Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке

Ученые Михелон, Гарткнох, Богуш, Чацкий и Нарбут[14], желая найти предков литовцев, прежде всего обратили внимание на язык этого загадочного, по их мнению, народа. Изучая язык литовцев, означенные ученые нашли: а) что в нем находятся названия таких предметов, каких литовцы, живя в областях рек Немана, Вислы и 3. Двины, не могли создать (лютис – лев, купранугарис – верблюд, безовиани – обезьяна, аузас – золото и т. п.); б) нашли, что язык литовцев в некоторых своих формах склонений, спряжений и ударений сходен с правилами латинских и греческих грамматик; в) нашли, наконец, что мифология литовцев не только сходна с мифологиею латинскою и греческою, но даже и индусскою.

Из всего этого ученые заключили, что колыбель литовского народа нужно искать не в Европе, а в Азии: оттуда народ этот, стали думать вышеозначенные ученые, произошел и там были его предки. Раз задавшись таким предположением, Богуш, Чацкий, Нарбут и другие начали подробно рассматривать исторические события древних времен и старательно следить за выселением народов из Азии. Результатом этих трудов было следующее. В доисторические времена в Азии жили два племени: будины и гелоны; оба они индийского происхождения. Из Азии сначала вышли гелоны и поселились между Дунаем и Донцом, а затем тронулись и будины. Последние шли чрез Кавказ от р. Аракса. На Дону эти два народа встретились и смешались. От смеси-то этой и произошли предки нынешних литовцев.

Но еще более приблизились к истине, если только не окончательно решили вопрос о происхождении литовцев, два ученых: немецкий (из Австрии) Шлейхер и русский Гильфердинг (известный славянофил, умер недавно).

Шлейхер в 1862 г. отправился к литовцам, пробыл там два года, изучил их язык, а также нравы и обычаи; написал литовскую грамматику и хрестоматию и затем, в одном из сочинений своих, прямо заявил, что литовцы, подобно всем индоевропейским народам: кельтам, грекам, римлянам, германцам и славянам, произошли от ариев. В глубокой древности литовцы, по мнению Шлейхера, вышли из Азии вместе с германцами и славянами. Эта индоевропейская ветвь, по выходе из Азии, распалась на три части: сначала отделились от славян германцы, а потом и литовцы.

Русский ученый А.О. Гильфердинг, соглашаясь с основательными исследованиями Шлейхера о происхождении литовцев от ариев и выходе их в Европу вместе с славянами и германцами, прибавил, что язык современных литовцев ближе всех индоевропейских языков стоит к первобытному пастушескому языку арийскому, от которого произошли все языки индоевропейских народов; ближе даже, чем язык греческий, на котором за 1000 лет до Рождества Христова написана «Илиада» Гомера. Вот подлинные слова Гильфердинга: «Благодаря сравнительной лингвистике и мифологии мы теперь проникаем в древнюю азиатскую родину нашу, где предки греков, албанцев, италийцев, кельтов, немцев, литовцев, славян составляли один народ с предками индусов и персов; мы восстановляем древний общий язык, древний пастушеский, но уже не совсем чуждый земледелия; быт этого арийского народа, когда он еще совмещал в себе многочисленные семьи, которые, расселившись в Европе и части Азии, стали во главе человечества и все более и более овладевают пространством земного шара. А между всеми арийскими племенами Европы племя литовское оказывается, судя по языку, наиболее близким к своему первоначальному, доисторическому типу. Нынешняя речь литовского крестьянина во многом более первообразна, чем язык древнейшего памятника Европы, чем язык Гомера. Она значительно оскудела, но менее всех изменилась в коренных звуках и формах: это обломок старины доисторической между поколениями молодых языков, подобно тому, как среди тех же литовских лесов уцелел в зубре единственный представитель доисторического царства европейских животных».

