Актуальные проблемы Европы №1 / 2016

Политико-институциональная инкорпорация повесток союзников относительно восточного соседа произошла на саммите НАТО в Уэльсе 4–5 сентября 2014 г. В итоговых документах саммита констатируется возрастание угрозы со стороны России, которая с марта-апреля была фактически изолирована от каналов политических, гражданских и военно-технических контактов с альянсом [Wales summit.., 2014]. Однако при этом не был принят ряд принципиальных решений, укладывающихся в рамки восточноевропейского подхода, по совершению последовательных шагов для превращения НАТО в специализированный инструмент сдерживания России (таких как форсирование интеграции Украины и Грузии в евроатлантическое пространство безопасности и резкое увеличение оборонных расходов) [Лукьянов, 2014].

В то же время в качестве гарантий безопасности, приемлемых для восточноевропейских членов ЕС и НАТО, было принято решение о формировании соединения «сверхбыстрого реагирования» (Very High Readiness Task Force) в составе 5 тыс. военнослужащих, а Вашингтон в дополнение к этому произвел одностороннее увеличение своего воинского контингента в ЕС. Так, в ноябре 2014 г. командующий сухопутными войсками в Европе Ф.Б. Ходжес сообщил о начавшейся переброске 150 танков и другой бронетехники для увеличения мобильности оперативных сил, расположенных в Восточной и Центральной Европе [Wong, 2015]. В феврале 2015 г. по итогам встречи министров обороны стран – членов НАТО было принято решение об увеличении сил быстрого реагирования (Response Force) альянса до 30 тыс. солдат. Эта повестка, предполагающая ограниченное, но уверенное наращивание тактического присутствия США и НАТО в Восточной Европе, не исчерпана и сегодня. Тревожным сигналом является заявление американских военных о возможности размещения в регионе ракет малой и средней дальности, что мотивируется якобы имеющем место нарушением договора РСМД со стороны России [Американские военные.., 2015].

Тем не менее, даже несмотря на усиление присутствия НАТО в Восточной Европе в 2014–2015 гг., детальная оценка военной инфраструктуры альянса в регионе позволяет говорить об общем сохранении баланса сил в области обычных вооружений в пользу России [Larrabee, Wilson, Gordon, 2015]. Увеличение численности и активности американских войск в Европе в 2014–2015 гг. в большей степени имело целью повышение авторитета Вашингтона в политическом диалоге с ЕС и утверждение его стратегического лидерства, нежели достижение тактического паритета с российскими вооруженными силами в Восточной Европе. В известной степени трансатлантические отношения откатились на четверть века назад, к состоянию, о котором тогда говорилось, что НАТО «препятствует созданию мирной Европы, является главным рычагом Вашингтона в его европейской политике» [Караганов, Трофименко, Шеин, 1985, с. 1].

Появление «линий разделения» в Восточной Европе и последующее выстраивание здесь военной инфраструктуры привели к тому, что в Европе возобладал американский подход к безопасности, основанный на «жесткой» НАТО-центричной модели. Инклюзивный вариант развития европейской архитектуры безопасности с включением России в общее пространство евроатлантической безопасности «от Ванкувера до Владивостока», упомянутый (в очень ограниченном и едва ли приемлемом для Москвы виде) в декларации Лиссабонского саммита НАТО 2010 г., был окончательно отвергнут. «Посткрымская» архитектура безопасности в повестке отношений США–ЕС основывается на укреплении политических и оборонных связей в рамках евроатлантической солидарности. В данной схеме, которая носит очевидно антироссийский характер, Россия играет роль и главного раздражителя, и главной смысловой оси в логике выстраивания системы безопасности, основанной на «линиях разделения» и идее «сдерживания Москвы».

