Спайранец. Книга 1: Сея Ветер

Олли учился на втором курсе, когда приказ Императора разлетелся по всей стране: «Искоренить пиратскую угрозу на корню». Вот так просто и лаконично было объявлено о мобилизации армии и строительстве военной флотилии. Разумеется, помимо пиратов была у подобных шагов и другая причина – Империя собиралась расширяться за пределы материка.

Оставшаяся, казалось бы, навсегда в прошлом мечта бороздить морские просторы снова становилась реальной и вполне достижимой. Олли прикладывал все силы, чтобы оказаться среди тех выпускников Академии, что пополнят ряды имперской армии. Оттуда до службы на флоте было уже и рукой подать!

Начало последнего курса встретило Ваймса ещё более радостными новостями: флот не только планировали комплектовать боевыми магами, на манер действовавшей армии, под них даже собирались строить специальные корабли! Когда к нему в руки попали первые наброски тяжелых фрегатов, Олли с трудом удержался от того, чтобы не завопить на весь учебный корпус от восторга. Массивные бронированные суда напоминали самые настоящие крепости. Магический реактор приводил в движение размашистые лопасти спаренных винтов, позволяя кораблю с лёгкостью следовать курсу даже в условиях сильного шторма. Такой машине не нужен был ветер, ей не была страшна непогода. То был уже истинный покоритель морей, а не жалкий исследователь.

– И знаешь, чем всё это кончилось? – спросил кузнец у сидевшего напротив гостя. Урри уже успел принести им второй чайник чая, а жар в кузнице немного поутих. Кадарр возился с заготовками на первом этаже, сопровождая историю своего создателя ритмичными звуками ударов.

– Даже и не представляю, – спайранец пожал плечами, – но мне почему-то кажется, что во флот ты так и не попал.

– Да, тут ты угадал, – кивнул Ваймс, глядя при этом куда-то в сторону, – первые корабли спустили на воду, а те с кем я учился, получили свои дипломы. Я же тем временем валялся в лазарете, день за днём собирая вокруг себя целый консилиум.

– Травма? – предположил наёмник.

– Если бы, – кузнец покачал головой, – просто в один прекрасный день я шёл по коридору в аудитории и бум! – Я уже валяюсь на мраморному полу. Следующие несколько недель пролетели мимо меня, я приходил в сознание всего пару раз. И самое жуткое – это когда никто не может сказать, что же с тобой не так. Даже всезнающие профессора Академии и члены Коллегии. Никто! Только смотрят на тебя, мычат что-то себе под нос, да разводят руками.

– Ну, сейчас ты вроде как в сознании и на моей памяти пыль с пола ещё не собирал. Выходит причину твоего состояния они всё же установить смогли? – заметил Сарен.

– Жаль, правда, что далеко не каждое знание оказывается полезным, – волшебник выглядел чрезвычайно мрачным, – они действительно выяснили, что со мной. Даже название этому придумали. «Синдром ранней смерти». Очень обнадеживающе, не находишь?

– Да уж, – наёмник не знал, как реагировать на подобное, – с чувством юмора у них всё было в порядке.

– Уж точно лучше, чем у меня со здоровьем, – Ваймс фыркнул и продолжил свой рассказ.

«Синдром ранней смерти» оказался чрезвычайно редким заболеванием. Оно не было наследственным и могло возникнуть практически у любого. Изучавшие состояние юноши волшебники так и не смогли установить взаимосвязь с чем-либо. Единственной оговоркой здесь было то, что проявлялась эта болезнь обычно в первые дни после рождения. У ребёнка отказывали внутренние органы и он погибал. Детская смертность, даже при всей своей трагичности, всё же не была чем-то из ряда вон выходящим, поэтому сразившая Ваймса болезнь до этого самого момента оставалась никому не известной. Но вот когда тело юного волшебника ни с того ни с сего вдруг отказалось работать, недуг этот наконец-то обратил на себя внимание научно-магического сообщества.

