Zero. Удача не бывает случайной

– Послушайте, Марше, или кто вы там. Факты, пусть и косвенные, но это факты, а не иллюзии.

– Значит у меня не простая задача, сделать вас партнером по иллюзиям.

– Сомневаюсь, что у вас это получится.

– Вероятность есть, хотя здесь вступает в дело то, что нельзя победить лжецов, говоря им не правду.

– Вот и скажите правду.

– Что я и сделал, сообщив сведения о себе. Не надо ошибки, недоработки сваливать на меня. Мне приятно, что могу помешать коварным планам военных, что говорит о моей исключительности, но вы преувеличиваете мою фигуру.

– Вашей фигурой займутся другие. Я дал вам информацию, чтобы вы могли подумать о том, что даже не случайная удача может привести в тупик. Вы слышите шум винтов? Это за вами, там будете им рассказывать о том, что в тех местах вы оказались случайно, просто так, волею судьбы

Мой слух уловил шум винтов, и я проснулся. Странный был сон, признался я себе. Отложив газету, что лежала на животе, я встал на стол, но он был далековато от окна и я видел лишь дальнюю часть территории. Сняв матрац, я потрогал доски, они не были прикручены к кровати. Вынул одну и положил одним концом на стол, а другим на маленький подоконник. Конструкция была хлипкой. Я вынул остальные и положил их друг на друга, а затем лег и стал двигаться к окну, равномерно распределяя нагрузку, чтобы они не сломались. Добравшись, осмотрелся. Ворота одного из ангаров справа были открыты, и перед ними стояло два вертолета, винты которых были запущены. В каждый вертолет могло поместиться человек пять. Интересно, не мой ли маршрут проверять полетели?

Вертолеты поднялись и исчезли за кромками деревьев. Я осторожно спустился и все вернул в первоначальный вид. События развивались, и я думаю, что не ошибся по какому сценарию. Я также не верил, что у них была забота о моей одежде. Они были профессионалы, их сомнения были понятны. Вероятнее всего, её отправят на анализ. Мелкие крошки могут много сказать. Но с этой стороны я был спокоен, всё, что они найдут, всё из леса.

Все эти размышления привели к одной грустной мысли, что отсюда я так быстро не уеду, как мне хотелось бы. Чтобы занять время, я тренировал память, восстанавливая карту, и сведения из бумаг, что захватил с собой.

Через час, я снова услышал шум винтов. Вертолеты возвращались. Смотреть на их прибытие не было смысла, если что интересное, то позовут. Ещё через час за мной пришли, но когда я по привычке свернул к дому майора. То меня остановили:

– Не туда, – и сопровождающий указал мне на дом стоящий, позади здания, где находился кабинет майора. Мы вошли в столовую, которая была пуста, свернули в левую дверь и оказались в комнате, где было несколько столов, за одним из которых сидел майор.

«Офицерская столовая», – понял я.

– Проходите, присаживайтесь, – предложил майор. Сопровождающий вышел. Стол был уже сервирован, и мы приступили к обеду. После салата, я спросил:

– Я слышал шум винтов. У вас есть вертолеты?

– У нас много что есть. Но вы правы, вертолеты вылетали, и надо сказать вы достаточно точно указали место вашего пленения. Там действительно есть база среди леса.

– Это плохо?

– Это подозрительно, что вы так точно указали место.

– Я журналист и должен уметь подмечать тонкости.

– Да вы не только журналист – заявил он, отправляя кусок мяса в рот.

– Что вы имеете в виду?

– То, что сказал, журналист вы временный.

– Быстро работаете.

– А как иначе! Позвонили, запросили, получили ответ.

– Я хотел спросить, меня, что не ищут?

– Уже забеспокоились. У нас нет телефонной связи, что я могу вам предоставить, а свою не могу. Но мы проинформировали, что вы живы и здоровы и скоро вернетесь.

– Вскоре это когда? Раз всё в порядке, значит, могу ехать?

– Вам придется пожить у нас. На машине не получится. Погостите.

– В запертой камере? – с иронией спросил я.

– Вам выделят комнату, но без права выхода на территорию. Вы с этим согласны?

Я отодвинул тарелку и провел рукой по щеке, на которой уже была щетина.

– И бритву вам дадут, – заметил он.

