Коллекционер будущего. Повесть, рассказы

В гарнизоне, где служили наши отцы, для нас, мальчишек и девчонок, большой и загадочный мир был несколько ограничен. Двор в окружении трех домов офицерского состава, школа, куда нас каждый день доставляли на автобусе в другой город, спортивный зал и клуб на территории воинской части.

Спортивный зал посещали ребята постарше, там один из солдат – мастер спорта по боксу проводил с ними занятия и тренировки. Те кто поменьше, ученики младших классов, в основном болтались в районе расположения клуба. Нет, конечно же, были и другие интересные места, например, танкодром или стрельбище, но ходить туда было небезопасно, могли поймать и строго наказать. В «разрешенных» местах числились автопарк, спортивный городок, и, собственно, сам небольшой чехословацкий городок с названием Крнов.

Клуб был местом, где проводились различные торжественные мероприятия, концерты художественной самодеятельности и показывали кинофильмы, доставлявшиеся из штаба Центральной группы войск, а туда, непосредственно из Советского Союза. Для солдат и сержантов были свои сеансы, а для офицеров, сверхсрочников и членов их семей фильмы показывали отдельно. Мы же старались попасть на все фильмы, хотя сеансы для рядового и сержантского состава нам, мягко говоря, посещать не рекомендовалось. Зрители часто громко и нецензурно выражали свое отношение к тому, что происходило на экране, и считалось, что это может не лучшим образом повлиять на детское неокрепшее сознание.

Именно в этом солдатском клубе я впервые посмотрел такие шедевры советского кино как «Джентльмены удачи», «А зори здесь тихие…», «Война и мир». Показывали, конечно, и «про индейцев» ге-де-эровского производства, очень много о войне, а также «взрослые» и не очень понятные для нас фильмы. Но среди всех, эти запомнились навсегда – именно в привязке к этому солдатскому клубу, и к тем временам.

Однажды папа сказал, что к праздничным дням (по-моему к Дню Советской Армии и Военно-Морского флота) в часть привезли несколько новых и очень интересных кинокартин, среди которых, имеется (подумать только!) фантастический фильм чехословацкого производства, под названием «Икар ХВ-1». В то время, в виду очень небольшого количества кинофильмов в жанре фантастики, и очень ограниченного доступа к хорошей литературе подобного рода, я, да и многие другие ребята как раз очень увлекались фантастикой. Тогда я в первый раз прочитал «Аэлиту» и «Гиперболоид инженера Гарина» Алексея Толстого, а больше ничего такого в нашей полковой и в школьной библиотеке не было. И тут вдруг, целый фильм, к тому же иностранный! Фильм, насколько я понял по названию (и ещё мне сказал папа), о космическом корабле и экипаже, направляющемся к другим мирам, с приключениями и опасностью на каждом шагу. В общем, самая настоящая фантастика, да ещё и «не наша» фантастика!

Я был настолько взбудоражен и взволнован, что считал даже не дни, а часы, до того момента когда фильм будут показывать в клубе. Я с увлечением рассказывал своим друзьям и приятелям о предстоящей премьере, о том, что нас всех ждет увлекательное и незабываемое, почти что, чудо. Я тогда не думал, что может быть кому-то из ребят это не очень интересно (или не очень понятно), но все мне отвечали, что да, это ужасно интересно, и все обязательно пойдут в кино. Тогда я совершенно не сомневался и был абсолютно уверен в том, что то, что интересно мне, просто не может быть неинтересным для всех остальных.

Когда в детстве мы пребываем в постоянном поиске увлечений и интересных для нас занятий, когда ещё не сформировалось четкого представления, о том что нам нравится, а чем не стоит заниматься, мы часто увлекаемся то одним, то другим, то третьим. Для нас также очень важно, а что же интересует наших приятелей, или что интересным для нас считают взрослые. Что касается лично меня, то я и тогда и потом не часто находил товарищей по своим увлечениям, и то, лишь на некоторое время.