Блокирование инклюзивного варианта развития архитектуры европейской безопасности во многом оказалось следствием жесткой позиции Вашингтона по украинскому кризису, способствовавшей трансформации внутриполитического конфликта в игру с нулевой суммой в международном измерении. Таким образом, 2014 г. стал поворотным моментом в плане определения долгосрочного трека развития американо-европейского диалога по евроатлантической безопасности. Инклюзивный вариант, в наибольшей степени соответствующий интересам западноевропейских стран, был исключен из повестки дня. США способствовали переносу конфронтационной модели российско-американских отношений на российско-европейские, что привело к утверждению несбалансированной архитектуры безопасности, основанной на силовом противостоянии России и Запада и являющейся фактором снижения, а не повышения уровня региональной безопасности.

Структурирование российско-западной конфронтации сопровождалось звучавшими со стороны Берлина и Парижа декларациями о приверженности идее создания «единого гуманитарного и экономического пространства от Лиссабона до Владивостока» [Декларация.., 2015]. Осенью 2014 г. идею построения такого пространства путем установления прямого диалога между ЕС и ЕАЭС озвучила канцлер ФРГ А. Меркель [Wagstyl, Khalaf, 2014]. Все эти предложения, однако, выглядят просто как способ «подсластить» пилюлю.

Причина заключается в том, что фарватер для активных дипломатических действий на российском направлении для европейских государств остается довольно узким. Берлин и Париж, десять лет назад открыто критиковавшие США за вторжение в Ирак и демонстративно дистанцировавшиеся от неуклюжих, с их точки зрения, действий Вашингтона, в настоящий момент не пытаются формировать самостоятельную стратегию, довольствуясь той степенью свободы маневра, которую предоставляет им политика администрации Б. Обамы.

При этом «карикатурный», по выражению известного российского ученого-международника, характер российско-западной конфронтации [Караганов, 2015] позволяет описывать консолидацию Запада не столько как «возвращение» США в Европу, сколько как «реструктуризацию» их присутствия. Так, выстраивание натовской военно-политической инфраструктуры в Восточной Европе сопровождается сокращением присутствия альянса в Германии, переброской оборонных ресурсов из Евроатлантики в АТР. Консолидируя вокруг себя европейских союзников, Вашингтон преследует цель создать благоприятный тыл для «поворота в Азию», все более приобретающего черты политики сдерживания Китая.

Главным эффектом воздействия украинского кризиса на стратегические отношения США и их европейских союзников в 2014 г. стало появление мощной и актуальной консолидирующей повестки в виде противостояния «угрозе с Востока». Коренной пересмотр отношений Запада с одним из ключевых внезападных центров силы дал старт комплексной перестройке структуры трансатлантических отношений. В частности, стратегическое сближение оказало влияние на два других важнейших аспекта сотрудничества – диалог по торговле и особенно – по энергетике.

Украинский кризис и энергетический диалог США–ЕС

Украинский кризис дал мощный стимул к принятию политических мер по привязке европейских союзников к США в других областях, прежде всего в сфере экономики. Ключевым аспектом этого партнерства является снижение зависимости ЕС от импорта российского газа. В настоящий момент США не осуществляют поставки природного газа в страны ЕС и практически не экспортируют сырую нефть ввиду законодательных ограничений, наложенных на экспорт сырой нефти с 1973 г. В 2014 г. экспорт американской сырой нефти в страны ЕС составил около 1,2 млн баррелей [Exports by destination.., 2015], что меньше однодневного потребления сырой нефти, например, в Германии (2,4 млн баррелей в день в 2013 г.) [Oil consumption.., 2014].

Наибольшую озабоченность ЕС и США вызывает зависимость Европы от поставок природного газа, для осуществления которых необходимо создание сложной и капиталоемкой инфраструктуры. Именно этот вопрос, ставший ключевым в ходе обсуждения проблем энергетической безопасности европейских союзников США, обсуждался на полях саммита ЕС–США в марте 2014 г. В ходе встречи с европейскими лидерами американский президент Б. Обама заявил о готовности снять законодательные ограничения на экспорт сжиженного природного газа (СПГ) из США для обеспечения возможности поставок американского сланцевого газа в Европу [Кравченко, Ходякова, 2014]. Другим аспектом энергетической безопасности ЕС в условиях конфронтации с Россией является наращивание поставок нефти. Однако реализации этого решения препятствует целый комплекс политических, экономических и технических трудностей, в силу чего реальный потенциал развития американо-европейских энергетических связей предстает далеко не в столь радужном свете, как в декларативных заявлениях Белого дома.

