bannerbanner
Тропою волка
Тропою волка

Тропою волка

Жанр:
Язык: Русский
Год издания: 2007
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 6

– Доршату они не помнят. Но в Мглистые земли их тянут обрывки воспоминаний. Одна из ваших легенд рассказывает, что там обитает чудовище, внутри которого находится амулет Доршаты.

– Помню эту легенду, – хмуро сказал норлок.

– Конечно, это всего лишь сказка. Знаешь, вроде тех, что выдумывали раньше: будто за морем живут шестирукие великаны, животные, подобные огромным горам, покрытые шерстью, птицы с двумя головами и все такое. Теперь люди строят корабли и достигают берегов дальних стран. И что они видят? Там живут почти такие же люди, как и в Доршате.

Тильвус, забывшись, отхлебнул из кружки и тут же сплюнул себе под ноги.

– Я был в Мглистых землях как-то, – продолжил он. – Правда, очень давно. Там нет никаких чудовищ. Это просто бесплодный край, где люди не хотят селиться. И правильно делают. Чем там заниматься? Там нет плодородной земли, чтобы ее обрабатывать, нет пастбищ, чтоб разводить скот. Но и чудовищ там тоже нет.

Тильвус покосился на кружку:

– Самое мерзкое чудовище – наш трактирщик.

– Не буду спорить. Преврати его в животное.

– Слишком жестоко, – проворчал Тильвус. – Амулета на честную торговлю вполне достаточно.

Он помолчал немного.

– Хотел бы я тебя обрадовать чем-то, но в этот раз у меня нет для тебя хороших новостей, – пробормотал маг.

– Обрадуешь в следующий раз, – невесело усмехнулся Сульг.

Тильвус в раздумье снова поскреб ногтем столешницу.

– Я собираюсь завтра покинуть город. Не люблю засиживаться на одном месте, знаешь.

– Уже? Куда ж ты направишься?

– Куда-нибудь, – уклончиво ответил маг. – Мир большой. Гораздо больше Доршаты.

Норлок вспомнил привычку Тильвуса окружать себя тайнами и не сдержал улыбки.

– Улыбаешься? Хорошо... пора переходить ко второй новости. Правда ли, что норлоки собираются заключать союз с шардами?

Сульг замер. Потом поглядел на своего собеседника.

– Тильвус, – осторожно проговорил он, – я считал, что эти сведения держатся в секрете. Как они стали известны тебе?

– Встречался кое с кем из Белого Дворца, – туманно ответил Тильвус (у него были обширные знакомства в самых различных слоях общества). – Не могу сказать, что весь Дворец, говорит об этом. Но кому нужно – те знают. – Он понизил голос: – Сульг, человек сказал, что утечка сведений идет от кого-то из ваших. Я бы на твоем месте позаботился об этом.

Он взял в руки кружку, бросил взгляд на ее содержимое и покачал головой:

– Да... может быть, в следующий раз я принесу новости получше.

За дверью было темно, хоть глаз выколи. Рядом ворочалось и вздыхало невидимое в ночи море. Иногда порыв ветра приносил свежий запах воды.

Какой-то человек, пробираясь за спиной Тильвуса, довольно сильно толкнул его, и пиво выплеснулось на потрепанный серый плащ странника. Тильвус осторожно поставил кружку на стол, и тут же проходивший мимо скамьи парень задел его плечом.

Сульг вздохнул.

– Ты этого дожидался, да? – поинтересовался он. – Не так ли? Этого? Почему каждый раз, когда мы встречаемся в подобном месте, к тебе обязательно кто-нибудь цепляется и пытается самоутвердиться за твой счет?

Тильвус обернулся, оглядев задевшего его человека. Он был очень молод, невысок и круглолиц, а темные волосы его стягивал кожаный шнурок. В карих глазах светился азарт.

– Что? – спросил он довольно агрессивно.

– Ничего, – пожал плечами Тильвус.