Однажды в гости ко мне пришел один мальчик, мой хороший приятель. Для начала мы позанимались какой-то ерундой, посплетничали о девчонках, потом разговор перешел на книги. Я тогда во второй раз перечитал «Приключения Тома Сойера», и стал ему рассказывать, насколько это интересная и замечательная книга. Он меня слушал, кивал и соглашался, но мне казалось, что особого интереса не проявлял. Я прочитал ему вслух одну главу о том, как Том Сойер познакомился с Бекки Тетчер, а затем и влюбился в неё. Мне казалось, что тема любви для нас, мальчишек в возрасте Тома Сойера очень актуальна, и она просто не может не заинтересовать такого моего приятеля как Коля Закатов. Особенно, если об этом написано в толстой книжке. Когда я, наконец, закончил читать, Коля сказал:

– Ну, и зачем ты мне всё это читал?

Тогда-то я впервые задумался о том, что книга, которая понравилась мне, может быть интересна далеко не всем ребятам, и даже хорошим приятелям. Вот модели автомобилей, всякие военные штучки, вроде пулеметных лент и гильз от крупнокалиберных пулеметов – совсем другое дело. И, само собой кино «где много стреляют», или «про шпионов»…

В общем, я с нетерпением ожидал, когда наступит долгожданная суббота, в предвкушении просмотра настоящего фантастического фильма, который, возможно расскажет, а главное покажет мне много нового и необычного, чего я пока не видел и не знал. По субботам, как правило, проводили три сеанса, два из которых, в утреннее и послеобеденное время для солдат, а вечером для семей офицеров. Когда будут показывать «мой» фильм в предстоящую субботу точно никто не знал, но папа сказал, что скорее всего, вечером. На дневной сеанс (показывали какую-то муру, с ни о чём не говорящим названием), я решил не ходить, чтобы не портить впечатление, которое собирался получить от незнакомого, но уже полюбившегося мне фильма о путешествиях к далеким звездам.

…Когда в субботу вечером я пришел в клуб, и узнал, что «Икар ХВ-1» показали днём, то был расстроен настолько, что даже заплакал от досады и обиды. Я ещё никогда не испытывал такого горького разочарования. «Муру», как оказалось, перенесли на вечер, потому что посчитали, что она будет интереснее для взрослых, а днём показали моего «Икара». Но ещё обиднее было то, что все ребята, которым я рассказывал о предстоящем фильме, его посмотрели, потому что пошли на дневной сеанс. Среди них были и лучшие мои приятели. Конечно, мне следовало идти на оба сеанса со всеми вместе, всё равно проболтался, ничем определенно не занимаясь. Я обиделся на ребят, и наверное, зря, потому что, кто же уйдет с фильма, чтобы разыскать меня и сказать что именно сейчас, а не вечером, показывают то, что я так долго и с нетерпением, ждал.

В общем, ни тогда, ни позже мне этот фильм посмотреть так и не удалось. Я даже не знаю, показывали его в Советском Союзе, или нет.

Почему же сейчас, более чем через сорок лет, я думаю об этом? Наверное потому, что подобные воспоминания никуда не уходят, они живут с человеком, и между прочим, служат верную службу. Поскольку они есть опыт, и всегда напоминают и предупреждают о том, что жизнь, в общем-то, во многом состоит из подобных разочарований, и к ним надо быть готовым.

Прошла вечность, состоящая из бесконечной череды многих маленьких вечностей. Пришли и ушли другие времена, люди, события, обстоятельства, удачи и неприятности, и я снова вернулся к фильму «Икар ХВ – 1». Он выплыл из закоулков памяти совершенно случайно, где хранился все эти годы, точнее название фильма и воспоминания о том, как я его не посмотрел. Значит, я должен был его посмотреть, там в нашем маленьком клубе, в кругу своих маленьких друзей, в той маленькой вечности.

Сначала я нашел информацию о фильме в Интернете, а потом заказал его в одном из павильонов магазина «Музыкальный парк». А в апреле 2013 года, в одну из свободных суббот, состоялся исторический просмотр (возвращение на «наши» экраны) художественного фильма в жанре фантастики и приключений «Икар ХВ – 1», на кухне московской квартиры в «вечерний сеанс». Не берусь судить о том, какие бы чувства я испытал от просмотра фильма в двенадцатилетнем возрасте, но сейчас, когда я уже убеленный сединами, но всё ещё мальчишка, там глубоко внутри, он на меня произвел впечатление. Вполне возможно потому, что и сейчас его смотрел, всё-таки мальчик, которому до седин ещё очень далеко. Ещё не прочитано огромное количество книг, не просмотрено невероятное число фильмов, всё ещё впереди. И я ещё не знаю, что этот черно-белый фильм снят по мотивам романа Станислава Лема «Магелланово облако», потому что эта книга тоже впереди…