К счастью для Олли, они смогли найти для него решение. Однако отныне все способности Ваймса были подчинены лишь одной цели: заставлять мышцы сокращаться, кровь струиться по венам, а лёгкие – снова и снова качать воздух. Он был точно марионетка, но в то же время и кукловод. Целый год ушёл у него на то, чтобы заново научиться управлять своим телом. Дорога на флот к тому моменту ему уже была заказана. Как, впрочем, и вся магическая карьера в целом. Да что там, он даже не мог больше вернуться к себе домой – теперь ему требовалось всё время находиться рядом с сильными источниками магии, а единственным местом, где подобное было возможно, являлось вновь ставшее для него ненавистным Озеро Туманов.

Удивительно, но подобный удар не сломал Ваймса. Упустив свою мечту буквально из рук, он не пал духом. Даже напротив – у юноши появилась совершенно несвойственная его возрасту решимость.

Жить и не сдаваться.

Он больше не играл по тем же правилам, что и все остальные. Жизнь его теперь проходила на повышенном уровне сложности, где каждый прожитый день был победой. Теперь Олли ставил перед собой целью не только выжить, но и преуспеть.

Сперва он подался работать в одну из мастерских, что производили магические безделушки. Работая в Ржавке и практически не видя солнечного света, он постигал азы магического ремесла. Чтобы заниматься им, чародеем быть не требовалось, достаточно было лишь иметь под рукой необходимые компоненты, но полученное образование и слабые способности к волшебству всё же давали Олли преимущество. Преимущество в работе, за которую не взялся бы ни один уважающий себя маг.

– Если каждый день делать пусть и очень маленький, но шаг, то можно пройти чертовски большое расстояние, – мрачное выражение покинуло его лицо и кузнец хитро улыбнулся.

За следующие восемь лет он умудрился освоить работу по производству магических предметов вдоль и поперёк. А вот «волшебный флот» был распущен.

«Распущен», однако, было слишком громким словом, ведь из двенадцати тяжелых фрегатов, что были созданы в Озере Туманов, в эксплуатацию вошли только восемь. И из этой восьмерки, обратно в главный порт страны вернулось лишь два судна с сильно поредевшим экипажем. Вот так болезнь Ваймса вероятнее всего спасла ему жизнь.

Его работа в Озере Туманов тем временем шла в гору. Он умудрился сколотить неплохое состояние на производстве практичных артефактов, которые оказывались полезны в быту, вместо того чтобы быть просто диковинными безделушками. Одновременно с этим Ваймс вовсю осваивал кузнечное дело, планируя переключиться на производство зачарованного оружия. Здесь, однако, его снова ждала неудача – подобная деятельность попадала под ограничительные законы Империи, и ему пришлось довольствоваться только разрешением на обработку металлов с помощью магии. Но и этого оказалось достаточно юному волшебнику. В те годы производство големов совершило неожиданный скачок и вот-вот должно было выйти на массовый уровень. Ваймс среагировал быстрее всех и стал первым, кто предложил конструктов по относительно доступной цене.

Следующие пару лет Олли успешно делал механических болванов в своей мастерской и из никому не известного ремесленника с Ржавки стал богатым и значимым человеком. Собрав внушительное состояние, он выкупил себе небольшой участок в Золотом Столе и открыл мастерскую. Ажиотаж вокруг големов к тому моменту уже пошёл на спад и Ваймс снова вернулся к изготовлению артефактов и оружия. В память о той поре, однако же, у него остались два голема – Урри и Кадарр, работу над которыми он не оставлял и по сей день. Конструкты помогали ему, что позволило кузнецу уделять куда больше времени исследованиям.

– В последние годы моими услугами стала активно пользоваться Свободная Компания, так что жить стало совсем вольготно, – волшебник довольно растянулся в кресле, улыбаясь собственным мыслям, – вот, в принципе, и вся история.

– Занятно, – кивал в такт его словам Сарен, – правда я до сих пор так и не смог взять в толк, каким образом ты умудрился затащить боевой фрегат на Золотой Стол? Должно быть пришлось порядком повозиться с местной бюрократией, чтобы тебе разрешили это сделать.

– Фрегат, говоришь? – Олли ухмыльнулся, – да, с ним вышла забавная история. Он ведь из той дюжины, что были сделаны здесь, в Озере Туманов, по заказу Империи. Само собой, если бы он закончил свой путь на дне залива, я бы ни за что не смог притащить его обратно. Во-первых – для этого потребовалось бы получить тысячу разрешений на использование магии и найти достаточное количество волшебников. Долго, дорого, но всё же осуществимо. Со вторым сложнее – пираты вряд ли стали бы сидеть сложа руки, наблюдая за тем как мы поднимаем с морского дна ими же и потопленный корабль.

