказать в ответ, но только растерянно оглянулась, чувствуя, как не хватает воздуха. Ком встал в горле, а на глазах навернулись жгучие слёзы, стоило только вспомнить бедного Лопаша… Девочка осела в сугроб и горько заплакала.

– Эй! – Мось-нэ сердито дёрнула себя за пушистую челку. – Ну перестань, я не хотела!

В ту ночь, когда они поссорились, Пор-нэ убежала в лес, где уже потихоньку разыгрывалась метель. Никто на это не обратил внимания – ну, остынет немножко и вернётся. А вот Лопаш заволновался. Его чуткие уши ловили малейший шорох, свист от каждого порыва ветра за окном, ледяной перестук снежинок по стеклу. В конце концов, он сорвался с места вслед за девочкой. Следы уже начало заметать снегом, только ему и не было нужды что-то высматривать, он чувствовал всё сердцем. Наверное, в какой-то момент это большое сердце и не выдержало… Он успел найти Пор-нэ и довести её до порога, а потом просто тяжело опустился в снег и больше не встал.

С той поры девочки ссорились по каждому пустяку, пока однажды Мось-нэ не сказала, что это сестра виновата… И вот сейчас повторила свою ошибку! Она же прекрасно знала, что Пор-нэ молча корит себя за случившееся и переживает это в душе, как маленький конец света. Но язык, словно рассерженную змею, так сложно удержать!

– Это не так, слышишь? Я сказала сгоряча! – Она обхватила сестру руками, прижимая к себе. Сколько раз корила себя за эти слова, и надо же снова напороться на ту же корягу!

– Нет, я виновата… – Пор-нэ давно это чувствовала, но когда сестра проговорила вслух, то просто сильно испугалась: одно дело трусливо замалчивать свою вину, другое дело, видеть, что о ней все знают. – Он из-за меня пошёл в лес, там было так холодно, ветер кусал щеки, а варежки покрылись льдом. Я лежала в сугробе и думала, что у меня больше нет сил двигаться. Я смотрела на снежинки, на их танец – взглядом давно заблудилась… Меня больше нигде не было. Если бы не Лопаш… В той темноте я уже не знала, кто я и зачем куда-то идти.

– Пошёл из-за тебя, – Мось-нэ натянула ей капюшон глубже на голову: после подвижной игры легко застудиться. – Но ушёл к звёздам потому, что был очень стар. И сам душой стремился в небо. Так что отпусти это…

Пух маленьким тёплым языком облизывал лицо Пор-нэ, весь лес вокруг замер и затаился, боясь спугнуть момент. Да или нет? Кто сделает шаг навстречу… и сделает ли? Копить обиды можно долго, прятаться можно долго, но разве от этого станет легче?

Мось-нэ глубоко вдохнула, чувствуя, как отпускает напряжение и боль, потянула сестру за руку:

– Пойдём домой. Нужно уже ели наряжать. Праздник на дворе… Пойдём домой.

Ночью на небе взошла полная луна – сильная, яркая, как никогда. Ели щеголяли новыми нарядами, сверкал бисер в молочных лучах. То там, то здесь можно было разглядеть следы зайцев, лис, волков… Лес словно ожил, стряхнул оцепенение и холод. Из домика сестёр на краешке бледно-золотистой земли доносились восхитительные ароматы мяса и трав, чая и сладких пирогов. В этот праздник они решили никого не звать, им нужно было побыть вместе, отпустить все обиды и оставить прошлое в прошлом. В конце концов теперь уж точно никто не потеряется в темноте.

– А где ты нашла мою варежку?

– Ты не поверишь, дело было так…

Ольга Любимая

Первую историю придумала с подругой классе в шестом. История была об обмене телами (школьниц, конечно) – не самая избитая тема 24 года назад.

В студенчестве любила лежать и мечтать, и обязательно, чтобы грудь щемило ?

Для старшей придумывала сказки, чтобы уложить непоседу спать.

Но по-настоящему захотела и начала писать, когда родился сын.

Пишу для детей и на злобу дня. Окончила онлайн-курсы «Мастер текста» при издательстве «Астрель-СПб». Прошла онлайн "Литпрактики" Александра Прокоповича.

Вошла в шорт-лист 5го международного Одесского конкурса на лучшее произведение для детей «Корнейчуковская премия».

