Zero. Удача не бывает случайной

– Как не быть, – отреагировал Серж. – Я поговорю с главным, и потом тебе перезвоню, условия обговаривать будешь с ним.

– Звони. Мяч на вашей стороне.

Интересоваться, как долго мне ждать ответа, я не собирался, всё должно быть построено так, чтобы они нуждались во мне больше, чем я в них.

Примерно через пару дней Серж позвонил и предложил приехать к ним в редакцию. Когда мы с Сержем вошли в приёмную, секретарь вежливо поздоровалась и разрешила войти к главному редактору. Главный предложил нам присесть и произнес:

– Присаживайтесь. Так вот, разговор у нас с вами серьёзный, а времени маловато. Совсем нет времени. Приступим к делу. Прежде чем принять решение, я хотел бы что-то узнать о вас, – поинтересовался он из вежливости, зная ответ.

– Не возражаю, а что именно вас интересует? – спросил я

– Что сочтете нужным сообщить.

– Я знаю несколько языков, интересуюсь искусством. У меня есть интерес к Латинской Америке. Да, что возможно, вам будет интересно – не женат, так что в этом направлении обо мне печалится из-за моего отъезда некому. У меня ясный ум, я прилежный и приложу все усилия, чтобы оказаться достойным вашего доверия, оказанного мне с вашей стороны, как нанимателя

– Шучу здесь я, – прервал мой рассказ о себе главный. – Если бы не необходимость, то я не выступал бы в роли нанимателя.

Я знал, что это его манера разговора, Серж предупредил меня, что ему нравится, когда его принимают за злодея, хотя был очень порядочным человеком.

– Иезуитских оправданий не будет, – парировал я.

– А вы знаете их девиз?

– Цель оправдывает средства.

– Верно, только цель есть, мы её поставим, а вот средства фиксированы. Не забывайте об этом.

– Учту.

– Мы предварительно обсудили возможность сотрудничества с вами, и о направлении вас в Латинскую Америку в качестве нашего корреспондента, – продолжил главный. – Ваши статьи я прочитал, слог хороший, но там надо не об искусстве, а событиях. Сможете?

– Пока не напишу, не знаю. Гарантий дать не могу.

– Это понятно, – вздохнул редактор. – У нас сложная ситуация. Наш корреспондент заболел и видимо надолго. Его возвращать надо, а человека умеющего писать и знающего язык, коммуникабельного, сейчас нет, не готовы мы были к этому. Серж предложил вашу кандидатуру, и если я правильно понимаю, вы не возражаете.

– Получается, что я для вас, как затычка, – не счел я нужным подбирать слова, прощупывая их заинтересованность. – Есть брешь и её надо заткнуть, а потом подберете другого, а затычку выбросим.

– Грубо, конечно, но в целом, похоже, – согласился редактор, – кроме последнего слова «выбросим». Должен признаться, что на текущий момент ваша кандидатура случайная наша удача, случайная находка.

– Удача не бывает случайной, – заметил я, и обратил внимание, что редактор в согласии кивнул головой.

– Возможно, вы правы, – снова согласился редактор, – но ваша фраза лишь подтверждает, что вы способны коротко и ясно выразить мысль. Вы умеете думать.

– А для чего еще нужен мозг? Если им не пользоваться, то он отмирает, как не нужный орган, – все чуть улыбнулись, а я продолжал. – Так что потом, когда найдете? У меня там есть и личные интересы.

– Это известно. Как только находим замену, вы можете остаться там нашим внештатным сотрудником, но платить уже тогда будем только за материал представляющий интерес.

– Это уже интереснее. Меня такие условия устраивают и чем быстрее вы примете штатного сотрудника, тем лучше. Конкуренции я ему составлять не буду, а личного времени будет больше.

– Это всё?

– Мне нужна будет официальная аккредитация и визы в ближайшие страны.

– Я думаю это реально. Насколько я понял, вы планируете побывать и в других странах?

– Это было бы желательно. Мишель Рено, специалист по культуре Латинской Америки, обещал дать рекомендации. Глупо было бы не воспользоваться этим.

– Согласен. Если вы пришлете интересный материал, то примем.

Далее мы обсудили вопросы взаимодействия с редакцией, условия оплаты. Уже когда разговор закончился, главный редактор в упор посмотрел на меня и произнес: – Учитывая, что у вас там дела, не имеющие отношения к редакции, если что с вами случится, пойдет что-то не так, то не связывайтесь со мной, потому, как я не пойму, о чем вы мне, черт возьми, толкуете. Избавьте меня от ваших проблем. Я буду глух. Понятно?

