Мой Прекрасный Принц

– Почему вы кричите? – сонно спрашивает Красавчик, зарываясь лицом в подушки. – Мам, рань такая. Марта, и ты чего вскочила?

Красавчик в моей кровати.

Почему Красавчик в моей кровати?!!

Ах, да. Он же Прекрасный Принц, который вчера вновь прибежал мне на помощь.

Мне хочется, чтобы пересушенная таранка исчезла, и чтобы я хоть еще чуть-чуть могла насладиться чудесным осознанием того, что в это утро проснулась рядом с парнем моей мечты.

Однако таранка не может понять мой тонкий душевный настрой и продолжает брюзжать:

– Ты грязная, мелкая шлюшка, ты совратила моего мальчика! Воспользовалась его состоянием. Ты думаешь, что если затащила его в койку, то сможешь прибрать его к рукам? Так вот запомни – мой мальчик никогда не свяжет свою жизнь с какой-то грязной поломойкой! Он все равно вернется к Амине, рано или поздно. Потому что она подходит ему. А ты вернешься в ту канаву, из которой выползла.

Вот тут уже мой тонкий душевный настрой исчезает. Я сижу и изумленно таращуюсь на Лариску. До меня не сразу, но все же доходит, что фон Дервиз рассказал матери о моем бедственном положении. Если я раньше и думала, что у нее просто личная неприязнь ко мне, то теперь я осознаю, что она боится, что ее сын свяжется с той, которой приходится драить полы, чтобы заработать на жизнь.

Все еще сидя в кровати, я выпрямляю спину и смотрю прямо перед собой. Я не должна заплакать. Я должна дать ей отпор.

Но не успеваю я сформулировать мысль, как сбоку от меня раздается низкий рокот:

– Мама, сейчас же замолчи, пожалуйста.

Килька явно не ожидает такой резкости от сына, потому что она действительно затыкается и удивленно разевает рот. Хорошо хоть, оттуда не льются новые гадости.

Тем временем фон Дервиз поднимается с кровати и подходит к матери. Я не успела рассмотреть его вчера ночью, но теперь вижу, что он пришел в майке и боксерах. Волосы его спутаны и взлохмачены после сна, от чего он выглядит безумно привлекательно.

Господи, и о чем я только думаю.

– Никита! Как ты со мной разговариваешь? – наконец отходит от шока селедка.

Фон Дервиз тяжело вздыхает и трет глаза.

– Мама, давай выйдем и поговорим, – просит он ее, но та, кажется, совсем оправилась и теперь вновь разошлась.

– О чем говорить? Она тебе не пара! Ей не место рядом с тобой.

– А кто мне пара? – чуть резче, чем можно было бы, спрашивает он ее.

– Как кто? Амина, конечно! – селедка продолжает говорить, совсем не замечая, как Красавчика передернуло после ее слов.– Она из приличной семьи, красавица, умница…

– Мама… – предупреждающе рычит парень, но женщина ничего не замечает.

– Подумаешь, девочка развлеклась за границей с этим Третьяковым. И что? От этого она хуже не стала. Наоборот, набралась опыта и теперь станет только лучшей женой.

Ох. Женой. Набралась опыта.

Что за хрень она несет?

Видимо, Красавчик думает также.

– О чем ты вообще, мам? – кричит теперь он, изумленно смотря на мать. – Она изменила мне, а затем бросила. О какой такой гипотетической женитьбе ты вообще говоришь?

– А ты думаешь, Наталья просто так приезжала к нам вчера? Она сказала, что ее попросила дочь, – о, так это была мамаша Амины? – Амина хочет тебя вернуть. Завтра она приезжает в поместье к дяде. Ты должен поехать к Обуховым и помириться с ней.

Красавчик лишь качает головой на все слова матери.

– Я не буду с ней мириться. И не надо вам с тетей Наташей даже пытаться сводить нас. Все кончено, мам. Смирись.

