Туманность. Книга вторая. Явь мира Тантры

Почувствовав внимание, Ефремов с дрожью в голосе сказал:

– Эти слова я переведу с любого языка. А тут – всего лишь санскрит. Он не так древен, как язык, использованный снаружи. Здесь написано:

ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ.

– О, моё сокровище в цветке лотоса! – озвучил надпись Нур и встретил восхищённый взгляд Ефремова.

– Какие были люди, Капитан! Но куда они делись? Команда тут должна быть солидная, человек двадцать. Выходит, всё это было… И потоп, и…

И, опустив голову, сказал с грустью:

– Но как же мы, люди, так низко скатились? С таких вершин к такому примитивизму! Земля…

Нур, сочувствуя ему, размышлял о месте фаэтов в истории Земли. И существовали ли они на самом деле? Психокопии из чужого сна… Но нет, внутри Сферы – саркофаг. А в нём брамфатура. Человек-фаэт, сам себя заключивший в защитный кокон. Фаэты реальность. Но, судя по Эрвину, из своих ошибок уроков они не извлекают.

– Иван, я тебе сейчас выдам красивую цитату. Из статьи твоего поклонника-землянина, жившего после тебя. Анализ твоих книг позволил ему продвинуться достаточно далеко в понимании. Без тебя у него и этого бы не вышло. Он путается во многом, но земное человечество, катящееся на обеих Землях в известное нам состояние, он постиг. Ты не против? Пригодится ведь в новом деле…

Ефремов не возразил. Любопытство относительно происходящего на покинутой Земле не покидало его.

«Но технические проблемы являются далеко не самыми главными: в 1945 году никто и не думал, что в разрушенной дотла войной стране через 12 лет в Космос полетит первый спутник, а через 16 – Юрий Гагарин! Направленность психической энергии, морально-волевые качества, экзальтация воли, стремление в даль, в глубину, за пределы видимого и знаемого к Тайне, к Непознанному, к Трансцендентному, если угодно к Богу часто более важны, чем уровень науки и технологии, материальные ресурсы! А вот с этим на планете Земля нынче откровенно плохо! Человечество безнадёжно погрязло в своих страстях и вожделениях, в проблемах, которые само же и создаёт. Даже малореальные пока планы освоения Луны и Марса уже сопровождаются шизоидными рассуждениями о том, как Америка, Россия, Европа и Китай разделят между собой Солнечную систему «на рынки сбыта и сферы влияния». Словом, ещё ничего не сделано, и неизвестно, будет ли сделано, но уже что-то делят, хотя Юрий Гагарин утверждал, что в Космосе не должно быть границ и люди должны объединиться в своём стремлении туда.

Современную цивилизацию почти не интересует Неизведанное и окружающий огромный мир. Вместо них – забавы и «виртуальность», заменившие объективную реальность, когда вымышленная жизнь вытесняет настоящую, когда иметь и казаться – намного важнее, чем быть. Чего стоит, например, дурацкое «фэнтези» типа нашумевших «Звёздных войн» некоего Лукаса. Ефремов тоже фантазировал, но его фантастика прочно стоит на объективных данных и попытках предугадать неизвестное хотя бы на основе имеющихся знаний».

Александр Карпец.

***

Фиргун прохаживался внутри Лампы, то и дело потирая руки. И постреливая хитрым взглядом то на одного, то на другого. Нур повеселел. Фиргун решил испытать «народ» очередной вводной?

– Наш фаэт прямо светится величием. Ох уж, эта золотая молодёжь! Эрвин, а ты ведь всего лишь пассажир. Как и я. Даже не помощник Капитана.

Нур уловил нотку то ли сожаления, то ли печали, излучённую Ледой. Человеческую, чисто эмоциональную нотку. Фаэтянки на такое неспособны. Да, она поняла, о чём скажет Чакравартин. Да, именно хозяин Ядра Галактики, а не маленький волшебник из сказочной Лампы. Фиргун день ото дня становится всё более откровенным. Только бы не стал демонстрировать свою мощь, острых впечатлений и без того предостаточно.

