Следы на песке

Больше они никогда к этой теме не возвращались.

Кирилл, как и обещал, поступил на юридический факультет. Он успешно отучился, устроился на работу в одну из самых крупных берлинских канцелярий. Он стремительно делал карьеру и очень быстро оброс клиентурой. Через некоторое время шеф канцелярии предложил Кириллу партнерство.

Роскошный дом в фешенебельном районе Берлина, спортивный «Мерседес» последнего года выпуска – Кирилл добился всего того, о чем мечтал. А деду пришлось признать, что у его внука есть и другие таланты…

О решении, принятом тогда, Кирилл не пожалел ни разу. И с тех пор никогда больше не брал кисти в руки. Перед отъездом он, несмотря на протесты деда, подарил свои картины друзьям. Оставил только одну. Вернее, дед оставил. Та картина с видом на Старый Арбат висела сначала в их маленькой съемной квартире, а потом перекочевала в спальню деда в берлинском особняке. Там она и была до сих пор.

«Странные вещи происходят с нами. Почему именно сейчас судьба свела меня с этой девочкой? Разве я не решил для себя всё еще тогда? У меня не было сомнений, я все сделал правильно… или нет? Как это называют психологи? Концепция «незавершенных отношений»? Я попадаю в одну и ту же ситуацию до тех пор пока не найду принципиально другого решения? А я-то думал, что в моей жизни это происходило только в отношениях с женщинами… Сказать Саше то, что говорил мне дед когда-то? Или принять сторону ее матери? Какого черта! Почему мне сейчас не все равно? И как назло это происходит именно сегодня, когда мне и так не по себе!»

Саша снимала небольшие апартаменты с видом на море. Здесь она и оборудовала свою мастерскую.

– Извини, Сириус! У меня немного неприбрано, – смущенно пробормотала она и лихорадочно набросила покрывало на смятую постель.

У окна стоял мольберт с картиной, накрытой серой простыней. Повсюду лежали эскизы, наброшенные карандашом. Пахло краской и холстами. Кирилл зажмурился от удовольствия. Перед глазами на секунду всплыла его московская студия в подвале старого дома на Пречистенке.

– Вот, смотри, – с этими словами Саша стянула простыню с картины.

И Кирилл вдруг увидел лазурное море в лучах восходящего солнца, кромку берега с набегающей волной и белый парусник, маячивший вдали. Вода и воздух были переданы искусно. А маленькая чайка, парящая в облаках, была изображена так натурально, что Кириллу вдруг почудилось, будто он слышит ее крик. Саша между тем выжидательно смотрела на него:

– Что скажешь, Сириус?

– То, что я тебе не раз уже говорил: тебе еще рано становиться дизайнером. У тебя есть стиль и ты хорошо передаешь краски. Но мне кажется – я знаю, почему тебе это не нравится, – и поскольку Саша молчала, он продолжил, – понимаешь, Сашенька, ты все правильно уловила и изобразила, я бы сказал даже слишком правильно, как примерная ученица. А тебе нужно… ну, немного сойти с ума.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе просто нужно немного размыть контуры, совсем чуть-чуть. Можно мне? – он протянул руку к палитре.

Саша молча кивнула.

– Вот тут… и тут, ну, может, еще и здесь, – с этими словами он уверенно нанес несколько мазков, – а теперь посмотрим, что получилось.

Он отошел на пару шагов назад.

– Сириус! Это невероятно, как раз то, что нужно, – Саша даже не пыталась скрыть своего восторга, – я и не думала, что ты все еще в теме!

– Да ладно. Это только небольшая подсказка. Тебе просто нужно отпустить себя, дать волю эмоциям, немного подзабыть то, чему тебя учили на уроках живописи – и все получится.

– Значит, ты думаешь, мне не нужно…

– Александра, – немного резко оборвал ее Кирилл, – что я думаю не имеет никакого значения. Хочешь получить совет? Не слушай никого – ни маму, ни друзей, ни меня. Потому что никто, ни один человек на свете не может знать, что тебе нужно. Это твоя жизнь. И только ты можешь решать, что с ней делать.

Саша удивленно уставилась на него:

– Мама называет меня Александрой, когда злится… Ты чем-то расстроен, Сириус?

– Нет, Саша, просто я сегодня не в духе. Так бывает иногда, – он пожал плечами и бросил взгляд на часы. – Извини, мне пора. У меня еще куча дел. Да и Джесса надо покормить.