И ещё я подумал о том, что тогда, сорок лет назад, «Икар ХВ-1» скорее всего показался не очень понятным и не очень интересным моим приятелям, поскольку, фильм, как я догадывался и тогда, был «взрослым» – взрослые разговоры, взрослые проблемы, и не так уж много специальных «космических» эффектов… И, конечно же, «Икар» оказался «не очень советским», словом «не нашим» фильмом. Отечественным блокбастерам детского фантастического кино «Москва – Кассиопея» и «Отроки во Вселенной» ещё только предстояло появиться на экранах. Они и были как раз теми фильмами, которые должны смотреть советские школьники —пионеры и совсем юные комсомольцы.

Добавить к этому нечего. Тем более, давать какие-либо оценки фильму «Икар ХВ – 1» с позиций сегодняшнего дня мне бы не хотелось. Если есть желание, посмотрите его сами, возможно он покажется вам интересным, а может быть и нет. Может быть «Улицы разбитых фонарей», или «Пираты Карибского моря», или «Аватар» ближе, у каждого свой вкус.

Что до меня, то моё желание всё же исполнилось, в субботу вечером, через сорок с лишним лет.

Красный Ленинград – 68

Дело было, когда я учился в первом классе самой лучшей школы (по мнению большинства родителей) лучшего города, в лучшей стране мира под названием СССР. Первоклашка лишь начинает знакомиться с большим и прекрасным миром за пределами дома родного – всё для него ново, всё привлекает внимание и вызывает интерес. Всё хочется узнать, увидеть, подержать в руках. Сейчас я совершенно уверен, что увлечений и интересов у первоклассника никак не меньше, а может быть, даже и побольше, чем у почти взрослого, очень умного и важного выпускника средней школы.

Как и большинство моих друзей-приятелей, я увлекался собирательством. У нас все что-то собирали – кто значки, кто почтовые марки, кто этикетки со спичечных коробков или фантики от жвачек. Я коллекционировал почтовые марки, и к этому занятию меня привлёк папа, он сам был серьезным коллекционером и крупным специалистом в филателии. Папа мне объяснил, что если уж собирать марки, то не все подряд, а придерживаться какой-то определенной тематики. Во-первых, это интереснее, а во-вторых, собирать всё подряд не имеет смысла (всего не соберешь) и просто глупо. Разумеется, я выбрал тему «животный мир», как и другие мои друзья – юные филателисты.

Папа всегда интересовался, как продвигаются мои дела на ниве филателии, что нового приобрел, что интересного узнал о тех странах, где выпущены те или иные марки, что за животные изображены на марках, каких пород и где они обитают. Иногда он сам участвовал в пополнении моей коллекции – приносил из городского отделения Всесоюзного общества филателистов очень интересные, красивые и редкие марки.

Но однажды папа принес и подарил мне не новые марки, а серию замечательных значков, посвященных городу Ленинграду. К маленькой золотистой колодочке, на которой была выгравирована надпись «Ленинград», крепился небольшой, тоже золотистый четырехугольник. На его поверхности, покрытой то ли эмалью, то ли пластиком, размещалась металлическая нашлепка с изображением Стрелки Васильевского острова. Всего было три значка: с красным, синим и зелёным покрытием. Они, как новенькие медальки сверкали, когда на них попадал свет, притягивали и завораживали. Это было настолько красиво, что я подолгу не мог оторвать от значков взгляда.

Правда, меня немного расстраивало то, что я не собирал значки, и, по большому счету, не знал, что с ними делать. Они просто лежали у меня в коробочке, и я периодически ими любовался. Конечно, я не мог не принести их в школу, чтобы показать своим приятелям – одна из самых повторяемых ошибок моего детства. И юности. И взрослой жизни тоже… Принести в школу (в институт, на работу) и показать друзьям то, чего у них нет, и что они тут же, отчаянно захотели бы иметь!

Тогда со мной «водился» один мальчик, звали его Мишка, по прозвищу Боба. Правда, дружком моим он был лишь иногда. Гораздо важнее было то, что мой папа и его отец (большой начальник) были знакомы и приятельствовали. А много позже, когда потребовали обстоятельства, отец Бобы помог моему папе с устройством на работу.