Лонг-лист конкурса «Новая сказка 2017» при издательстве Аквилегия-М.

Страничка автора ВК: https://vk.com/id252203456

На ЛитРес: https://www.litres.ru/olga-lubimaya/

Бабушке жить по-своему (не) разрешается

– Плывём, пожалуйста, – на английском произнесла Степанида и показала движение.

Ученики бегали и «гребли», наталкиваясь руками друг на друга.

– Стоп, пожалуйста, – педагог наблюдала, как все, кроме Дениски остановились. Он рассекал вприпрыжку, не обращая внимания на её слова и застывших одноклассников.

– Дэнис, финиш! – Степанида рассмеялась и помахала перед внуком рукой. Ученики, стоявшие к нему ближе всего, хихикнули.

Дениска тряхнул головой и показал крупные желтоватые зубы:

– Я чемпион!

– Неправда, – на русском закричал Афоня и растолкал одноклассников, – я добежал, тьфу, доплыл первым!

Педагог перестала улыбаться, подправила седые локоны и присела на краешек стола:

– На английском, пожалуйста, Квилачёв.

Она с первого урока говорила исключительно на изучаемом языке. Ученики волей–неволей запоминали слова и, краснея и запинаясь, включались в диалог. Афанасий бормотал: «правый, впервые, плыть». Степанида поморщилась: с утра ныл правый бок. Она старалась не придавать этому значения, но к последнему уроку боль усилилась. Школьный звонок прервал мучения. Педагог напугала школьников итоговой контрольной – как раз перед каникулами, – и отпустила класс на перемену.

Переждав, пока поток учеников схлынет, в дверь вошла молодая женщина с пуховиком в руках.

– Стэси! – педагог услышала шаги и пошла навстречу дочери, аккуратно приставляя правую ногу.

Настя обняла мать и присела за первую парту. Огляделась. На окнах красовались бумажные снежинки, а над доской висела мишура.

– Красиво у вас.

– Дети делают вид, что жутко взрослые, а на самом деле верят в Деда Мороза и чудеса. Видела бы ты, как они класс украшали, – Степанида вернулась к столу, пролистнула журнал и вытащила сложенный листок бумаги в клеточку. – Дениска письмо написал. Монстра какого-то с трубками просит. Ищи, Дед Мороз.

Настя пробежала глазами текст, улыбнулась и убрала в сумочку. Подошла к доске и, не глядя на мать, стёрла мел:

– Иногда мне кажется, что и я до сих пор верю в чудеса. Мне повышение предложили. Перевод к иностранным партнерам. Зарплата, командировки, бонусы. Здорово?

Настя отложила тряпку и повернулась. Степанида просматривала рабочие тетради, часть из них складывая в портфель.

– Ты заслужила, – улыбнулась мать.

– Мне помощь твоя нужна, – дочь запнулась. Речь проговаривалась сотни раз, но в действительности слова звучали наиграно. Настя вздохнула. – Раз в квартал стажировка по две недели. В Праге.

– Поистине величественный город, – кивнула головой Степанида. Она открыла шкаф и посмотрела в зеркало: лёгкими движениями постучала по морщинкам вокруг серых глаз и пригладила бровь.

Насте тяжело давалось дыхание, она сжала руки:

– За Дениской присмотришь?

– Бо́рис уходит в море, – понимающе кивнула Степанида. Настя подошла к матери и смотрела на её отражение.

– Только в этот раз! Дальше решим. С этой работой мы в два счета загасим ипотеку, – голос дочери сорвался на шёпот. – Да и тебе будет о ком заботиться.

– Степанида Евгеньевна, отвлеку вас? – с порога донесся елейный голос. В дверях стояла Нина Григорьевна, замдиректора по учебной работе.

– Троянский конь, – пробормотала Степанида. Она достала из шкафа белое пальто с рыжим лисьим воротником и кивнула Насте: – Убегаю на конференцию, позже решим.

– А кино? – Настя на ходу накидывала пуховик. – Дениска ждет тебя! Сегодня последний сеанс.

– Час от часу не легче, – Степанида закатила глаза и выбежала из класса.

Настя отправилась искать сына, а Нина Григорьевна отмеряла большие шаги, чтобы поспевать за летящей Степанидой:

– У меня маленькая просьба. Сразу после праздников начинается проверка. Можете это время вести уроки в соответствии с учебным планом?

