Следы на песке

Следы на песке

«Люди приходят в твою жизнь и уходят, оставляя в ней кто легкий след, кто музыку, кто аромат, а кто – часть души».

Неизвестный автор

Глава 1

Как он не старался производить поменьше шума, деревянные ступеньки, поскрипывая под ногами, все же разбудили золотистого ретривера по кличке Джейсон. И тот несся уже навстречу хозяину, рискуя снести стулья, аккуратно сложенные на столах ножками вверх.

– Джесс, хороший мой! – он ласково похлопал своего любимца по спине. – Ну, привет!

Пес между тем продолжал тыкаться мордой в его ладонь и вилять хвостом. Кирилл позволил облизать ему свою руку:

– Ну ладно… Хорош облизываться! Ты же мужик у меня! Имей совесть, дай мне проснуться!

С этими словами он направился к кофеварке, продолжая при этом свой монолог:

– Сначала – кофе. А потом пойдем гулять.

Джейсон послушно направился за ним, не переставая при этом вилять хвостом.

– Что вы расшумелись с утра пораньше? – в зал по лестнице медленно спускалась полноватая женщина, кутаясь в плюшевый халат. – До открытия еще целых два часа!

Несмотря на грозный тон, она, однако, не выглядела рассерженной. В глазах ее искрились задорные огоньки. Но Джесс их не видел и поспешил, поджавши хвост, залезть под стол.

– Доброе утро, Маня, – улыбнулся Кирилл, – смотри, как ты Джейсона напугала!

– Его напугаешь, как же. Он сам кого хочешь напугает, – незлобиво проворчала она и внимательно посмотрела на Кирилла. – А ты рано сегодня… Не спалось?

– Нет вроде, – он пожал плечами, – я выспался, все отлично. Будешь кофе?

– Да, спасибо.

Кирилл разлил по кружкам ароматную жидкость и пододвинул к Мане фарфоровый молочник. Сам он пил кофе без молока.

Как же он любил эти утренние часы перед открытием! Сейчас в небольшом, залитом солнечными лучами зале было тихо и пусто. Но через два часа сюда придут первые посетители, и маленькое кафе «У Мариты» наполнится тихим гулом голосов, запахом утренней выпечки, кофейным ароматом и заживет своей жизнью.

Кирилл был не особо разговорчив по утрам. И Маня, зная это, не теребила его и не торопилась с обсуждением проблем насущных. Она сейчас наслаждалась своим первым кофе и терпеливо ждала, когда Кирилл окончательно выйдет из состояния полудремы. Понимая, что ему, судя по всему, ничего не грозит, Джейсон выполз из под стола и занял выжидательную позу на задних лапах у ног хозяина.

– Сейчас пойдем, Джесс, сейчас пойдем… – сказал Кирилл и сладко потянулся, словно сбрасывая с себя остатки сна, – ну, Маняша, я весь во внимании.

– На кухне течет кран, надо вызвать сантехника.

– Давай я сначала сам попробую. Может быть, его просто надо подтянуть. Что еще?

– Сегодня будут готовы новые экземпляры меню-карты. Ты заберешь?

– Конечно.

– Еще нужно будет заказать кое-что по списку.

– Давай сюда твой список.

– Кирюш, – Маня внимательно посмотрела на него, – у тебя все в порядке?

– Да, а почему ты спрашиваешь?

– Ты согласился со всем, что я сказала.

– Ну, ты даешь, Маня, – Кирилл лукаво посмотрел на нее, – ворчу – плохо, соглашаюсь – тоже плохо; ты уж реши, как тебе больше нравится.

– Знаешь, я так привыкла к твоему ворчанию, что все остальное кажется мне отклонением от нормы, – в тон ему ответила Маня и добавила, – ну, раз уж ты такой сговорчивый сегодня, то неплохо было бы навести порядок на чердаке, ты мне уже давно обещал и…

– Стоп! Так мы не договаривались, – Кирил попытался состроить грозную физиономию, – ты меня и так уже загрузила. Вот, это лишний раз показывает, что стоит мне только проявить мягкость, ты сразу начинаешь командовать. Хватит с меня крана, меню-карт и… чего там еще?

– Заказов, – пропищала Маня, давясь от смеха.

– Точно! Заказов.

Их дружеская перепалка явно пришлась по вкусу Джейсону, он стал бегать по пустому залу и радостно вилять хвостом. Потом подбежал к Мане и облизал ее щиколотку.