– Вот за это спасибо. Но мне выбирать не из чего. Буду ждать. А что вы подразумевали, говоря временный журналист? – полюбопытствовал я.

– Ничего особенного, кроме того, что вы занимаетесь искусством. Мы ошиблись?

– Нет, всё верно. Думаю мое руководство не в восторге от того, что я пропал.

– Это вы разберетесь между собой.

После кофе, я в сопровождении солдата прошёл в дом, что был не далеко от въезда. Видимо он предназначался для гостей. В нём было несколько входов. Мне досталась небольшая, но уютная комната: стол, кровать, на которой свежие простыни, на окнах жалюзи, кондиционер, платяной шкаф, а в углу стоял маленький телевизор. Когда я остался один, то принял душ и побрился. Приведя своё лицо в порядок, включил телевизор, где была только одна местная программа, но и это был глоток цивилизации, что было приятно.

Так я провел ещё два дня в гостях. Я завтракал, обедал и ужинал с майором. Но на этом наше общение заканчивалось. Я не спрашивал, когда смогу покинуть его, зная ответ. Все эти дни я не испытывал тревоги, я был в ожидании развития событий. То, что обнаружили базу, не говорило, что она была им не знакома. Но даже если и не так, то моё пребывание здесь было свидетельством того, что проверяют, что это за база, и пока не будет им понятно, я останусь здесь. Я мог видеть, что не должен был видеть.

Наши беседы за столом с виду были просты и даже светски, мы обсуждали всё, что взбредёт в голову. Майор интересовался моей жизнью, много ли я повидал. Когда он этим поинтересовался, я ответил:

– Не могу похвастаться, что видел всё, но многое. У меня была возможность побывать во многих местах. Как, впрочем, и у вас.

– Если вы имеете в виду мое пребывание здесь, то я выполняю приказ, да и курортом это не назовешь.

– Зато за казённый счет.

– Я бы предпочел отдых на океане, а не в лесу… У вас много друзей? – сменил он тему. – А врагов?

– Не считал. Друзей много не бывает, думаю врагов больше.

– Что так?

– Невозможно всем нравится, да и не нужно. Я не расстраиваюсь. Даже интересно, когда говорят плохое, я всегда найду, что добавить про себя.

– Самокритика?

– Констатация фактов. Я не хочу терять время на своём пути на злопыхателей. Кто-то сказал «ты никогда не пройдешь, свой путь до конца, если будешь останавливаться, чтобы бросить камень в каждую тявкающую собаку».

Майор усмехнулся: – Это мне очень знакомо.

– Кому, как вам военным, не знать это, находясь на чужой территории. Вас не встречали здесь с цветами.

– Я не люблю цветы, предпочитаю виски. Если вы интересуетесь, зачем мы здесь и что делаем, то почитайте прессу, там ваши коллеги пишут много с разных точек зрения.

– Хотелось бы иметь свою.

– Так вам никто не мешает. Времени у вас много.

– Я бы не хотел провести здесь остатки дней.

Моя реплика осталась без ответа.

Вот так вот и прошли два дня. На четвертый день моего пребывания, ближе к полудню, я услышал шум винтов вертолета. Из окна моей комнаты не была видна вертолётная площадка, поэтому я вышел на крыльцо, куда выходить запрета не было. Тяжелый армейский вертолет сел около ангара. Лопасти продолжали крутиться, когда из него вышел высокий мужчина в гражданской одежде, и в сопровождении майора, что встречал его, скрылся за домом.

Начальство прибыло или важный человек, – решил я и вернулся в комнату, а через час за мной пришли.

12

Меня вновь проводили в кабинет майора. Там всё было по-прежнему, только у стены в кресле сидел мужчина, которого я видел, выходящим из вертолета. Он был высокого роста не менее ста восьмидесяти пяти сантиметров, худощав, но широк в плечах. Такой тип мужчин не склонен к полноте, даже если не умерен в еде, но судя по здоровому цвету лица, чревоугодием он не страдал. Лицо чуть квадратное, я бы сказал мужественное, суровое. Верхние веки чуть опущены, что характерно для зрелого возраста. Ему было за пятьдесят. Его серые глаза без особого любопытства рассматривали меня, как объект, о котором всё известно, но требуется уточнить детали визуально.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался я, и без приглашения позволил себе сесть на стул, возле стола майора, лицом к незнакомцу. Майор наблюдал за моими передвижениями, молча.