Сульг усмехнулся, наблюдая за происходящим.

– А мне казалось, ты сказал что-то! – напористо сказал парень.

Ты ошибся, юный уроженец Рунона, – миролюбиво ответил Тильвус и повернулся к своему собеседнику.

– Ты прав: всегда одно и то же, – вполголоса произнес маг. – Молодость вообще склонна к жестокости. Но сегодня – как нельзя кстати, а? Надо тебе встряхнуться.

– Даже не вздумай, – так же тихо ответил Сульг. – Если они хотят поразвлечься, пусть намнут бока друг другу. Допивай свое пиво и пойдем отсюда.

Парень обошел стол и встал так, чтобы видеть лицо Тильвуса.

– Откуда ты знаешь, что я – из Рунона? – требовательно спросил он.

– По вышивке на твоей рубахе. Синий и черный – цвета Рунона.

Задиристый рунонец на мгновение смешался и быстро глянул в сторону, Сульг проследил взгляд: четверо его друзьей наблюдали за своим приятелем, дожидаясь момента, когда можно будет включиться в свару. Они не скрывали своего нетерпения и не опасались неожиданности. Один из намеченных для развлечения был не так уж молод; он казался крепким и выносливым на вид, но был всего лишь стариком. Второй, чье лицо наполовину скрывал капюшон, судя по всему, был моложе, но не мог похвалиться ни шириной плеч, ни крепким телосложением. В свою очередь Сульг тоже незаметно разглядывал компанию, почти не слушая разговора Тильвуса с рунонцем. Он обратил внимание, что у двоих из них глаза казались почти черными от расширившихся зрачков, и утвердился в своих подозрениях. С берегов Пряного ветра в Доршату привозили не только драгоценные шелка и пряности, но и бёттель – прессованные листья горного кустарника. Заваренные в кипятке листья придавали человеку необыкновенную бодрость и работоспособность, но через какое-то время душевный подъем сменялся агрессией и болезненной подозрительностью.

– Проснись, приятель! – хлопнул его по руке Тильвус, отрывая от раздумий. – Нам только что предложили покинуть стены этого гостеприимного заведения и выйти на улицу.

Сульг покачал головой: сколько лет прошло со дня их последней встречи, но Тильвус и не думал изменять своим привычкам.

– Да, нам пора, – сказал он, обратившись к парню. – Простите, если мой друг вас обидел. Он человек простой... пастух... вы должны понимать: общаясь с овцами, не получишь хороших манер.

– Что?! – недоверчиво переспросил Тильвус, уставившись на норлока. – С овцами?!

– Поднимайся, друг мой пастух, – твердо сказал тот. – Нам пора!

Рунонец почувствовал себя сбитым с толку, но тут же упрямо тряхнул головой.

– За такие слова в Доршате принято отвечать, – сердито заявил он.

– За какие слова?! Ты опять что-то ляпнул? – недовольно осведомился Сульг у Тильвуса. – Пора бы уже научиться держать язык за зубами!

– Давненько я тут не бывал. – Тильвус задумчиво поскреб в бороде. – Отстал от местных обычаев. Оказывается, многое здесь переменилось.

Сульг кивнул, сдерживая смех: сердиться на него было невозможно.

Трое друзей рунонца, не торопясь, поднялись и направились к их столу. Один остался сидеть за столом, сложив руки на груди, внимательно наблюдая за развитием событий.

– Никаких драк в моем заведении! – заорал из-за стойки Марк, выкатывая единственный глаз. Трактирщик, как человек опытный, мгновенно определил, во что выльется продолжение разговора. – Никаких драк, понятно? Хватит того, что какие-то придурки вроде вас на прошлой неделе разнесли в щепки два стола и выбили дверь! Откуда у меня столько денег ремонтировать все это снова! Хотите начистить морды друг другу – выметайтесь на улицу!

Тильвус пожал плечами.