Внезапно Лариска поворачивает голову в мою сторону и впивается в меня ненавидящим взглядом. Это выглядит настолько жутко, что я невольно вздрагиваю.

Блин, как в фильме ужасов прям. Не хватает только такой резкой подвизгивающей музыки.

– Это из-за нее, да? – шипит она, продолжая сверлить меня взглядом. – Из-за этой маленькой подстилки ты не миришься с Аминой? Я хочу, чтобы эта дрянь немедленно выметалась вон из моего дома! Немедленно!

Несмотря на всю агрессию, что на меня выливает эта женщина, я успеваю заметить, как фон Дервиз опускает руки и сжимает кулаки.

И очень надеюсь, что это потому, что он злится на свою глупую мать так же, как и я.

– Между мной и Мартой ничего нет. И это мой дом, и моя гостья,– рычит он так, что пробирает до костей. Не знала, что он так умеет. – И не тебе решать, когда она отсюда должна уехать. А теперь выйди из этой комнаты. И если еще хоть раз оскорбишь мою гостью, пеняй на себя.

Лариска открывает рот, чтобы что-то ответить. Но, по всей видимости, передумав, тут же его закрывает и цокает в сторону двери.

На самом пороге она не оборачиваясь, сдавленно шепчет:

– Ты никогда в жизни со мной так не разговаривал. И после этого ты будешь утверждать, что между вами ничего нет?

После этого вобла все уже уходит.

– Фуф. Это было ужасно, – выдыхаю я, обессилено валясь на спину.

Красавчик все еще стоит возле кровати, смотря куда-то перед собой. Я не знаю, что мне делать. Вроде бы должна переживать из-за того, что на меня вылили все возможное говно, но почему-то сейчас для меня важнее то, что Красавчик вновь замкнулся в себе и своих переживаниях.

Я беспокойно ерзаю в кровати, не зная встать мне или лечь, или же попытаться еще поспать. Наконец, я вновь сажусь и решаюсь заговорить:

– Может, тебе и правда стоит съездит к этим Обуховым?

Мои слова выводят фон Дервиза из транса. Он поворачивается ко мне и укоризненно спрашивает:

– Значит, ты тоже думаешь, что изменять своему парню – это что-то типа просто практики и набора опыта?

– Нет, нет! – активно мотаю я головой. – Фу, нет. Просто, понимаешь… – я набираю воздуха, прежде чем продолжить. – Я же вижу, что ты не справился с ситуацией. Тебя это гложет. Ты не смог поставить точку в ваших с Аминой отношениях. Я не была рядом, когда она призналась в измене и бросила тебя, но уверена, что твоя реакция была что-то типа «да пошли вы все, уроды!» Просто поговори с ней. Узнай все. Я не прошу мириться, хотя и не исключаю этого. Но тебе нужно избавиться от этого чувства, что тебя постоянно мучает.

Он смотрит на меня пристально несколько секунд, прежде чем ответить:

– А что тебя гложет, Марта? – я замираю после этих слов, ругая себя мысленно за желание помочь придурку. – Ты говоришь, что мне нужно поставить точку, что меня это мучает. А ты где не поставила точку? Почему, если ты такая умная, то не можешь разобраться с теми кошмарами, что мучают тебя по ночам?

– Это не одно и то же, – сдавленно отвечаю я, старательно отводя взгляд. – В моем случае тот, кто меня оставил, уже не вернется, чтобы поговорить.

Я не смотрю на него, слезая с противоположной стороны кровати. Я марширую с прямой спиной прямо к ванной и выдыхаю только тогда, когда закрываю за собой на замок дверь.

Из ванной я выхожу спустя час. Фон Дервиза уже нет. Кажется, здесь кто-то побывал, потому что комната сияет чистотой, а моя кровать заправлена.

Идеально. Быть богачкой не так уж и плохо.