– Более чем.

Все это он сказал, не обращая внимания на мою реакцию. Получив наставления, я покинул здание.

После редакции я поехал в салон и сообщил Элен о своем решении.

– Опять! – грустно вздохнула она.

– Опять, – ответил я. – Но ты уже привыкла. Я тебе буду писать, и присылать открытки.

– Лучше бы сам вернулся, а открытки я могу и здесь купить.

– Вернусь.

– Надолго?

– Не знаю, – пожал я плечами.

На другой день я составил записку в Центр и заложил в тайник.

«Определился канал выезда в Аргентину. Время выезда ориентировочно сентябрь – октябрь. Жду данных о связном на месте. ZERO».

Коротко и ясно. Тот, кто получит, не должен знать под каким видом я туда приеду, под каким именем. В Центре даже не знали моего французского имени, за исключением одного человека. Я не мог попросить у них дополнительные документы, чтобы не знали, кем я могу там ещё быть. Эту задачу я должен был решить я сам. Чем меньше информации обо мне, тем больше степень моей защиты. И я её решил просто. В одном из банков, в сейфе, у меня были паспорта на граждан различных стран. В этот раз я решил прихватить паспорт аргентинца и англичанина.

Я начал готовится к поездке, встретился с Мишелем Рено и получил от него адреса и телефоны его коллег в различных странах Латинской Америки. Но это было не самое главное. Я начал практиковаться в испанском, изучать карты стран латиноамериканского континента, дороги, планы городов с улицами, привычки, и местные обычаи. Это хорошо в Центре, там подготовят информацию, а здесь всё приходилось делать самому.

Через неделю я получил сообщение о способах связи, что касалось самого задания, то я его получу по прибытию на место. Это с моей точки зрения было разумно, зачем тащить задание, пусть и в голове, через океан, мало ли, что может произойти. А там я буду уже на месте. Но характер работы я представлял. Задача нелегала – добывать информацию, данные, а анализировать её будут другие. Иногда это было плохо. Только если знаешь сам источник и факты, можно принимать решение. Любой аналитик пропускает данные через себя, и сухая информация преподносится в чуть облагороженном виде. Я рассчитывал, что моя информация не корректируется, а подается в том виде, как я её передал.

Работать в одиночку всегда тяжело, не с кем обсудить. Решения я принимал сам, как сам и выкручивался из ситуаций. Никто меня не признает в случае провала, и никто не обменяет. Меня не было, я давно умер, но как, ни странно, чувствовал я себя очень даже не плохо.

Так прошел месяц, и в начале октября я вылетел в Аргентину.

5

Едва я вошел в самолет, у меня взяли плащ и проводили к месту в салоне бизнес – класса. Полёт предстоял долгий; примерно тринадцать часов. Около полуночи самолет компании Air France поднялся из аэропорта Шарль Де Голь, и взял курс на Буэнос-Айрес в аэропорт Министро Пистарини.

Как только самолет набрал высоту, в салон вышла стюардесса, проверить пассажиров. Она шла по проходу, с приветливым взглядом, и на просьбы пассажиров участливо откликалась. Её поведение, манера, скорее напоминали не стюардессу на работе, а актрису, играющую роль стюардессы. Мало кто из пассажиров не поддавался её чарам. Иссиня-чёрные волосы, дерзкие зелёные глаза, которые словно рентген просвечивали мужские сердца. Когда она подошла ко мне, я чуть поднял голову.

– У вас всё в порядке? Вам что-нибудь принести?

– Зелье для хорошего настроения.

– У вас что-то не так? – вежливо поинтересовалась она.

– Тоска от разлуки с родиной, хотя там у меня никто не остался, – уточнил я для её сведения, что холост.

– К сожалению, в нашем меню есть только слабительное, – приняла она манеру разговора, понимая игру. – Принести?

– Только если одновременно со снотворным…Но, знаете, принесите мне что-то попить. Если я потом буду спать, то не будите на обед.

Она, молча, кивнула и вскоре принесла бутылочку кока-колы. Я, отпивая напиток, всматривался в темноту ночного неба, предаваясь раздумьям, и незаметно вернулся в своё далёкое прошлое.