Кирилл действительно расстроился. Запах краски, разбросанные эскизы, ощущение кисти в своей руке – все это вывело его из состояния равновесия. Перед глазами опять всплыла маленькая студия в подвале на Пречистенке. Продавленная тахта в углу, старый стол, заваленный холстами, мольберт в центре комнаты и маленькая белокурая натурщица, застывшая на трехногом табурете в картинной позе.

– Кирилл, пошел третий час, ты оплатил всего два, я замерзла и хочу есть, – ворчала она.

– Еще пять минут… Я заплачу тебе за час. Только не двигайся!

Какое это было невероятное счастье – стоять перед мольбертом с кистью в руке. Как было здорово творить!

Кирилл вдруг совершенно отчетливо вспомнил это ощущение творческого зуда, когда горят пальцы и кажется, что сойдешь с ума, если не начнешь писать. Он мог часами простаивать перед мольбертом, забывая о еде, сексе и друзьях.

– Побольше чувств, Кирюша, – говорил ему старенький учитель живописи, – добавь сюда немного страсти, откройся холсту…

И он открывался, выписывая на холсте все свои эмоции, страхи, сомнения и любовь. Он рождался и умирал с каждой своей картиной…

Телефон весело завибрировал в кармане холщовых брюк. Кирилл потянулся было за ним, но потом вдруг передумал. Сейчас он хотел только одного: сесть на свой «харлей» и умчаться подальше отсюда. Рев мотора, ветер в лицо, мелькающие перед глазами картинки и ощущение абсолютной свободы – это как раз то, что позволило бы ему скинуть груз воспоминаний и снова помириться с собой.

Глава 4

Когда он вернулся в кафе, там уже были первые посетители. А Маня аккуратно выкладывала свежеиспеченные круассаны на прилавок.

– Кирюш, твой завтрак уже готов, иди мой руки, – и, опережая его, сказала, – Джесса я покормлю, не беспокойся!

Маня подсела за его стол, когда он уже расправился с яичницей и тянул из стакана холодный апельсиновый сок.

– Димка звонил, он тебя искал. Ты, наверное, не слышал?

– Нет, – соврал Кирилл, вспомнив о пропущенном звонке.

Телефон завибрировал опять:

– А – вот и он… Привет, Димыч! Да, я знаю, мама мне сказала. У нас сейчас восемь утра… Да я тоже все время путаю… Мы вас ждем, я уже запасся вискарем к твоему приезду. Отметим, обязательно… Какой повод? Да ты что?! Наконец-то, поздравляю! А мама знает? Еще не успела, я только вошел… Я вас обязательно встречу, скинь мне потом ваш рейс. Ничего не надо привозить. Хотя нет, привези мне ваших сигар, здесь таких не купишь…

Димка был ему как сын. С первых минут их знакомства он сразу проникся к нему симпатией. Детей Кирилл не любил вообще и о своих даже не помышлял. Но для Димки было сделано исключение. А Димка его просто боготворил. После той трагедии Маня так и не вышла замуж. Сначала не хотела, потому что боль утраты не отпускала ее еще долгое время, а потом не хотела никого навязывать уже повзрослевшему Димке. Так, по крайней мере, говорила она сама. Хотя Кирилл не очень в это верил. Он подозревал, что Маня до сих пор любит своего Петю. Это было невероятно и, по его мнению, абсолютно бессмысленно, но по-другому объяснить себе ее одиночество Кирилл не мог. Мужчины часто бросали на нее заинтересованные взгляды. Кирилл не раз слышал, как ее приглашали на свидания, но Маня не соглашалась никогда. Как бы там ни было, он стал Димке настоящим другом. А с дедом у Димки вообще образовался прочный тандем. Дед таскал Димку по музеям, старательно прививая ему любовь к искусству, и научил его играть в шахматы. Вместе они даже пытались воспитывать Кирилла, особенно когда дело касалось его очередной пассии.

Не было ничего удивительного в том, что Кирилл оплатил Димкино обучение в престижном экономическом колледже. Димка стал классным специалистом в своем деле, зарабатывал приличные деньги, женился на хорошей девочке. А в данный момент работал в Доминикане. Они с Катей прилетали через неделю. И Кирилл был несказанно этому рад.

После разговора с Димкой настроение его заметно улучшилось.

– Ну все, Маняша, скоро я стану называть тебя «баба Маня». Поздравляю! – с этими словами он заключил ее в объятия.