Нацепив на себя все те же драные джинсы и майку, я решаюсь выйти из комнаты и сходить на кухню. Потому что, во-первых, хочу есть, а Марта сто процентов покормит меня вкусно и сытно, а во-вторых мне действительно нужно поставить точку. А для этого мне опять же нужна Марта.

Марту я на кухне не нахожу, но вчерашний повар меня узнает и, услышав, что я голодная, с радостью усаживает за стол и наваливает столько еды, что я бы ее и за год не съела. Я с благодарностью принимаю все эти лакомства и на следующие полчаса выпадаю из реальности. Закончив завтракать, я отправляюсь гулять по замку, чтобы найти Марту или Красавчика.

Я обхожу весь дом, но кроме нескольких работниц, которые наводят порядок, никого так и не встречаю. Я знаю, где комната Красавчика, однако когда я стучусь к нему в дверь, мне никто не отвечает. Расстроившись, я решаю сходить в сад к маминой лавочке. Хорошо бы еще вспомнить дорогу, потому что вчера я на нее наткнулась совершенно случайно.

Спустя пятнадцать минут ходьбы, я понимаю, что заблудилась в этом бесконечном саду. Он как чертов сказочный лес, в который если попадешь, то не скоро выберешься.

Надеясь, что все-таки смогу отсюда когда-нибудь выйти, я теперь просто брожу по дорожкам. Сад мне нравится. Везде уже зеленеет трава, яркими пятнами раскиданы первоцветы, а дорожки чистые и убранные.

Чей-то тихий голос привлекает мое внимание. Я прислушиваюсь, пытаясь понять, откуда он раздается. Это где-то сбоку, за теми деревьями.

Осторожно, пытаясь не шуметь, я сворачиваю с дорожки направо, туда, откуда раздается этот бубнеж. Не успеваю проделать и десяти шагов, как обнаруживаю того, кто говорит.

Это Марта. И Марта, хм… на могиле.

Она сидит в шерстяной кофте и темных брюках на низенькой лавочке около большого мраморного памятника. Мне не нужно подходить ближе, чтобы понять, чья это могила. Я вижу рядом розовую лавочку. Так вот она где. Могила находится прямо за ней, но я вчера ее не заметила.

– Проходи, доченька. Поздоровайся с отцом.

Тихий голос Марты заставляет меня вздрогнуть.

– Не уверена, что я этого хочу, – мямлю я, пока пячусь назад. Я, конечно, хотела поговорить с той, кто знала моего отца и мать лучше остальных, но не на могиле же. – Простите, что помешала.

– О, ты не помешала, – улыбается мне по-доброму женщина. – Я как раз рассказывала ему про тебя. Говорила, что ты выросла очень красивой, умной и смелой девочкой.

– Э, спасибо, – отвечаю я, пока неловко топчусь на месте. – Ну, я, пожалуй, пойду.

Не успеваю я развернуться, как грустный голос Марты вновь меня останавливает:

– Он просил похоронить его здесь. Именно возле этой лавочки. Лариска долго сопротивлялась, но я все же настояла, чтобы его последняя воля была исполнена.

Ее слова заставляют меня замереть на месте.

– Он хотел, чтобы его похоронили на месте, где он сделал предложение маме? – слова невольно вырываются из меня.

Марта выглядит удивленной:

– Мама рассказала тебе эту историю?

– Да, – киваю я головой, пытаясь проглотить непонятно откуда взявшийся ком в горле. – Честно говоря, это единственное, что она рассказывала мне об их отношениях.

Не считая того, что он ее бил. Но этого я вслух не произношу.

Марта внимательно изучает мое лицо, пока во мне борются два желания: сбежать отсюда, от всех возможных волнений и неприятных откровений, или же остаться и сделать то, что я сама посоветовала фон Дервизу – расставить все точки на i, наконец, поняв, что же произошло между отцом и мамою.