Я вспомнил, все три учебных заведения, в результате учёбы в которых и стал тем, кем был сейчас. Но память вернула впечатления лишь двух последних.

Когда я учился в учебке, то нас там учили группами. Учили быстрому переодеванию, когда надо было перебегать из одной комнаты в другую, закладке тайников, передаче информации при касании в общественных местах, хотя мне это ни разу не пригодилось, потому как работал в одиночку и не светился. Интересны были занятия по запоминанию цифр, номеров телефонов. Цифры запоминали по цветам. Каждой цифре свой цвет, например, один – белый, девять – чёрный. В итоге, можно было описывать комнату. А телефоны, когда идёшь по проходу, мимо проходят и называют номер, в это время проходят навстречу, и тоже называют номер. Надо было всё запомнить. Учили слежке, технике ведения разговора, выживанию, тихому нападению, всем видам оружия. Радовали нас занятия по слежке, когда мы выходили в город, стояли перед витринами, в которых отражалась улица, сигналам связи. Нам вдалбливали, что слежка – тень человека. Научили запоминать любые детали и мелочи, развивая всё виды памяти, когда, даже увидев что-то мельком, и не обращаешь на это внимания, а память фиксирует увиденное. Можно запомнить всё, а потом вспомнить увиденное, даже если и не собирался запоминать.

– Вам принести ещё? – Спросила меня та же стюардесса. Я обнаружил, что выпил кока-колу. Ещё ранее, когда она только подходила, краем глаза заметил её, но не стал предварительно обращать на неё внимание.

– Спасибо, не надо. А что у вас соринка в глаз попала? – поинтересовался я.

– Откуда вы знаете?

– Вы чуть-чуть смазали тень в уголке глаза. То, что накатилась слеза, не хочется думать. Вынули?

– Да, подруга помогла.

– И как вынула?

– Уголочком платка.

– В следующий раз позовите меня, соринку надо вынимать кончиком языка.

– Да вы что!? – искренне с некоторой радостью удивилась она. – Но будете ли вы рядом?

– Многое зависит от вас.

– Я учту ваше предложение.

– Только долго не задерживайтесь.

– Хорошо, сейчас пойду, брошу себе пыль в глаза.

– Лучше пустите её кому-либо другому.

– Например, вам?

– Можно и мне, но тогда вам придется чистить мне глаза.

– И об этом подумаю.

Она отошла, я а лишний раз убедился в том, что тренировки не прошли даром, я заметил её приближение, а затем вернулся к своим воспоминаниям.

Всё это было интересно, но более близко к диверсионной работе. Лишь когда меня, после ранения, начали готовить индивидуально, вот тогда всё было иначе. Это был новый этап подготовки профессионала агента-одиночки: отработка навыков рукопашного боя, радио, компьютер, работа с психологом, тайнопись, фотодело, визуальная разведка объектов и многое-многое другое. Такую нагрузку мог выдержать не каждый, но в меня поверили. Время проходило напряженно, я был постоянно занят, но не был лишен комфорта быта. Жил я тогда на вилле, в одной из стран. Преподаватели приходили на «дом». Вилла располагалась на огороженной территории, где я мог иногда прогуливаться. У меня отшлифовывали владение языками, тогда я и выучил китайский, который был нужен для моего первого задания. К своему удивлению я научился бегло говорить по-французски, неплохо говорил на арабском, правда, с письмом были сложности, испанский, а английский знал с детства. Изучал микро – и макроэкономику и другие заумные вещи.

Единственной издержкой всего этого, было отсутствие личной жизни. Я был холост, а для многих и мертв. Ещё за время моей предыдущей казарменной учёбы я, в какой-то мере, отвык от женского общества, если не считать отдельных эпизодов. Видимо, чтобы тебе кто-то понравился надо встречаться, общаться, строить отношения на сближение, всего этого я был лишен, при этом добровольно.

Индивидуальная подготовка выбила из меня мои славянские корни по привычкам, произношению и вычислить их стало просто невозможно.

Что делать? В разведке личного не должно быть, а личной привязанности к женщинам, я должен был избегать, помня, что за каждым преуспевающим мужчиной, всегда стоит женщина, она же могла его и погубить. Это слабость нелегала. За моей спиной никого не было.

Так я пришел в этот мир юнцом, а вышел в великолепной форме, но без друзей. Одиночество не тяготило. «У шпиона нет друзей» – мелькнула у меня банальная мысль. Да и кого они есть, в истинном смысле этого слова? Скорее хорошие знакомые. Хотя, если в общепринятом смысле, то у меня их было множество, которыми я обзавелся, что-то делая, или наоборот, не делая.