– Кирюша, я так счастлива, я так долго этого ждала, думала, что они уже никогда не решатся, – пропищала она ему в шею.

– Эй, ты чего? Хватит сырость разводить. Ты радоваться должна! Смотри, собака уже нервничает, – Джесс действительно прибежал на шум и с беспокойством наблюдал за этой сценой, явно пытаясь понять, как ему на все реагировать.

– Это все эмоции, Кирюш, – прошмыгала Маня.

– Эмоциональная ты моя, – вздохнул он, – ладно, тащи мне свой список заказов. Это займет полчаса, не больше, и я успею в типографию до сиесты.

Красавец Street-motorbike гордо блестел на солнце. Кирилл в радостном предвкушении протер зеркала.

– Ну что, друг мой, доставим удовольствие друг другу?

Он пересел на мотоцикл несколько лет назад, несмотря на протесты Мани, которая не доверяла столь нестабильному, в ее глазах, виду транспорта. С того самого дня, как он решил круто изменить свою жизнь – оставить юридическую практику и переехать в Испанию, в его фантазиях все время возникал металлического цвета байк, несущийся по пустой автостраде к линии горизонта.

Вот и сейчас, набирая скорость и чувствуя, как закипает кровь в жилах, он подумал, что не ошибся с выбором. В считанные секунды его накрыло ощущение свободы и абсолютного счастья.

Хозяин типографии, добродушный толстяк, протянул ему еще пахнущую краской меню-карту:

– Вот! Все так, как хотела сеньора Марита. Можно упаковывать?

– Ну, если все, как хотела сеньора, – протянул Кирилл, удовлетворенно рассматривая карту, оформленную Сашей, – то упаковывайте. Только так, чтобы я мог перевезти все на мотоцикле.

– Конечно, сеньор, без проблем, – ответил тот и прокричал, – Анна, принеси мне коробку со склада!

Через пару минут в комнату вплыла чернобровая смуглянка с собранными в конский хвост волосами. Красный сарафан соблазнительно обтягивал ее высокую грудь и круглую попку, а длинные в виде капли сережки игриво бились о точеную шею.

«Надо же, какая красавица! – подумал Кирилл. – Неужели это жена хозяина?» Но толстяк развеял его сомнения:

– Познакомьтесь, сеньор Брюне, это Анна, моя дочь. Она учится в Мадриде, в экономическом колледже, а сейчас приехала ко мне на каникулы.

– Очень приятно, – улыбнулся Кирилл, сжимая в руке ее прохладную ладонь, – у вас очень красивая дочь, сеньор Алонзо, и, наверное, очень умная.

Девушка смущенно опустила глаза: этот рослый загорелый шатен со странным акцентом ей явно нравился. А Кирилл между тем продолжал болтать с добродушным толстяком, время от времени встречаясь взглядами с Анной. Когда проспекты были упакованы, сеньор Алонзо велел своей дочери проводить Кирилла и помочь ему прицепить к мотоциклу этот ценный груз.

Они на удивление долго возились с ремнями, перебрасываясь шутками и как бы невзначай соприкасаясь друг с другом руками. Анна стояла так близко, что он чувствовал свежий запах ее духов, видел синеватую пульсирующую жилку на тонкой шее и ощущал всю красоту этого юного тела, спрятанного под сарафаном.

Наконец все было готово: коробка с меню-картами была намертво закреплена на багажнике байка. Кирилл тепло поблагодарил девушку, пожелал ей успехов в учебе и откланялся. Он сделал вид, что не заметил, как Анна вложила маленький клочок бумаги в карман его брюк. Но знал совершенно точно, что там был записан номер ее телефона.

Кирилл пользовался успехом у женщин. Нищим художником, вечно голодным студентом, преуспевающим адвокатом, он всегда привлекал к себе их внимание. Врожденная харизматичность, помноженная на всестороннюю развитость и неплохие внешние данные – хотя писаным красавцем он не был – не раз кружили голову многим представительницам прекрасного пола, встречающимся на его пути. В молодости и по неопытности такой нешуточный интерес женщин к своей персоне его смущал. Но со временем он научился им пользоваться и получал от этого невероятное удовольствие.

Вот и сейчас, думая о том, что завтра он неизбежно разменяет шестой десяток, Кирилл улыбался шуршавшему клочку бумаги, оставленному Анной в кармане его брюк.

Он не станет ей звонить, по крайней мере, пока – может, через недельку-другую, а может, и не позвонит вовсе. Но так или иначе интерес юной красавицы приятно будоражил его сознание, принося с собой волнующие воспоминания.