– Здравствуйте, – ответил незнакомец. – Меня зовут Джеймс. Кто вы я знаю. Я прилетел сюда за вами, но прежде чем мы отправимся в столицу, я хотел бы с вами немного поговорить. Надеюсь, вы не против?

– Можно подумать, что это зависит от меня, но я не против, и надеюсь, что наш разговор не ограничит мою свободу и я действительно смогу уехать.

– При любом варианте мы улетим оба. Это просто возможность поговорить с вами в спокойной обстановке.

– А вы считаете, что в столице она не спокойная? Но я слушаю.

– Итак, – Джеймс взглянул поверх моей головы, словно на стене позади меня было написано, что он должен сказать. – Вы попали сюда выйдя из леса, уходя от погони. Подчиненные майора проверили информацию, что вы предоставили, о месте вашего пленения, а мы проверили: кто там и зачем находится. Нам потребовалось время на проверку, что и послужило причиной вашей задержки здесь… – он сделал паузу. – Но выяснились очень любопытные факты. Кто там, на базе, это отдельная тема и мы не будем её поднимать. Нас заинтересовали вы, – и он снова сделал паузу, чем я не преминул воспользоваться.

– Кого это вас?

– Если вы ещё не догадались, во что я не верю, то мы это служба США, а какая столь ли важно. Так вот. После посещения вами той базы, там остались пять трупов, вернее шесть, если считать и собаку. Не плохо для журналиста и любителя искусства. Почерк не любителя.

– Давайте уточним. На базе пять трупов?

– Согласен, на базе два и еще три в лесу, как и собака. Так что по поводу любителя искусства?

– Одно не мешает другому? Быть журналистом и спасать свою жизнь это разумно. Но кто вам сказал, что эти трупы моих рук дело, и что они остались после меня? Я не знаю, что там происходило, сейчас всё можно списать на меня. Да, я действительно убегал, завладел автоматом. Но зачем приписывать мне убийства стольких людей? Есть свидетели?

– Ясное дело, что прямых свидетелей нет. Да и судить вас никто не собирается, как и передавать в руки правосудия.

– Ну, вот видите!

– Но почерк профессионала, – подчеркнул он.

– Я не графолог, чтобы изучать почерк. Каждый в чём-то хочет быть профессионалом.

– Похвальное пожелание, но что нам другие. Мы говорим о вас. Характер убийств говорит о многом.

– Надо полагать, там написано обо мне, – съязвил я. – И кто-то на последнем издыхании вывел мое имя кровью на земле.

– Ну, зачем же так. Нет, конечно. А вот вы, как журналист, как бы описали то, что вам приписывают, и что случилось с вами на базе?

Я перевёл взгляд на стену, а затем снова на Джеймса.

– Некто, не умышленно попадает на базу, где проворачиваются тёмные дела, возможно контрабанда, подготовка террористов. Он видит то, что не должен видеть и понимает, что если не предпримет попытки убежать, то будет убит. Любая попытка, это вероятность выжить и он принимает решение. В подходящий момент он оглушил вошедшего охранника и выскользнул из камеры. Утро было раннее, и его никто сразу не заметил. Когда он подобрался к забору, то понял, что обнаружен. Перелез через ограду и бросился бежать. Видя, что могут догнать, залез на дерево, рассчитывая, что преследователи не смогут его там найти. Преследователи остановились под деревом, где он сидел. Между ними возникла ссора, и один убил других. Прячущийся, понимает, что может быть обнаружен и также убит. Пользуясь моментом, он прыгает с дерева, оглушает стоящего под деревом, забирает автомат и убегает.

– Красиво, но не очень правдоподобно.

Я пожал плечами, показывая, что хотите, верьте, хотите, нет.

– Есть некоторые детали, – произнес Джеймс, так, как будто делал одолжение. – У охранника, сломан шейный позвонок. Начальнику свернули шею, у того, что без автомата тоже свёрнута шея. Двое других убиты, что верно из автомата третьего. У собаки прострелена голова, но что удивительно, у неё вывернут язык. Что здесь можете предложить?

«Ну, что ты мне голову морочишь, – подумал я, – не слишком ли ты подробно всё знаешь. Если по поводу людей, тебе могли рассказать, просто кто-то с базы, но вот что касается собаки, то это только те, кто реально видел её в лесу, а значит, отчет был дан тебе подробный. Стоило потревожить тело собаки и не выяснить по поводу языка. Ладно, – решил я, – Выводы сделаю потом.»