Степанида улыбнулась, директор сама не решилась на разговор, подослала атташе. Педагог вальяжно размахивала портфелем, не слушая атташе: краска со стен облупилась, стенд криво висит, слишком много рекламных буклетов.

– Разногласия с органами могут привести к осложнениям, – Нина Григорьевна исчерпала последний плаксивый аргумент и перешла в атаку.

Степанида замедлила ход. Она повернулась и взглянула на Нину Григорьевну, как на заядлого двоечника, цитирующего Байрона в оригинале.

– Милочка, ни для кого не секрет, что я хоть сегодня без излишних затруднений готова оставить этот светлый дом, – нос Степаниды задрался высоко вверх и мелко дрожал, поддерживая хозяйку. – Меня приглашали в Посольство!

Замдиректора скривила рот. Во-первых, в центр, который открыл служащий посольства. Помнила она и то, что Степанида и Бусманов ещё в прошлом учебном году разругались без возможности взаимного прощения.

И в памяти заслуженного педагога мелькнуло это пренеприятное событие, но она не собиралась отступать.

– В конечном счёте, я уже год пенсионер, – Степанида подняла указательный палец и пошатнулась: висящий на другой руке тяжёлый портфель норовил прижать её к полу, – мне пора заниматься внуком!

Степанида тряхнула головой, ставя точку, и выпорхнула на улицу.

Степанида блистала. Она не могла устоять на месте и во время выступления двигалась возле проектора.

«В игровой форме дети не только быстрее усваивают иностранный язык, но и сами проявляют инициативу и легко преодолевают языковой барьер, – шаг влево. – Возможность интеграции в действующие школьные программы представлена на слайде», – плавный поворот на сорок пять градусов и тягучее движение указкой в сторону экрана. Выступление в стиле танго.

Она привела статистику побед на олимпиадах её учеников, и зал взорвался аплодисментами, а в перерыве её окружили представители частных языковых школ.

Степанида улыбалась недавнему успеху и потягивала минеральную воду. Поставив стакан, она ощутила резь, прижала бок. Степанида приподняла рукав пиджака и взглянула на часы: если сейчас незаметно ускользнуть, успеет в кино с Дениской. Она сгорбилась и встала, потихоньку пробираясь через кресла.

– У вас вопрос, Степанида Евгеньевна? – молоденький диктор неуверенно вещал о новом программном обеспечении для изучения языков.

Степанида выпрямилась, поморгала несколько мгновений и строгим голосом спросила:

– Младшие школьники смогут использовать ваше приложение? Будущее за ними, и любой разработчик должен это учитывать.

Вынужденная слушать скучный ответ, Степанида с грустью поглядывала на дверь, которая манила глянцем стекла.

Педагог выбегала из зала, когда её окликнули. Двое мужчин шли в её сторону.

– Степанида Евгеньевна! – Бусманов приближался торопливым шагом, тряся пухлыми руками.

– Мосты горят, нам их не потушить, – Степанида крепко сжала портфель и свернула к гардеробу.

Игорь Степанович нагнал её, одаривая добродушной улыбкой. Его голос звучал пискляво:

– Забудем прошлое!

Степанида протянула номерок гардеробщице, схватила одежду, и, отклоняясь от объятий Бусманова, пошла к выходу.

Спутник Игоря Степановича, статный пожилой мужчина в тёмно-синем костюме, оказался рядом. Он кивнул головой Степаниде, взялся за массивные золотистые ручки и распахнул дверь. Она скользнула улыбкой по лицу незнакомца: тёплые глаза, густые усы. Выбежала на улицу.

Степанида прижалась к белой колонне, вдыхая холодный вечерний воздух и находя в темноте успокоение. Мысли разбегались: боль, Бусманов, усы. Звук клаксона помог ей сфокусироваться на дороге. Степанида помассировала голову за ушами, распрямилась и пошла к такси. Время не оставляло возможности сдержать обещание, и Степанида назвала домашний адрес.

Светило субботнее полуденное солнце. Казалось, зима в последний день года уступила весне права, даря радость встречающим год новый. Степанида не чувствовала боли почти сутки и наслаждалась прогулкой с внуком. Они покатались на колесе обозрения, покормили голубей. Денис доедал пирожок с картошкой, оставался только каток – такое наказание назначил внук за пропущенный мультик.