– Выходит, – продолжил за него Сарен, – что это судно в боях не участвовало?

– Да какие бои, о чём ты, – Ваймс махнул рукой, – оно и Озеро Туманов то никогда не покидало! Где-то лет восемь назад до меня дошли слухи, что на разборах в одной из старых мануфактур Ржавки нашли целую свалку арматуры и пластин каменного дуба. Это оказалась та самая фабрика, которой поручили изготовление магических фрегатов!

– Ну ладно, допустим корабль ты заполучил, – предположил наёмник, – но как ты добился разрешения водрузить его в самом центре Золотого Стола? Только не говори, что на самом деле он числится на балансе города как какой-то памятник.

– О нет, всё гораздо интереснее, – Ваймс расплылся в злорадной ухмылке, – я подал заявку в совет по городскому планированию. Длиннющий такой трактат тогда вышел и очень скучный – больше сотни листов мелкого рукописного текста с обоснованием необходимости установки взрывозащищённой мастерской для проведения экспериментальных работ по технологической обработке композитных материалов с помощью магии. Как звучит, а?

– Чертовски скучно, если спросишь меня, – усмехнулся наёмник.

– Именно этого я и добивался! За этой заявкой последовали патенты на использование деталей корабля, каждая из которых таковой по бумагам не являлась. После – на конструкционные решения произвольной формы с целью повышения амортизационной силы стен. Короче говоря, спустя года эдак полтора хождения по всем инстанциям, коих в администрации города оказалось неимоверно много, на руках у меня оказался заветный пакет решений и документов непреодолимой силы. Когда я установил свой корабль, ни одна из направленных ко мне комиссий не смогла даже акт нарушения составить – для этого им пришлось бы менять всех чиновников, подписи которых я так долго собирал. Ну а потом прошла пара лет и по облику моей мастерской прошли все сроки протестов. Вот так боевой фрегат и оказался посреди Золотого Стола, – кузнец довольно развёл руками и плюхнулся обратно в своё кресло.

– Я впервые вижу такое сочетание дикой фантазии, нечеловеческого упорства и прямо таки болезненного внимания к деталям, – Сарен был под впечатлением от услышанной истории. Ваймс заслуживал уважения – и нет, отнюдь не только за то, что умудрился стать единственным владельцем корабля в городе, который не имел прямого доступа к морю. Вся его история была пропитана непреодолимым упорством – жизнь то и дело выбивала у него опору из под ног, меняла правила, а он раз за разом одерживал верх в этой чужой для него игре. Казалось, что для волшебника вообще был неведом концепт поражения. Вместо этого он отряхивался, поднимался на ноги и адаптировался. Это подкупало.

– Что до алкоголя, кстати, – вспомнил Олли после недолгой паузы, – то его мне нельзя как раз из-за болезни. Сбивается концентрация – а это, поверь мне, не самое лучшее, когда заставляешь свои лёгкие работать вручную.

Спайранец понимающе кивнул, однако в это сложно было поверить. Потому как Ваймс ну совсем не походил на человека, которого могло что-либо сдержать или ограничить.

– Слушай, Сарен, – в голосе Ваймса вдруг прозвучало оживление, – а это кольцо у тебя на руке, можно мне взглянуть на него поближе?

Глава 16

901-922

Спайранец ликовал. Тема разговора наконец то перешла в нужное ему русло.

– Только не говори, что ты ещё и в ювелирных украшениях эксперт, – Сарен усмехнулся.

– Не скажу, – волшебник взял у него из рук кольцо, – это скорее… что-то вроде увлечения. В своё время меня захватила история. Сперва были книги разной степени древности, а затем пошёл антиквариат и всякие безделушки. В общем, долго ли, коротко ли, в какой-то момент я увлёкся коллекционированием.

– И причём здесь это кольцо?

Ваймс ответил не сразу. Он вертел перстень к руках, пристально рассматривая его под разными углами, ощупывая и взвешивая на ладони.