– Обычные разборки среди людей подобного рода, – ответил я невозмутимо. – Охраннику могли свернуть шею, обнаружив его в камере без сознания. Это очень удобно, он не сопротивлялся. Кому-то он не нравился. Начальника, возможно, из-за денег. Я не удивлюсь, если у него хранились деньги или просто кому-то надоел. Двое убиты, как вы сказали из автомата третьего. Что касается другого, то при падении всякое может случится. Спортсмены иногда травмируются также. А здесь сильный удар сверху падающего тела, неудачное падение и, как итог, травма не совместимая с жизнью. У кого-то была хорошая возможность свести старые счеты.

– А собака?

– А что собака! Она застрелена. Когда я уходил, вдруг набежала вот и выстрелил. Жаль её, но выбора не было.

– Пусть будет так, хотя её нашли уже мёртвой, и она была с теми с первыми. Как-то не очень правдоподобно. Есть ещё версии?

– Не собираюсь их специально придумывать. Времени для более изящной фантазии, которая понравилась бы вам, у меня нет. Экспромт. Правду я уже рассказывал ранее. Есть ещё вопросы подобного плана?

– Подобного нет, но вот один, не дает покоя. Кто вы?

– Ясно. Вы мне не верите.

– А вы бы себе поверили?

– А что в данной ситуации есть выбор?

– Согласен, выбор не велик. Документы у вас подлинные и вы, в самом деле, журналист, а вот ваше описание побега сильно притянуто за уши.

– Какие уши, такой и рассказ.

– Я повторюсь – это почерк профи. Специалиста.

– Слушайте, а если бы я сказал, что прошел специальную подготовку, вы бы поверили?

– Разумно, но тогда я бы спросил, зачем вы к ним попали?

– Ну, вот видите, ответы порождают новые вопросы. И чтобы не запутаться во лжи, которую вы бы хотели от меня услышать, я выдаю вам то, что если кажется бредом, то, как минимум, не провоцирует новых вопросов, а как максимум, вам ли не знать, что порой самое неправдоподобное и есть правда.

Джеймс поднялся из кресла, подошёл к окну и, постояв, повернулся:

– Да, каков бы ни был ваш рассказ проверить или опровергнуть его нет возможности. Здесь вас трудно уличить, свидетелей нет. Знаете, что если бы это были вы, то ваши действия достойны восхищения. Это я, как профессионал, говорю.

– Если бы это был я, то в глубине души был бы польщен, но радости не высказал бы, да и вообще не вышел бы к вашим солдатам, а добрался до населенного пункта и вернулся в столицу. Я всё-таки что-то видел в этом мире и понимаю, что люди, к которым вы меня относите, не любят свидетелей.

– Увы, вы даже не представляете, к какому типу людей я могу вас отнести.

– Наверное, к специальным войскам. Такие подвиги.

– Не совсем так. Они действуют по указанию и более прямолинейно – ликвидировать, уничтожить базу. Здесь была битва за выживаемость и методы борьбы были просто, как самооборона. Если в одном лице, то это более высокий уровень.

– И кто же?

– Агент.

– Ну да. Французский агент проник на территорию базы.

– Почему бы и нет? То, что там могло быть, интересует многие страны.

– И вашу?

– И нашу.

– Ну и как? Интересна вам база, что с моей помощью обнаружили?

– Возможно, но не в ней суть, таких много в мире.

Я не стал привлекать внимание новыми вопросами, но то, что он спрашивал, и каким будничным тоном это сказал, ещё раз заставило меня усомниться в том, что эта база была ему не известна. За эти несколько дней они проверяли меня, потери, утечку информации. Если майор мог быть не в курсе, то сделав обо мне запрос, он запустил механизм и когда запрос дошёл до Джеймса, многие уже знали, что я жив, убрать меня уже было сложно, а случайность – глупо. Пришлось менять правила игры по отношению ко мне. Но не думаю, что оставят меня в покое сразу. Но это всё потом.

– Так вы меня возьмёте с собой? – поинтересовался я.

– Как и сказал, Собирайтесь.

– Нищему собраться только подпоясаться. Всё мое на мне. Разве только документы у майора.