И может быть, поэтому, вместо того, чтобы вернуться в Алькудию, он съехал с автострады в направлении Са Калобры.

Маленькая бухта Са Калобра, раскинувшаяся между скал, была одним из самых излюбленных мест Кирилла. Он нашел ее очень давно, когда колесил по острову в поисках местных красот. В Са Калобру можно было добраться только по узкому серпантину, лежащему в горах. Каждый раз при выезде на эту дорогу у Кирилла захватывало дух, и он в который раз радовался тому, что едет на байке: там было настолько узко, что две большие машины могли бы просто не разъехаться.

Недалеко от бухты лежала маленькая рыбацкая деревня с аккуратными домиками и экзотическими тавернами, в которых подавали лучшее на Майорке косидо и паэлью с креветками и мидиями.

Кирилл припарковал свой байк у таверны Casa Pedro. Раньше он часто бывал здесь с Алисой, решил зайти и сейчас.

«Нужно только позвонить домой, сказать, что задерживаюсь», – подумал он и потянулся за телефоном.

Через пару минут Кирилл уже входил в таверну.

Завидев его, здоровяк огромного роста выскочил из-за барной стойки и проорал:

– Кирилло, друг мой, как я рад тебя видеть! У нас такая радость: сегодня ночью Хулия подарила мне внука, маленького Педро! Ты должен выпить со мной, я угощаю!

«Меня сегодня просто преследуют дети!» – усмехнулся про себя Кирилл.

– Поздравляю тебя, Педро, это хорошая новость. С меня подарок!

– Ты не был у меня почти год, а сегодня свалился как снег на голову. И в такой день! – на глаза Педро навернулись слезы, – Это судьба, друг мой. Ты будешь крестным моего внука!

Восторгу испанца не было предела. Он заключил Кирилла в объятия и, скорее всего, переломал бы ему ребра, если бы не Катарина, которая очень кстати вышла в залу.

– Педро, ты его убьешь, – сказала она, – это он от избытка чувств, Кирилло. Все никак не успокоится… Дай же мне с ним поздороваться, Педро!

Кирилл очень любил этих простых и гостеприимных людей. Он всегда чувствовал себя здесь, как дома.

На массивном, необработанном деревянном столе, как по мановению волшебной палочки, появился тапас во всех возможных вариациях. А Педро уже разливал по деревянным кружкам вино.

– Ну, давай, мой друг, за маленького Педро! Салюд!

– Салюд! – ответил Кирилл и выпил до дна.

А кружка снова наполнилась вином.

– Педро, скинь обороты, мне еще ехать!

– А ты ешь, мой друг, – Педро заботливо придвинул к нему деревянную плошку с овечьим сыром и теплым багетом, – ешь. Это ведь совсем легкое вино. Помнишь, как оно понравилось сеньорите Алисии?

– Да уж, мне ли не помнить… Она проспала двенадцать часов кряду после трех кружек.

– Ну и что? Переночуешь здесь, как в тот раз. Без проблем!

– Ага, а Марита меня убьет, – проворчал Кирилл.

– Расслабься, Кирилло! Лучше посмотри сюда, – с этими словами он вытащил смартфон из кармана засаленных штанов, – вот! Это – мой маленький Педро, жаль только, что фото плохое вышло, но сходство со мной бесспорно.

На фотографии черноволосая красавица Хулия с любовью держала на руках младенца. Рассмотреть его черты было очень сложно, разве что нос, крупный с горбинкой, говорил о его родстве с хозяином дома. А Педро, ерзая на стуле, продолжал:

– Посмотри, разве она не красавица? Настоящая Мадонна! Карамба, я отдал столько денег за этот телефон, а он так плохо показывает фотографии…

– Педро, твой телефон не виноват. Это Хулия неудачно щелкнулась,-Кирилл задумался на секунду и вдруг сказал, неожиданно для себя:

– Дай мне карандаш и листок бумаги.

– Зачем?

– Сейчас увидишь, держи телефон, вот так. И не двигайся.

Через несколько минут он протянул листок Педро.

– Боже мой! – проорал Педро. – Это же Хулия и мой внук. Катарина, иди скорей сюда. Посмотри, как мой внук на меня похож! У него наш фамильный нос!

– Я рад, что тебе понравилось, – сказал Кирилл.

– Понравилось?! Я повешу это в рамке на стену! Кирилло, я и не знал, что ты умеешь рисовать! А меня нарисуешь?