– Джесс, хороший мой! – Маня ласково потрепала его за холку. – Пришел со мной поздороваться? Вот, совсем другое дело. А то ведь сразу под стол залез, будто я мегера какая…

Кирилл с нежностью посмотрел на Маню, вернее, Марию Ивановну, или по-испански Мариту – верную ассистентку, а теперь уже и друга, заменившую ему старшую сестру, которой у него никогда не было.

Девять лет назад он привез ее с собой из Германии. И теперь она стала полноправной хозяйкой его кофейни. Маня заправляла здесь всем, твердой рукой проводя в жизнь свои идеи. Она решала, что включить в меню, командовала работниками – в данный момент пятью студентами, помогавшими ей на кухне и в зале, и даже пыталась руководить самим Кириллом, если он был в особо хорошем расположении духа. Все идеи по декорированию зала принадлежали тоже ей.

Кирилл не спорил. За все те годы, что они проработали вместе, он не раз убеждался в ее деловых качествах и доверял ей безгранично. А со временем Маня стала единственным близким ему человеком, стала его семьей.

Жизнь была к ней не слишком милосердна. Маня выглядела не моложе своих 68 лет. Темно-каштановые с проседью волосы, морщины на загорелом лице и руках говорили сами за себя. Но глаза ее – огромные карие глаза – излучали столько света, что хотелось в нем раствориться. Она походила на стареющую донну. Увидевшему ее впервые, любителю испанской живописи Кириллу показалось, что сама сеньора Исабель де Порсель сошла с полотна Гойи, решив почтить его своим присутствием. Если бы не странный акцент, то местные жители принимали бы ее за свою.

Маня умела находить нужные слова. И не только для Кирилла. Завсегдатаи маленькой кофейни часто приходили к ней за советом и поддержкой, поверяли ей свои самые сокровенные тайны. Мани хватало на всех. Ее энергия и жизнелюбие не знали границ.

«Как же тебе удается оставаться такой? Как такое вообще возможно? – в который раз думал Кирилл, глядя на нее. – После всего, что с тобой произошло…»

В Германию Мария переехала очень давно с мужем и тогда еще совсем маленьким сыном. Они были молоды, полны сил и надежд. Казалось, что ничто не сможет разрушить их планы. Но судьба распорядилась иначе.

В тот день сильная метель засыпала снегом весь Берлин. Снегоуборочные службы уже не справлялись с работой. Объявили штормовое предупреждение. Мужа Марии пурга застала на автостраде, он уже целый час пытался преодолеть расстояние в пять километров по дороге домой. Кто мог знать, что водитель огромного грузовика, едущего по встречной полосе, не справится с управлением и сомнет, как спичечный коробок, маленький «Форд»?

Жизнь Мани изменилась в считаные секунды. Все надежды ушли вместе с тем, кого она так горячо любила. И она готова была уйти за ним вслед. Если бы не их сын…

Бросить Димку она не могла.

Кирилл познакомился с Марией, когда ей было уже за сорок. Он искал для себя ассистента, а Маня пришла на собеседование. Толковая, энергичная, с глазами, полными оптимизма, она сильно выделялась из массы безликих и равнодушных претендентов на это место. И несмотря на то, что у нее не было никакого опыта работы в юридической конторе, он все же решил дать ей шанс. Маня его не разочаровала. Она быстро поднатаскалась и уже через пару недель самостоятельно занималась всей той бумажной работой, которую Кирилл терпеть не мог. Маня совершенно спокойно переносила вспышки хозяйского гнева и никогда на него не дулась, что, в общем, очень радовало Кирилла. Ведь он был достаточно жестким, властным, но при этом незлобивым и совсем не злопамятным человеком. Быстро взрывался, если что-то его не устраивало, но так же быстро остывал. Ему нравилось, что Мария после очередного его буйства не забивалась куда-нибудь с видом оскорбленной невинности и не вытирала украдкой слезы, а вела себя так, как будто ничего не произошло. После истечения испытательного срока и перед подписанием с ней контракта на постоянную работу, Кирилл вызвал Маню к себе в кабинет для того, чтобы обсудить с ней все детали. Им понадобилось немного времени, чтобы прийти к обоюдному соглашению. А под занавес Кирилл спросил:

– Вас не напрягают мои наезды? Отвечайте честно. Ваш ответ уже ни на что не повлияет.

Маня посмотрела на него задумчиво и сказала:

– Если честно, то не напрягают. Это все – рабочий процесс. К тому же вы не лишены чувства справедливости: если вы были неправы, то признаете это обязательно.