– Верните ему документы, – приказал Джеймс, и обратился ко мне. – Сейчас вас снова проводят к себе, а перед полетом пригласят.

Майор достал мой паспорт, протянул мне, а я положил его в нагрудный карман куртки. Через два часа, после того, как я их покинул, за мной пришли, и мы вылетели в Буэнос-Айрес.

Пока летели, Джеймс не задавал вопросов, казалось, он вообще забыл о моем существовании и был погружён в свои мысли, глядя в иллюминатор, а может быть, действительно, просто смотрел. Мне очень хотелось знать, о чем он думает. То, что без внимания он меня не оставит, я не сомневался, но пожалуй, стоило самому предпринять шаги, и дать ему повод для встречи. Как это сделать пока не знал, как не знал и того, что встреча будет действительно случайной.

Я подумал о том, какие дальнейшие мои планы. То, что я увидел обе базы, особой ценности для меня не представляло, но это надо было использовать для дальнейших действий. Но пока никакого чёткого плана не было, я не стал утруждать себя мыслями и смотрел на проплывающие внизу пейзажи. Вертолет сел на каком-то небольшом аэродроме, где нас ждала машина. В город мы въехали с северной стороны.

– Вас домой? – задал вопрос Джеймс.

– Разумеется, – назвал адрес, хотя был уверен, что он его знает.

Выйдя из машины, я вошёл в дом, достал запасной ключ, что прятал в холле, и вошёл к себе в квартиру, которая встретила меня своим уютом, к чему я уже привык.

Приняв душ, лег в постель, в надежде расслабиться, уснуть, но не получилось, потому, как мысли крутились вокруг произошедших событий и требовали их анализа. Мой мозг не привык засыпать, когда были не решенные задачи, и надо было работать, а тут ещё и желудок напомнил о себе. В холодильнике были консервы, что характерно для одинокого мужчины. Семейной жизни я не испытал, но я свыкся с этим. Мне не светило жить, как живет большинство людей, но всё равно не был лишен обычных человеческих слабостей. Если я иду по улице, разглядывая витрины, любуясь женскими ножками, то приходится смотреть и за тем, кто возле меня, и случайно или нет. А общение? Часто люди говорят, а потом уже обдумывают, что сказали, получая проблемы. Я же сначала думал, взвешивал свои слова, а потом говорил, потому что и других проблем хватало. Любой человек, кроме меня, может считать, что у него есть личная жизнь, но не я.

Отогнав мысли об одиночестве, я сварил кофе. Его аромат разнесся по комнате, и я с удовольствием пил его маленькими глотками.

Время шло, и надо было сообщить о себе. Набрав международный номер, я позвонил Сержу, учитывая, что с Парижем разница в четыре часа, а значит, рабочий день в разгаре.

– Привет, – произнес я, и на какое-то время в трубке повисла тишина.

– Привет, Жан! Как я рад тебя слышать. Тут такое творилось! Согласись – один журналист ранее был травмирован, другой вообще пропал. Нам сообщили, что ты в порядке. Ты из дома звонишь?

– Да, сегодня прилетел.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо, отоспался.

– Извини, что сразу к делу. Будет что публиковать?

– Не уверен. Думаю, что главный не пойдет на это. Я тебе звоню, сообщить, что я на месте и завтра всё возвращается на круги своя. Так что, пока.

– Пока.

Положив трубку, я сел в кресло и включил телевизор, подумав, что хорошо бы написать, но не получится. Там, где военные, там часто запрет. От созерцания телевизора меня отвлёк телефонный звонок. Это мог звонить главный редактор, остальные пока не знали, что я дома. Сняв трубку, я убедился, что не ошибся.

– Добрый вечер, – глухо произнес он. – Вляпался! Я же тебе говорил, что личные дела не моё.

– Ну, во-первых, не вляпался. Во-вторых, я не просил помощи, и, в-третьих, самое приятное для меня, я жив, спасибо американцам, помогли.

– Потому и звоню, что жив, что звонить покойнику, у меня ещё нет связи с Всевышним.

– Жаль.

– Не очень. Всё шутишь. Это хорошо. Я так полагаю, что подобные приключения интересны и даже бывают горячими.

– Мне не жжет.

– Можешь материал прислать?

– Могу, но вы уверены, что нас не прослушивают, после моих приключений?

– Нет.