– Почему бы и нет? – усмехнулся он.

Кирилл не заметил, как в таверну стали постепенно набиваться люди. Они подходили к Педро, поздравляли его, поднимали кружки за здоровье младенца, а потом заинтересованно рассматривали наброски Кирилла.

– Амиго, нарисуй и меня… И меня, – слышалось со всех сторон…

Когда Кирилл вышел из таверны, было уже два часа пополудни. Солнце палило нещадно – глаз не поднять, и очень хотелось домой. Но ехать было нельзя: несмотря на протесты, Педро все же удалось влить в него немалое количество вина, и садиться за руль сейчас было опасно.

Захватив с собой бутылку воды, Кирилл пошел к заливу.

«Как же здесь красиво и спокойно, – подумал он, – словно я попал в другое измерение…»

Уже на выходе из деревни он задержался у небольшого огороженного участка с бассейном. Крепкий испанец атлетического телосложения объяснял парочке приезжих устройство акваланга.

– Ола, Кирилло, – окликнул его испанец, – давненько не виделись.

– Ола, Хуан, как поживаешь?

– Отлично. Вот, готовимся к погружению. Ты с нами?

– Не сегодня, у меня дел полно, да и снаряжения с собой нет.

– Окей, приезжай с Алисией на неделе. Не пожалеешь. Я покажу вам новую колонию кораллов.

– Обязательно, Хуан! Спасибо за приглашение.

Уже во второй раз сегодня Кириллу напомнили об Алисе…

«Интересно, чем она сейчас занимается?»

Глава 5

Алиса стала его последним исключением из правил, которых он неукоснительно придерживался уже очень давно. После того, как расстался с Лерой.

Кирилл хорошо помнил то утро, когда Алиса появилась у него в кафе. Была она не одна, а с каким-то парнем. Кирилл сразу обратил внимание на миниатюрную длинноволосую шатенку с огромной камерой, висевшей на хрупком плече. Ему, знатоку по части прекрасного пола, достаточно было взгляда, чтобы понять, что она из себя представляет. «Классная девчонка, – подумал он про себя, – такая дерзкая и уверенная в себе. Почему она рядом с этим типом? Он ей совершенно не подходит». Словно в подтверждение его мыслей, эта парочка начала вдруг что-то бурно обсуждать, постепенно переходя на повышенные тона. На них уже стали оборачиваться другие посетители. Марита недовольно нахмурилась, и Кирилл понял, что пора вмешаться. Он направился было в их сторону, но в этот самый момент девушка вдруг вскочила из-за стола и запустила в своего спутника пустым стаканом из-под сока.

– Проваливай отсюда и не смей ко мне приближаться, придурок! – прокричала она по-русски. – Нечего меня воспитывать! И без тебя достаточно желающих!

Разозленный парень вскочил на ноги и явно собирался ей что-то проорать в ответ, но тут вовремя подоспевший Кирилл мягко взял его за локоть и стал аккуратно подталкивать в направлении выхода.

– Мне кажется, вам нужно немного остыть. Решать проблемы лучше с холодной головой…

Девушку Кирилл нашел на том же месте, теперь она задумчиво рассматривала узор на скатерти. Гарсон уже собирал осколки битого стекла. Завидев Кирилла она вдруг как-то собралась, – «выпустила колючки», – подумалось ему в тот момент, и с вызовом сказала по-испански:

– Включите стакан в счет и принесите мне еще кофе.

– Слушаюсь, сеньорита! – беззлобно, с какой-то скрытой усмешкой ответил он ей по-русски и обратился к гарсону: – Принеси сеньорите нашего фирменного фраппе, мне кажется, ей тоже не помешает немного остыть.

– Си, сеньор!

Девушка заметно стушевалась и виновато посмотрела на Кирилла:

– Простите, я не знала, что вы здесь шеф. И что по-русски говорите, не знала тоже…

У нее были большие миндалевидные глаза в обрамлении густых ресниц. Кириллу стало вдруг очень весело.

– А что бы это изменило? Вы тогда не ругались бы и не швырялись стаканами? И я пропустил бы такое незабываемое зрелище?

Она насупилась и покраснела, а Кирилл продолжал ее дразнить:

– Сколько эмоций, сколько неподдельной ярости! Рассерженная амазонка вышла на тропу войны!

Это было сказано таким дружелюбным, без малейшего намека на издевку тоном, что девушке не оставалось ничего другого, как улыбнуться.