***

– Эрвин! И вы, гордые потомки мертвецов! Хотите, я проведу экскурсию в мир ваших бактерий? Ваших, да. У нас их нет.

– Зачем? – удивился Демьян, – На них и в микроскоп смотреть страшно. А уж рядом… Нет, не для меня.

– Зачем? – повторил вопрос Фиргун и сразу ответил, – Чтобы вы увидели – они не менее разумны, чем люди. И при этом превосходят вас всем. И суммарной биомассой, и умением приспособиться к любым условиям жизни, и количеством видов, и… А вы, человеки, зависите от них практически во всём. Ты не согласен со мной, потомок гордых фаэтов?

Он протянул указательный палец в сторону Эрвина. Эрвин покачнулся, как от сильного удара в грудь. А Фиргун, опустив руку, улыбнулся и продолжил атаку:

– Не хотите стать маленькими да беспомощными рядом с теми, которых считаете почти ничем… Может быть, у тебя, золотой мальчик, смысл жизни личной превосходит смыслы здесь присутствующих и отсутствующих?

Эрвин занял самое отдалённое кресло, опустил глаза. Мелкие мышцы челюстей напряглись.

– В таком случае, принуждать не буду. А мог бы… Проведите мысленный опыт. Смените фокус зрения. Посмотрите на себя с иной высоты, с иного расстояния. Ведь те же бактерии! Но вопрос – кому от вас польза? Вы и себе-то помочь не в силах. И не запоминаете ни уроков, ни ошибок. Впрочем, делайте, что хотите! Какое мне дело до вас до всех?

И Фиргун, выхватив из-под подушки книжку, улёгся на кушетку и углубился в чтение. «Хитрый Дедушка становится всё прямее. Не удовлетворяет его скорость наших внутренних перемен. Возможно, он здесь в качестве катализатора. А кем он был на Иле-Аджале?».

А Ефремов вдруг рассмеялся. И так оглушительно, что закачалось пламя свечи внутри Лампы, и Фиргун отложил книжку.

– А сила не в массе, Чакравартин! Сила в крепости духа. Где ты, уважаемый Фиргун, видел дух в бактериях?

И Фиргун совершил ранее невообразимое. Поставил свечу на ладошку и высунул руку за пределы Лампы. И вот, из ниоткуда взявшаяся могучая рука держит жаркое пламя перед лицом Ефремова. А голос звучит как оперный бас:

– Ты научился говорить как человек, Иван! Я рад. И горжусь братством с тобой.

Рука с пламенем исчезла, свеча потухла и в лампе наступила ночь. Чакравартин пропал в своём измерении. К Ефремову подошла Кея и протянула платок, с вышитой по кайме змеёй. Он промокнул влажный лоб и тихо сказал:

– Спасибо… Здорово получилось, да?

Кея улыбнулась ему:

– Ещё как здорово! Ты заставил его высунуться. Он такой огромный! И добрый…

А Ефремов, усадив её в кресло и заняв соседнее, сказал негромко, глядя ей в лицо, комкая в кулаке платочек:

– А я вот о чём подумал, – он оглядел всех, чуть задержав взгляд на Нуре, – Они тут все в заговоре. Они нарочно попали в плен Железной звезды. Из-за нас с тобой…

– Из-за нас? – удивилась Кея, сопроводив удивление обилием красного на лице, – Мы с тобой в чём-то виноваты?

– Нет, мы не виноваты. Просто мы с тобой тут самые маленькие. Они играют с нами. Испытывают-проверяют.

Кея соскочила с кресла, встала перед Ефремовым и принялась обмахивать его лицо вдруг явившимся из ниоткуда веером.

– Ой как интересно! Мы внутри большой игры. Сюда бы хороший кристалл, и посмотреть из него. На Гайяне есть кристаллы, из которых видна планета Земля. Ты знал?