– Ладно. Мы все равно собирались уходить.

– А как же амулет на честность? – невинно напомнил норлок.

– В другой раз, – сквозь зубы пробормотал Тильвус, поднимаясь из-за стола. – Сейчас я занят, не видишь? Кстати, ты тоже приглашен, так что шевелись!

– Двое из них напились бёттеля, – шепнул ему Сульг, направляясь к выходу. – Не цепляйся к ним: они очень агрессивны в таком состоянии, почти не чувствуют боли и плохо соображают. И, Тильвус, – предупредил он, натягивая перчатки, – повторю вслед за этим кабатчиком: на этот раз – никаких драк!

Несколько человек потянулись было к выходу, предвкушая зрелище, но в это время в «Пьяную русалку» вошли новые посетители. Двое мужчин несли пестро раскрашенный короб кукольников, а у женщины в руках была завернутая в мягкую тряпку лютня: странствующие актеры намеревались заработать себе на ужин. Посетители «Русалки» тут же забыли о стычке и встретили кукольников радостными возгласами.

Во дворе Сульг с наслаждением вдохнул свежий морской ветер, огляделся и сбросил капюшон. Два факела, вбитые в землю, указывали посетителям дорогу к «Русалке», но почти не рассеивали темноту, и он не опасался, что кто-то случайно может опознать его. Норлок сделал было шаг в сторону, подальше от света факелов, но чья-то крепкая рука тотчас же ухватила его за полу плаща.

– Эй, ты куда? – Голос прозвучал угрожающе. Он принадлежал крупному молодому мужчине, не одурманенному бёттелем, горцу, судя по выговору. – Вздумаешь убежать – твоему старикану не поздоровится! – обратился горец к Сульгу.

– Старикану? – оскорбился Тильвус. Стоявший возле факелов рунонец презрительно фыркнул. Захрустела галька: от «Русалки» к ним направлялись еще двое.

– Убери руки, – произнес Сульг спокойно, но рука, державшая его плащ, тотчас же разжалась, – Ни я, ни мой друг... пастух... не собираемся драться с вами.

Мужчина невольно сделал шаг назад: голос прозвучал так, словно человек не сомневался, что его приказ будет тотчас же исполнен.

– Если он чем-то оскорбил вас, – продолжал Сульг, держа в поле зрения двоих подходивших к ним людей, – то он сожалеет об этом.

– А... – начал было Тильвус и тут же закрыл рот, заработав от норлока ощутимый тычок под ребра. – Да, – покорно сказал он.

Горец пристально вгляделся в лицо Сульга, почти невидимое в темноте, и опустил глаза.

– Хотите так легко отделаться?! – напористо проговорил рунонец, оглядываясь на приятелей: их присутствие придавало ему смелости. – Не удастся! Мы...

– Заткнись! – торопливо бросил ему горец, и тот растерянно умолк.

– Забирайте своих дружков и возвращайтесь обратно, – приказал Сульг. – И запомните на будущее: хотите драться – поступайте в солдаты.


Когда их шаги затихли, Тильвус пожал плечами:

– С чего это тебе взбрело в голову называть меня пастухом?

– А что? Не понравилось? – поинтересовался норлок. – Ладно, пойдем, пока еще кто-нибудь не прицепился.

Тильвус сокрушенно вздохнул.

– Сульг, когда я был в Доршате в прошлый раз, мы так славно провели время! А сейчас! – Он разочарованно сплюнул себе под ноги. – Ты стал до отвращения миролюбив!

– Славно провели время? Это когда в драке тебе выбили два зуба? Да уж! Славно, нечего сказать!

– Да что зубы... – протянул маг, но вдруг голос его повеселел: – Гляди, вон еще какая-то компания идет! Судя по песням, которые они горланят, успели порядком набраться.

– Вряд ли они заметят нас в темноте, – осторожно сказал Сульг.