– Ответ достойный, я уверен, что мы сработаемся, – ответил Кирилл.

Со временем Кирилл набрался опыта и стал мудрым руководителем. Он более терпимо относился к своим сотрудникам, а вспышки гнева случались с ним крайне редко. Но уже после того разговора Мане не влетало никогда. Сотрудники фирмы расценили это по-своему и сразу приписали любвеобильному шефу очередной роман с очаровательной секретаршей. За ними пристально наблюдали в ожидании скандальной развязки. Но у Кирилла и в мыслях ничего похожего не было: Маня стала для него слишком ценным сотрудником, а их интрижка рано или поздно закончилась бы непременным провалом. Терять Маню Кирилл не хотел.

Он хорошо помнил тот день, когда сообщил ей, что уходит с работы и переезжает в Испанию.

– Ты можешь не беспокоиться, – к тому времени они были уже на «ты», – я договорился с Егором, и через две недели ты поступишь в его распоряжение. Егор становится здесь единоличным хозяином, и для тебя это в какой-то степени даже повышение.

– А что ты будешь делать в Испании? Ты ведь наверняка чем-то там займешься. Вряд ли будешь сидеть без дела.

– Нет, конечно, я уже подписал документы на купчую одного дома на Майорке. Открою там кафе.

– А тебе разве не нужна помощница? Я могла бы поехать с тобой.

– Ты сейчас серьезно? Ты хочешь здесь все бросить?

– А что меня тут держит, Кирилл? Димка вырос давно, его мотает из одной страны в другую. А навещать меня он сможет и в Испании.

Так они оказались на Майорке…

– Как справлять будем, Кирюша? – голос Мани вернул его в реальность.

– Ты насчет завтра? – он невольно поморщился: празднование его дня рождения вот уже девять лет проходило по одному и тому же сценарию, – ну, как всегда: ты зажаришь баранью лопатку, испечешь мои любимые меренги… Егор не смог вырваться, Димка приезжает только через неделю. Так что…

– Может, позовем соседей?

– Нет. – Его «нет» прозвучало немного резче, чем ему хотелось. – Разве нам еще кто-то нужен? Ты, Джейсон и я – вполне достойная компания.

Маня тихо вздохнула. А Кирилл между тем продолжил:

– Я пройдусь сейчас с Джессом, может, даже окунусь, а потом займусь твоими поручениями.

Он по-отечески чмокнул ее в макушку и позвал пса:

– Джесс! Пошли!

Пса не нужно было упрашивать. Он уже стоял у дверей, радостно виляя хвостом.

Мария долго стояла на пороге дома, провожая глазами их уменьшающиеся фигурки. Потом вздохнула печально и вернулась на кухню.

Глава 2

Кирилл шел к морю, погруженный в свои мысли. Ему была знакома эта странная меланхолия, повторяющаяся из года в год накануне его дня рождения. Она длилась уже пару недель и сегодня достигла своего апогея. Именно поэтому он был благодарен Мане за то, что она не настаивала на вечеринке.

«Осталось совсем немного, всего несколько часов, – думал он, – завтра вечером мы посидим тихо, по-семейному, а послезавтра уже все будет по-другому».

Десять лет назад он отмечал свой день рождения совершенно иначе. Тогда его телефон уже с утра разрывался от звонков. Целый день он принимал поздравления от партнеров, приятелей, клиентов и бывших любовниц. А вечером Маня организовала для него небольшую вечеринку, куда пригласила только особ приближенных.

Тогда все было по-другому. Он чувствовал себя центром вселенной. Еще бы: один из самых преуспевающих и очень дорогих адвокатов по гражданскому праву в Берлине, шеф большой канцелярии, в подчинении у которого находилось тридцать служащих. Кирилл выглядел гораздо моложе своих лет: высокий, статный шатен, подтянутый и очень подвижный, он пользовался безоговорочным доверием клиентов, его побаивались подчиненные и любили женщины. Он сделал себя сам и теперь мог по праву наслаждаться своим успехом.

Восходящее солнце купалось в витринах маленьких закусочных, продуктовых лавочек и сувенирных магазинов. Алькудиа медленно просыпалась после прохладной островной ночи. Рослый загорелый мужчина и его верный пес неторопливо шли к морю. Джейсон спокойно семенил рядом с Кириллом, хотя мог бы давно убежать на пляж и резвиться в прибрежных волнах. Но ему как будто передалось меланхолическое настроение хозяина и он тоже погрузился в размышления о своей собачьей жизни.