Наконец, современные ученые, ученые, так сказать, наших дней, продолжая филологические исследования над литовским языком, нашли, что язык этот не только ближе всех индоевропейских языков к языку арийскому, но старее всех их и при этом заключает в себе такие особенности своего прародителя (арийского языка), каких не имеет, по своей молодости, ни один из индоевропейских языков. А если так, то, значит, литовцы раньше всех индоевропейских народов отделились от ариев и прежде всех пришли из Азии (если только Азия действительно есть родина ариев) в Европу, то есть сначала пришли в Европу литовцы, а потом уже кельты, греки, римляне, германцы и славяне.

Итак, литовцы произошли от ариев, в Европу влились раньше всех индоевропейских народов, и язык их ближе всех стоит к арийскому языку. Это последнее слово науки о происхождении литовцев[15].

После этого естественно следует вопрос: за сколько лет до Рождества Христова литовцы вышли из Азии и под каким именем явились в Европу? Ответить на этот вопрос мы, конечно, не можем. Скажем одно только, что это было очень давно, более чем две тысячи лет до Рождества Христова.

По выходе из Азии литовцы, как нужно полагать, скоро заняли ту местность, где теперь живут и где их застала история: иначе они затерялись и погибли бы во время переселения других народов, потому что всякая другая местность в Европе представляла открытую дорогу для движения племен.

Может быть, литовцы не добровольно заняли эту суровую местность, а были оттиснуты туда боковым движением других народов. Но как бы то ни было, только литовцы с незапамятных времен поселились в областях рек Немана, Вислы и 3. Двины. А раз попав в эту страну, литовцы и не сочли нужным оставлять ее: она давала им обильную пищу в дичи, рыбе и спасала от вторжения соседей.

Заняв страну, удаленную от большой дороги народных движений, страну, защищенную дремучими лесами, непроходимыми болотами, могучими реками, литовцы спокойно смотрели на переселение народов, спокойно пропускали их около себя и не принимали никакого участия в тех страшных кровавых драмах, которые так часто разыгрывались среди Европы во время всеобщих народных движений от столкновения племен!

Проживши тысячи две лет, а может быть, и более, в тиши и спокойствии, литовцы так привыкли к своей уединенной и замкнутой жизни, что когда уже кончились народные движения и в соседстве с ними образовались государства, они все-таки не хотели выйти из своего, раз принятого, положения. И этим, как нам кажется, объясняется то, что литовцы до XI в. почти никому не известны или, по крайней мере, весьма мало.

Древние известия о литовцах у иностранных писателей. До начала XI в. у иностранных писателей о древних литовцах мы находим весьма мало известий. Притом эти известия отличаются еще неточностью и неясностью. Вот эти известия:

1. Географ II в. Птоломей, перечисляя народы, населявшие Сарматию (то есть восточную часть Европы), между прочим, сообщает, что по берегу Балтийского моря жили два народа: голинды и судены. В этих двух народах ученые видят литовцев, принадлежащих к племени пруссов. Мнение свое они основывают на сообщении Петра Дюсбурга[16], который говорит, что голиндами и суденами назывались два прусско-литовских племени.

2. Писатель VI в. Иорнанд в сочинении своем «История готов» говорит, что когда готы переходили из Финляндии к берегам Вислы, то при устье этой реки покорили народ «видирваров». А в этих «видирварах» ученые видят одно из литовских племен, именно пруссов.

3. Во время Великого переселения народов ученые видят литовцев в лице герулов. Мнение о тождестве обоих народов основано на следующих доказательствах: а) герулы в V в. жили на берегах Балтийского моря, где впоследствии нашли литовское племя; б) обычаи герулов, описанные средневековыми писателями, представляют большую аналогию с обычаями литовцев: так, у обоих народов мертвых сжигали на костре, приносили человеческие жертвы и т. д.; в) самое имя герулов есть литовское слово – «герулись», обитатель лесной страны; г) но самое убедительное доказательство представляет найденная в XV в. на герульском языке молитва Господня «Отче наш», после исследования которой оказалось, что она написана на литовском языке.

4. Норвежский путешественник Вульфстан, живший в конце IX в., в своем сочинении «Путешествие норвежца Вульфстана» говорит, что восточные берега Балтийского моря, где протекает Висла, заселены эстами, то есть народом восточным; то же самое повторяется и в сочинении «Описание Германии», приписываемом английскому королю Альфреду Великому (ум. 901 г.). Ученые также видят в этих эстах литовцев (тоже пруссов)[17].