– Я вижу! – заголосил Дениска, схватил бабушку за руку, и, подпрыгивая, потащил её к замёрзшему пруду.

– Стой, Дэнис, не так быстро! – Степанида болталась сбоку, как сломанная люлька мотоцикла.

– На английском, пожалуйста, Степанида Евгеньевна, – хохотал внук.

Дениска увидел приятеля, отпустил бабушку и побежал ему навстречу.

К катку приближались Бусманов с девочкой лет пяти, замотанной в шарф так, что торчали одни глаза. С ними шёл статный «гусар», как окрестила его Степанида. Расстёгнутая светлая куртка, лёгкий шарф, шерстяные брюки и серый свитер. Сегодня он походил на капитана дальнего плавания, не хватало только трубки, торчащий из-под усов.

Степанида перевела взгляд на товарища Дениски и узнала Афоню. Квилачёв подбежал и поздоровался на любимом языке Степаниды. При этом махнул в сторону гусар-капитана и перешёл на русский:

– А это мой дедушка.

– Пётр Васильевич, – представился дедушка Квилачёва и чуть поклонился: – рад знакомству.

– Айда за коньками, – потянул бабушку Дениска, предотвращая скучные разговоры взрослых.

Степанида посмотрела на людей на катке, выписывающих немыслимые пируэты. Кто-то падал и со стонами потирал ушибленные места. Она вздрогнула, во рту пересохло.

– Зачем элегантной женщине такие простые развлечения? – Бусманов заметил смятение Степаниды. – Отведём мою очаровательную внучку к маме, а сами отдохнём.

Квилачев-старший кивнул:

– Я присмотрю за мальчиками. Не волнуйтесь.

– Присядем? – Бусманов указал на скамейку с коваными поручнями. – Я два дня пытаюсь до вас дозвониться!

– Чёрный список, – хмыкнула Степанида и осмотрелась.

Лысые плакучие ивы склонились к скамейке, а за ними раскинули лапы могучие ели. Гомон птиц довершался криками людей, долетающих с катка. В воздухе чувствовался запах петард, перемешанный с хвоей. По парку ходил Дед Мороз с пышной бородой, в шикарном тёмно-синем костюме и мешком с подарками.

Степанида слушала Игоря Степановича, но слова улетали по ветру, не оставляя смысла.

– Вы согласны, моя дорогая? – Бусманов придвинулся ближе к Степаниде. Его пальцы в кожаных перчатках отбивали туш по скамейке, и он с нетерпением ожидал ответа.

Степанида тряхнула головой и попыталась понять, о чём её просят.

– Достойная оплата, прекрасный офис, – повторял главные бонусы Бусманов, – и вы сможете продолжить работу в школе.

Степанида удивлённо посмотрела на Игоря Степановича:

– Мне хватает и школьных часов.

Бусманов вскочил, сжимая руки:

– Раскроюсь перед вами. Мой языковой центр теряет рейтинг. Только вы способны растормошить этих вялых предметников!

Игорь Степанович привёл перечень запланированных лекций и семинаров для начинающих педагогов. Он убеждал, что Степанида станет поводырём учителей. Она совершит прорыв в обучении. Степанида с Бусмановым ходили по небольшой тропинке вдоль ряда скамеек: от катка до колеса обозрения и обратно, не обращая внимания на прохожих.

– Мы введём дополнительную аттестацию для педагогов! – глаза Степаниды искрились энергией. Она шевелила пальцами, мысленно записывая идеи в блокнот.

– Ба-бу-шка! Кру-уто! – Дениска налетел на беседующих. Из-под шапки, съехавшей на затылок, стекали струйки пота, куртка была распахнута, а на груди блестел значок «Я чемпион!».

Он схватил бабушку за руки и прыгал, как мячик для пинг-понга, когда подошли Квилачёвы. Пётр Васильевич раскраснелся, белёсые волосы растрепались. Бусманов поморщился. Степанида смутилась, высвободила руку и попыталась поправить причёску.

Дениска выпустил бабушку и подскочил к Афоне.

– Дай пять! – он поднял растопыренную руку и поймал хлопок одноклассника. Вернулся к бабушке и обнял её. – Спасибо!

Степанида прижалась к внуку и посмотрела на Петра Васильевича с признательностью. Тот кивнул:

– Много лет увлекаюсь фигурными коньками, могу и вас научить.

– Бабушка даже без коньков на лёд ступать боится! – Дениска расхохотался.