– Ну, если они не совсем слепые, то, надеюсь, заметят! То есть я думаю, должны заметить! – поправился Тильвус.

– Не знаю... Но на всякий случай надо бы отправить этих двоих...

– Двоих? Кого это?

Норлок досадливо поморщился.

– «Волки». Они где-то здесь. – Он обвел взглядом невысокие развесистые деревья и длинную пристройку к трактиру, служившую летней кухней. – Тирк все время посылает их по моему следу – для охраны. Не хватало еще, чтобы и они ввязались в драку.

Тильвус фыркнул:

– Твоя охрана?! Да уж! Кто кого охраняет?

Сульг не ответил: он пристально вглядывался в ночную тьму. На берегу, кроме большой шумной толпы, медленно приближающейся к «Пьяной русалке», не было ни души, но это его не обмануло. Норлок свистнул коротко и негромко – два «волка» появились перед ним словно из воздуха.

– Миасс и Флат, – усмехнулся Сульг, переводя взгляд с одного на другого. – Замечательно.

«Волки» смущенно переминались с ноги на ногу, почти невидимые в густой темноте.

– Возвращайтесь в Замок, – скомандовал он. – Скажете Тирку, что пришли вместе со мной, понятно? Все, вон отсюда! Быстро!

«Волки» тут же исчезли, как сквозь землю провалились, Тильвус только одобрительно хмыкнул.

– По крайней мере, не будут путаться под ногами, – пробормотал Сульг.


Надеждам Тильвуса не суждено было сбыться: компания прошла мимо, даже не заметив друзей. Норлок и маг выбрали тропку довольно далеко от кромки берега, под раскидистыми густыми ивами, затем снова спустились на галечную отмель и побрели возле воды, направляясь к улице, круто ведущей вверх, в городские кварталы. Волны набегали на камни почти у самых их ног. Далеко на мысе мигал огонек маяка.

– Приходи почаще, – сказал Сульг, останавливаясь возле ступеней из песчаника, ведущих с берега наверх, в городские кварталы.

– Как только смогу, – пообещал Тильвус и поскреб густую щетину на подбородке. – Соберу еще кое-какие новости и приду. Или пришлю птицу. Как думаешь, твои «волки» вернулись в Замок, а?

– Вряд ли, – усмехнулся норлок. – Они боятся Тирка как огня.

При этих словах Миасс и Флат, затаившиеся неподалеку в зарослях дикой акации, перестали дышать. Разумеется, они и не думали выполнять приказ Сульга, потому что прекрасно знали, что их ожидает, явись они в Серый Замок без того, кого велел им охранять начальник тайной службы. Тирк узнал бы о появлении «волков» ровно через две минуты, и еще пара минут ему потребовалась бы для того, чтобы вытрясти душу из своих подопечных. А если выбирать между плохим и худшим, любой «волк» предпочел бы испытать на себе гнев Великого норлока, чем пережить разговор со всегда спокойным начальником тайной службы.

Тильвус захохотал:

– Кто бы мог подумать! Ладно, мне пора. Я постараюсь узнать кое-что... а ты подумай, о чем я говорил.

– Подумаю. И не назначай больше встречу в «Пьяной русалке». Отвратительное место.

– Чем оно тебе не понравилось? – отозвался Тильвус, ухмыляясь. – А впрочем, как скажешь... Приду в Серый Замок. Прощай, Сульг. Рад был с тобой повидаться.

Он хлопнул норлока по плечу и не спеша побрел вдоль берега.