Вот и все те сведения, которые мы находим у писателей, живших до XI в.

Только с XI в. эти отрывочные и неясные известия о литовском племени заменяются свидетельствами более подробными, указывающими на близкое знакомство писателей с этим племенем. Подробностями этими мы, прежде всего, обязаны двум миссионерам, проповедывавшим христианство в Пруссии в первой четверти XI в., святому Войтеху и святому Вруну[18], а затем русскому летописцу Нестору.

Религия древних литовцев

Происхождение религии древних литовцев и сходство ее с религиями зендов, индусов и греков. Благодаря своему уединенному положению и весьма долгому пребыванию в этом положении литовцы дольше всех индоевропейских народов сохранили свою первобытную цивилизацию и широко развили и обработали свою религию.

Как потомки древних арийцев, литовцы, подобно всем индоевропейским народам (кельтам, грекам, римлянам, германцам и славянам), вынесли свои основные религиозные верования из Азии. Но так как они, по выходе из Азии, впоследствии заняли страну, покрытую могучими реками, дремучими лесами, а также огромными озерами и бездонными болотами, то со временем к своим прежним религиозным верованиям арийским прибавили новые верования соответственно этой окружающей природе. Сюда относятся: поклонение богу зайцев и богу медведей, обожание оленей, змей (ужей собственно), лягушек, ящериц, дуба и вообще всех старых деревьев. Но несмотря на эти прибавки, литовцы, благодаря долгой и уединенной жизни в стране, по своим физическим условиям малодоступной для соседей, сохранили религиозные верования своих предков ариев в более чистом и первобытном виде, чем остальные индоевропейские народы. Литовцы, имея общий корень, по своему происхождению, с кельтами, греками, римлянами, германцами и славянами, в своих философско-религиозных воззрениях на мир вообще и человека в частности и в мифологических преданиях сохранили много общего с подобными воззрениями и мифологическими преданиями означенных народов.

Философско-религиозные воззрения древних литовцев на мир вообще и человека в частности. По понятиям древних литовцев, мир существует искони. Он есть воплощение самого божества. В каждом предмете мира видимого, в каждом явлении физической природы, грозном или благодетельном, литовцы видели присутствие божества. Проявление этого божества в мире, по понятию литовцев, обнаруживается под видом двух начал: доброго и злого. Оба эти начала ведут между собою вечную борьбу, конец которой – торжество первого начала или доброго[19]. Доброе, прекрасное и благородное проистекает от доброго начала; злое, нечестивое и вредное – от злого начала. Истина и закон у литовцев означали одно и то же. Закон существует искони, он есть олицетворенная истина. Закон нельзя было создать, а только отыскать. Обычай был уважаем как память минувшего; от этого даже порок, под видом обычая, был терпим. Подобно древним грекам, литовцы верили в предопределение или судьбу. Судьбе этой, говорили литовцы, подчинены не только люди, но даже и боги.

Самый грех человека литовцы считали не следствием злой воли сего последнего, за который он должен был бы отвечать, а результатом предопределения: «кто согрешил, тот не мог не согрешить», говорили литовцы[20].

Силы души почитались у литовцев – разум, память, воображение, внимание, остроумие (последнее подчинялось разуму). Способности и наклонности получались с рождением, в противном случае не было возможности получить их ни трудом, ни усилием, ни опытом жизни. Таковы в общих чертах философско-религиозные воззрения литовцев на мир вообще и человека в частности. Они, очевидно, много имеют сходного, с одной стороны, с воззрениями зендов и индусов, а с другой – с воззрениями индоевропейских народов.

Мифология древних литовцев. Литовцы, подобно древним грекам, имели у себя богов, полубогов, богинь, нимф и героев. Литовские боги, полубоги, богини и нимфы (не говоря уже о героях), подобно греческим, имели, так сказать, житейскую деятельность (если не все, то многие из них), то есть о многих из них составлены были литовцами более или менее пространные мифы, в которых изображается та или другая деятельность бога, богини или нимфы.