Я обречён был в этой, своей второй, жизни, принять облик человека одинокого, родители которого умерли вдали от родины, но я, как и они, остался французом.

– Месье, я вижу, что вы не спите, – вывел меня из раздумий голос стюардессы. – Будете обедать?

– Разве только за тем, чтобы чем-то занять себя, – ответил я на предложение. – Вы же не согласитесь скоротать моё время?

– В вашем вопросе заложен ответ – не соглашусь. Я на работе.

– А вне работы? Я научу вас технике вытаскивания соринок из глаз.

– И только? – усмехнулась она.

– У меня много других скрытых достоинств.

– Видимо, очень они скрыты, иначе, почему вы холосты?

– Поняли, потому что меня никто не ждёт во Франции? Не люблю показывать достоинства своей души. Как только они проявляются, всё, расставание. Какая женщина захочет быть на вторых ролях? У неё же нет столько достоинств. Но самое главное достоинство – холостяк, иначе я был вам не интересен. Так что скажете?

– Всё возможно, – уклонилась она от прямого ответа. Её зеленые глаза излучали лукавство.

– Тогда, если нам суждено будет ещё увидеться, то моё предложение остаётся в силе, но в Аргентине.

– Договорились.

– А что вы предложите мне сейчас?

Я выбрал блюда, перекусил и после обеда немного поспал. Когда проснулся, то за иллюминатором, на безоблачном небе, светило солнце. Полёт подходил к концу. Мы прибывали около девяти часов местного времени, так что день только начинался, а в Париже было ещё пять часов утра.

Под крылом замелькали здания, вереницы машин на шоссе. Посадка прошла по расписанию. Фонари посадочной полосы слились в сплошную линию. Юркий диспетчерский «форд» подкатил к самолету, и огромный лайнер, ревя моторами, послушно двинулся за ним.

Самолет подрулил к зданию аэропорта. Открыли дверь самолета, и в салон, горячей волной, ворвался тугой воздух, сдобренный асфальто-бензиновыми запахами аэропорта. Рукав подвинулся к выходу самолета. Я вышел последним. Уже на выходе я спросил, обращаясь к стюардессе?

– А как вас звать, в будущем? – хотя на её бейдже было имя, но мне хотелось услышать, от неё, как возможность для дальнейшего знакомства.

– Жаннетт, – улыбнулась она, и в её интонации не прозвучало дежурного ответа.

– А меня Жан. Всего доброго, Жаннетт, до встречи, – и пошёл по проходу.

Таможня, пограничный контроль отняли не более получаса. Получив свой чемодан, я вышел в зал прилёта, где стояли встречающие с табличками, на одной из которых я увидел своё имя. Её держал лысый брюнет, лет сорока, одетый в светлую рубашку и брюки.

– Здравствуйте, это я – и указал ему на табличку, что он держал.

– А меня зовут Андре, – весело произнес он. – Будем знакомы. Нам предстоит часто видеться. Пойдёмте.

Я подхватил чемодан, и мы вышли на стоянку, где погрузив вещи в его машину, отъехали от здания аэропорта. Мне было интересно наблюдать за пейзажем, проносившемся мимо. Трудно представить, что я снова в Южной Америке, где когда-то был проездом, хоть и вынужденным. По дороге из аэропорта не было пышной листвы, и зной витал в воздухе.

– Впервые здесь? – поинтересовался Андре.

– Да, – ответил я, не собираясь посвящать его в предыдущие свои посещения Латинской Америки.

– Как и любая страна, она имеет свой колорит, особенно славится карнавалами и жгучими женщинами. Это надо видеть, но у тебя всё ещё впереди. Об этом можно говорить и писать сколько угодно, но всё будет не то. Это надо видеть. Давно занимаешься журналистикой? – перевёл он разговор.

– Достаточно, – не вдавался я в даты.

– Испанский знаешь, как полагаю?

– Есть такое дело. Немного и английский.

– Тогда порядок, здесь в ходу много языков, кто только не живет: китайцы, арабы, итальянцы. Вообще, Буэнос-Айрес в Латинской Америке имеет статус Парижа. Здесь, как вавилонское столпотворение, наложенное на латиноамериканскую основу. Тебе придется окунуться в эту жизнь напоказ.