Сам Мишка Боба был фигурой очень неоднозначной. Без сомнения одарённый, и, возможно, самый умный мальчик в нашем классе, в начальной школе он был круглым отличником. В пятом классе он решил, что всё что ему было нужно, он уже узнал, и забросил учебу. В каждый новый класс он переходил, едва вытягивая на тройки все предметы, и делал это сознательно. Миша не хотел учиться, а хотел заниматься тем, что ему нравилось. Он был замечательным фотографом и освоил это дело профессионально. В девятом классе, его назначили официальным школьным фотографом, и даже выделили под фотолабораторию специальное помещение – бывший туалет на четвертом этаже. Фотолаборатория Бобы была обклеена плакатами, разными интересными художественными фотками, вырезками из иностранных и отечественных журналов и прочим. Мы, великовозрастные оболтусы, любили «забуриться» к Бобе в фотолабораторию, чтобы позубоскалить, и пообсуждать девчонок на перемене. Кроме того, Боба оказался исключительно талантливым художником, что называется от Бога. Однажды, в старших классах, когда я заглянул к нему в гости (он жил неподалёку от школы), то увидел на стене большой портрет отца Бобы, работы самого Бобы, мастерски выполненный маслом. Честно говоря, я был поражен, и очень рад за Бобу.

Что же сам Боба… Будучи, в общем, добрым мальчиком, он хулиганил по-мелкому в младших классах, любил в шутку поиздеваться над одноклассниками, особенно нашими записными отличниками и активистами в средних классах. А в старших, вдруг полностью переменился. Боба стал не по возрасту мудрым и печальным. Казалось, что он, в один момент, из мальчика сразу превратился во взрослого мужчину. Позже, через десять лет, на нашу встречу выпускников-одноклассников приехал дядя с окладистой бородой, и взглядом, умудрённого жизнью старца. Его даже не все сразу узнали…

Но тогда, в 1968 году, когда я имел неосторожность принести свои значки «Ленинград» в школу, Мишка очень захотел, чтобы они были не у меня, а в его коллекции. Очень-очень захотел. Он, кстати, собирал значки, и его, к тому времени уже довольно большая и богатая коллекция, размещалась в специальных дорогих заграничных, с обтянутыми велюром страницами, альбомах. И я мог дать руку на отсечение, что подобных альбомов в городе больше не было ни у кого. Я, во всяком случае, не встречал.

Бобе были очень нужны мои значки. Наверное, он считал, что без них его коллекция была неполной. Да что там! Эти значки стали бы украшением, изюминкой всей коллекции Бобы. Мишка стал ходить за мной буквально по пятам и клянчить значки. Сначала он давил на то, что мы с ним друзья, а друзья, как известно, должны делиться друг с другом значками. Потом убеждал меня в том, что если я собираю марки, то никак не должен собирать ещё и значки, потому что «это нечестно». Угрожал, что больше никогда не будет со мной дружить, если я не отдам ему серию значков «Ленинград». Но я был непреклонен, потому что серия «Ленинград» нравилась мне самому, а потом, я ведь знал, что папа может расстроиться, если узнает, что я кому-то отдал его подарок.

Однажды Мишка подошел ко мне на большой перемене, и с видом заговорщика отвел в сторонку. Оглянулся по сторонам, не подслушивает ли кто, прошептал, что ему удалось «достать» целое богатство. А именно, самую первую, самую ценную, и, разумеется, самую дорогую почтовую марку в мире!

– Это – «Розовый Маврикий», – громко шептал он мне в самое ухо, – таких в мире всего несколько, и те бракованные. Есть ещё «Голубой Маврикий» и «Оранжевый Маврикий»…

И он показал мне, аккуратно уложенную в специальный «марочный» прозрачный пакетик, маленькую беззубцовую марку бледно-оранжевого цвета с изображением профиля какой-то тётки. Самое интересное, что раньше, я уже слышал (возможно, даже от папы) о таких марках, о том, что их очень мало, что они очень старинные и ужасно дорогие. Но чтобы у Бобы, вдруг, появилась одна из таких марок, было выше моего понимания. И, тем не менее, я её держал в руках, и почти не сомневался, что приятель говорит правду. Во-первых, потому что октябрята никогда не врут, а во-вторых потому что был абсолютно уверен, что в Советском Союзе было возможно всё, в том числе, и раздобыть Первую Почтовую Марку в мире!