Фелиса торопилась покинуть Серый Замок. Она шла очень быстро, низко надвинув капюшон, спрятав руки в широкие рукава синего плаща. По открытым галереям гулял ветер, обдувал нагое тело, но Фелиса не чувствовала этого: как и всякий демон, она не ощущала холода. Стуча каблучками, она сбежала по ступенькам Северного крыльца. Навстречу, не сводя с нее внимательных глаз, медленно приближались два «волка» внутренней охраны. Фелиса на ходу вынула из рукава прямоугольный кусок плотного желтого пергамента со светящейся серебряной печатью Сульга – разрешение на выход. «Волки», узнав печать, молча посторонились. Фелиса спрятала пропуск и вполголоса выругалась сквозь зубы: больше всего ей хотелось сейчас мгновенно исчезнуть, но на территории Серого Замка всякое применение магии контролировалось. Мощные заклинания, наложенные на Замок норлоков, немедленно обнаружат использование чужой магии, и первым, кто явится выяснить, в чем дело, без сомнения, будет начальник тайной стражи. Встречаться с ним после унизительного разговора с Сульгом Фелиса не желала.

Она миновала широкий внутренний двор, мощенный серым мрамором, обогнула длинное здание библиотеки Замка – несмотря на поздний час, в окнах все еще горел свет – и вышла в сад. Здесь, возле неприметной калитки в стене, ей пришлось еще раз предъявить пропуск. Старый хмурый норлок со шрамом через левую щеку молча отворил дверцу и выпустил девушку на улицу.

Когда калитка захлопнулась, Фелиса вздохнула с облегчением. Самое неприятное – встреча с Великим норлоком – осталось позади. Впереди было главное удовольствие – охота. После визита в Доршату хозяин всегда разрешал немного поохотиться, тем более что уже наступила долгожданная ночь и на улицы опустилась темнота. Девушка-демон улыбнулась: она не случайно выбрала себе когда-то такое имя: «Фелиса» – «приходящая с темнотой».

Но улыбка тут же исчезла с ее лица: в памяти всплыло предупреждение Сульга. Поколебавшись, Фелиса решила начать сегодня охоту подальше от Серого Замка, на окраинах или в кварталах возле гавани. Она свернула на узкую боковую улочку, размышляя на ходу о том, какую человеческую внешность следует принять для лучшего развлечения, и довольно улыбнулась: развлечения можно было начать прямо сейчас.

Граница территории Серого Замка пролегала по улочке невидимой для людей чертой, но Фелиса прекрасно видела эту тонкую светящуюся линию. Она перешагнула ее и остановилась. Если исчезнуть вот тут, в двух шагах от границы, то вспышка чужой магии так близко от черты поднимет на ноги всю охрану Замка. Когда об этом доложат Сульгу, он, конечно, догадается, кто тому причиной, но вряд ли сможет наказать Фелису: формально в момент произнесения заклинания она будет находиться уже вне территории норлоков. Фелиса испытывала ребяческое удовольствие, представив, какой переполох начнется сейчас за высокой стеной из серого камня, но, как ни хотелось ей исчезнуть как можно скорее, она не забыла на всякий случай осмотреться по сторонам. На улице не было ни души, только бездомная собака прошмыгнула вдоль живой изгороди и нырнула в подворотню. Никто не увидит, как девушка в синем плаще растворится в наступающей ночи. Фелиса опустила руки вдоль тела, закрыла глаза, произнесла нужные слова и сосредоточилась на своих внутренних ощущениях, приготавливаясь к переходу из одного состояния в другое. И в это время словно что-то легонько толкнуло ее: совсем рядом она ощутила чужое присутствие. Фелиса распахнула глаза: в черных плащах простолюдинов перед ней стояли двое, появившиеся словно из-под земли. Она уловила еле заметную вибрацию воздуха, и под сердце пополз холодок: маги! Фелиса быстро произнесла про себя заключительную часть заклинания – оно не сработало. В панике она повторила его снова. Результат оказался тот же: она попросту не могла исчезнуть с улицы! Маги приблизились. Она попятилась, наткнулась спиной на стену и замерла.

– Фелиса, – негромко проговорил один из них. В руке, затянутой в перчатку, он держал небольшой флакон с серебристой жидкостью. – Какие сведения ты принесла Великому норлоку?