«И я не знал, – признался себе Нур, – Следовательно, те кристаллы под контролем Поля. Вёльв к ним доступа не имеет. Богата планета Гайяна, но нет у неё настоящего хозяина».

– Нет, не знал. Я не знаю в миллиард раз больше, чем знаю.

И Нур невольно зафиксировал мысль Ефремова:

«Этот Корабль неуязвим. Эта звезда вместе с Туманностью для него ничто. Не всё понятно. Да, я ребёнок в сравнении с Фиргуном. А с айлами и рядом стоять недостоин. И почему Нур выбрал меня? На Земле столько достойнейших. И ведь не магия! И не сон, определённо!».

Атака Дахмау

Мир скрыт за пределами чувственного восприятия. У каждого свои пределы достоверности. Так сказал Ефремов в ответ на вопрос Нура:

– Как думаешь, людям Земли что-то прибавит близость с Гайяной? Ведь твоё видение стало намного просторнее.

Беседа двоих в каюте обрела неожиданную откровенность.

– Я ещё очень и очень земной. Можно сказать – приземлённый, – говорил Ефремов, не торопя слова, поглаживая крупной ладонью поперечную складку на лбу, – Мои воспоминания здесь никому не интересны. И Аллан, сын мой… Как он без меня, что с ним? И мысли о Таисии не оставляют. Я понимаю, что если б ты меня не забрал, меня там уже не было б. Ничего бы не изменилось. Мой уход сюда не искривил ничью линию судьбы. Всё в моём бывшем окружении идёт естественным путём.

«Первое откровение… О скрытой боли, о непрерывных переживаниях… Прошлое потеряно, будущее не определено, настоящее зыбко и неустойчиво. Ему тяжелее многократно, чем любому в экипаже. И – одиночество! Он привык к тому, что рядом всегда близкий, драгоценный человек. И лучше, если это человек – женщина. Плюс отсутствие социума, в котором он играет не последнюю роль. Это правильно, человек разумный стремится к полному самовыражению. Надо дать ему высказать всё, что накопилось. И боль, и тоску… И выслушать вопросы…».

Нур молчал, стараясь и движением не нарушить сложившееся взаимодоверие. Ефремов бросил на него быстрый взгляд и продолжил:

– Вся моя система ценностей накрылась медным тазом! Кресты эти… Парализаторы… Медузы, плазмоиды… Что ещё скрывается во Тьме? Точнее, кто? Уверен, все они не просто живые существа. Особо – кресты! Возникает столько аналогий с Землей… Такое ощущение, что у тех и других, разделённых световыми годами, один хозяин. Чувство вызывают одно. Здесь правит чужой разум, Нур. И ты это понимаешь лучше меня. Кресты тут потому, что в экипаже я и Демьян. К фаэтам они отношения не имеют. Такой вот Пси-фактор!

***

Экипаж решил посвятить день знакомству с виманой «Звёздный Парус» в полном составе. Ефремов после ночной беседы просветлел лицом, стал энергичнее и собраннее.

– Начальник экспедиции по-прежнему Иван Антонович, – полувопросом сказал Нур, – Капитан я только на Корабле.

О, этот взгляд! Блеснул и спрятался лидер по призванию. Без лидерства нет Ефремова! Без таких людей невозможно делать серьёзные дела. И что-то крупное для него впереди приготовлено.

Мир плато двое суток пребывает в спокойствии. За его пределами крутятся вихри, бушуют ураганы и штормы, над горами бесчинствуют песчано-пылевые бури, плавят песок и камень электрические разряды, неистовствуют и воют неведомые аборигены. Продолжается борьба за жизнь среди обитателей мрака. Хищников тут хватает. Кто-то ведь обглодал человеческие тела недалеко от виманы.

– Температура в норме, электромагнитное состояние атмосферы спокойное. Самое время для прогулки, – доложил Ананда.

– Затишье перед бурей, – проворчал Демьян. С настроением у него с утра не очень. Видно, кошмар приснился.