– Ола, Кирилло! – окликнули его.

То был добродушный толстяк Диего, хозяин маленького супермаркета. Он уже поднял тяжелые стальные жалюзи и теперь протирал запотевшее стекло витрины, готовясь встретить первых покупателей, – сегодня будет жарко.

– Ола! – протянул ему руку Кирилл. – Тебе стоит закинуть побольше воды в холодильник.

– Было бы что закидывать, – недовольно проворчал Диего, – со вчерашнего дня поставщика ждем! Что-то у него там сорвалось. Надеюсь, что приедет сегодня.

– Давно тебе говорю, поменяй ты его. У него постоянно что-то срывается.

– Ты же знаешь меня, амиго, я очень преданный клиент… Хотя, если честно, мое терпение уже на исходе. Ладно, дам ему еще один шанс. Если он сегодня не появится, то…

Словно в ответ на его слова из переулка выехал небольшой грузовичок.

– А вот и он, – радостно сказал Диего, – значит, придется мне с ним еще помучиться. Пошел я, Кирилло, передавай привет донне Марите.

– Обязательно! Удачи тебе.

А море было уже совсем близко. Оно манило, переливаясь какими-то немыслимыми красками под лучами солнца, и ласково шумело, игриво накатывая волны на берег и убегая обратно.

Кирилл скинул сланцы и подошел к воде:

– Вода, конечно, холодная, но уж больно хочется. Жаль, полотенце забыл, но не страшно, так обсохну. Джесс, ты со мной?

Пес застыл на берегу, наблюдая, как хозяин скидывает вещи на песок, и явно раздумывая над тем, стоит ли ему влезать в эту авантюру с купанием.

А Кирилл между тем уже вошел в воду. Он задержал на секунду дыхание, зажмурился и нырнул в накатившую волну. Джейсон беспокойно залаял на берегу, неотрывно наблюдая за своим хозяином, но войти в воду так и не решился.

– Иди ко мне, Джейсон! – крикнул Кирилл. – Не бойся!

Но пес не пошевелился, только еще громче залаял, рискуя распугать туристов, бегающих по утрам вдоль берега трусцой. Вообще-то Джесс любил воду, но сегодня явно был не в настроении.

– Ну, что ты будешь делать? – проворчал Кирилл. – И сам не купаешься, и мне не даешь!

Завидев, что он плывет по направлению к берегу, Джесс сразу затих, но на всякий случай предусмотрительно отошел подальше и свернулся калачиком у вещей хозяина, прикрыв нос лапой. Там и застал его возмущенный Кирилл:

– Какого черта, Джесс? Что ты так разлаялся? Неужели нельзя было десять минут постоять тут спокойно?

Пес встал на лапы и неуверенно вильнул хвостом.

– Что ты замер у моих вещей? Я не буду сейчас одеваться, мне обсохнуть надо.

Джейсон сел на задние лапы, преданно и несколько заискивающе посмотрел хозяину в глаза.

– Подхалим! Вечно пользуешься моим отношением к тебе! – Кирилл уже улыбался. А Джесс стал тыкаться мордой ему в ладонь и бешено вилять хвостом. – Ладно, мир. Ты прощен, прощен, – Кирилл ласково потрепал его за холку, – хороший пес, хороший…Ой, Джесс, смотри! Твои друзья уже тут, – он махнул рукой в сторону хрупкой девушки с двумя далматинцами, – пойди, поздоровайся!

Джейсону не нужно было повторять дважды. Через считаные секунды он уже гонял с другими собаками по пляжу. Их хозяйка с чувством облегчения на лице подошла к Кириллу.

– Доброе утро, Сириус! Мы вас ждали. Мои уже совсем заскучали.

– Привет, Саша. Думаю, что Джейсон тоже рад встрече. Как поживаешь? Как твои этюды? – спросил он.

С Сашей он познакомился недавно. Студентка Мюнхенской художественной Академии, она приехала сюда писать этюды, а по утрам подрабатывала, выгуливая чужих собак. Впервые он увидел ее на площади перед маленькой церквушкой. Она стояла перед мольбертом и со знанием дела разводила акварель. Хрупкая девушка с копной рыжих, нет, скорее, медного цвета волос, разметавшихся по спине, она вдумчиво разглядывала церковь перед тем, как нанести первый мазок на холст. Кириллу был виден ее слегка вздернутый нос, упрямый подбородок, и на секунду показалось, что он уловил в ней что-то очень знакомое, но давно забытое. Он даже не понял, почему вдруг оказался рядом с ней, почему к ней обратился:

– Вам следовало бы прийти сюда пораньше: солнце всходит с той стороны. И в его лучах купола выглядят особенно красиво, – сказал Кирилл на испанском.