Фелиса затрепетала. Кровь единорога! Чтобы уничтожить демона, достаточно капли, а у него в руках полный флакон, хватит, чтобы истребить целое полчище.

Она не сводила глаз с флакона, пока говорила. Кровь единорога уничтожает демонов необратимо, и никому не удастся больше вернуть их к жизни. Но, может быть, этим двум понадобятся услуги демона и они...

Когда она закончила, двое в черных плащах переглянулись и один из них коротко кивнул.

– Это все? – спросил другой.

– Все, – ответила она.

– Благодарю, – спокойно проговорил он и плеснул в лицо Фелисы серебристой кровью из флакона.

Глава третья

ПРОНЗАЯ ВРЕМЯ

Магистр пробежал глазами последний документ, составленный Риферсом, и кивнул. Молодой человек являл собой образец аккуратности и добросовестности – документ был оформлен безупречно.

– Неплохо, Риферс, – похвалил Магистр, убирая тонкий лист в сафьяновую папку. – Совсем неплохо. Что ж, можем вознаградить себя приятной беседой за чашкой чая или рюмкой вина. После сегодняшнего Совета это будет нелишне. Кроме того, мы можем обсудить планы на завтра. Что там у нас с утра? Что-то срочное, если не ошибаюсь?

Магистр хитрил: ничего срочного с утра не предвиделось. Но оставаться одному в просторном холодном кабинете очень не хотелось. Гораздо приятнее, когда остаток вечера проводишь с приятным собеседником. А Риферс обладал редким, на взгляд Магистра, качеством: он умел не только поддерживать беседу, но и слушать. Его глаза горели, когда он внимал рассказам о событиях, произошедших в Доршате задолго до его рождения, а вопросы, которые он задавал, свидетельствовали о наблюдательности и уме. Удовольствие, которое он так явно получал от долгих, неспешных бесед по вечерам, льстило старому Магистру. Приятно было погрузиться в волнующие воспоминания о тех временах, когда он был молод, а Доршата вела сокрушительные битвы за Побережье или устанавливала дипломатические отношения с Пятью островами. Любознательность молодого помощника нравилась Магистру, хотя он замечал, что рассказы о воинских подвигах волновали Риферса больше, чем истории дипломатических успехов Ордена. Но Магистр был мудр и прекрасно понимал: молодость гораздо больше влекут блеск стали и вихрь битв, чем тихие и незаметные победы дипломатов. Уступая просьбам Риферса, несколько вечеров подряд он рассказывал о ходе Семилетней войны, обсуждая факты, не упомянутые в летописях. К сожалению, невозможно вести разговор о битвах, не упоминая об участии в них военачальника норлоков. Магистр хотел было вовсе прекратить повествование о сражениях и всецело сосредоточиться на достижениях своего Ордена, – а их было немало за это время! – но Риферс проявил такой интерес к истории битв, так искренне восхищался мастерством рассказчика, что Магистр счел возможным – правда, весьма неохотно – поведать некоторые сведения и о войне на Взморье, в которой армии Серого Замка и Белого Дворца сражались бок о бок и после которой Сульга впервые стали звать «Великим норлоком».

– Справедливости ради скажу, что он терпеть не может, когда его так называют, – добавил Магистр кислым голосом. – И ради той же справедливости добавлю, что идея использовать верховых грифонов для атаки на конницу противника действительно принадлежит Сульгу. Никто не верил в успех этой затеи – выращивать в неволе птенцов грифонов, но... Да эту победу Доршате принесли норлоки, и Дворец это прекрасно понял. Сульг...

– Но ведь он был изгнан из Доршаты, – наивно заметил Риферс, глядя на Магистра поверх поднесенной ко рту чашки с чаем. – Это все знают. Изгнан Советом Шести. А потом тот же Совет Шести позволил ему вернуться. А в летописи всего три строчки: что он оказал важную услугу Совету. Как такое возможно?