Он поднял фонарь и направил луч на горную вершину за виманой. И вывел в видимость серый смерч, скрученный из пыли и снега, уткнувшийся воронкой в пятнистую облачную пелену, заменяющую на Дахмау небосвод.

Кея держалась поближе к Ефремову. Гайянка доверяет землянину больше, чем айлу! Нур засомневался в отсутствии здесь далёкого Поля-Ноосферы планеты кристаллов. Теперь придётся в первую очередь смотреть за Кеей, она юная и беспомощная. Это со стороны хорошо видно. Если Ефремов убеждён, что у местных чудищ есть разум, то так оно и есть.

Но и где-то тут – ключ к оживлению Эрланга. Нур пока не понимает, что это будет. Энергия – понятно. Но энергия не просто природная, а живая. Пропитанная чуждой психикой. Враждебность – понятие одностороннее. При иных условиях с теми же медузами возможно наладить дружественный контакт. Но задача экипажа – не поиск общего языка. А в чём она, если не считать проблемы брамфатуры? Не обо всём можно и нужно спрашивать Роух.

«Ты – это я, я – это ты…»

Нур недоволен собой: столько нерешённого накопилось! И дело не в непредсказуемости завтрашнего дня. Достижение согласия в экипаже – разве не решаемое дело? А не получается, и подходов к тому не видать. И Азхара где-то внутри себя скучает. Снится ей родной Ард… Сандр с Фреей и оперативный отряд делают работу наиважнейшую. А Нур – на экскурсии межзвёздной, при абсолютной вере в то, что успешно пройдёт все предстоящие испытания. Тем временем на Иле-Аджале неизвестные факторы усиливают действие…

***

Они брели от Сферы к вимане. Недалеко, и световой коридор надёжен. Чёрный песок противно скрипит. Вспоминается мягкий, поющий и искрящий песочек на берегах гайянских морей. На чём гайяне ходят по океану? Есть ли у них суда под парусами? Не успели узнать… Расспрашивать Кею неудобно.

Ефремов впереди, идёт уверенно, но не торопится. Рядом с ним, слева, Кея. Остальные компактной группой позади, в нескольких шагах. До «Звёздного Паруса» оставался десяток метров – Нур заметил сгущение багровых огоньков. Выплыв из зарослей чёрных деревьев-кустов, оно медленно двигалось навстречу, игнорируя свет. Огоньки быстро множатся, сливаются. За секунду-другую образовалось знакомое уже тело, начинённое электричеством и ещё неизвестно чем. Медуза, и какая крупная!

Нур расслабил организм, привёл психику в боевую готовность. Вот, ещё долгая секунда – и медуза, вобрав в плоское ромбическое тело свисающие щупальца, обратилась в серый крест, моментально почерневший. Крест обзавёлся загнутыми концами, превратившись в свастику. Причём в левую, женскую её ипостась-вариант.

В перекрестье загорелось багровое энергетическое сердце и свастика медленно закрутилась против часовой стрелки. Как в детской земной задачке: там такая же свастика, составленная из полых труб, крутится под давлением воды, входящей в трубы через центр-перекрестье. Перед учеником ставится «хитрый» вопрос – в какую сторону и с какой скоростью завертится трубная конструкция?

Из багрового центра свастики-креста вырвалась ярко-алая струя, заставив сморщиться черные стебли, закрывшие ближнюю часть виманы сплошным ковром. Нур летел навстречу живой конструкции, поняв, что цель её – Кея. Он успевал принять удар-разряд на себя и нейтрализовать его. Но в полёте удивился: как так быстро среагировал Ефремов? Конечно, он ближе на три метра, но принять верное решение и сделать бросок – на всё отводилась секунда!

Левый кулак Ефремова ударил в центр свастики, в сам реактивный живой двигатель. Рука вошла в багровое сердце по предплечье. Правой Иван Антонович схватить крест за верхнюю перекладину-конечность и резким усилием попытался её сломать.

Но крест, рождённый из медузы, и не думал сопротивляться. А поступил нелогично – обхватил тело Ефремова так, что загнутые концы сомкнулись на его спине.