– По асфальту ходить полезнее, – парировала Степанида. – Так домой и пойдём!

– Степанида Евгеньевна, – Бусманов подошёл вплотную к педагогу и прошептал: – Наш с вами разговор. Дело решённое?

Степанида посмотрела с неодобрением и отступила на шаг:

– Сегодня праздник, работать не полагается. Вышлите документы, а там посмотрим.

Кивнула мужчинам, взяла под руку внука и отправилась к воротам.

– Стэси, – Степанида прокричала, едва войдя на порог, – он сделал мне предложение!

Настя с испугом посмотрела на мать. Степанида пританцовывала, снимая пальто. Шальные глаза предупреждали: покоя не жди. Настя перевела взгляд на сына. Он мысленно разучивал «фонарик», приседал, скользил носками и поднимался.

Дениска весь ужин смаковал прогулку. Он пересказал в малейших подробностях, как они надевали коньки и защиту, как им рассказывали о фигурах, и как Дениска думал, что это легко, а оказалось сложно. Какой Афоня на самом деле прикольный, и как они вдвоём устроили соревнование с восьмиклассниками – кто быстрее доберётся до другого края катка. И что, в итоге, всех обогнал дедушка Афони, который оказался крутым конькобежцем. Рассказал он и про толстого дядьку, который не отходил от бабушки. Дениске он не понравился, хотя тот и пообещал пригласить их на закрытый каток.

Настя разрешила Дениске хрустеть чипсами перед телевизором до начала застолья. С мамой зашла на кухню. Стол был заставлен салатницами, а из духовки шёл дурманящий запах печёного мяса. Закрыла дверь, разлила по чашкам чай и спросила:

– Который из них?

– Бусманов, – улыбка Степаниды осветила лицо, разглаживая морщины и пригоняя кровь к щекам.

Настя скривилась, она и раньше не симпатизировала Бусманову.

Отец погиб восемь лет назад в аварии, мать горевала, а потом понеслась вихрем по жизни. Она работала, пока охрана не закрывала школу, участвовала в образовательных проектах, её приглашали на свободный график в самые известные центры. Знакомые и знакомые знакомых упрашивали стать репетитором их детей. В итоге учеников стало столько, что Степанида отказала всем. Но убедила директора дать ей внеклассные часы для дополнительных занятий.

Степанида обязательно приезжала на выходные, но в рабочие дни они виделись редко. Настя спрашивала, не устаёт ли она. Мать отшучивалась, что жизнь оканчивается отдыхом. Дочь обрадовалась, что мать прикрепится к кому-то, остановится.

– Рада за тебя, – Настя обняла мать и смахнула слезу.

– Как ты сентиментальна, – Степанида с удивлением смотрела на дочь. – Я ещё не просматривала документы.

Настя с непониманием уставилась на мать:

– Брачный договор составляешь?

Рот Степаниды приоткрылся, глаза округлились. Она вскочила со стула:

– Я? С Бусмановым?

– Ты же сама сказала, – Настя нахмурилась и попыталась вспомнить точные слова матери.

Степанида зашлась безудержным смехом. Она терла глаза и постукивала по столу. Только вернувшаяся боль погасила радость и заставила сжаться. Степанида отдышалась и выдохнула:

– Я буду у него работать.

Брови Насти взлетели, она пыталась осознать, что это значит для неё. Сердце стучало, она отхлебнула остывший чай в надежде успокоиться:

– Уходишь из школы?

Степанида увлеченно описывала плюсы предложения Бусманова, перескакивая на свои идеи и планы. Правую руку она прижимала к себе, а левой рисовала в воздухе картины будущих занятий.

Настя спрыгнула со стула и отчеканила:

– А как же я? Моя работа? Мои планы?

Степанида махнула рукой:

– Решим вопрос. Дениска может и дома посидеть, не маленький.

Настя подошла к окну, отодвинула занавесь и ловила струйки ветра из форточки.

– Нет, мама, – Настя покачала головой и оперлась на подоконник, – он ещё маленький. Им нужно заниматься, за уроки загонять, про ужин напоминать. Да смотреть, чтобы он провода в розетку не засунул в качестве эксперимента.

– На работу возьму, – у Степаниды зашумела голова, она прижала ладонь к виску: – Там много людей, не заскучает.