Магистр сердито усмехнулся: ему было немного досадно, что Риферс всерьез заинтересовался такой малоприятной личностью!

– Случай, Риферс, – наставительно проговорил он. – И не один. Цепь случайностей. А из нескольких случайностей можно вывести некую закономерность.

Глаза юноши загорелись в предвкушении интересного рассказа, но он тактично промолчал, зная о неприязни, которую Магистр испытывал к военачальнику норлоков. Магистр вздохнул.

– Ну, хорошо, – проговорил он, уступая. – Еще одна история, да? Есть, конечно, те, кто поведал бы об этом лучше меня... например, Тирк или Азах... но они вряд ли будут говорить с тобой об этом. Ты знаешь, что такое «весенняя драка»?

– Ну... – Риферс наморщил лоб. – В самых общих чертах. Я же не воин. Но, говорят, конец этому безобразию положил именно Сульг?

Магистр фыркнул.

– Еще бы! Он когда-то дорого поплатился за участие в этом, как ты выразился, «безобразии».

Магистр уселся в кресле поудобнее и взглянул на своего помощника.

– Это было очень давно, как ты понимаешь... но память моя летит, пронзая время...


Магистр помнил ту весну прекрасно. Более того, он отлично помнил даже тот проклятый день. Вернее, утро. Оно выдалось чудесным, хотя и прохладным. В Доршате зацветали вишни, тонкие деревца во внутреннем дворике стояли, окутанные нежными розовыми облачками. Тихое и безмятежное утро, слишком хорошее для того, чтоб не произошло какой-нибудь неприятности. Магистр всегда ожидал от жизни неприятностей и редко обманывался в своих ожиданиях.

Он медленно проследовал в свои покои, большие, холодные и неуютные. Там царил вечный полумрак из-за большого олеандра, закрывающего половину окна темно-зеленой глянцевой листвой. Управляющий парками несколько раз порывался срубить дерево, но Магистр всякий раз запрещал ему даже думать об этом. Огромный дубовый стол был погребен под бумаги; большинство из них требовали немедленного прочтения. Магистр поглядел на документы и заколебался: браться за работу или вначале все же дождаться неприятностей? Можно было скрасить ожидание беседой с Пиччи. Его любимица определенно собиралась вывести потомство и суетилась в своем домике даже больше обычного. При мысли о Пиччи взгляд Магистра смягчился. Кабинет его был увешан золотыми клетками в виде затейливых ажурных башенок, и маленькие желтые и зеленые птички весь день неутомимо порхали с одной жердочки на другую, услаждая слух Магистра мелодичным щебетанием. «Сахарные птички» – так называли их моряки, привозившие певуний из-за далеких морей. Они были баснословно дороги и потому щебетали лишь в самых богатых домах Доршаты. Магистр проверил, есть ли у Пиччи в фарфоровой поилке свежая вода, потом решительно уселся за стол, возле отворенного окна во внутренний двор, придвинул ближе ворох бумаг, взял в руку прекрасно очинённое коричневое перо... и замер. Сначала в самом конце подъездной аллеи раздался топот копыт, затем послышались чьи-то голоса во дворе. Хлопнула дверь, торопливые шаги по коридору направились к его покоям. Магистр удовлетворенно откинулся на спинку кресла и побарабанил пальцами по подлокотнику. Если ждать неприятностей с утра, они в конце концов тебя найдут. Не стоило и сомневаться.

В дверь осторожно стукнули.

– Входи, Фимат, – проговорил Магистр.

Фимат служил у Магистра с незапамятных времен и изучил привычки своего господина в совершенстве.

Он проник в кабинет, неслышно притворив за собой тяжелую дверь. Его гладко выбритое лицо не выражало абсолютно ничего. Казалось, если его попросят передать Магистру голову городского наместника на блюде, он внесет ее точно с таким же выражением лица. Вернее, с полным отсутствием какого бы ни было выражения. Магистру это нравилось.

На страницу:
4 из 6