– Вот и я о том же. Но пусть слушают. Отправлять экспресс-почтой, может не дойти.

– Отправь через посольство. Я им позвоню. Не будут же у тебя вырывать статью, на улице. В посольстве напиши. Голова у тебя при себе?

– Пока при мне. Написать могу, но думаю, публикация не пройдет.

– Почему?

– Не по телефону. Есть свои сложности. Сами не захотите.

– Пришли, а я решу.

– Хорошо.

– Ты там это… он сделал паузу, – поосторожнее.

– Постараюсь. Кстати, а когда будет замена, на более спокойного журналиста?

– Будет и скоро.

– И я свободен!?

– Почти.

– Это как?

– Ты остаешься внештатным сотрудником, до тех пор, пока сам не захочешь вернуться. Какой бы ты ни был неугомонный, порой и неуютный, статьи твои интересны. Я имею в виду подачу материала.

– Хорошо.

Мы попрощались, и я вернулся к созерцанию телевизора, но мысли мои были в другом месте. Предстояло написать статью, но не только это, надо подготовить материал для отправки в Центр. Как это получится, я не знал, так как не был уверен, что меня оставят в покое. Завтра надо за машину расплатиться, что осталась в лесу, – подумал я, – и купить новую, неказистую, но мощную.

Посмотрел на время, вечер уже вступил в свои права, и решил позвонить Андре. Дома никто не отвечал, и я позвонил в бар, где он любил бывать. Сообщил бармену кто я и попросил позвать Андре, если он там.

– Здесь, – ответил бармен и вскоре я услышал возбужденный голос Андре:

– Привет, пропащий! Ты сейчас дома?

– Дома.

– Давай к нам, мы тебя заждались.

– Не сегодня. Завтра встретимся в офисе, а вечером посидим. Я звоню сообщить, что прибыл, так что до завтра. Предай всем привет.

– Обязательно. Отдыхай.

Постояв с трубкой в руке, из которой доносились короткие гудки, я ухмыльнулся. Отдыхай! Нет времени на отдых. Повесив трубку, я увеличил громкость телевизора, переключив его на новости, и прошелся по квартире. Было у меня чувство, что в квартире могли поставить жучки в моё отсутствие. Это мог сделать кто угодно, но вероятнее, это люди Джеймса. Я обнаружил жучки на кухне и в комнате. Как их искать я тоже знал. К тому, что тебя подслушивают можно привыкнуть, а иногда извлечь пользу. Поэтому отреагировал на их наличие спокойно, с пониманием дела, самому доводилось ставить. Что делать – такая работа у них и у меня. Не создавая особого шума, я извлек из тайника микроплёнку, а из шкафа фотоаппарат. С виду это был типичный аппарат, но в нем была возможность установить микропленку, а установить её мог тот, кто знал как. Затем сел за стол и стал записывать всё, что хранил в голове. От руки нарисовал карту, где нанёс места расположения обеих баз. Координаты, чтобы можно более точно настраивать спутники на фотографирование. Все написанное и нарисованное отснял, убрал плёнку в тайник, фотоаппарат в шкаф, бумагу сжёг, а пепел смыл в унитаз.

После сел за стол и начал писать статью, не рассчитывая, что завтра у меня будет на это время. Закончил дела ближе к полуночи и, оставив статью на столе, отправился спать.

13

Утром я проснулся выспавшимся, хотя за прошедшие дни основным моим занятием было спать. Посмотрев за окно, я увидел солнечный свет, который заливал комнату. Само солнце спряталось за кроны деревьев и его лучи напрямую не проникали, чтобы нагреть воздух квартиры; приятная прохлада утра ласкала.

Торопиться было некуда, назначенных встреч не было, ввиду моего отсутствия, а значит, успею ещё в офис.

Я приоткрыл окно и в комнату ворвался свежий аромат утра, ни один листочек деревьев не шевелился и в прозрачном воздухе, словно безжизненном, было нечто, что предвещало то, что здесь называли прохладным утром.

Я быстро оделся и вышел на улицу, справа от моего дома находилась булочная и я, выйдя под утреннее аргентинское солнце, купил свежеиспеченные булочки и вернулся в квартиру. Сварив кофе, сел у окна и принялся уничтожать булочки, запах которых смешался с ароматом кофе. Улица уже проснулась, по ней проходили редкие прохожие, да изредка проезжали машины.