Подобно всем арийским народам, литовцы обожали силы природы: солнце, луну, звезды, огонь, воду, гром, молнию и т. д. Солнцу поклонялись они под именем вечного огня, горевшего пред некоторыми идолами, а другим силам природы – под видом некоторых животных и разных гадов, а также и людей в истуканных изображениях.

Главные литовские боги

Промжимас (Прокоримос). Он управляет судьбою людей на земле и судьбою богов на небе. Обитает в небесном пространстве, окруженном садами.

Оккапирмас (Оккас). Это самый высший бог: создатель вселенной. Он называется предвечным. Около 25 декабря ему совершалось празднество. В народе этот бог не пользовался популярностью; многие литовцы даже и не знали его.

Перкун. Бог этот был самый популярный и уважаемый литовцами. Это единственный бог, имя которого повторяется во всех списках литовских богов. Изображали его в виде человека средних лет, с крепкими мускулами и с поднятой вверх рукой, в которой был кремень; голова его увенчана была ореолом из пламени или лучей света; борода всклокочена, цвета огненного. Ему посвящен был один день в неделю – пятница. Жрецы каждый день приносили ему жертвы. Главный литовский первосвященник Криве-Кривейто имел его изображение на своем парадном платье.

Потримпос. Изображался в виде цветущего юноши (а иногда в виде ужа, свившегося спиралью с человеческою головою); пред его изобразившем стоял сосуд с водою, в котором плавал священный уж. В жертву этому божеству приносили плоды, молоко, воск и благовония; из человеческих же жертв – исключительно детей. Ему приписывалось господство над водами и управление плодородием. Потримпос также покровительствовал мореходам и внушал храбрость на войне. Божество это было воплощением влаги, плодородия и юношеской силы.

Поклюс (Пекло). Его изображали в виде седобородого, бледного и тощего старика с повязкою на голове из белого полотна. Он почитался распорядителем смерти, властелином преисподней и распределителем участи в загробной жизни; он посылал на землю повальные болезни. В случае, если после похорон покойника родственники не принесли жертвы Поклюсу, то, по установившемуся верованию, он являлся в дом и наводил на всех ужас; умилостивить его можно было принесением в жертву или кого-нибудь из домашних лиц, или кровью вайделота, которую тот в небольшом количестве должен был выпустить на домашний очаг из собственной руки. Поклюс составлял олицетворение всех сил вредных для человека: холода, бури, разрушения, старости и смерти.

Поклюсу приносили в жертву головы убитых людей и животных. Перед ним всегда лежало три черепа: человека, коня и быка.

Три последних бога, то есть Перкун, Потримпос и Поклюс составляли как бы литовскую священную троицу. В главном литовском святилище Ромове они всегда стояли вместе: Перкун в средине, Потримпос – справа, а Поклюс – слева.

Кавас – бог войны. Его изображение находилось на военных знаменах. Вороной конь и черный петух – символы сего бога. Ему посвящен был месяц март. Литовцы Кавасу молились, когда отправлялись на войну.

Земеникас, или Курко. Один из популярных богов. Он считался богом плодородия и домоводства. В честь его при капищах содержали ужей и кормили молоком. В жертву ему приносили начатки плодов, рыб и зверей. Его главное капище было в Пруссии в Гейлигенбейне, где перед ним горел неугасимый огонь. Молитвы к Курко писались на военных хоругвях.

Рагутис. Бог веселья и пьянства. В честь его устроили пиры. Главное капище в XIV в. находилось в Вильне, где теперь Пятницкая православная церковь.

Кауки – это были маленькие второстепенные божества. Они, по верованию литовцев, всегда ютились в домах, если хозяева были для них хороши, что выражалось принесением им в жертву беленького плащика, который закапывался хозяйкою в землю около дома. Кауки своим почитателям обыкновенно приносили в дар разные предметы и клали их в сенях. В жертву им приносили свиные кишки, начиненные мукою, смешанною с кровью. Клали их ночью на том месте, где был зарыт плащик.