А Боба продолжал мне что-то нашептывать, в чем-то убеждать. Он говорил, что готов отдать мне такое богатство лишь только потому, что сам он марок не собирает. И просит он за эту «ценную редкость» всего лишь каких-то три «вшивых» значка! Честно говоря, я был сбит с толку основательно и окончательно. Всё же, где-то в самой глубине души я сомневался, но мальчиком был безотказным. Ему очень хотелось иметь значки «Ленинград», и он вертел пакетиком с «Розовым Маврикием» перед моим носом, показывая оборотную сторону марки с безупречным клеевым слоем. В итоге я сдался. Махнул рукой и согласился. В сущности, этот «Розовый Маврикий» самому мне был ни к чему, ведь я же собирал «животных». И пусть даже первая марка в мире, если на ней изображен непонятно кто, никак не вписывалась в мою коллекцию.

– Значки при тебе? – деловито осведомился мой друг.

Я сказал, что нет, не при мне, но завтра принесу.

– Только ты обязательно принеси, – заволновался Боба, – а то мне за эту марку, один знакомый целый альбом значков даёт. А другой мой знакомый из клуба филателистов предлагает десять рублей, понял?! Но ведь я же для тебя как для друга, сам понимаешь…

На следующий день размен состоялся, снова на большой перемене. Боба пересчитал значки, спрятал их в карман, как-то странно усмехнулся и убежал. Весь следующий урок я тупо разглядывал маленький желтенький квадратик, ломал голову, почему же он называется «Розовый Маврикий», раз желтого, почти оранжевого цвета, в общем, не понимая, зачем он мне понадобился… И ещё… мне было очень жаль моих значков, почти до слёз жаль.

Вечером дома, я показал марку папе, и сказал, что отдал за неё те значки «Ленинград», которые он мне принес из Всесоюзного общества филателистов.

– Это «Розовый Маврикий», – сказал я, и, не очень уверенно добавил, – самая ценная марка в мире…

Папа, лишь мельком взглянув на марку, внимательно посмотрел мне в глаза. Потом погладил по голове и мягко сказал:

– Тебя обманули, сын. Это не «Розовый Маврикий». Это вообще не марка. Но не расстраивайся, в мире коллекционеров много нечестных людей, попросту жуликов. В следующий раз будешь повнимательнее. И ещё запомни: потерять гораздо легче, чем найти.

Всё. Больше папа мне ничего не сказал, а я на следующий день потребовал у Мишки назад свои значки. Но Боба рассмеялся мне в лицо, и сказал, что ни за какие коврижки их не отдаст. Мена состоялась – возврата нет, и быть не может, потому что назад вещи никто и никогда не меняет. А ещё через день он смеялся ещё больше, гадливо похрюкивая. Он признался, что эту бумажку вырезал из какого-то журнала, где и прочитал про «первую марку в мире». А клей, самый обыкновенный, с почты, сначала намазал спичкой, а потом равномерно размазал пальцем. Ещё Боба рассказал об этом в классе, чтобы все наши друзья, и, особенно, девчонки, узнали, какой я дурак, и какой ловкий и умный парень Боба. Как я уже говорил, он и был самым способным, талантливым и развитым мальчиком в нашем классе в то время.

Что до меня, то грустил я недолго. Настали другие дни, пришли новые марки, новые книги, новые увлечения. А через несколько лет, когда мне пришлось побывать у Бобы дома, я увидел свои значки на самом почетном месте (только эти три значка на целом листе!) в одном из велюровых альбомов. Я смотрел на них со светлой грустью, но вернуть назад даже не попытался. Почему, не знаю…

С тех пор миновала целая жизнь, изменилось всё, кроме, пожалуй, памяти. В июне этого года, мы с женой поехали на «Вернисаж» в Измайлово, где любим побродить среди предметов и вещей Прошлого и Прекрасного, Прекрасного Прошлого, в общем. Не могу сказать точно, что меня остановило у этого продавца значками, но я стал просматривать его «товар», переворачивая одну за другой матерчатые планшетки. И… я увидел то, что, наверное, и должен был увидеть через Вечность. Это был один, из той самой серии «Ленинград», значок со Стрелкой Васильевского острова на красном фоне. Я тут же присвоил ему собственное имя – «Красный Ленинград – 68». Вспышка в памяти, и всё вернулось! Всё-всё, до мелочей вспомнилось. Я смотрел на маленький красный прямоугольничек на золотистой колодке, и чувствовал волну какой-то светлой тоски (хорошо, хоть из глаз не закапало), и одновременно, облегчения. Вот он, мой «Ленинград», у меня в руках, оттуда, из 1968 года. Конечно, я его тут же купил. Продавец отдал недорого, но если бы он запросил две, три цены, или даже пять, я бы купил, не торгуясь. Ибо память бесценна, и её вещественные свидетельства тоже. Я только сказал бывшему коллекционеру, а ныне реализатору, что должны быть ещё два, на что он покивал головой, мол, да, знаем такое дело, но у него не имеется.