Скомандовав группе укрыться в вимане, Нур на финише полёта подхватил правой рукой обмякшее тело Ефремова. Из левой ладони вырвался тонкий золотой луч. Стараясь не задеть скафандр, Нур срезал пульсирующее сердце медузы-креста, и страшилище рассыпалось частичками праха. Но от багрового сердца осталась на песке не уничтоженная часть – подобие чёрного алмаза, хранящегося в Ананде.

Нур поднял бесчувственное тело Ефремова, перенёс ко входу в виману и попросил освободить его от скафандра. Тут же появился Эрвин, мягко обошёл Нура и очень ловко справился с молниями, кнопками, застёжками. Словно всю жизнь только этим и занимался.

«Вот оно, преимущество рациональности перед чувствительностью! – заметил Нур, – Недостатков у нас нет, одни достоинства, которых мы не понимаем или не принимаем. Взаимодополнение – в этом сила единства разных рас».

***

Внутри «Звёздного Паруса» гуляет запах гари. Остаточное электричество от схватки рядом на плато? Демьян осмотрел первый этаж и обеспокоенно сказал:

– Шарахнуло по какой-то янтре. В тот момент, когда открылся люк. Там, в атмосфере, сейчас такое напряжение!

Нур освободился от скафандра, с интересом рассмотрел прожжённую собственной энергией перчатку. Жаль, в вимане её не восстановить. Подержав в пальцах чёрный, с отполированными гранями кристалл, оставшийся от креста, спросил:

– Что это может быть? Всё, что осталось от чудища.

Кея, присевшая рядом с Ефремовым, протянула руку:

– Я посмотрю. Я умею заглядывать внутрь кристаллов.

В центре первого этажа суммарным желанием Азхары и Нура воздвигся диван, на который перенесли Ефремова. Азхара предложила:

– Здесь предлагаю устроить гостиную, столовую, зал заседаний… Каюты-комнаты – на втором этаже. Они уже есть. А здесь добавим мебели.

– Правильно, – согласился Демьян, не удивляясь чародейству айлов, – Придётся тут задержаться. Ананда близко, но путь опасен. Эти кресты бросаются на людей, как дикие коты на мышей. Как я понял, восстановление Ефремова – дело айлов? Он получил скорее психический, нежели энергетический удар. Так?

– Ты верно понял, Демьян, – сказал Нур и посмотрел на Азхару.

Дальше всё было, как сказал позже Ефремов, делом техники. Нур сел на диван у головы Ефремова, Азхара у ног. Ауры их соединились, осветив радужным сиянием всё помещение. Затем радуга сконцентрировалась над диваном и замерцала. На сеанс понадобилось меньше минуты.

Ефремов дрогнул всем телом, открыл глаза и прошептал:

– Я ещё живой?

Нур улыбнулся:

– Живой, Иван Антонович. И не во сне. Как самочувствие?

– Как после боя сразу с двумя чемпионами мира по боксу в тяжёлом весе.

– Ничего. Попьём эликсирчику, и пройдёт. Да и… Как авторитетно сказано: «Смерть страшна и заставляет цепляться за жизнь лишь тогда, когда жизнь прошла в бесплодном и тоскливом ожидании непрожитых радостей».

– Заметь, это не я сказал, – шёпотом отреагировал Ефремов, – А Эвда Наль, одна из руководителей Академии Горя и Радости.

Эрвин по-новому, впервые так пристально, посмотрел в глаза Нуру. И сказал совсем не о том, о чём думал:

– Как говорят на Земле, от чего заболел, тем и лечись. Удар этот похож на тот, который нанесён отцу. Только на порядок слабее. И какой-то компоненты не хватает.

В золотых глазах застыл вопрос. И Нуру вдруг стало ясно, как будет воскрешён Эрланг. Аналогия Эрвина более чем уместна. И Ефремова, и вождя фаэтов поразило нечто, действующее на нервную систему. Энергия, скооперированная с психической. Кресты-медузы Дахмау несомненно разумны и обладают мощным психическим полем. Но нужен предваряющий опыт.