– Не понял? – искренне удивился я.

– Здесь любят показывать больше, чем имеют в действительности. Любят вечерами ходить в кафе, рестораны, в общем, вести жизнь вне дома. Пока начнется лето, а оно здесь с декабря, привыкнешь, а потом уже дожди.

– А машину арендовать где?

– Подберем.

– А что с прежним журналистом, – поинтересовался я. – Чем он заболел?

Андре засмеялся: – Заболел! – Но затем резко оборвал свой смех. – Не болел он ничем. Что произошло, никто не знает. Избили его и сильно, но шум поднимать не стали. Видимо влез, куда не следует, хотя здесь народ добрый, но, как и везде, есть свои тайны жизни. Ты если что, спрашивай, наши кабинеты рядом.

– А почему попросили тебя встретить?

– Так пока никого не было от вас, я помогал вашей газете. Не бесплатно, конечно. У нас общая секретарша, чтобы заниматься бумагами и отвечать на звонки.

Так за разговорами мы въехали в город и влились в поток машин. Я с интересом рассматривал архитектуру зданий – испанское барокко. Андре вёл машину по загруженным улицам города уверенно, и проезжая по одной из них, указал мне на трехэтажное здание: – Вот здесь наш офис, а я тебя отвезу в гостиницу, что рядом, чтобы было не далеко добираться.

– А квартиру снять?

– Это тоже решаемо, всё зависит от возможностей. Понятно, жить в гостинице сложнее, все-таки не на один день приехал туристом. Симона поможет.

– Это наша секретарша? – уточнил я.

– Она, милая, она.

– Даже милая?

– С ней иначе нельзя, но для меня она только коллега.

– Думаю, для меня тоже будет.

– И это правильно.

Проехав мимо здания, где располагался офис, он ещё проехал метров двести, и, свернув направо, въехал в узкую улочку, остановившись перед небольшой гостиницей. Фасад здания был светло бежевого цвета. Дверь цвета мореного дуба пропустила нас в холл, где улыбаясь, нас встретил администратор – молодой мужчина.

– Номер для Жана Марше, – известил его Андре. – Ты устраивайся, – обратился он ко мне. – Мне надо идти, дела, а завтра я загляну. Отдыхай, все-таки разница во времени и перелёт. Или прогуляйся по улочкам, только не заблудись. Всё, я пошел, до завтра, – и Андре вышел на улицу.

Оформив проживание, я поднялся в свой номер, что располагался на втором этаже. Номер был достаточно удобным, среднего размера; окна выходили на улицу, по которой мы подъехали. На противоположной стороне был жилой дом, где на подоконниках стояли яркие цветы в горшочках.

Распаковав вещи и приняв душ, я переоделся и сел в кресло возле письменного стола, продумывая план действий на сегодняшний день и на ближайшее будущее. Надо было выйти в город известить Центр о своем прибытии, чтобы ждать задания, а пока вживаться в роль журналиста, потом посетить местного знатока искусства, адрес которого мне дал Мишель Рено.

Поразмыслив, я не стал откладывать дела и покинул гостиницу. Город был мне знаком, его карта была у меня отпечатана в голове, немало потратил я времени не её изучение. Потом, когда найду квартиру, приступлю к более детальному изучению. Я доехал до улицы Флорида, где посидел в самом старом кафе страны и вернулся в гостиницу.

6

Утром Андре заехал за мной в половине девятого.

– Завтракал? – поинтересовался он, после приветствия.

– Да, в кафе рядом с гостиницей.

Я проснулся рано и, узнав у администратора, где можно позавтракать, выпил чашку кофе и съел два элеконадас (маленькие пирожки с рубленым мясом, оливками и яйцом).

– Тогда в путь?

– Ты же сказал, что офис близко?

– Но я, же за тобой заехал?

Через пять минут мы зашли в офис, который состоял из общей комнаты, где располагалась наша секретарша – Симона. Она сидела за большим столом, на котором стояли телефон, факс, ксерокс, лежали папки, на отдельном столике компьютер. В комнате было два шкафа и пара стульев возле её стола. Налево и направо две двери.

– Твоя дверь направо, – объяснил мне Андре, и после познакомил меня с Симоной. Это была крупная, но не толстая, высокая женщина, лет тридцати пяти. Чёрные волосы, спадали на плечи, выразительные глаза смотрели на меня с любопытством. Андре объяснил, что она замужем и у неё двое детей.