Она заинтересованно уставилась на него своими зелеными глазами:

– А вы в этом разбираетесь?

Она говорила с каким-то странным акцентом.

– Немного, – ответил он по-испански, а потом неожиданно для себя добавил уже по-русски, – я тоже писал в далеком прошлом.

– Вы говорите по-русски? И так чисто…

– Ну, это же мой родной язык.

– Вот никогда бы не подумала. Вы похожи на настоящего испанца, – в глазах ее искрилось солнце, – но я вам верю: вы действительно занимались живописью и, думаю, достаточно серьезно.

– Почему вы так решили?

– Дилетанты-любители никогда не говорят «писать». Они – «рисуют»!

Она уверенно протянула ему руку:

– Я – Алекс, но вы можете называть меня Саша.

Вот так и началась их дружба. По совершенно непонятным для него причинам Кирилл проникся к Саше какой-то невероятной симпатией. Может быть, потому, что у обоих были русские корни, и она тоже приехала из Германии, а может, потому что он тоже занимался живописью когда-то. Или потому, что она очень напоминала ему… Леру, хотя внешнего сходства между ними не было вообще. А может быть, ему очень хотелось иметь такую дочь? Как бы там ни было, Саша, сама того не зная, легким бризом ворвалась в его жизнь. Кириллу было интересно проводить с ней время. Он с удовольствием и, может быть, даже с ностальгической грустью наблюдал за тем, как она легкими мазками создает свои маленькие шедевры. Однажды он повез ее в Вальдемоссу на этюды. Они взяли с собой корзину с едой и вином, заботливо собранную Маней, немного побродили по узким мощеным улочкам, а потом разместились на небольшом, утопающем в зелени холме, откуда очень удачно открывался прекрасный вид на город. Саша творила, а Кирилл с отеческой нежностью наблюдал за ней.

– Не получается у меня ничего, – Саша вернула его в действительность, – что-то не клеится, сама не пойму, что именно. Я не знаю, как это объяснить. Все вроде очень четко и ясно, все линии, штрихи, краски. Но все это существует у меня в голове, а на холст не ложится.

– Так бывает, Саша, ты просто еще не нашла себя.

– Сириус, ты сейчас необъективен, – грустно усмехнулась она в ответ, – поверь – это самая настоящая мазня!

Саша странным образом переименовала его в Сириуса.

– Почему Сириус? – спросил он ее тогда.

– Кирилл – Cirillo – Сирилло – Сириус, – ответила она, – и потом, Сириус – это самая яркая звезда в созвездии Большого Пса. Ты, Джесс, Сириус…

– Права была мама, – между тем продолжила Саша, – хорошо рисовать – еще не значит быть хорошим художником. Не стоило и пытаться! Кстати, она приезжает сегодня. Вот будет радость, когда я ей сообщу, что возвращаюсь в Мюнхен и перевожусь на дизайнерский факультет!

С мамой у Саши были достаточно сложные отношения. Ее отец рано умер, оставив после себя большую дизайнерскую фирму. Мама очень надеялась, что ее дочь когда-нибудь станет руководить семейным бизнесом. Но Сашу вдруг потянуло в совершенно другую сторону. И уговоры матери ни к чему не привели. Сашу не интересовали ни стабильность, ни положение в обществе, ни деньги. Ей хотелось идти за своей мечтой. Когда-то очень давно все то же самое происходило с Кириллом. Только роли были распределены иначе: дед уговаривал его стать художником, а Кирилл поступил на юридический…

– Саш, не пори горячку. Давай посмотрим вместе на твою мазню. Ты же сама говоришь, что я разбираюсь в живописи. Бросить всё ты еще успеешь.

Он покосился на девушку. Ее густые брови задумчиво сошлись на переносице. Она была мила, умна, но готовилась повторить его ошибки. И ему в который раз показалось, что очень давно он уже видел это выражение лица, но совсем у другой женщины…

– Обещаю быть объективным, – добавил Кирилл для пущей убедительности.

– Хорошо, – Саша решительно расправила плечи, – идем!

Глава 3

Они покинули пляж и шли по мощеным улочкам в сторону старого города. Собаки послушно семенили рядом. Саша увлеченно рассказывала Кириллу про свою маму:

– Я хочу тебя с ней познакомить, – сказала она, – у вас много общего. Вы с ней подружитесь.