Леда, внимательно выслушав обоих, сделала свой вывод:

– Придётся нам здесь задержаться. И ходить за чаем к Ананде. Как мы обеспечим безопасность?

Нур, отпустив потеплевшую руку Ефремова, весело ответил:

– Будет нам чай. Всё будет. Как на Ананде.

Он сделал ещё открытие. Удар, принятый Ефремовым и коснувшийся его самого, произвёл неожиданные перемены. Пришло то, чего не было – полная уверенность в своих и Азхары возможностях, уверенная вера.

– Будет чай… С печеньками, ватрушками, пампушками, оладушками. Мы с Азхарой всё организуем. И медовый напиток Глафия для Ивана Антоновича найдётся.

***

Отдых в обеспеченной комфортом вимане продолжился до утра. После чаепития Нур обратился к Эрвину и Леде:

– Пора решать задачу пребывания на Дахмау. Брамфатура Эрланга торопит… Как считаете вы?

Фаэт посмотрел на мать, она только кивнула. И сказал, не в силах сохранить обычную «каменность», с лёгкой дрожью в голосе:

– Без тебя с Азхарой мы не справимся. И делать это надо в Ананде. Я доверяю «Звёздному Парусу», но не настолько. Да и… Модернизирован он чересчур. Янтры ненадёжны.

Обвинения в адрес модернистов-землян не прозвучало. Прогресс. И Нур сказал:

– Мы с Азхарой разделяем вашу осторожность. Ночью мы обнаружили ёмкость. Не надо ничего изобретать. Похоже на ванну из боразона, длина и объём подходящие для имитации саркофага. Крышку делать не будем. Твоя задача – психокопия человека. Свою сделай, это лучше. Проведём эксперимент здесь. Думаю, энергии двух медуз для Эрланга хватит.

***

Полупрозрачный корпус виманы позволял видеть ближнее внешнее пространство в оптическом диапазоне. Ефремов с Кеей наблюдали за пределами оптики. Эрвин и Нур облачились в скафандры. Нур отключил у себя гайянское зрение, чтобы уравнять как-то свои возможности с эрвиновскими. Достаточно будет связи с Кеей. Требовалось вынести ванну наружу и вернуть её в нужный момент.

И в очередной раз Нур признал: происшедшее почти точно совпало с описанием в романе Ефремова.

Медузы… Они появились через минуту. Что можно объяснить близостью горных расщелин и обильной растительности. У Ананды придётся подождать.

Вот и первая.

«Чудовище растопырило щупальца – вспышки звёздчатых огоньков замелькали с неуловимой быстротой, превращаясь в полосы вибрирующего тёмно-красного света, которые засверкали зелёными молниями».

После скопления и игры огней рядом явилась вторая.

Хорошо сработал Эрвин – психокопию не отличить от фаэта! Полная достоверность. Обе медузы учуяли-опознали жертву.

«Первое отодвинулось, тогда второе мгновенно свернулось в ком и упало на дно саркофага. Первое – за ним. Удивительно, как они могли так уменьшить свой видимый объём».

Из виманы происходящее видится хорошо. Удивительно – медузы, забравшиеся в подобие саркофага, словно исчезли. А психокопия Эрвина теряет человеческое подобие. Всё больше прозрачности, деформируются формы. Лицо на глазах покрывается морщинами, голова усыхает, на месте золотых глаз – жуткие чёрные впадины.

Эрвин бросил взгляд на Нура. Тот кивнул. Дверь открылась, они выскочили на песок, огляделись. И резким движением передвинули саркофаг к вимане. Отошли ближе к люку, наблюдая за превращениями психокопии. И вот – её как бы и нет. А на дне – пусто.

– И куда они делись? – не скрыл недоумения Нур.