Литовские богини

Перкунателе – жена Перкуна. Она управляла течением солнца. Вечером, когда то, запыленное от дневного путешествия прахом земли, возвращалось домой, Перкунателе погружала его в морскую купальню и, вымывши утром, снова выпускала ясным.

Литовцы молились ей, чтобы упросила Перкуна пощадить их поля от града, бури и проливных дождей.

Праурима. Одна из популярнейших литовских богинь. Символом ее был огонь, а потому он вечно пылал в ее капище, при котором всегда проживали вайделотки для поддержания этого огня.

Ладо. Литовцы представляли ее девушкою чудной красоты: с белокурыми волосами и голубыми глазами. Она олицетворяла красоту и нежность.

В честь ее устраивались увеселения между 25 мая и 25 июня.

Мильда – литовская Венера. Ей молились влюбленные, так как она считалась покровительницею их и олицетворяла любовь. Главное капище ее, говорят, было в саду Гедимина, около нынешней Замковой горы.

Лайма. Считалась покровительницею беременных женщин и новорожденных детей.

Летва – богиня свободы. Ей посвящен был кот.

Веллона – богиня вечности и будущей жизни. Главное капище ее, говорят, было на правом берегу Немана, близ Юрбурга, где до сих пор уцелела деревня Веллона.

Курмина – богиня плодородия и земледелия.

Каралуна – богиня света. Литовцы представляли ее прекрасною черноокою девицею, голова которой увенчана солнцем, а плечи покрыты плащом, усеянным звездами и застегнутым на груди месяцем. Когда шел дождь при свете солнца, то литовцы обыкновенно говорили, что Каралуна плачет.

К богиням высшего разряда литовцы относили и так называемых «парок». В их руках была жизнь людей.

Всех парок было семь:

1. Верпея. Когда рождался человек, то Верпея начинала прясть нить его жизни, на конце которой находилась звезда.

2. Метантея наматывала эти нити.

3. Аудетоя ткала полотно из этих нитей.

4. Гадютая песнями и рассказами старалась усыпить своих сестер, чтобы удобнее испортить работу.

Поэтому постигали разные несчастия и бедствия того, чья ткань жизни попадалась в ее руки.

5. Саргетая вела с Гадютаей беспрестанную борьбу, чтобы препятствовать ей делать зло.

6. Нукиритая пересекала ткань жизни, и звезда, прикрепленная к нити этой ткани, срывалась и гасла в воздухе, а человек, к которому относилась эта ткань, умирает на земле.

7. Ишкалетая, последняя парка. Она брала отрезанную ткань, мыла ее и шила рубашку умершему, которую тот носил в загробной жизни.

Этим богиням были посвящены камни на берегах рек. Каждый житель имел свой отдельный камень, на котором приносил им дары. По верованию литовцев, парки каждую лунную ночь собирались на берегу реки, садились на камни и там начинали свою работу.

Культ животных и растений. Литовцы, подобно всем языческим народам, обожали зверей, пресмыкающихся, гадов и неодушевленные предметы, отличающиеся древностью или громадностью своею. Так, они обожали, как мы уже заметили раньше, медведей, зайцев, оленей, ужей[21], жаб, старые деревья, особенно дубовые, и разбитые громом. У них были священные и заповедные рощи, которые под смертною казнию запрещено было рубить, и даже преступники, скрывшиеся в этих рощах, оставались неприкосновенны. Были также и священные горы, на которых литовцы воздвигали капища и жертвенники.

Ромове. Это было главное святилище литовцев, при котором находился великий первосвященник Криве-Кривейто (судья судей). Сюда в торжественных случаях стекались жители всех областей, занимаемых литовскими племенами. Святилище это, или Ромове, как его литовцы называли, было устроено таким образом: сначала жрецы отыскивали обширную равнину, которая бы примыкала к соединению двух рек и покрыта была дубовою рощею; затем выбирали дуб самых огромных размеров, и притом имеющий три ствола вместе срощенных[22]; потом дуб этот окружался каменною стеною с одним входом; далее, под дубом ставили три истукана: Перкуна,

Потримпоса и Поклюса, а перед ними воздвигался алтарь с углублением, в которое жрецы накладывали дубовые дрова и возжигали огонь от искры, добытой из кремня, находившегося в руке Перкуна. Огонь этот день и ночь горел и составлял постоянную жертву Перкуну. Наконец, за дубом устраивалась пещера, куда помещали священных гадов: змей, ужей и лягушек. Таково было устройство Ромове.