– Никита уехал в поместье к Обуховым, – ворчит недовольно Марта, пока я пытаюсь вспомнить, кто такой Никита. – Не думаю, что он скоро оттуда вернется. Эта вертихвостка ему напоет про свою вечную любовь и глупость, и он вновь будет, как влюбленный дурак за ней бегать. Так что, в ближайшее время у тебя вариант компании либо я, либо Лариска. Ты мне нравишься, поэтому дам тебе совет, – женщина озорно мне подмигивает своим искусно подведенным глазом. – Выбирай лучше меня.

Я не могу сдержать улыбки. Мне нравится Марта, правда. А мне вообще-то мало кто нравится.

Что ж, раз уж мой принц ускакал к другой принцессе по моему же дебильному совету, думаю, стоит использовать освободившееся время, чтобы, наконец, вытащить голову из задницы и узнать всю правду.

Я медленно и осторожно, будто боясь, что на меня сейчас выскочить змея из травы, подхожу к могиле. Она ничем не ограждена. Это просто тяжелое массивное надгробие и большой мраморный памятник.

На нем его изображение. Здесь он еще молодой. В глазах искриться смех, а на губах играет улыбка. Фотография огромная и отличного качества, так что кажется, будто бы он сейчас может сойти с нее и наконец обнять меня.

Сказать, что нашел меня.

Но нет. Это я нашла тебя, пап.

– Я нашла тебя, – шепчу я, слегка касаясь уголков его улыбающихся губ на фото. Слезы пытаются найти себе путь наружу, но я заставляю себя успокоиться.

Если Марта, что-то и услышала, то виду не подает. Она двигается на низенькой скамеечке, и приглашающе похлопывает ладонью рядом.

Я сажусь, стараясь не смотреть на нее. Не хочу, чтобы она заметила мое состояние .

– У тебя его глаза, – говорить она спустя какое-то время.

Я уже успокоилась достаточно, чтобы справиться с голосом и спокойно ответить:

– Да, я знаю. Мама любила это повторять.

– Она очень его любила, – тут же подхватывает Марта, как будто чувствуя, что именно об этом я и хотела поговорить. – Знаешь, поначалу я не верила, что такая молодая красивая девчонка может полюбить мужчину в возрасте. Он ведь был старше ее больше, чем на двадцать лет. Да он мог стать ее отцом! Но потом, чем больше они проводили времени вместе, тем больше я удостоверялась в том, что девочка действительно безумно его любит.

– А он ее? – о том, что мама любила этого садиста, я уже и сама догадалась. Но вот он?

– О, твою маму невозможно было не любить, – тут же оживляется Марта. – Выросшая в детском доме, она смогла все равно сохранить в своем сердце свет, доброту и просто безграничное обожание жизни и всего мира. Именно это и подкупило барона. В его кругу было мало таких людей – честных, открытых, веселых. Ведь эта фотография сделана, когда они уже были вместе. Я выбрала ее, потому что это был самый счастливый период его жизни.

Я не знаю, как переваривать эту информацию. Мама веселая? Обожающая весь мир и жизнь? Это вряд ли про мою маму.

Я запомнила ее постоянно плачущую. Не при мне, и только ночью. Но все же.

И она никак не обожала жизнь. Если это было бы так, то она не сделала то, что сделала.

Но зачем Марте врать мне? Скорее всего мама и правда была такой до того, как этот садист начал над ней издеваться.

Я хочу спросить ее об этом, но слова застревают в моем горле. Наверняка, если она тут болтает на его могиле, она постарается обелить в моих глазах своего покойного друга. И свалит все на мою мать.

Ну, как это люди умеют. Что-то типа, бьет, значит, любит и всякая подобная старинная деревенская чушь.

– Как сейчас она?

Я не сразу понимаю, о ком говорит Марта, а когда до меня доходит, то я не знаю что ответить.

Скажу правду, но не всю.