– Ты с какой целью мне сообщил об этом? – задал я вопрос.

– Только с познавательной.

Симона улыбнулась: – Будем знакомы, – у неё был приятный грудной голос.

– Предлагаю провести маленькое совещание прямо здесь. Свой кабинет посмотришь потом. Симона сделай кофе, – попросил Андре.

Мы расположились на стульях вокруг её стола. Когда кофе был готов, Андре начал своё введение меня в курс дел.

– Буэнос-Айрес очень славный город, добрый и приветливый. Аргентинцы доброжелательные люди, очень общительны и тебе надо будет привыкнуть к тому, что они болтают без умолку, и могут нести всякую чушь, лишь бы говорить. Поэтому, если дорожишь временем, то сначала подумай, готов ли ты к долгому разговору ни о чем, или извиняйся и спешно уходи.

– А кроме чуши, что ещё говорят?

– А вот ты и проявишь свои способности, чтобы отделить суть, что тебе интересна. Ещё одна особенность – они часто не обязательны и не пунктуальны, – при этом он посмотрел на Симону, а та улыбнулась в ответ на его взгляд, подтверждая его слова, – так, что если ждешь женщину, – продолжил Андре, – то имей в виду, это не значит, что она придёт вовремя.

– А что, в других странах женщины иные? – удивлённо спросил я.

– Везде одинаковы, – согласился он, – но здесь это относится и к мужчинам.

– У меня не дойдет дело до свидания с мужчинами, – произнес я, придав голосу уверенность. Симона легко засмеялась, а Андре хмыкнул. – Надеюсь. Эту страну иногда называют «Маньяния», от слова «manana» – завтра. Я правильно говорю? – обратился он к Симоне, и та утвердительно кивнула головой. – Их обязательства – завтра. Что ещё?

– А ты сам здесь давно? – спросил я

– Уже три года, с женой, – уточнил он, – дети взрослые остались во Франции. Насколько мне известно, ты не женат.

– Верно.

– Всё впереди. Может быть, встреча ждет тебя здесь, но учти, женщины здесь, очень знойные, могут и сами пойти на контакт.

– Все!?

– Ну, что ты, нет, конечно, но они такие страстные. Ещё запомни, что здесь три приоритета: футбол, секс, мясо. Все остальное вторично.

– Футбол все-таки на первом месте?

– Это когда идет матч. Что ещё сказать.

– О районах, – напомнила Симона.

– Все районы к югу опасны, что на севере – престижно. Район Палермо – всегда ночная жизнь. На улицах Defensa и Chili много баров с живой музыкой. Есть вопросы?

– Хотел бы найти квартиру, арендовать машину, познакомится с коллегами.

– Ты посмотришь график различных мероприятий, куда нас, журналистов приглашают. Выберешь сам, Симона подаст документы на твою аккредитацию, даже если их подвали из Франции. При первой возможности я познакомлю тебя с коллегами из других газет и журналов. Машина… Симона даст адрес салона, а квартиру через агентство, она также даст тебе телефон. Приготовила?

– Всё у него на столе.

– Умница. Тогда приступай, знакомься с бумагами, знакомься с городом. Тебе его показать?

– Спасибо не надо, хочу увидеть его своими глазами, чтобы иметь своё представление. Ещё. Как по поводу цензуры?

– Если ты имеешь в виду, будешь ли ты представлять интерес для спецслужб, то думаю, будешь. Впрочем, как и везде. Но все-таки не лезь, куда не надо.

– А куда не надо?

– В их внутренние разборки, в их отношения с США, как и в дела контрабанды. Береги свою жизнь. Это понятно?

– Более чем.

– Тогда у меня всё.

Я прошёл в свой кабинет. Это была небольшая комната. Напротив двери стоял стол, кресло спинкой к окну, которое было закрыто жалюзи. Имелся кондиционер. Слева от входа шкаф для бумаг, справа небольшой диван, а у стола стул. Я прошёл и сел за стол, на котором лежал список приглашений и встреч, куда я мог пойти, телефон агентства по аренде квартир и автосалона. Позвонил в агентство, договорился о встрече, аренду машины отложил, надо изучить город, пройдя его пешком и на общественном транспорте. График особо не заинтересовал и решил всё-таки начать с жилья. Надо было открыть счёт в местной валюте. В какой банк обратится, я знал, ещё в Париже мой банк дал мне сведения, обеспечив дорожным чеком.