– Я – Алиса, – она протянула ему свою маленькую ладошку с наманикюренными пальчиками, – а как зовут тебя?

Как выяснилось потом, Алиса была избалованной дочерью русского бизнесмена. По окончанию художественного колледжа она бросила наскучившую ей московскую тусовку и уехала в Европу в поисках красивых сюжетов для своих фотографий. Проблем с деньгами не было – папочка-бизнесмен полностью оплачивал капризы своего чада, свято веря в то, что его девочка рано или поздно успокоится и вернется в Москву. Алиса уже исколесила всю Италию, а теперь обосновалась на Майорке. Талантливая, умная девушка без особого жизненного опыта и, тем более, странными взглядами на жизнь, она не признавала никаких обязательств, не стремилась к стабильным отношениям и больше всего на свете ценила свою независимость. Алиса порхала по жизни, как бабочка, наслаждаясь каждой минуткой своего существования, излучая какую-то волшебную энергию, которая так притягательна для представителей сильного пола. Сама она быстро влюблялась, но так же быстро остывала, обычно тогда, когда отношения грозили перерасти во что-то более серьезное. И в результате: многочисленные романы и разбитые мужские сердца.

– Мам, ну, не хочу я замуж, – объясняла она растерянной матери после очередного неудавшегося романа, – зачем мне это? Семья, дети, один муж на всю жизнь – все это так скучно! Я понимаю, что, может быть, к этому приду когда-нибудь… Но не сейчас.

– Значит, по-твоему – у нас с папой «скучно»?

– Ну, не заводись, мам, – отвечала Алиса, – у вас своя жизнь, и вам так нравится, но это не значит, что так должны жить все…

– Ничего, Алиска, вот влюбишься по-настоящему, тогда и поговорим!

– Мам, я и так постоянно в кого-то влюбляюсь. Но это пылкое чувство очень быстро проходит. Представь себе: я выскочу замуж, а через какое-то время разлюблю своего суженого, и что тогда? Разводиться, распиливать совместно нажитое и делить детей?

– Откуда в тебе столько прагматизма, Алиса?

Эти разговоры, как правило, ни к чему не приводили, и каждый оставался при своем мнении. Родители не переставали сокрушаться, а Алиса продолжала свой полет.

Со временем, узнав ее поближе, Кирилл очень удивился ее жизненным установкам, хотя бы потому, что они полностью повторяли установки его собственные. Но слышать порой некоторые чересчур практичные высказывания от молодой девушки было более чем странно.

В то солнечное утро в кафе Кирилл об этом еще ничего не знал. Он просто наслаждался общением с ней, снова и снова удивляясь ее детской непосредственности с одной стороны, и невероятной притягательности зрелой женщины с другой.

«Сколько же ей лет? – размышлял он. – По виду не больше двадцати пяти, а по суждениям… Нет, она еще совсем девчонка – слишком мала для меня, слишком незрелая и импульсивная. Она несомненно влюбится, а потом будут неизбежные слезы и сопли. Мне это совершенно ни к чему».

Кирилл был убежденным холостяком. Но он очень любил женщин. Они притягивали его, как магнит. Высокие и маленькие, белокожие и смуглые, блондинки, шатенки, худенькие, полноватые – в этом отношении особых предпочтений у него не было, они нравились ему все сразу и каждая по отдельности. Однако больше женщин он любил свою свободу и независимость. Очень давно он решил для себя, что семейная жизнь не для него. И не потому, что, как это модно сейчас говорить, вырос в несчастливой семье или его предала любимая девушка. Родителей своих он не помнил, а значит, не помнил и скандалов, неизбежно возникающих в любой семье. Любимые женщины его никогда не предавали и не бросали. Напротив, это он не хранил верности ни одной из своих подруг и инициатором расставания, как правило, тоже становился сам. Просто делал это виртуозно, создавая полную иллюзию того, что женщина уходит сама…

Со временем, став ведущим адвокатом по бракоразводным процессам, Кирилл еще больше убедился в своей правоте. Кому, как не ему, было известно не понаслышке во что могут превратиться отношения между мужчиной и женщиной, которые когда-то клялись друг другу в вечной любви?

Только однажды все пошло не совсем так, как ему хотелось, но это было очень давно. С тех пор круг его потенциальных подруг был очерчен еще более четко: зрелые, самодостаточные, по большей части несвободные. Легкие, необременительные и непродолжительные отношения без обязательств и – расстались друзьями.