– В этом всё дело, – Настя горько смотрела на мать, – не заскучает. Тебе нужна толпа, гул, шум. Только бы не быть одной, не быть дома.

Степанида прошептала, тяжело дыша:

– А что мне дома делать?

– А что делают все бабушки? – голос Насти сорвался. – Вяжут, цветы растят, к внукам в гости ездят. Мы всегда тебе рады.

– Особенно, когда в командировку нужно, – едва слышно отозвалась Степанида.

– Вот в чём дело! – выкрикнула Настя. – Да мы и без тебя справимся. Я надеялась, тебе понравиться сидеть с Дениской и ты угомонишься!

Степанида откинулась на стуле, прищуривая глаза. Настя механическими движениями убирала со стола: чашки позвякивали о блюдца, ложка упала на пол, но осталась незамеченной.

– А Бусманов? – дочь швырнула посуду в раковину. – Я в новостях читала, его школа разваливается. Никто не идёт к нему.

Настя хлопнула по крану, выключая воду. Повернулась к матери: Степанида лежала на руках, перекрещенных на столе.

– Да выслушай меня! – Настя взвизгнула и потрясла мать за плечо.

Степанида завалилась вправо и рухнула на пол. Ноги запутались, стул упал сверху, издавая протяжный металлический звон. Ему в тон дзинькнули салатницы на столе.

– Мама! – Настя отбросила стул и пыталась поднять Степаниду. – Мама! Мама!

Настя кричала в исступлении, прижимая к себе мать. К ней присоединился тоненький голосок Дениски, застывшего на пороге.

– Скорую, надо вызвать скорую. – Настя смотрела по сторонам, боясь отпустить мать.

Дениска вылетел из кухни. Настя дотянулась до полотенца, сдёрнула его с крючка. Она соорудила подушку и подсунула под голову Степаниде. Опираясь на стены, Настя вышла в зал. Она смахнула подушки с дивана, перерыла сумочку.

– Да где этот грёбаный телефон! – Настя принялась скидывать вещи с полок. Статуэтки, фотографии, свечки падали. Фарфор и стекло стонали. За спину потянули, но Настя в ярости добралась до книжной полки.

– Мама, да возьми же! – побледневший Дениска отпустил футболку Насти и протянул свой телефон.

Настя размазала слёзы. Поймала прыгающие на экране цифры. Гудки тупой болью отстукивали в голове.

Операция шла третий час. Дениска спал на потёртом кресле, поджав ноги. Настя вглядывалась в окно в надежде увидеть звезду. Любую, хоть самую крохотную. Небо плотно укуталось облаками и не выдавало своих жителей.

Разрыв аппендицита. Доктора убеждали, что у пожилых людей боль становится незаметной. Настя перевела взгляд на фонарь, смотрела, пока перед глазами не пошли белые пятна. Видения не уходили: мать хмурится, мать прижимает бок, мать сидит сжавшись.

За спиной закашляли. Настя обернулась и скривилась. Посреди помещения стоял Дед Мороз. В тоненьком затёртом пальтишке, не с такой уж и длинной бородой и маленьким голубым мешочком.

– С наступающим, – прошептал он, чтобы не разбудить Дениску, – счастливого Нового года!

Из глаз Насти побежали слёзы, и она лишь кивнула.

– Подарок загадывали? – казалось, мужчина совсем не обращал внимания на её состояние.

Настя помотала головой.

– Тогда самое время, – приятный низкий голос успокаивал.

– А вы мне дадите карамельку? – прохрипела Настя, кивая на маленький мешок. – Или пообещаете, что подарок будет под ёлкой?

Дед Мороз улыбнулся и подмигнул. Настя улыбнулась в ответ и зашептала заветное пожелание.

Задорная мелодия телефона разлилась по фойе приёмного отделения. Насте обещали позвонить, как операция закончится. Она сглотнула ком, руки не слушались, голос осип: «Да?»

Дениска взлетел по ступенькам хирургического отделения и открыл дверь, пропуская Настю. Она остановилась, сжимая пакет новогодних подарков. Эти две недели она отвечала на звонки друзей и знакомых матери: рассказывала, что случилось, выслушивала многочисленные советы, как больной быстрее восстановиться, стоны родителей из школы, которые надеялись, что педагог скоро вернется к урокам. Степаниду давно перевели из реанимации в обычную палату, но навестить её разрешили впервые.