– Этот перстень – предмет коллекции, которую я собираю уже довольно давно. Скажи, а ты не хотел бы его продать? Я за ценой не постою, уж можешь не сомневаться, – кузнец подкинул кольцо, ловко поймав его в воздухе.

– Извини, Ваймс, но я не намерен его продавать. Уверен, ты можешь предложить более чем достойную цену, – Сарен сделал небольшую паузу, – но это подарок одного очень близкого мне человека и я не готов с ним расстаться.

Волшебник понимающе кивнул. Некоторое время он сидел в своём кресле неподвижно и сосредоточенно смотрел на кольцо. Тяжело вздохнув, он сложил ладони вместе и упёрся в них лицом.

– Ну, может тогда хотя бы позволишь мне снять с него образ? – спросил, наконец, Олли.

– Что снять?

– Образ. Это такая иллюзия. Магическая проекция. Она не осязаема, но её можно рассмотреть с разных сторон, приблизить или уменьшить, – попытался объяснить кузнец, – не все предметы старины попадают в руки историков. Да даже и те, что попадают, подчас не в силах пережить испытание временем. Так что образ – порой единственный способ их сохранить.

– Не вижу в этом ничего плохого, – лишь пожал плечами спайранец, – однако в таком случае я попрошу тебя о ответной услуге.

В глазах Ваймса загорелись задорные огоньки – он услышал заветное согласие, и условия Сарена его уже не особо волновали. Коротко кивнув, волшебник вскочил с кресла.

– Я слушаю, – бросил он через плечо, извлекая из недр стола уменьшенную версию омнитора.

– Взамен я бы хотел услышать от тебя историю этого перстня. Он у меня довольно давно, но я почти ничего о нём не знаю.

Кузнец замер, осторожно поместив «сокровище» на каменный поддон.

– Справедливо, – заметил он, – что же, не вижу причин отказывать тебе в этом. В конце концов, вся суть исторических изысканий сводится к тому, чтобы делиться ими.

Волшебник щелкнул переключателем на омниторе и тот наполнился магическим туманом. В этот раз, правда, тот был не чёрным, но ярко-белым. Он источал свет, освещая собой всё пространство мастерской, в которой доселе царил полумрак. Вся процедура заняла совсем немного времени – всего каких-то несколько секунд.

– Готово! – воскликнув он. В руках у Олли сейчас была маленькая пластина из мутного стекла, которую он достал из основания агрегата, – вот, взгляни, что получилось!

Ваймс аккуратно положил её на стол перед Сареном и отошёл назад, чтобы забрать кольцо. Наёмник коснулся поверхности стекла – вопреки его ожиданиям, оно не было горячим или даже тёплым. Напротив – идеально гладкая поверхность словно была выточена изо льда. Вслед за его прикосновением стекло отозвалось лёгкой вибрацией и над ним возник образ кольца. Спайранец приблизился, чтобы внимательнее его рассмотреть.

Признаться, он не совсем понимал, что именно подразумевал под словом «образ» Ваймс. Наёмник вообще был довольно равнодушен к магии. Однако сейчас он завороженно наблюдал за кольцом Арлисы, что медленно вращалось в дюжине сантиметров над столом. Сарен даже попробовал коснуться его рукой – но не нащупал ничего, кроме пустоты.

– Невероятно… – прошептал наёмник, не в силах оторвать глаз.

– Невероятно – это то, что остаётся у тебя. Это же – лишь жалкая иллюзия, – поправил его Ваймс и бросил Сарену обратно его кольцо.

– Ну что, раз образ готов – значит настало время для истории, о которой ты просил.

Наёмник подвинулся вперёд, ловя каждое слово волшебника.