– Плохо, – кратко отвечаю я, и решаюсь все же своим вопросом отвлечь женщину. – Марта, почему он бил ее?

От этого вопроса женщина подпрыгивает на месте:

– Кто кого бил? – изумленно спрашивает она меня.

– Он, – я киваю на могилу, не в силах сейчас назвать его отцом. – Почему он избивал мою маму?

Наверное, проходит целая вечность, пока Марта смотрит на меня, широко распахнув глаза и силясь осознать, что я сейчас спросила. Затем она поступает совсем уж нелогично, когда вскрикивает и зажимает рот руками, все также смотря на меня.

Ох, не нравится мне эта реакция ее.

Наконец она произносит охрипшим голосом:

– Она так тебе сказала? Сказала, что ушла от фон Дервиза и забрала тебя, потому что он ее избивал?

Я лишь киваю, пытаясь предугадать, что сейчас мне скажет Марта.

– Ох, девочка, – всхлипывает женщина и заграбастывает меня в свои объятия.

Блин, не думала, что она такая сильная.

Я позволяю ей пообнимать меня, наверное, с минуту, а потом аккуратно отстраняюсь и интересуюсь:

– Может, объясните мне?

– Конечно, конечно, – торопливо кивает женщина, смахивая слезу с щеки. – Барон обожал твою маму, доченька, запомни это. Он боялся даже дышать в ее сторону, не то чтобы хоть пальцем тронуть. А уж если бы ее кто тронул, то тут бы точно он всех уничтожил. Мне жаль, что твоя мама придумала именно такую низкую причину своего ухода, но видимо, она боялась, что узнав правду, ты все же захочешь расти с отцом.

– Я не понимаю, – я хмурюсь, пытаясь осмыслить слова Марты. – Что значит, придумала? Вы хотите сказать, что на самом деле, причина ее побега была в чем-то другом?

– Да, – вздыхает тяжело женщина и переводит взгляд с меня на портрет моего отца. – Я не могу сказать, что он не виновен совсем. Он виновен, конечно, во всем, что произошло. Но и она могла бы не быть такой гордой, а проявить хоть малейшее снисхождение.

– Марта, так вы расскажете мне, наконец, что произошло? – раздраженно интересуюсь я, чувствуя, как нервная дрожь уже охватывает мое тело. Я знаю, что чтобы сейчас не услышала, это будет отличаться от того, что всю жизнь рассказывала мне мама.

– Хорошо, милая, – вздыхает Марта и успокаивающе гладит меня по ноге. – Как я ранее уже говорила, они любили друг друга. Он познакомился с ней в парке. Она работала там. Кажется, на лето устроилась продавщицей мороженого. Ей было всего семнадцать, – заметив мой удивленный взгляд, она весело подмигивает. – Да, газетчики об этом не знают. По официальной версии они познакомились на каком-то благотворительном вечере. Но это вранье. Я помню тот день. Фон Дервиз тогда только и мог говорить об этой девчонке. Она сначала высмеяла его чопорные манеры, затем помогла отбиться от уличных собак, которые почему-то решили, что его нога подходит для их развлечений, а потом пригласила на свидание.

– Мама пригласила взрослого мужчину на свидание? – эта история должна казаться мне грустной, но я с жадностью и интересом ловлю каждое слово.

– Да, – улыбается Марта. – Скажи же, это странно?

– Более чем,– качаю я головой. – Это все равно, что если бы я вчера пригласила Обухова на свидание.

– А что? Он тоже до сих пор холостой.

– Фу, Марта, – передергиваюсь я. – Это противно.

– В любом случае, твоя мама так не считала. Конечно, когда он рассказывал мне все это, я посмеялась над ним и предупредила, что по закону за педофилию могут даже дворян за решетку посадить.

– Так он пошел с ней на свидание?

– Нет, – качает головой Марта. – Но потом очень об этом пожалел, когда через два года встретил твою маму, а она оказалась уже обручена с другим.