По приезду домой, я зашел в Интернет, и после недолгих поисков обнаружил изображение всех трех значков серии. Более того, я узнал, что имеется ещё и другие подобные значки: Стрелка Васильевского острова на светло-бежевом и памятник Петру I на черном и зелёном фоне. Очень красивая серия «Ленинград». Но ещё красивее то, что я о ней вспомнил и начал поиск.

Первым из «возвращенных» стал «Красный Ленинград-68»

Серия «Черчилль»

Так сложилось, что в начале 1970-х годов мы жили в Чехословакии, по месту службы папы. Мальчишек моего возраста и немного постарше оказалось немало в нашем военном городке, который, впрочем, располагался в черте небольшого города Крнов, что в Северной Моравии. Мы как-то быстро привыкли к своему «особому» положению, и почти не замечали того, что находимся в другой стране, поскольку образовался свой маленький мир, где нам, детям офицеров и сверхсрочников было, в общем, уютно и комфортно.

Среди множества увлечений, занятий, игр, и, собственно учебы в школе, коллекционирование почтовых марок занимало особое место, поскольку считалось безопасным и развивающим, с точки зрения взрослых. Для нас же это было увлекательно, романтично и безумно интересно. Потому что марки, которые мы собирали, в большинстве своём были сплошь «не советскими». То есть, те что можно было купить в газетных киосках и небольших магазинчиках Крнова. Нет, конечно, марки из Советского Союза тоже присутствовали, и в немалом количестве – всё же это были времена социалистического лагеря, Варшавского договора и всего такого прочего, а слова «дружба» и «фройншафдт» значили гораздо больше, чем просто слова.

Итак, мы собирали марки. Обменивались, обсуждали, оценивали, в общем, были заняты «полезным» делом, в свободное от учебы и других развлечений время. В основном марки собирались по темам, самыми популярными из которых были, конечно, «животный мир» и «спорт». Когда и у кого в коллекции появилась первая марка с изображением Черчилля, вспомнить невозможно. Однажды она просто возникла у кого-то в альбомчике, и сразу же привлекла внимание всех остальных юных коллекционеров. Толстый Черчилль смотрит с этой марки исподлобья (мол, со мной, дети, шутки плохи) и протягивает руку со своим фирменным (как мы узнали потом у взрослых) жестом – раздвинутыми в стороны указательным и средним пальцем, в виде латинской буквы V, то есть, знака «виктории», значит, по-нашему, победы. В строгом черном костюме, с бульдожьей челюстью, отвисшими щеками и грозным, колючим взглядом. В общем, настоящий Черчилль. Марка крупная, ромбической формы, очень яркая и красивая. По левую сторону указана страна—производитель UMM AL QIWIAN, потом её стоимость, непонятная для нас 5R, и какая-то надпись по-арабски с правой стороны. Отличная марка. Своей оригинальностью она выделялась на фоне других марок в альбоме у этого мальчугана. Он же и рассказал, что недавно видел в киоске на окраине города ещё и другую марку очень похожую на эту. Всем стало понятно, что это не единичная марка, а существует, наверное, целая серия. И марок в ней гораздо больше, чем две, три или даже четыре.

Началась «Большая Охота на Черчилля», то есть, поиск марок из серии, которую мы про себя прозвали просто «Черчилль». Очень скоро юные коллекционеры узнали, что целиком и сразу всю серию достать невозможно. Каждая марка появлялась в единственном экземпляре в маленьких пакетиках вместе с другими марками, и надо было купить весь пакет ради одной этой марки. Но оказалось, что так даже интереснее. Не беда, что другие марки из пакетиков были разнотемные, невзрачные и интереса для нас не представляющие.