– Да, конечно, – промычал Кирилл. Но подумал: «Только этого мне не хватало!»

Он уже и не рад был, что предложил ей свою помощь. «Зачем мне все это? Зачем я во все это лезу? Может, ее решение к лучшему? Она уедет, переймет семейный бизнес, наладит свою жизнь… Ведь ее мать совершенно права: ремесло художника – дело неблагодарное. Никакой определенности, никакого стабильного будущего. И пусть Сашка талантлива, но это еще не все. Я ведь сам когда-то выбрал другой путь. Сколько мы спорили с дедом на эту тему? Да, я хорошо писал и даже начал выставляться, хотя вряд ли можно назвать выставкой тот показ в мастерской… Ну и что с того? На «великого» я не тянул. И лучше быть хорошим адвокатом, чем средним художником».

Словно в ответ на эти мысли голос деда вдруг отчетливо прозвучал в его голове:

– Ты не можешь знать заранее – станешь ли ты великим, Кирюша! Ван Гог тоже этого не знал. Он просто делал то, что у него получалось лучше всего. Он следовал зову своего сердца.

Кирилл очень хорошо помнил их спор в тесной кухне малогабаритной московской хрущевки накануне отъезда в Германию.

– Дед, Ван Гог – неудачный пример. Во-первых, мне до него далеко, а во-вторых, я не собираюсь всю жизнь гоняться за мечтой и умереть в нищете. Я слишком люблю жизнь и хочу, чтобы мне в ней было комфортно, понимаешь? Я хочу иметь стабильный доход, шикарную тачку и огромный дом. Хочу иметь все те ценности, которые ты так презираешь. Чем я занимаюсь сейчас, будучи наделенным, как ты говоришь, огромным талантом? Оформляю декорации в ТЮЗе? Рисую на заказ физиономии партийных бонз и их заплывших жиром жен?

– Кирюша, но это ведь здесь. Там может быть все по-другому.

– Ну да, конечно, там уже выстраивается очередь за автографом в аэропорту. И все ждут не дождутся великого Кирилла Брюне, ведущего художника современности. Нет, дед, там будет все то же самое. Просто с другими декорациями.

– А как же твой талант? Ведь он дан тебе неспроста. Ты еще слишком молод и не понимаешь этого. Талант нельзя зарывать в землю. Поверь мне – в этом есть высший смысл! Это тот дар, который преподнесла тебе жизнь. И если ты не воспользуешься этим, то рано или поздно тебе придется за это расплачиваться! Гении приходят в этот мир для того, чтобы изменить его в лучшую сторону. Они возвышаются над остальными людьми и ведут их за собой. Дорогая машина, роскошный дом, сногсшибательная женщина в твоей постели – это не то, ради чего стоит надрываться!

– Дед, ты неисправимый романтик. Что могут принести людям мои картины?

– Тепло, доброту, чувство прекрасного. Ты никогда не задумывался о том, почему люди приходят на выставки художников? Одни отдают дань моде, другие пытаются поддержать имидж интеллектуалов. И таких на самом деле немало. Но если хотя бы одному человеку становится легче и светлее на душе просто от созерцания «Звездной ночи» Ван Гога или «Кувшинок» Моне, то считай, что цель достигнута и жизнь прожита не зря.

– Дед, я могу принести пользу людям и будучи хорошим адвокатом.

– Да, безусловно. Но ты можешь оставить это тем, кто не может писать картины!

– «Лучше ничего не делать, чем выражать себя слабо», – так говорил твой любимый Ван Гог. Я, в отличие от тебя, реально смотрю на вещи и не считаю себя гениальным. Закрыли тему! Я подам документы на юрфак. Юриспруденция меня интересовала всегда. Прости мне мой цинизм, но приносить пользу человечеству за соответствующее вознаграждение – это именно то, чего я хочу. Путь своих родителей я повторять не стану!

Кирилл очень хорошо помнил, как после его слов потемнело лицо деда. Он отвернулся от внука и бессмысленно уставился в окно. И Кириллу вдруг стало бесконечно жаль старика.

– Прости, дед. Я не должен был этого говорить.

– Они были врачами и спасали людей, – тихо сказал дед.

– Им не обязательно было уезжать для этого в Африку и бороться со всякой заразой, рискуя своей жизнью. Они всегда служили своим «светлым идеалам», а в результате я остался один в шесть лет. И если бы не ты, то, скорее всего, рос бы в каком-нибудь детдоме.