– Я не знаю, насколько хорошо ты знаком с устройством Империи, а потому начну по порядку. Существуют такое понятие как «великий род» – это что-то сродни кланам в Спайре, если подбирать примеры. Лишь только у вас все имеют принадлежность к тому или иному клану, тогда как у людей этим термином выделяют отдельные семьи, приближенные к императорскому двору. Так вот, на заре Империи таких великих родов было двенадцать – их назначил сам Гидон Великий из числа своих друзей и товарищей. Каждому из них он поручил по одной из функций новообразованного государства. Так, четверо стали военачальниками – по одному на каждую из границ; трое – основали Коллегию Магов; ещё одному отошли все виноградники Юга; другому – лесные угодья на северо-востоке страны; третий отвечал за порядок в государстве и под его началом находилась вся стража; последним же двум достались ремесленное производство и мореплавание. Из четырёх военачальников один погиб в походах на Спайру, а другой – дезертировал, чтобы основать своё собственное государство. Однако его род тоже прервался. Маги вырождались, поскольку способности их не наследовались напрямую, а смысла содержать Коллегию из простых людей попросту не было. Кроме того, выходцы из дворянских родов очень резво меняли сферы деятельности, женились друг на друге, образуя хитросплетения своих родословных. И вот ещё забавный момент – каждый Император после Гидона стремился выделить своих приближённых. Сделать их род «великим».

Кузнец на секунду прервался и отпил из кружки.

– По этому вопросу написаны десятки книг – от романтизированных биографий отдельных особ, до верениц генеалогических древ. Но речь сейчас не об этом. Двенадцать приближённых Гидона – товарищей и соратников, которых он возвёл над всеми – получили от первого Императора в подарок кольца. Каждое кольцо обязан был носить глава рода. Они символизировали возложенную на них функцию и были символом дарованной Гидоном власти.

Сарен взял кольцо в руки и поднёс его поближе к глазам.

– Так значит это – символ власти?

– Именно, – подтвердил Ваймс, – как раз один из той первой дюжины. Знак истинного великого рода. И у него, кстати, есть один уникальный секрет. Ты никогда не замечал, как удобно это кольцо сидит на твоём пальце? Словно сделано под тебя. А вот теперь смотри…

Кузнец взял перстень из рук наёмника и надел себе на палец, после чего энергично замотал рукой из стороны в сторону. Ничего не произошло. Тогда он переместил кольцо с безымянного пальца на мизинец и снова взмахнул рукой. «Символ власти» был неподвижен.

– Оно меняет размер под владельца, – наконец понял спайранец. И действительно ведь, кольцо Арлисы было на редкость удобным и сидело так, словно сделано специально под его руку.

– А кроме того и вес. Простенький эффект на практике невозможно повторить в существующей системе магии. Энергия и материя не исчезают в никуда, равно как и не материализуются из воздуха. Вот и выходит, что Гидон создал артефакты, которые невозможно подделать, – с гордостью в голосе отметил Ваймс, – но мы опять отклонились от темы. Такие кольца – большая редкость. Великих родов осталось семь и со своими артефактами они не расстаются. Два кольца военачальников были уничтожены вместе с их владельцами ещё при Гидоне. Остаются три – кольца морехода и ремесленника сейчас в частных коллекциях. Последнее же, кольцо следопыта – уже сорок три года как считается потерянным. Его последним владельцем был Кассиус Варэ. Наследник великого рода следопытов родился в 863 году от основания Империи, то есть 103 года тому назад. Род Варэ, стоит отметить, на тот момент находился в хорошем положении. У них была сильная наследственная линия, доходный промысел и благосклонность правившего тогда Императора. Кассиус должен был получить образование в столице, удачно жениться и продолжить семейное дело. Так было поколениями до него. Так должно было быть и после. Но что-то пошло не так.

– В каком это смысле – «не так»? – удивился наёмник.

– Кассиус действительно получил блестящее образование в университете столицы, но на этом радовать родителей и высшее общество он перестал, – Олли загадочно улыбнулся, – понимаешь, Касс был авантюристом! Его не манила сытая и размеренная жизнь в затерянном среди глухих лесов поместье. Ещё меньше юного дворянина прельщала полная праздности действительность Гидона. Кассиуса тянуло к приключениям и он себе их совершенно точно нашёл.

– Звучит так, будто на этом его история и закончилась, – хмыкнул спайранец.

– О нет! Отнюдь, у юного Варэ сложилась достаточно долгая и интересная жизнь. Он отправился путешествовать по Империи, ввязываясь в разного рода сомнительные дела. В основном его интересовала охота за магическими артефактами. Помимо вполне очевидного шила в заднице, обладал наш дворянин ещё и выдающейся харизмой. За несколько лет он собрал команду единомышленников, с которыми они совершали дерзкие вылазки в пустыню, разыскивая руины древних цивилизаций. Если верить непроверенным слухам, то несколько лет они даже скитались по ледяным просторам Спайры – хоть и верится в это с большим трудом.