В первый раз Ромове исторически делается известным в начале XI в. Открыто оно в Пруссии, в области Натангии, между устьями рек Вислы и Прегеля. Открыл его польский король Болеслав Храбрый. Этот король в 1010 г., желая наказать литовское племя пруссов за убийство миссионеров, вошел с войском в их страну, проник до самого святилища Ромове, разорил его до основания и убил самого первосвященника, или Криве-Кривейто. После этого литовские жрецы перенесли Ромове к устью р. Дубиссы (приток Немана), а потом в город Кернов и, наконец, в Вильну. Тут оно существовало до крещения литовцев Ягайлой в 1387 г.

Там, где в настоящее время в Вильне находится костел Св. Станислава (католический кафедральный собор), пятьсот лет тому назад было последнее пребывание главного литовского святилища Ромове. Здесь на долине, покрытой дубовою рощею и носившей название «Долины Свенторога», построен был и храм; по известию некоторых писателей, он имел в длину 150 арш., в ширину 100, в вышину 15. Храм был без крыши и без пола, с одним входом с западной стороны. Недалеко от входа к храму примыкала башня, которая оканчивалась небольшою площадкою; оттуда Криве-Кривейто возвещал народу волю Перкуна[23]. На восточной стороне храма (противоположной входу), примыкая к стене, стояла часовня, внутри которой хранились дорогие вещи, употребляемые при богослужениях. Под часовнею устроена была пещера, в которой помещались священные животные: лягушки, змеи и другие гады. Над часовнею сооружена была обширная галерея; в галерее помещался жертвенник, а на жертвеннике устроено углубление, в котором день и ночь пылал священный огонь. Позади жертвенника и пылающего огня в каменной нише стоял истукан бога Перкуна, привезенный из Палангена.

Литовские жрецы

Из всех индоевропейских народов едва ли кто выработал у себя (за исключением разве кельтов) такую стройную, крепкую и могучую в народе жреческую иерархию, какую выработали литовцы в древности[24]. Литовские жрецы не составляли замкнутой касты (как и вообще в Литве не было каст), – это было сословие, в которое мог всякий поступить, если пожелает Криве-Кривейто.

Высшие жреческие должности получали лица, выбранные жрецами из своей среды, и утверждались Криве-Кривейто, а низшие – переходили по наследству. Литовские жрецы, смотря по деятельности, им присвоенной, делились на многие классы так: жрецы «криве» были охранителями священных предметов; «кривуле» – судьями; «вайделоты» – учителями народа и докторами; «лингуссоны» и «тилиссоны» – погребали умерших; «брутаники» (литовские барды) – пели и т. д. Каждый класс жрецов имел особую одежду или какой-нибудь отличительный знак. Во главе этой стройной иерархии стоял великий первосвященник, Криве-Кривейто (судья судей).

Криве-Кривейто. Он постоянно находился при Ромове; его окружала коллегия старейших жрецов, называемых криве. Уважение и влияние, которыми пользовался Криве-Кривейто, были весьма значительны. Петр Дюсбург следующими словами определяет значение этого первосвященника: «В Ромове живет лицо, называемое Криве-Кривейто, которого жрецы почитают, как своего папу; ибо подобно тому, как папа управляет всеми верными в христианской церкви, так и его приказанию или мановению повинуются не только пруссаки, но и литвины, и народы, живущие в Ливонии. Авторитет его так велик, что не только он сам или член его семейства, но и всякий посланный с его жезлом, или другим знаком, являясь в пределы какого-нибудь округа неверных, встречает величайшее почтение со стороны старшин и простого народа».