– Да ладно? – не могу сдержать удивленного возгласа я. – С кем?

– Ты его знаешь,– Марта смотрит на меня лукаво, но я не могу понять, на кого она намекает.

Наконец, женщина сдается:

– С Обуховым.

– С тем самым?! С вчерашним?!

– Да, с его хорошим знакомым, – Марта довольно кивает головой, как будто именно она смогла показать средний палец тому, кто не пришел к ней на свидание. – Ты даже не представляешь, как он рвал на себе волосы в тот вечер. Он пришел домой пьяный, говорил какую-то чушь про то, что он дурак, и что так и умрет несчастным и одиноким.

– Но что потом? – нетерпеливо спрашиваю я, уже развернувшись всем корпусом к рассказчице. – Куда делся Обухов? Как папа завоевал маму? Почему они все-таки оказались вместе?

– Этот лентяй ничего не делал, – фыркает Марта. – Он предпочел сидеть на заднице ровно и в одиночестве запивать свое горе, пока в соседнем поместье наследник рода Обуховых готовился к свадьбе. Но однажды ночью, когда вливал сильнейший дождь и все нормальные люди сидели по домам, на пороге нашего замка появилась маленькая гостья. Хотя рост у нее, конечно, был не очень маленький…

– Мама сама пришла к фон Дервизу? – перебиваю я Марту в своем нетерпении.

– Представляешь? Они не знали, но я все это время стояла за углом и подслушивала.

– И что она сказала?

– Что устала ждать, когда он придет и завоюет ее. А потому пришла сама. Что если он сейчас же не перестанет с открытым ртом на нее глазеть, она решит, что ошиблась, и что он вовсе не сходит по ней с ума, как она по нему. Что если, он сейчас не сделает хоть что-то, чтобы удержать ее, она сойдет с крыльца и завтра станет княгиней Обуховой. Вот тогда-то я и поняла, что она от фон Дервиза хотела вовсе не денег и титула. Ведь все то же самое, так еще и молодого симпатичного мужа, она уже практически получила, но все же пришла сюда к нему.

– И что же он сделал? – я невольно бросаю взгляд на портрет на памятнике, чтобы картинка в моей голове приобрела больше красок и деталей.

– Ну, после того, как она развернулась и спустилась с крыльца, а он осознал, какой счастливый засранец, – я хихикаю, услышав такие словечки от Марты. – Он, наконец, рванул за ней и схватил так, что она еще потом неделю жаловалась, что у нее болят ребра.

– Но как же свадьба? – спрашиваю я, не понимая, как мама осмелилась накануне свадьбы отправиться к другому мужчине признаваться в любви.

– Ну, ее пришлось отменить. Барон сам отправился к Обухову и признался во всем. Причем, он не позволил себе даже поцеловать твою маму, до тех пор, пока официально она не рассталась со своим женихом.

– Он, наверное, возненавидел их?

– Обухов? Думаю, что нет. Конечно, он расстроился. Но он сознался, что подозревал, что его невеста влюблена в другого. Просто не ожидал, что этим другим окажется барон. Однако сам он любил твою маму. Думаю, он до сих пор не женат, потому что не может прогнать ее из своего сердца. Он даже какое-то время пытался ее найти, после того, как она сбежала.

Она замолкает, и я тоже ничего не говорю. В тишине на могиле моего отца слышно только, как ветер перебирает первые листочки, а птицы исполняют свои весенние песни. На душе после этого рассказа поселяется какое-то странное щемящее чувство. Это чувство напоминает то, когда ты читаешь романтическую книгу или смотришь фильм и заранее знаешь, что все закончится плохо, даже не смотря на то, что сама история была интересной, радостной и счастливой.

– Что произошло? – я говорю так тихо, как только могу. Я не хочу сейчас досмотреть фильм с заранее известным плохим концом до конца.

Но Марта меня слышит.