– Неожиданно, чего уж тут таить, – Сарен покачал головой, – не каждый день услышишь истории про особ голубых кровей, которые рвутся к подобным авантюрам.

– Если думаешь, что так он свою жизнь и закончил, то я тебя опять разочарую, – Ваймс снова поднялся с кресла – теперь уже чтобы вызвать Урри и попросить ещё чаю, – где-то к годам к тридцати пяти Касс успокоился. Хотя возможно, что на него повлияли известия о смерти его родителей, что последовали одно за другим в течении пары лет. Варэ вступил в наследство аккурат перед тем, как было вынесено решение о ликвидации их имущества в пользу Империи. Даже больше – оставив управляющего следить за поместьем и его функциями, сам он направился в столицу. Его пребывание в Гидоне стало, должно быть, кульминацией всех его неоднозначных приключений.

Урри поднялся на второй этаж с подносом. Ловко подцепив опустевший чайник за ручку, он заменил его новым. Аромат свежезаваренного чая быстро распространился вокруг стола. Голем разлил дымящийся напиток по чашкам и они продолжили разговор.

– Эта история была бы не полной, не будь в ней безумной, страстной любви. У такого человека как Касс Варэ по-другому просто и быть не могло! Прибыв в столицу он расположился в гостях у друзей своей семьи, представителей рода Эксим, из новых дворян. У Эксимов была дочь, Ната. Девушке как раз на тот момент исполнилось семнадцать лет и родители вовсю планировали свадьбу. Ната должна была выйти замуж за Рондо Бааса, тоже из новых дворян. Род последнего занимался перевозками по всей Империи. Но это, разумеется, официально. Неофициально же, они работали в тесной связке с Порочным Картелем, который в те годы был на пике своего успеха. Думаю, ты можешь представить, что происходило в следующие несколько месяцев?

Сарен сосредоточил свою фантазию и даже немного нахмурился.

– Я осмелюсь предположить, что Касс влюбился в Нату, а та ответила ему взаимностью. Её брак с Рондо был спланирован родителями, в то время как сама она не находила этого бандита из высшего общества привлекательным. Появившийся же на сцене Варэ, харизматичный авантюрист, сразил девушку наповал, – спайранец сделал небольшую паузу, – угадал хоть что-нибудь?

– Браво! Почти всё так, за исключением нескольких моментов. Во-первых, брак с Баасом действительно был по расчёту. Дела у Эксимов шли неважно и капиталы Рондо могли спасти их от банкротства, пускай те и не были нажиты самым честным путём. Самому Баасу этот брак не то чтобы был очень нужен, но когда к Нате стал проявлять симпатию Кассиус, в Рондо взыграло чувство собственника. Правда, тот привык решать свои дела с помощью Картеля, так что прежде, чем всё дошло до их прямого столкновения, Варэ пережил семнадцать покушений за два месяца!

– Ну ничего себе! Этот Рондо был довольно упёртым парнем! – изумился Сарен.

– Скорее довольно богатым – чтобы позволить себе столько раз нанимать новых и новых наёмных убийц. Что же до Касса – тот тоже не отставал. Как я уже говорил, он был не один, а с целой командой таких же отбитых на всю голову «искателей приключений». В общем, через некоторое время для Бааса наступили не лучшие времена. Это уже, конечно, не из официальных хроник, но люди Варэ саботировали все операции, которые Рондо вёл для Картеля. Забавно, но делали они это так умело, что умудрялись избегать внимания самих бандитов. Спустя примерно полгода и ещё десяток покушений на Кассиуса, Баас остался без заказов Картеля вовсе и с основательно подмоченной репутацией. Ему нужен был выход и он его нашёл – вызвав соперника на дуэль за руку прекрасной дамы.

– Авантюрист, наёмник, борец с преступностью… Только не говори мне, что после всего этого Варэ умудрился сложить голову на той дуэли с Рондо? – спайранец усмехнулся. Сомнений в исходе того поединка у него, разумеется, не было. Но Сарену уже не терпелось услышать продолжение истории и он хотел подбодрить своим комментарием Ваймса, которому свойственно было отклоняться от основного повествования.