– Никуда, – ответила Кея, – Вы смотреть не умеете. А они смотрят на вас. Лучше бы вы вернулись. Пока…

***

– Итак, они умеют переходить из одного энергоуровня в другой, менять спектр проявления в широком диапазоне, – подвёл итог Нур, присев на диван рядом с Ефремовым, – Едят всё подряд. Сожрали психокопию, и не подавились.

Эрвин добавил, осторожно устроившись рядом с Нуром:

– Придётся увеличить запас страховочной энергии. Захлопнем крышку саркофага, перенесем внутрь Сферы. Брамфатуру с Эрлангом Леда с Кеей переместят ближе к выходу. Остальное пространство Сферы надо заэкранировать. Я что-то умею, но понадобится помощь Ананды.

Сценарий оживления Эрланга в общих чертах созрел. Предстояло обдумать детали, рассчитать во времени все действия, согласовать их.

А мысль Ефремова, освобождённая электрошоком от неуверенности и сомнений, пыталась проникнуть в тайны чуждого мира. Он расслабленно откинулся на подушки, держа обеими руками чашу с медовым напитком. Чаша в его громадных ладонях казалась игрушечной. И говорил он совсем без заикания, негромко и спокойно:

– …медузы, кресты… По-моему, разные стадии или формы существования одного существа. А состоят они не из органов, как мы, а из клеточек-«огоньков». Огоньки-микроплазмоиды в совокупности и есть единое, как бы растворённое в воздухе безразмерное существо, контролирующее определённый кусок пространства. В нашем случае плато меж гор. Космодром или капкан… Нет, я далёк от того, чтобы предположить бытие одного супер-организма, занимающего всю поверхность планеты. Он бы тогда уже воплотился в нечто более громадное, чем трёхмерный крест с распятием. А что касается форм, – медуза или крест, – они как-то связаны с психикой пришельцев. Они считывают информацию из нашего мозга. Может быть, и моего, я здесь самый слабый, несовершенный. И они были во мне до…

– Не журись, Иван, – успокоил его Демьян, – На твоей Земле в древности бродили дикие ящеры. Один из видов назвали ивантозаврами. В твою честь! Но как хорошо, что их здесь не оказалось, так ведь?

Ефремов посмотрел на него с удивлением и рассмеялся.

– А ещё на этом плато нет памятника вождю, – сказал он, продолжая смеяться, – И что интересно, никто мне не предложит поставить его здесь!

– Но ведь и премии не получишь! – добавил Демьян и тоже засмеялся.

– Но всё же я побывал в Сингапуре! – завершил беседу Ефремов, промокнув платочком слёзы расслабляющего веселья.

Планета Веги

Исследование трёх этажей «Звёздного Паруса» отняло три дня. Эрвин твёрдо решил освоить управление виманой, не используя установленных землянами янтр. К тому же часть их оказалась поражена электромагнитным излучением во время эксперимента с медузами. Ремонт невозможен.

К Эрвину никто не присоединился. Даже Ефремов, чем весьма удивил Нура. Леда решила «отдохнуть». Как выяснил Нур, – занялась проработкой детального сценария оживления Эрланга. Демьян бродил по «Звёздному Парусу», осматривая оборудование, изредка задавая вопросы Эрвину. Тот отвечал неохотно и кратко.

Ефремов, Азхара, Кея и Нур почти не покидали первый этаж. Эрвин открыл способ освещения ближней территории внешними лампами аппарата, и они наслаждались сменой форм и цветов растений при меняющейся погоде. Те переплетались, завязывались в узлы. Затем развязывались-распутывались, меняя окрас с ярко-алого до слабо-фиолетового. И ни одного перелома! Ни листочка, ни плода-цветка не потеряно даже при мощнейших порывах ветров, накрывавших «Звёздный Парус». Последний торнадо, накачанный энергией до свечения, привлёк на себя десяток крестов ранее невиданных размеров. Украшенные множеством сверкающих дисков, они представали забавными игрушками для невидимого, скрытого за горами великана. Дождей или снегов-градов не случалось. Сезон не тот. Атмосфера при слабом, не прожекторном освещении, представала иной, более спокойной.