– Тебе шел пятый год. В доме царила атмосфера радости и счастья. Я не могла надышаться своей малышкой. Так сложилась судьба, что своих детей у меня нет, поэтому я стала твоей няней.

– Я вас совсем не помню,– признаюсь я, чувствую себя виновато.

– Я это поняла, – улыбается женщина. – Но это не страшно, ты же была еще малышкой. Главное, что я всегда помнила тебя.

– Меня, правда, назвали в честь вас? – не могу удержаться от этого вопроса.

– Да, – довольно кивает она. – Это была идея барона, но твоя мама ее с энтузиазмом поддержала. Не могу не признаться, что мне это ужасно польстило. Но мы отвлеклись. Так вот. В тот год помощница фон Дервиза ушла в декрет, порекомендовав вместо себя другую девушку. С ее слов, амбициозную и трудолюбивую. И она оказалась права. Только вот амбиции и трудолюбие она любила проявлять не там где следует.

– Что вы имеете в виду? – подозрения закрадываются в мою голову. Я вспоминаю слова селедки и мне кажется, что можно уже не слушать рассказать до конца.

– Он сопротивлялся, правда, – Марта берет мою руку в свою, как будто хочет лично оправдаться передо мной. – Я просила ее уволить, но он говорил, что у нее маленький сын. И если бы он ее уволит, ей нечем было бы его кормить.

– Это ведь была Лариса? – спрашиваю я, уже зная ответ.

– Да, она. Она была той еще приставучей липкой лентой. Я предупреждала и твою маму, но она так была уверена в своем муже, что просто смеясь, отмахивалась от меня.

– Он ей изменил? – это прозвучало скорее, как утверждение, чем вопрос.

– Да, – кивает Марта. – Но только один раз. И именно в этот самый момент их и застала твоя мама.

– Ты хотела сказать, что он не успел изменить ей больше раза, потому что она сразу их застала? – резко замечаю я, чувствуя, как мои глаза застилает пелена ярости.

Я злюсь из-за того, что мама так сильно ему доверяла, а он ее обманул. И из-за того, что Марта сейчас пытается его оправдать.

– Как бы то ни было, доченька, но он ее уж точно не бил, – эти слова приводят меня в чувство. Я вспоминаю, что вообще-то хотела как раз выяснить, почему мама ушла.

– Вы хотите сказать, что она ушла, забрав меня с собой просто потому, что отец изменил ей? – это предположение кажется еще более абсурдным, когда я его произношу вслух, но судя по рассказу Марты, именно это и произошло.

– Постарайся не судить ее строго, – мягко говорит женщина. – Она любила твоего папу больше жизни.

Уж в этом я не сомневаюсь.

– Вы хоть понимаете, что все звучит, как полный бред? – я повышаю голос на Марту, хоть и понимаю, что уж она совсем не виновата во всей этой истории. Скорее уж виноват отец, который изменил своей жене, и мама, которая из-за этого сбежала, забрав и спрятав меня от отца и всего мира.

– Видимо, она тоже это понимала. И поэтому решила выдумать всю эту историю с насилием, – Марта смотрит на меня сочувственно, все еще держа мою руку в своей. – Пойми, твоя мама была очень гордой. И любящей. Больше всего в своей жизни она любила тебя и своего мужа.

– Больше меня она любила только его! – кричу я, не в силах заставить себя успокоиться.

Я вырываю руку и вскакиваю со скамейки.

– Марта, она забрала меня из дома. Пряталась и скрывалась как преступница всю жизнь! – я нервно хожу взад-вперед, не в силах успокоиться. – Вы хоть знаете, что мы жили все это время с поддельными документами? Блин, да я паспорт получила только после смерти фон Дервиза, наплетя какую-то небылицу в паспортном столе о моей инвалидности и коме на протяжении трех лет! Меня всю жизнь Машей называли! И это все из-за того, что он изменил ей, а она решила ему через меня отомстить!