Главной преградой, затрудняющей поставки американского СПГ и сырой нефти в Европу, являются политические и экономические препятствия. Высокая заинтересованность американской нефтехимической промышленности в сохранении низких внутренних цен на природный газ, острая критика строительства терминалов СПГ со стороны экологов, а также заявка Б. Обамы на активную поддержку «зеленых технологий» (еще в период его первой администрации) обусловливают высокую политическую цену полной либерализации экспорта углеводородов. С весны 2014 г. администрация Б. Обамы так и не сумела провести законодательные изменения режима экспорта американского природного газа и нефти.

Организация поставок американского СПГ в ЕС в краткосрочной перспективе остается невозможной и в силу отсутствия инфраструктуры. На 2015 г. в США отсутствуют СПГ-терминалы для масштабных поставок сжиженного сланцевого газа в страны ЕС. Введение в строй первого такого терминала запланировано на 2016 г. Всего существующие проекты предполагают введение шести терминалов в период с 2016 по 2020 г. суммарной экспортной мощностью 118 млрд куб. метров природного газа в год. В то же время в 2013 г. потребление природного газа в ЕС составило 392 млрд куб. метров, а доля российского экспорта – ок. 161 млрд куб. метров (ок. 30%) [Самофалова, 2014]. Таким образом, в среднесрочной перспективе даже с учетом всей экспортной мощности и сохранения потребления энергоносителей в Европе на текущем уровне США не смогут полностью заместить поставки российского газа.

Важным препятствием на пути американских энергетических поставок в ЕС является их относительно низкая экономическая рентабельность. Текущая рыночная конъюнктура делает практически невозможными (даже с учетом отмены законодательных ограничений) поставки в ЕС американской сырой нефти. В условиях прогнозируемых среднесрочных цен в коридоре 60–70 долл. США за баррель в ближайшие пять лет добыча сланцевой нефти будет оставаться малорентабельной. Так, в прошлогоднем отчете Международного энергетического агентства средним порогом рентабельности нефтяных компаний, специализирующихся на сланцевых месторождениях, указывалась цена в 80 долл. за баррель [Оверченко, 2014].

Структура энергетического рынка будет препятствовать и поставкам американского сланцевого газа в ЕС. В настоящий момент наиболее привлекательным и быстрорастущим рынком для поставок СПГ является Азия, в частности Япония, Китай и Республика Корея, где средняя цена за кубический метр природного газа примерно на 100 долл. выше, чем на европейском рынке. Это обусловливает стремление американских производителей обеспечить себе присутствие именно на рынках Азии. Таким образом, развитие поставок американских энергоресурсов не имеет экономического смысла, если благоприятные политические условия для налаживания европейско-американского энергетического партнерства не будут сохраняться достаточно длительное время для обеспечения американским поставкам конкурентных преимуществ.

В свою очередь, европейская инфраструктура по приему СПГ также обладает ограниченными возможностями для обеспечения американских поставок. К 2014 г. регазификационными терминалами обладали Великобритания, Франция, Испания, Италия, Бельгия, Португалия и Греция, не имеющие при этом ни инфраструктуры, ни излишков для реэкспорта природного газа в другие страны ЕС. Постепенное строительство инфраструктуры по приему СПГ идет в Прибалтике. В октябре 2014 г. первый регазификационный терминал был открыт в Литве. В ноябре стало известно о достижении соглашения между Финляндией и Эстонией об организации совместного проекта строительства терминалов в этих странах.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.